Тень Фукусимы

Мужчины попрощались, и Геннадий направился домой. Дома он извлёк из кармана маленький диктофон и прослушал несколько фрагментов разговора с начальником. Запись он делал на случай, если Виктор отдаст незаконный приказ. Ведь когда возникают непредвиденные проблемы при исполнении незаконного устного приказа, у начальства внезапно наступает амнезия. Оно не помнит, что такой приказ был, и исполнитель отдувается самостоятельно. Запись — хоть какое-то доказательство, что оный исполнитель действовал не по собственной инициативе.

В этом случае никакой приказ Геннадию отдан не был, а значит, запись становилась ненужной. Он вернул диктофон в карман и направился в спальню. Как верно заметил Виктор, было уже очень поздно.

* * *

Яркий солнечный луч упал на сомкнутые веки Аллы и без малейшего труда преодолел это незначительное препятствие на своём пути. Женщина переменила положение так, чтобы луч её не слепил, но сон безнадёжно прервался. Сразу же нахлынули непрошеные воспоминания о вчерашнем вечере. Алла не сдержала эмоций и ударила мирно похрапывающего рядом супруга локтем по рёбрам.

— За что? — безразлично поинтересовался Игорь, который, проснувшись, сразу же ощутил некоторые прелести похмелья.

— За платье! Ты его порвал! Скотина! Это настоящий шёлк! Когда-то это платье носила моя мама!

— Ага. А перед ней её бабушка. В любом случае, оно давно и окончательно вышло из моды.

— Что ты понимаешь в моде? Тем более, у меня нет другого платья!

— Ты и это надеваешь хорошо если раз в год. Кстати, осмелюсь напомнить, я порвал его по твоей просьбе. Причём ты от этого пришла в совершеннейший восторг.

— Игорь, я была пьяная! Несла чёрт знает что! Ты никогда меня в таком состоянии даже не слушал, а тут вдруг уничтожил хорошую вещь.

— Может, я виноват ещё и в том, что ты прожгла себе сигаретой колготки?

— Нет, это я сама, — признала женщина. — Но ты не сравнивай дешёвые колготки с вечерним платьем! Кстати, сними с меня, пожалуйста, туфли. Мне самой даже головы не поднять.

— Ну, ты и пьянь! — поразился Игорь. — Мало того, что из-за похмелья встать не можешь, так вдобавок спишь в туфлях! Ладно ещё, когда ты тут мне доказывала, что каблучки поднимают уровень женственности, но потом почему не разулась?

— Потому что заснула. Сними их, пожалуйста. Ноги просто гудят.

Превозмогая жуткую головную боль, Игорь поднялся с кровати и начал возиться с застёжками туфель.

— Руки дрожат? — язвительно поинтересовалась Алла. — Так кто из нас более конченная пьянь?

— Ты, конечно, — Игорю наконец удалось справиться с застёжкой на одной туфле, а вторая расстегнулась вообще без сопротивления. — Пойду попью пива. Если эти мерзавцы его не вылакали сами.

— Не смей так называть нашу дочь! — вяло отреагировала Алла, которую сейчас значительно больше волновала вызванная похмельем головная боль. — И мне принеси!

— Когда мы уходили, в холодильнике оставалось три бутылки пива. Вряд ли сейчас там больше одной. Так что не уверен, что тебе хватит, — Игорь стал натягивать шорты, разгуливать по квартире обнажённым в присутствии дочери он стеснялся.

— Тогда я пойду с тобой, — заявила Алла.

— Не возражаю. Если сможешь. Помнится, тебе не удалось оторвать голову от подушки, чтобы снять туфли.

— Смогу. Я на всё способна ради великой цели, — она рывком села на кровати, поморщилась от боли, но всё-таки встала. — Идём!

— Накинь, — порекомендовал ей Игорь и подал халатик. — А то, если что, будет неудобно перед Вадимом, хоть он и мерзавец.

По пути на кухню Алла взглянула в висящее в коридоре зеркало и содрогнулась.

— Я похожа на бомжиху, — с ужасом сообщила она мужу.

