Честь и Польза - 2

Стоит ли говорить, что его слова породили бурю эмоций в сердцах и душах местного населения. За все время существования Туркестанского края никто из генерал-губернаторов целенаправленно не посещал усыпальницу Тимуридов, тем более в самом начале своего правления.

Улицы Самарканда были запружены огромными толпами людей, желавших своими глазами увидеть русского правителя, всенародно завившего, что великий завоеватель с давних пор был его кумиром. Появление Фрунзе было встречено громкими криками, которые не смолкали до пор, пока он не скрылся за дверями древнего мавзолея.

Что происходило внутри усыпальницы, знало малое количество лиц. Фрунзе предпочитал общаться с духом почившего завоевателя без лишних свидетелей, но это по большому счету уже не имело значения. Уже к вечеру Самарканд обсуждал н все лады это событие.

Одни говорили, что подойдя к могиле Тамерлана Фрунзе, снял свой головной убор и, почтительно склонив голову, простоял так несколько минут. Другие добавлял, что он по-узбекски приветствовал великого воителя, назвав его своим наставником и учителем. Третьи заявляли, что в знак своего уважения к повелителю Самарканда Фрунзе преклонил колено и прикоснулся к нефритовой плите саркофага с её легендарным пророчеством.

Самые рьяные спорщики утверждали, что в этот момент в мавзолеи был слышан незримый голос. Он призвал нового правителя Туркестана править честно и справедливо, не обижать вдов и сирот и не притеснять поборами простой народ.

Желая показать разносторонность своих пристрастий, Фрунзе посетил могилу Улугбека, великого просветителя и ученого узбекского народа. Стоя возле его саркофага, Михаил Васильевич также выказал должное уважение к внуку великого завоевателя. Это нашло горячий отклик в сердцах представителей интеллигенции Самарканда возглавляемой талантливым узбекскими поэтом Хамзой Ниязи.

Последним важным деянием наместника Туркестана в этот день, было проявление им озабоченности нынешним состоянием усыпальницы Тимуридов. Окинув хозяйственным взглядом обветшалые стены Гур-Эмира, он предложил сопровождавшим его муллам составить список всего необходимого для ремонта величественного мавзолея.

— Как только эта бумага поступит в канцелярию, доложить мне в любое время дня и ночи, и проследить за выделением денег — приказал Фрунзе секретарю и тот поспешно стал строчить в походном блокноте.

Но не только к мертвым было обращено внимание губернатора. Отдав дань уважения усопшим, он обратил свой взор к живым людям и в первую очередь к простым жителям любимого города Тамерлана, спросив главу города о количестве школ и детских садов. Услышав ответ на свой вопрос, Фрунзе назвал такое положение дел недопустимым и приказал удвоить число столь важных для людей объектов. Он приказал приступить к строительству школ и детских садов немедленно, определив срок выполнение своего приказа к началу сентября.

Следуя восточным традициям, первые люди Самарканда преподнесли генерал-губернатору подарок, в виде сабли из дамасской стали, с золотыми ножнами и богато украшенной рукояткой. Михаил Васильевич с благодарностью принял подарок и сказал, что принимает саблю не как подарок, а как знак доверия народа Туркестана, новому генерал-губернатору.

Конечно, некоторые скептики усмотрели в словах и действиях Фрунзе только помпезность и парадность, но для подавляющего большинства жителей Туркестана, его поездка в Самарканд было очень и очень значимой. Отныне, для них он был не только генерал-губернатором, назначенным далекой Москвой, но также правителем, что получил благословление на верховную власть в Туркестане от самого великого Тимура.

После возвращения в Ташкент Фрунзе с головой ушел в работу. Двери его канцелярии открылись перед всеми желающими, которые дружно хлынули к ним широкой рекой, чтоб донести до уха нового правителя свои нужды и чаяния.

