Время охотников прошло

— Медленно. И неуклюже.

Человечек опустил взгляд. Нож охотника уперся в его пах, разорвав ткань штанов.

— Вспорешь мое горло? Я успею вскрыть тебя от паха до груди всего через мгновение после того, как ты это сделаешь. И кому из нас было бы больнее?

Человечек отступил, но не убрал оружия.

— Топай за мной.

Йеррен спрятал нож, вытер боршверт, поправил сумку и двинулся следом. Убийцы не отставали от него ни на шаг. Они боялись его. Боялись. И правильно делали. Несомненно, он был первым, кто вот так вломился в их логово. Но не это останавливало их. Страх. Он убил шестерых из них в самом начале, а что было бы, если он продолжил атаковать? Скольких еще мог пронзить его боршверт?

Большой зал встретил его гробовой тишиной. Ни один убийца не мог отвести взгляда от незнакомца, который по какой-то причине был все еще жив. Йеррен не обращал на них внимания, но вот один из убийц решил встать на его пути.

— И кто же это у нас такой?

— Фарр! — человечек обернулся. — Отойди от него.

— И поче...

Йеррен ударил его коленом в пах. Убийца согнулся, но все равно попытался достать оружие. Зря. Охотник схватил его за голову, большие пальцы погрузились в глазницы. Брызнула кровь. Убийца визжал, его товарищи выругались, бросились на помощь, но их остановил стальной взгляд провожатого Йеррена.

Мужчина бился в конвульсиях, а Йеррен продолжал давить до тех пор, пока все не закончилось. А затем он просто перешагнул через труп, словно ничего и не произошло.

— Не люблю, когда мне мешают, — пожал плечами Йеррен в ответ на вопросительный взгляд человечка.

— Ясно.

Теперь его уважали. Страх и уважение — два столпа власти и могущества. Такими и были охотники двадцать лет назад. Таким был мир.

Йеррен остановился возле дверного проема, прикрытого полупрозрачной тканью. Человечек скользнул внутрь, но взглядом попросил охотника подождать снаружи. Йеррен не возражал.

Долго ждать не пришлось.

— Пусть войдет!

Хриплый голос буквально сочился недовольством. Охотник одернул ткань в сторону.

— Что тебе надо от меня, шавка?

Толстый, лысый, провонявший потом — и это глава убийц? Искры полыхнули в глазницах Йеррена. За кого его принимали?!

— Где настоящий?

— Что?

— Где главный?

— Да как ты...

Охотник заметил движение, но не подал виду. Тени продолжали двигаться, однако делали это практически незаметно.

— Мне нужен главный, а не притворившийся им мусор.

— Я главный! — взвизгнул толстяк, ударяя пухлыми кулаками по подушкам.

Убожество. Отвратительный актер. Или он и должен быть таким? Чтобы отвлекать внимание от главного? Чтобы никто не замечал движения теней? Йеррен медленно повернулся.

— Может хватит?

Тьма ответила ему смехом.

— А ты хорош. Не хочешь стать одним из моих людей?

— Нет.

Тьма расступилась. Вот он. Не высокий, но и не низкий. Никаких шрамов, отсутствие на лице любой растительности, серые глаза. Да, именно такой человек мог быть главным. Именно такой человек мог пройти через толпу и остаться незамеченным.

— Тогда зачем ты здесь?

— Исафия.

Глава убийц наклонил голову:

— Ведьма? Зачем она тебе?

— Она — моя добыча.

— В самом деле? — убийца присмотрелся к охотнику. Улыбнулся. — Охотник? В этом месте?!

Лающий смех эхом отдавался в комнатенке, заполненной дымом курильниц.

— Вот уж не думал, что хоть кто-то из вас выжил! И что у тебя хватит смелости войти в город! Что, стало тесно в яме, в которой прятался последние годы? Или дерьмо на вкус больше не нравится? Неужели эта ведьма тебе так важна? Неужели стоило рисковать жизнью, чтобы выследить ту, до кого ты никогда не сможешь добраться?

— Где она? — Йеррен терял терпение. — Где эта сука?!