— Да, — подтвердил он. — Цвет лица один в один. Размазанная косметика положения не спасает. И запах от тебя соответствующий. Думаю, я не лучше. Ничего, с кем не бывает? Сейчас попьём пивка, а потом приведём себя в порядок.

Игорь открыл холодильник и с сомнением в него посмотрел. Затем зажмурился, но когда открыл глаза, ничего не изменилось. После этого осторожно потряс головой, но ожидаемого эффекта не вызвало и это. На всякий случай он закрыл дверцу и вновь её открыл. Чуда не случилось.

— Что там такое? — поинтересовалась Алла.

— Ничего, — честно ответил Игорь. — Совсем ничего. В смысле пива. Там совсем ничего не осталось! Я их сейчас поубиваю!

— Я тебе помогу. Танька, немедленно иди сюда! — заорала женщина.

Дочь не заставила себя долго ждать. Свежая, аккуратная и приятно пахнущая, она вошла в кухню уверенным шагом.

— Доброе утро, папа! — поздоровалась она.

— Танечка, — ласково обратился к ней Игорь. — Тут, в холодильнике, стояло три бутылки пива. Ты не подскажешь родному отцу, кто их выпил? Я хочу убить этих нелюдей.

— Папочка, не сердись, пожалуйста! Просто Вадик принёс азовских бычков, а они без пива не идут. Мы хотели одну бутылочку оставить, но с пивом, ты же знаешь, не всегда получается вовремя остановиться. Если я сейчас схожу и куплю пива, ты меня простишь?

— Сходи, доченька. Только побыстрее!

— Я мигом! Давай деньги, и я сразу же бегу! Хотя, есть и другой вариант.

— Какой, доченька? Скажи, пока я тебя не убил. Потому что потом ты уже ничего не сможешь сказать.

— Пока вы спали, кто-то звонил на мобильник твоей жены.

— В смысле, твоей мамы?

— Нет, папочка, у меня больше нет матери.

— А кто тогда я? — поинтересовалась Алла.

— Вас, женщина, я не знаю и знать не хочу!

— Танюша, что случилось? — Алла догадывалась, но всё-таки решила уточнить.

— И разговаривать с вами я тоже не хочу!

— Ну, тогда мне скажи, — предложил Игорь.

— Вадик вчера вас привёз домой. Она ему предложила рассчитаться натурой. Он попробовал отказаться, тогда она подробно описала, как именно собирается рассчитываться.

— Ужас! — расстроился Игорь. — В доме одни непристойные женщины, а денег нет.

— Мне показалось, что мы едем в такси. А денег действительно нет, — смущённо пояснила Алла.

— Что-то я такого не помню. Наверно, задремал ненадолго. В любом случае, доченька, что тут страшного? Твой ненаглядный Вадик вряд ли соблазнился этой старой кошёлкой.

— Как ты меня назвал? — взвилась Алла.

— Посмотри на себя в зеркало и придумай название получше, я не против.

— Да это ерунда, конечно! — согласилась с отцом Татьяна. — Но ведь он заставил меня этой ночью проделать всё, что она ему описывала! Я себя чувствую вывалянной как минимум в грязи!

— Ну, у нас тоже самочувствие не из лучших, и пива нет, злодеи выпили. Так вот, милая доченька, это всё мелочи. Вот если бы мама, или, раз уж ты её больше не признаёшь матерью, Алла Анатольевна, перечислила ненаглядному Вадику всех, с кем ты коротаешь те вечера, когда он к тебе не приезжает, вот это было бы серьёзно.

— Точно! — обрадовалась Алла. — Раз я ей не мать, почему бы так не сделать?

— Только попробуй! — рассвирепела Татьяна.

— Всем успокоиться! — призвал Игорь, отлично зная, что его призыв услышан не будет.

Женщины стояли лицом к лицу, гневно раздувая ноздри и обмениваясь убийственными взглядами. До момента, когда они бросятся выдирать друг у друга волосы, оставалось совсем недолго. Пользуясь тем, что никто на него не обращает внимания, Игорь залез в карман халатика дочери и достал оттуда пачку сигарет. Спички лежали возле плиты, он зажёг сигарету и с наслаждением затянулся.

