Болото

Никто из нас до этого момента не видел вживую собаку: после катастрофы собак почти не осталось, они представляли куда большую редкость, чем, например, пингвины, которые были в каждом зоопарке. Впрочем, вряд ли можно будет похвастать теперь, что собаку мы видели именно вживую.

Прежде казавшийся воспитанным пес вдруг резко дернул поводок и словно выдернул мальчишку из общего сонного царства призраков. Мальчишка потрепал пса по загривку (тот добродушно осклабился) и пошел дальше. Пошел точно так же, как ходят живые люди.

Потом он поднял взгляд, увидел нас и весело помахал рукой.

Мы с Толиком одновременно отшатнулись от окна. Мое сердце бешено стучало в груди, зубы выбивали дробь.

-Ну и дела! наконец нашел я в себе силы улыбнуться.

-Ага... Прямо как дядька Петро рассказывал. Жуть.

-Ты ложись давай, а то не выспишься.

-Мне теперь не уснуть...

Через несколько минут проснулась Саша. Выскользнув из спального мешка, она подошла к Толику и что-то прошептала ему на ухо. Толик виновато глянул на меня и вместе с Сашей удалился в гостиную, вскоре оттуда послышался разговор вполголоса и негромкий смех.

Я смущенно отвел глаза. Все-таки чертовски жаль, что мой организм смог тогда победить вирус. Тогда три года разницы между мной и Лизой не значили бы ровным счетом ничего.

А может, наоборот жаль... хоть и грешно такое думать... жаль, что Лиза не такая, как я. Сейчас мы могли бы так же идти, держась за руки...

Когда я все же рискнул выглянуть в окно, от призраков не осталось и следа, только светофор никак не желал исчезать. Внезапно я ощутил, что меня качает. Веки отяжелели, меня начало клонить в сон; я похлопал себя по щекам: уснуть на дежурстве — позор!

Однако сонливость не проходила, она накатывала волнами, как вязкий черный туман. Мои ноги подогнулись, и я сполз на пол.

Мне снился путаный и дурацкий сон: сначала я долго бежал по запутанным ледяным коридорам, затем появился здоровенный мужик в черном плаще и глухом стальном шлеме. Он вытащил длинный светящийся меч, отрубил мне руку и сказал, что он мой отец. Потом все еще больше запуталось: мне снилось, что взамен отрубленной руки мне сделали стальную (что полная чушь, кибернетические протезы лет двадцать как устарели) и что я опять в Лагере, только почему-то в северной ячейке "Алые". Меня заставляют доставать моей железной рукой печеную картошку из горячих углей; несмотря на то, что рука железная, почему-то жутко больно...

Пробуждение было долгим и болезненным. Сначала Толик долго брызгал мне в лицо холодной дистиллированной водой, потом Саша что-то вколола в руку. Я сел; окно было открыто настежь, холодный ночной ветер насквозь продувал квартиру. Ребята не спали; они смотрели мимо меня, не поймешь как — не то обвиняюще, не то...

-Я что, уснул? -Толик отвел глаза. — Что случилось-то?!

-Да ты-то не виноват... Ты только не пугайся, ладно? на свою правую руку посмотри.

Я посмотрел и вскрикнул от ужаса. На запястье правой руки темнели две маленькие дырки, вокруг стремительно разливалась гематома.

-Это что?! Откуда?

-Вон, на полу. Еще живая, тварь.

На полу возился и пускал сопли вчерашний "Безобидный" слизняк, пришпиленный арбалетной стрелой.

Толик зло сплюнул в открытое окно:

-Я сижу с Сашей, она вдруг говорит, мол, пахнет как-то странно. Вышла в спальню, и почти сразу — брык на пол. Я задержал дыхание, вышел, окошко открыл. Смотрю, ты тоже без сознания лежишь, а эта мразь тебе руку прокусила и кровь сосет... Я ее оторвал кое-как, бросил и из Мишкиного арбалета к полу пригвоздил. Как комната проветрилась, сначала Саша очнулась, потом и ребята встали. Тебя дольше всех будили.

-Отчего это? Какой-то газ, что ли?

-Ну... Это слизняк напердел. Под дверь наверное, падла, просочился...

Словно угадав, что говорят о нем, слизняк отчаянно попытался сорваться со стрелы, а когда ему это не удалось, он вдруг забулькал и стремительно начал раздуваться, как пузырь.

-Толик! он опять начинает! — вскрикнула Саша, со звериной грацией отпрыгивая от слизняка.

Толик несколько раз крепко припечатал слизняка подошвой тяжелого сталкерского ботинка, но тот не останавливался. Тогда Толик вскинул огнемет, щелкнул запальником и накрыл тварь струей огня.

Как ни странно, горящая тварь пахла не горящим мясом, а чем-то растительным, приторно сладким...

Утро было совершенно испорчено. Проверив подвал, мы обнаружили там несколько гнезд склизких тварей. Ясно было, что оставаться в этом здании больше нельзя, придется искать другое убежище.

Глава 10

А над Лагерем неожиданно расчистилось небо. Еще утром весь мир был затянут гадким серым туманом, но во второй половине дня туман стал редеть и скоро стал таким жидким, что сквозь него можно было видеть пронзительную синеву. Почти все ребята высыпали на площадку Лагеря, радуясь внезапному подарку природы.

Вернувшись в Лагерь, мы разложили на длинном деревянном столе свою добычу. Завхоз Саня, матерясь и скрипя больными суставами, начал ее сортировать:

-Так, золото, ага... Это по весу пойдет, это (он подбросил на руке изящную золотую сережку) пожалуй сойдет за историческую ценность. Так, серебро... Ну, тоже ничего... А это вы на хрена приперли? — указал он на шкатулку из черного дерева.