Глава убийц пожал плечами:

— Она пришла ко мне за помощью. Она ее получила. И оплатила мои услуги.

— Ей понадобились твои убийцы?

— Ей понадобился я.

Ложь. Ведьма никогда не наймет убийцу, чтобы он... Что? Что он сделал для нее?

— Я не отвечу, можешь не спрашивать.

— Ответишь.

Убийца улыбнулся:

— Ты в моем логове, охотник. Ты силен, смел, даже немного безумен, но тебя окружают прирожденные убийцы, насильники и маньяки. Скольких ты успеешь ранить, прежде чем я прикажу тебя кастрировать? Представь себе эту боль. Наслаждайся ею, пока до тебя не доберутся собаки. Мы их нечасто кормим, знаешь ли, — теперь убийца не улыбался. — Ты вломился в мое логово, и я аплодирую твоей смелости, но тебе не уйти отсюда.

Йеррен поднял меч:

— Как пожелаешь.

Толстяк завизжал.

Противники ударили одновременно. Убийца изящно изогнулся, но боршверт оцарапал его щеку. Ножи вонзились в грудь Йеррена мгновение спустя. Один, два, три. Убийца сделал шаг назад, атаковал вновь. Еще два ножа угодили в живот охотника, а третий — в горло. Это было даже забавно. Йеррен схватил убийцу за горло, когда тот решил, что с противником покончено.

— Неужели ты думал, что наступая на ядовитую змею, я не смогу вырвать ей клыки? — прохрипел охотник. — Каос!

Раздался грохот. Полупрозрачная ткань дернулась от внезапного порыва ветра, словно кто-то внезапно открыл окно.

Толстят, продолжая визжать, пополз к выходу.

На охотника запрыгнул человечек. Он так и прятался в темноте, поджидая удобного момента. Убийца ударил Йеррена по голове, сорвав шляпу и порвав ткань на лице, отрывая безгубый рот, серую кожу, провал на месте носа.

— Нежить!

— О нет, я куда хуже.

Йеррен приложил главу убийц о стену, а человечка сбросил на пол. Его хозяин был свободен, но убийца подписал себе приговор. Охотник ударил человечка о стену и, пока тот не пришел в себя, запустил пальцы обеих рук в рот противника. Убийца что-то промычал, но охотник уже схватил его за челюсти, и рванул в разные стороны. Раздался отвратительный хруст. Обезображенный мужчина упал и стал захлебываться кровью, тщетно пытаясь отыскать нижнюю челюсть, которая лежала на полу вместе с языком.

— Стоять!

Глава убийц выбежал из комнаты. Охотник последовал за ним всего через мгновение, и практически ударился о его спину. Убийца замер, от страха страшась даже шевельнуться. И Йеррен мог понять причину. Нелегко смотреть трехметровому волку прямо в глаза и оставаться безучастным. Штаны главы убийц стали мокрыми.

Охотник сломал ублюдку колено.

— Каос, назад!

Волк ушел, оставив за собой лишь разруху и трупы. Много трупов. Фенрир еще только забирался через разбитое окно, а его брат уже покончил со всеми врагами. Йеррен погладил волка, и тот постепенно начал приходить в норму. Охотник схватил главу убийц и ударил о кучу осколков под ногами.

— Где Исафия, мразь?

* * *

Убийцы, проститутки, бедняки и прочее отребье. Что стало с жителями этого города? Что стало с этими людьми?!

Их поглотила тьма и боль. Вот и весь ответ. Никаких загадок. Никаких тайн. Они разлагались сами. Разлагали город. Разрушали его изнутри.

Убийцы были не самыми опасными из жителей, но их было так приятно винить во всех бедах людей.

А теперь они погибали. Умирали, кричали, стенали. Они стали первыми из множества людей. Но так много грязи еще было вокруг. Так много...

Хоккель должен умереть.

Пламя очистит все.

* * *

— Игвид. Она пошла Игвид.

— Что ты для нее сделал?

— Я не...

— Что? — Йеррен наступил на сломанное колено. Убийца взвыл. — Что ты сделал?

— Я не помню!

Убийца был в отчаянии. Йеррен видел страх и ненависть в его глазах. А также понимание того, что он не может дать охотнику желаемого. И никогда не сможет.