— Дай и мне, — попросила Алла, и Игорь исполнил её просьбу.

— А кто мне говорил, что нельзя курить натощак? — язвительно напомнила Татьяна.

— Наверно, твоя мать, — предположила Алла, выпуская дым. — Ещё она говорила, что нельзя напиваться до полностью свинского состояния. Короче, Танюша, не делай, как я, делай, как я говорю. И вообще, прости меня, ладно? Мир?

Женщины действительно бросились друг на друга, но волос не вырывали. Они обнялись и в порыве горячих родственных чувств принялись орошать друг друга слезами и соплями (последними — в гораздо меньшей степени). Выждав некоторое время, Игорь решился прервать это семейное единение.

— Танюша, так что там с тем звонком?

— Ну, какой-то дядька звонил на мамин мобильник, — всё ещё всхлипывая и шмыгая носов, начала рассказ Татьяна. — Телефон лежал в сумочке, а сумочка — в коридоре. Я сняла трубку и сказала, что мама спит, а будить её нельзя, потому что она мертвецки пьяная. Извини, мамочка, я тогда на тебя была очень злая.

— Ничего, всё нормально, — сообщила Алла, но слёзы в её глазах мгновенно высохли.

— А тот дядька мне сказал, что он из СБУ, и знает кое-что такое, чем ты вчера интересовалась. Так что он подождёт, а раз ты вчера перепила, на всякий случай купит пива.

— С этого и надо было начинать! — заявил Игорь. — А то трещишь о чём угодно, о своих сексуальных проблемах, об СБУ, о ненависти к матери, комплекс Электры это называется, если мне память не изменяет, а о самом главном, то есть о пиве — в конце! Алла, звони этому гэбисту, пусть немедленно идёт сюда! И чтоб не забыл самого главного!

* * *

К моменту, когда Виктор добрался до их квартиры, супруги Марченко уже успели умыться, причесаться и почистить зубы, Алла слегка накрасилась, а Игорь наскоро побрился и надел в комплект к шортам футболку с патриотической надписью "Матюки делают из тебя москаля!". Виктор, взглянув на футболку, брезгливо поморщился, подобные сентенции в Восточной Украине особой популярностью не пользовались.

— Добрый день! — поздоровался гость, и только сейчас супруги поняли, что утро уже отнюдь не раннее. — Это вам! — он протянул Алле огромный букет роскошных, неимоверно дорогих роз.

— Спасибо! — зарделась женщина.

— А это — нам всем! — он протянул Игорю пятилитровую канистру с пивом.

— Проходите, — пригласил изнемогающий от специфической жажды Игорь.

Марченко были очень благодарны щедрому визитёру. Даже если бы они знали, что и за цветы, и за пиво Виктор расплачивался одним только сверканием служебного удостоверения, это ничего бы не изменило. Цветы мгновенно оказались в вазе, а пиво — в специальных бокалах.

— Угощайтесь, — предложил Виктор, кладя на стол пачку дорогих сигарет (приобретённых за ту же самую валюту).

— Вы нам очень помогли, — улыбнулась Алла, с наслаждением отхлёбывая пиво.

— Наша основная задача — выручать сограждан, попавших в трудное положение, — заявил гость, и только он один знал, говорит он всерьёз или шутит. — Не хочу отнимать у вас много времени, поэтому давайте сразу перейдём к делу.

— Давайте, — согласился Игорь.

— Я по службе начальник того самого Геннадия, которого вы вчера расспрашивали и чернобыльской катастрофе. Вот моё удостоверение, — Виктор продемонстрировал оное в раскрытом виде, дабы супруги смогли убедиться, что фотография там именно его. — Называйте меня просто Виктор, не надо ни отчества, ни звания. Так вот, Геннадий о той аварии ничего не знает. А мне о ней кое-что известно. Точнее, не о самой аварии, а о некоторых событиях, непосредственно с ней связанных.

— Зачем вы рассказываете об этом нам? — поинтересовалась Алла.