Кто только не перешагнул порог губернаторского кабинета, и представители купечества, и глава Российско-Азиатского банка, и директор местной гимназии, и вдова с четырьмя детьми не имеющих средств к существованию. Михаил Фрунзе принял всех, с каждым он был приветлив и внимателен и если не мог сразу решить проблему визитера, то обязательно брал на контроль и обещал сообщить в течение нескольких недель.

Благодаря грамотной работе секретаря губернатор Виктора Трещова, которого тот привез с собой из знойной Африки, весь поток просителей проходил сито тщательной фильтрации. Перед тем как принять просителя, Фрунзе имел не только ясную картину о сути вопроса, но зачастую и возможный вариант его решения.

Это сильно облегчало ему работу и сохраняло силы для решения главной задачи, которую перед ним поставил Сталин перед отправкой.

— Вам надлежит завершить установления на всей территории Восточного Туркестана, в особенности в бывшем Бухарском эмирате светской формы правления, товарищ Фрунзе. При этом необходимо действовать, очень продуманно и взвешено, чтобы не дать повода сторонникам эмира к выступлению и удержать "младотуркестанцев" в строгих рамках законности. В противном случае может произойти массовое пролитие крови, к огромной радости наших недоброжелателей по ту сторону Гиндукуша.

Господа британцы только и ждут, чтобы у вас и у губернатора Западного Туркестана господина Маркина произошли массовые волнения среди местного населения, для подавления которых будет применена военная сила. Это позволит им с трибун Лига наций во всеуслышание обвинить нас в неумении управлять этими территориями со всеми втекающими последствиями.

Учитывая, что в Афганистане влияние Англии больше чем в Иране, можно предположить, скорее всего, они сосредоточат свое внимание на Бухаре и Ташкенте, чем в Красноводске и Ашхабаде. Правительство России очень надеяться, что находясь на посту генерал-губернатора, вы сумеете размотать этот сложный и непростой британский клубок.

Михаил Васильевич только начинал преступать к выполнению приказа президента, когда судьба подкинула ему проблему, требующую немедленного решения.

Подходил к концу девятый день пребывания Фрунзе на посту генерал-губернатора, когда начальник местного ГПУ Акрамов переступил порог его кабинета с тревожной вестью.

— Вы приказывали докладывать вам обо всем, что связано со сторонниками бывшего эмира Бухары. Так вот, сегодня, в Ташкенте задержан Ибрагим Мирзоев. Это связник и доверенное лицо Бернарда Лоу, помощника британского посла в Кабуле, кадрового разведчика. Под видом представителя кабульского отделения торгового дома своего дяди, за полгода он трижды приезжал в Туркестан, и каждый раз посещал Бухару. Там, согласно сообщениям чекистов Бухары, он постоянно встречался с одним из главных сторонников бывшего эмира Фаридбеком и передавал тому крупные суммы денег в золотых монетах, рублях и английских фунтах.

Мы специально не задерживали Мирзоева, надеясь таким образом выявить всех тайных друзей мистера Лоу, и оказались правы. Он побывал в Бухаре, Хиве, Коканде и Ташкенте, где встречался больше чем с тридцатью человек, из числа сторонников бывшего эмира. Все они состоятельные люди, пользуются влиянием среди простого населения и по агентурным сведениям готовы выступить с требованием к властям о возрождении эмирата и отнюдь не с пустыми руками.

— Почему же вы арестовали его, не выявив всех сепаратистов? — не удержался от банального вопроса Фрунзе. — Почувствовал слежку?

— Совершенно верно, Михаил Васильевич — для прочного и доверительного контакта, Фрунзе приказал окружению называть себя по имени отчеству, а не губернаторским титулом. — После посещения лавки башмачника Хафизулы, он что-то заподозрил и попытался скрыться, но был задержан и сейчас сидит в тюрьме.

Закончив доклад, чекист напрягся, ожидая праведного начальственного гнева на свою голову, но этого не произошло. Пока.