Йеррен отошел в сторону. Исафия. Величайшая из ведьм, сильнейшая среди других нечестивых женщин. И она попросила помощи у убийц?!

Возможно ли такое? Почему нет? Ведьмы были могущественны, но не всесильны. Может, она опасалась за свою а жизнь, а может хотела использовать убийцу как расходный материал. Может даже хотела испытать на нем свое колдовство.

Охотник поднял с пола кусочек стекла. Подошел к убийце.

— Надеюсь, что ты говоришь правду.

— Клянусь!

— Надеюсь, — прошипел охотник, заталкивая стекло в рот мужчины.

Йеррен закрыл убийце рот, зажал пальцами нос и ждал. Убийца задыхался, бил руками по спине Йеррена, но не мог вдохнуть. Наконец горло его сделало непроизвольное движение. Убийца выпучил глаза, когда осколок начал раздирать его пищевод, спускаясь все глубже в тело.

— Наслаждайся.

Йеррен вытер руки об одежду захлебывающегося кровью убийцы, подошел к окну. Кто-то стоял у дома с факелом. И этот кто-то собирался поджечь дом. Охотник был не против уничтожить это место, но поджигатель выглядел довольно странно. Даже безумно.

Возвращенный выпрыгнул в окно. Поджигатель заметил опасность и бросился бежать. Йеррен шел за ним по пятам.

— Нет. Не надо. Не трогай меня.

Охотник не останавливался.

-Прочь. Прочь, ужас!

— Фенрир! Каос!

Они только и ждали команды. Челюсти Фенрира сомкнулись на икре беглеца, и тот упал в грязь. Мужчина взвыл, а затем на него навалился и Каос.

— Не убивать!

Йеррен разбросал хищников и вздернул мужчину на ноги.

— И что же ты хотел сделать?

Мужчина прохрипел что-то в ответ, но разбитые губы плохо его слушались.

— Не слышу!

— Хоккель... должен умереть... Гниль должна быть выжжена.

Йеррен отвесил мужчине пощечину.

— Гниль?

— Я подвел свой город. Я позволил ему пасть. Я позволил заразе распространиться. Я повинен! Я виноват!

Мужчина упал на колени, схватился за плащ охотника.

— Я не достоин! Нельзя было доверять мне город. Я погубил его. Зараза расползлась, народ обезумел. Оглянись! Маньяки, насильники, проститутки и головорезы! Они окружают тебя! За каждой стеной прячется убийца, каждый дом дал приют вору! Этот город погибает и тянет за собой всех приезжих!

Мужчина упал в грязь, свернулся калачиком, продолжая рыдать.

— Хоккель должен умереть. Должен... Нужно все остановить...

Волки смотрели на Йеррена, а тот размышлял над услышанным. Стало быть, перед ним градоначальник Хоккеля. Человек, которому доверили город, желал сейчас лишь смерти. Он хотел уничтожать все, что его окружало. Он верил, что это лучше той судьбы, что ждала жителей.

Йеррен подобрал факел. Огляделся. Убийцы, бедняки. Они были в каждом городе. Но здесь все было иначе. Они стали болезнью и уничтожали город. Так думал градоначальник. Он верил в это.

— Пламя очищает.

Охотник поднял факел и пошел к разрушенному логову убийц.

И поджег его.

* * *

Хоккель горел. Пожар распространялся с поразительной скоростью. Никто не мог совладать с огнем, никто не мог спастись от него. Город горел, умирали люди, гибли мечты.

Йеррен сидел на земле, наблюдая за этой катастрофой и поглаживая голову волка. Он покинул город несколько часов назад, но огонь все еще продолжал бушевать за стенами. Охотник не видел, чтобы кто-то бежал через ворота, как не замечал попыток остановить распространение пламени. Люди просто приняли свою судьбу. Быть может, они и сами хотели умереть?

Охотник не чувствовал угрызений совести, как не чувствовал и вины за случившееся. Ему уже случалось уничтожать целые города раньше, хоть тогда его и окружали десятки других охотников. Они вели сотни солдат, выбивали двери, выволакивали людей на улицы. И сжигали.