— Информация не секретная, а Геннадий попросил вам помочь. Если вам это не нужно, просто забудьте то, что я вам расскажу, и всё.

— Тогда мы внимательно слушаем, — о любопытстве, сгубившем кошку, Алла в этот момент не думала.

— При любой аварии всегда встают два основных вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?". Для спецслужб второй вопрос обычно неактуален, это епархия иных ведомств. Наша задача — определить виновных. Ну, или назначить, если не удалось найти, — начал свой рассказ Виктор. — Так вот, после чернобыльской катастрофы было организовано множество самых разнообразных комиссий — правительственных, партийных, из Академии наук и, наверно, откуда-то ещё. А вот от КГБ комиссии не было. Как вы думаете, почему?

— Может, всё-таки была, а вы об этом не знаете? — предположила Алла.

— Возможно, но маловероятно.

— Тогда потому, что в ней не было надобности. Думаю, ваши люди были во всех без исключения комиссиях, — высказался Игорь.

— Вот! Именно так! Наши люди чаще всего старались работать там под прикрытием, но остальные, конечно, догадывались, кто не совсем тот, кем пытается казаться. Люди же не идиоты, в конце концов. Одним из таких агентов под прикрытием был некий Волчара. Я понятия не имею, что это — фамилия, прозвище или агентурный псевдоним. Также мне неизвестно ничего о его деятельности в этой комиссии. Всё, что я о нём знаю — он каким-то образом получил огромную дозу облучения. В то время облучённых было гораздо больше, чем властям хотелось бы признать, и их по возможности распихивали по провинциальным онкологическим диспансерам, а то и по обычным больницам. Особенно тех, кому жить оставалось совсем чуть-чуть. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Да и статистика будет выглядеть получше. Например, небольшой рост смертности от рака в нашем городе легко объяснить отвратительной экологией, тем более что она действительно была, есть и будет отвратительной, а Чернобыль якобы тут и вовсе ни при чём.

— И много таких было? — поинтересовался Игорь.

— Понятия не имею. Если такие данные и существуют, то в Москве. Все мероприятия, связанные с Чернобылем, координировались оттуда. Даже если наше руководство озаботилось этим вопросом и каким-то образом информацию собрало, то она в Киеве, а уж никак не у нас.

— И Волчару тоже положили в наш онкодиспансер?

— Нет, не в наш. В другой. Я тогда был зелёным новичком, и заниматься им пришлось мне. Приказали.

— То есть, вы тогда служили в том, неизвестном пока, городе?

— Снова не угадали, уважаемый Игорь. Служил я здесь. Но Союз к тому времени превратился в сумасшедший дом. Тут такое творилось! Чернобыль, само собой. Почти сразу же — резня на тему Карабаха, и в любой момент что-то подобное могло случиться ещё в сотне мест. И случилось кое-где, кстати сказать. Не забывайте ещё и про Афганистан, мы всё оттуда никак выбраться не могли. А тут подоспело землетрясение в Спитаке, поток гуманитарной помощи и её активное разворовывание. Так что работникам госбезопасности было чем заняться. Опытных людей не хватало, дыры затыкали кем придётся. У соседей не оказалось вообще ни одного свободного сотрудника, и они обратились за помощью к нам. Вот так и мне нашлось задание, которое в более спокойное время поручили бы двоим, а то и троим, и уж никак не стажёрам. Но выбирать моему начальству было не из кого, и я поехал в командировку.

— Насколько помню, бардак начался только через пару лет после Чернобыля, — удивилась Алла. — А в вашей истории всё это происходит одновременно.

— Это всё и происходило через пару лет. В самом начале восемьдесят девятого. Но ближе к делу. Волчара, как я уже говорил, схватил гигантскую дозу облучения и умирал от рака в онкологическом диспансере некоего провинциального города тогдашней УССР, неважно, какого. А я получил приказ обеспечить, чтобы он, пока умирает, никому не разболтал никаких секретов. При этом он должен прожить ровно столько, сколько ему отпущено судьбой, сокращать этот срок недопустимо. С таким заданием я и отправился в диспансер. Кошмарное это место, должен вам сказать.