— Когда он в последний раз пересек границу?

— Восемнадцать дней назад.

— А до этого?

— Полтора месяца — быстро ответил Акрамов, не прибегая к помощи записей.

— Значит, он неспроста явился к нам сейчас. Деньги при аресте нашли?

— На момент ареста у Мирзоева обнаружена небольшая сумма в рублях. Золота и валют при нем не оказалось.

— Хорошо искали?

— Обижаете, Михаил Васильевич — обиделся за своих сотрудников чекист.

— Хорошо, денег у арестованного нет. Тогда зачем он так неожиданно пришел с той стороны? Меня поприветствовать с вступлением в должность или передать что-то важное сепаратистам от господина Лоу?

— Скорее всего, второе, но мы проверили каждый шов его одежды и стельки его сапог. Там ничего нет, а проглотить или уничтожить послание, у него не было времени.

— Так ли?

— Мирзоев все время был под плотным наблюдением, Михаил Васильевич. Он не заходил в лавку Хафизулы, и взяли его в переулке, когда он попытался убежать — решительно покачал своей одутловатой головой с короткими черными усами Акрамов и Фрунзе не стал с ним спорить с собеседником, в котором чувствовался профессионал своего дела, а не просто большой начальник.

— Значит, оно у него в голове. Судя по вашим словам Мирзоев, не профессиональный разведчик. Иначе бы попытался скрыться незаметно, а не бросился бы бежать. Его следует разговорить, и чем быстрее, тем лучше.

— Прикажите подвергнуть его обработки? — предложил чекист. Знающие работу по убеждению к быстрому сотрудничеству люди у Акрамова имелись, но губернатор покачал головой.

— Давайте я сначала посмотрю на него, а потом будем принимать решение — приказал Фрунзе, отчего у Акрамова удивленно поползла бровь. Он искренне считал, что не дело губернатора допрашивать арестованного, однако не стал перечить наследнику Тамерлана и поспешил исполнить его волю.

Возможно, в тот момент сказалась тоголезская привычка, когда губернатор был вынужден вникать во все проблемы российской колонии и Фрунзе просто не успел перестроиться. Дело житейское, но отдав приказ, губернатор не пожелал его отменять и через сорок минут, арестованный уже был в его кабинете.

Со скованными руками и настороженным взглядом, он предстал перед правителем Туркестана, сидящим в высоком кресле за широким столом. С первого взгляда было видно, что арестант удивлен и обеспокоен столь неожиданным интересом к своей персоне со сторон Фрунзе, но откровенного страха на его лице не было видно.

— Кто тебя послал!? К кому, и с каким поручением ты шел!? Отвечай!! — грозно потребовал от него Акрамов, стремясь вселить в сердце арестанта страх и неуверенность, быстрее сломить его волю, благодаря эффекту неожиданности.

Прием был весьма действенным, многие ломались от вида высокого начальства, но на этот раз он не сработал. Мирзоев быстро пришел в себя и чем сильнее чекист давил на него, тем тверже становилась его решимость молчать несмотря ни на что.

За время, проведенное на Востоке, Фрунзе хорошо научился разбираться в менталитете живущих там людей. Среди них были такие, что в разговоре один на один с сильным и властным противником, они могли быстро сломаться и покориться его воле, но вот в присутствии постороннего зрителя обретали незаурядное мужество и упорство, и были готовы стоять до конца.

Михаилу Васильевичу хватило двух минут, чтобы понять, что случай с Мирзоевм относиться именно к этой категории. Не спуская с арестованного холодного властного взгляда, он быстро определил модель дальнейшего проведения допроса, и стал ждать, пока Акрамов не поднимет градус напряжения до нужного уровня.