Игвид. Он знал этот город. Бывал в нем. Насколько он изменился после его смерти?

Он скоро это узнает.

Охотник исчез в тени деревьев, оставляя за спиной тысячи мертвецов.

4

— Она моя!

— Свалил отсюда!

— Пошел ты!

Хозяин постоялого двора проводил дерущихся хмурым взглядом, а затем посмотрел на проститутку.

— Я же просил тебя не приводить ко мне своих клиентов.

— А что такого? Ну подерутся, подумаешь! Большое дело!

— За каждый сломанный стул будешь платить сама.

Девушка улыбнулась, продемонстрировав отсутствующие передние зубы, и продолжила наблюдать за дракой. Интересно, кто из них окажется сильнее? Ей нравилось стравливать клиентов, ведь тем самым она набивала себе цену. Уж в опустошении кошельков она была мастерицей. Да и не только в нем.

Драчуны крыли друг друга руганью, в ход уже пошла мебель. Гости веселились, наблюдая за полетом стульев и столов, а кто-то даже присоединился к драке.

Нет, пора это заканчивать:

— А ну прекратили! — взревел хозяин, наблюдая как дерущиеся повалили стол и теперь увлеченно колошматили друг дружку на полу.

Женщины хихикали, мужчины подбадривали своих фаворитов. Кто-то даже делал ставки, предлагая победителю пиво.

— Угомонились все!

Никакой реакции. Казалось, крик лишь раззадорил мужиков, потому как один поднялся на ноги и увлеченно принялся пинать противника.

Дверь хлопнула, внутрь вошел мужчина. Он протиснулся меж столов, миновал дерущихся, не удостоив их взгляда. Это было ошибкой.

— Я тебе хребет сломаю!

Именно это прорычал один из неудачливых клиентов девушки. Обращался он к своему противнику, но новоприбывший посчитал, что угрожали именно ему. Быстрое движение, хруст — прокричавший угрозу падает на пол, а рука его сломана сразу в двух местах. Раздались недовольные крики наблюдавших. Чужак переступил через воющего пьяницу так, словно тот был кучкой мусора, и занял стул рядом со стойкой.

Хозяин тут же достал бутылку и грохнул ее перед гостем:

— Налить?

— Не нужно.

Интересно. Отказывается от выпивки? Сбоку к гостю тут же прильнула проститутка. Достаться сильнейшему не так уж и плохо. Для шлюхи...

— Дорогой, почему бы тебе не отдохнуть после дороги? Давай мы попросим хозяина дать нам самую большую комнату, и я помогу тебе расслабиться? Хорошо?

— Пошла вон.

— Ну давай же! Я сделаю тебе так хорошо, что ты разом обо всем забудешь. Пойдем!

— Убери свои руки, мразь.

Хозяин удивленно покосился на гостя. Тот уже даже не говорил, а рычал. И рык этот мог испугать кого угодно. Только не проститутку...

— Пойдем! Я...

Теперь он не стал тратить время на разговоры, а просто отвесил ей пощечину. Причем настолько сильную, что девушка повалилась на пол.

— Я предупредил.

Проститутка схватилась за разбитый нос и отползла прочь. А к незнакомцу подошли клиенты, недовольные тем, что с их любимицей так обращаются.

— Ты на кого руку поднял, мразь?!

Незнакомец молчал. Он слегка повернул голову, затем посмотрел на хозяина:

— Сколько?

Тот не сразу понял, что мужик говорит о бутылке, все еще находящейся на стойке.

— Два медяка.

Незнакомец кивнул, но бросил на стойку пять.

— За грязь.

— А ну повернулся, я теб...

Путник схватил бутылку, развернулся. Прежде чем защитник шлюхи произнес еще хоть слово, незнакомец вбил ему в рот горлышко бутылки.

— Не подавись, — прорычал он, ударяя кулаком по нижней челюсти.

Рот захлопнулся, полетели осколки и выбитые зубы, полилась кровь. Незнакомец схватил самый большой осколок, подошел ко второму противнику и вбил стекло в глаз. Снова крики, снова кровь.