— Что, ты молчишь, собака!? Хочешь, чтобы тобой занялись знающие мастера и развязали твой презренный язык!? — гневной спросил чекист, схватив арестованного за край ворота. — Будь спокоен, они это сделают. Ты все расскажешь, но тогда будет уже поздно. Они переломают тебе все пальцы на руках и ногах. Прижгут твое мужское достоинство, и ты не только станешь калекой, но и перестанешь быть мужчиной! Подумай об этом!

Акрамов верно вел свою партию. Его слова были значимы и весомы, но возбужденный арестант, охваченный высокими эмоциями, был глух к голосу рассудка.

— Мне не страшны твои угрозы!! — гордо вскинул черную бороду, тонким голосом вскричал Мирзоев. — Они годятся только для женщин и стариков, а настоящие мужчины презирают их!

— Смелый!? А вот мы сейчас и проверим, чего стоит твоя храбрость — осклабился Акрамов и, положив руку на кобуру, вопросительно посмотрел на Фрунзе. Чекист хотел при помощи оружия сделать бывшего студента сговорчивее, но тот воспринял его слов и жест по-своему.

— Предатель! Продался русским! За мундир и сапоги руки и ноги готов им целовать! Хочешь отвести меня в подвал и отдать в руки своих палачей?! Что же давай, веди, я готов к этому!

Слова арестованного разозлили Акрамова. Он замахнулся на Мирзоева, но Фрунзе властно хлопнул в ладоши и кулак чекиста завис на полпути.

— Никто и не собирается отправлять тебя в подвал и подвергать там пыткам — губернатор мягко поднялся на ноги и, опершись на крышку стола, вперил свой взор в Мирзоева.

— Зачем нам это делать? Разве мы не знаем, кто его сюда прислал? Знаем — Бернард Лоу. Разве мы не знаем, с кем он встречался? Тоже знаем — с сепаратистами, пытающимся опорочить светлое имя бывшего эмира Бухары и вызвать беспорядки в Туркестане. Сколько их удалось выявить благодаря полугодовой слежке за господином Мирзоевым?

— Тридцать восемь человек — моментально откликнулся Акрамов.

— Тридцать восемь человек мы уже знаем, и примерно столько же думаю, будет выявлено в ходе дальнейшего розыска. Я не ошибаюсь?

— Думаю, будет больше, Михаил Васильевич.

— Больше — это всегда хорошо. Поэтому нам с вами хвалить и награждать надо господина Мирзоева, а не в подвал отправлять — с усмешкой констатировал Фрунзе. Разговаривая с арестантом, он неторопливо подошел к нему и, встав за спиной Мирзоева, доставил ему большое неудобство.

— Единственное чего мы не знаем — это то, что приказал передать господин Лоу заговорщикам. Письма при тебе никакого не нашли. Выбросить ты его не выбросил и значит, все нужные нам сведения у тебя здесь — сказав Фрунзе и неожиданно, с силой ткнул пальцем в стриженый затылок Мирзоева, от чего тот непроизвольно съежился.

— И ты нам о них сейчас расскажешь. Ну! — требовательно воскликнул губернатор, но Мирзоев не был настроен на диалог.

— Нет! Никогда! — арестант хотел выкрикнуть эти слова решительно и гордо как подобает настоящему патриоту Туркестана. Однако от волнения, в нужный момент спазм предательски перехватил его горло, отчего сказанные слова взвали унизительный смех у его недругов.

— Расскажешь, — уверенно заявил Фрунзе. — При этом тебя не будут бить, ломать тебе кости, прижигать горячими углями и раскаленным железом части твоего молодого тела и наносить какое-либо увечье. Ни один волос не упадет с твоей замечательной головы, будь в этом уверен. Более того, завтра утром ты будешь выпущен из тюрьмы и сможешь идти на все четыре стороны. А чтобы никто в Туркестане не смел, чинить тебе никакого вреда, на всех площадях и улицах Ташкента будет объявлено, что губернатор благодарит Ибрагима Мирзоева за помощь, оказанную им властям в борьбе с сепаратистами, и берет его под свое покровительство.