-Там украшения золотые.

-Так отодрать не могли?

-Жалко отдирать, красивая шкатулка.

-Ладно, сойдет. Так, пять дисков, ага... Этот, кажется, с фильмами.

После катастрофы, когда был уничтожен центральный сервер страны, любая частица информации из прошлого ценилась на вес золота. Дурацкие комедии и малобюджетные боевики, которые прежде никто и задаром не стал бы смотреть, теперь отрывали с руками.

-Значит, все вместе это будет, ага... это будет сто двадцать очков, или тысяча двести два кредита. Как возьмете?

-Кредитами. — за всех ответил Толик.

Саня протянул ему стопку бумажек и добавил к ней две монеты. Монеты Толик сунул в карман, а тысячу двести двадцать кредитов бумажками протянул обратно:

-Обменяй на очки.

-Вот засранец! — одобрительно ухмыльнулся Саня.

Две сотни очков давали право на эмблему отряда, о которой мы спорили до хрипоты на протяжении всего обратного пути к Лагерю. Наш спор не смогла прервать даже стайка юных и потому наглых крыс...

...Толик пальнул в сторону особо наглого крысака из огнемета, опалив тому усы, и вновь повернулся к Игорю:

-Ну чем тебе череп с костями не нравится?! Раз уж вышло так, что отряд называется "Покойники"!

-Во первых, это банально. Во вторых... (Игорь выстрелил из арбалета, не целясь, и один крысак с визгом ускакал на трех лапах) ...Западные название себе придумали, "Пираты", эту эмблему уже, можно сказать, себе взяли!

Мишка прильнул к оптическому прицелу и плавно потянул спусковой крючок. Одна из крыс словно споткнулась и упала, стрела вошла ей точно в глаз. Мишка взвел арбалет движением рычага и внес свои пять копеек:

-А если типа гроб? Ну или там могила?

-Бее. -моментально отозвалась Саша. — не нравится. Давайте лучше того смешного скелетика изобразим, которого тогда кто-то к нашей двери приклеил.

-Это Женька нарисовал и приклеил. Будет потом ходить хвастать.

Игорь поднял арбалет вслед убегающим крысам, но передумал стрелять. Он снял очки и почесал дужкой переносицу:

-Давайте изобразим латинские буквы "R.I.P.".

-И что это за фигня?

-Это по латыни. Что-то вроде "Покойся с миром", раньше так на могилах писали.

-Ага, круто. И главное, никто не поймет, что это значит, вот это самое крутое. — недовольно пробурчал Толик. Я поддержал Игоря:

-Вообще-то ничего... мне нравится.

-Ну и ладно, — сдался Толик. — тем более ничего более умного в голову не лезет. Пусть будет "R.I.P."

Шесть часов спустя Саша сидела на койке и старательно пришивала к нагрудным карманам наших курток отпечатанные на твердом пластике эмблемы — мерцающие белые буквы на угольно-черном фоне. Игорь читал найденную в одной из квартир старинную бумажную книгу, стараясь не повредить ветхие страницы, Толик сосредоточенно высчитывал на бумажке наши финансы, а Мишка лежал на спине и бесцельно крутил в пальцах арбалетную стрелу. Потом он повернулся ко мне:

-Максим! А, Максим?

-Чего? — повернулся я к нему.

-Как думаешь, что если в арбалетную стрелу пороху набить? Она ж пустая внутри.

-Ну, и?

-Запал вставить, чтобы взрывалась при ударе. Такой стрелой медведя можно будет завалить!

-Игоря спроси, он умный. — Я встал и открыл дверь.

-Ты надолго? — Поднял голову Толик.

-Да так, погуляю пока...

-Опять, небось, к Лизе... — хихикнула Саша.

Не ответив, я вышел в коридор. Спустя несколько секунд меня догнал Толик.

-Максим, ты это... извини, конечно, что лезу я не в свое дело, но лучше бы не ходил ты к ней.

-К кому это — к ней?

-Ну... я думал, ты к Лизе опять собрался.

-Да нет же! Правда просто погулять хотел по Лагерю!

Я сам не понял, зачем солгал Толику. Смеяться надо мною он бы точно не стал.

Толик словно прочитал мои мысли. Он поковырял носком ботинка бетонный пол и произнес тоскливо, как будто это была его беда, а не моя:

-Я понимаю, она хорошая. Она всем нравится. Но и ты пойми: она не такая, как мы. Дело ведь совсем не в возрасте. Для нее этот Лагерь — работа, вот стажировка у нее закончится, и она уедет, на ее место пришлют другого медика. И она все равно уедет, понимаешь? Даже если что-то и получится у вас.

-Не надо, Толик. Ты иди, ладно?

Я подошел к двери медблока, коснулся ручки двери и тотчас отдернул руку. Я простоял там несколько минут, абсолютно ни о чем не думая, а потом повернулся и пошел прочь.

Внезапно дверь за моей спиной открылась.

-О! Максим! Как удачно, что ты мимо проходил!

-Чего тебе, Лиза? — мягко спросил я.

-Да вот хирургический блок закончила наконец тестировать, теперь проверить бы его... на ком-нибудь...

-Чего?! — я слегка обалдел от такой просьбы. Не каждый день любимая девушка спрашивает разрешения покопаться в твоих внутренностях.

Лиза звонко засмеялась, ее смех был похож на журчание ручья.

-Да ты чего испугался-то? Я ж тебя резать не собираюсь, сканером просвечу и все. Я сначала дядьку Петро попросить хотела, да нужен кто-то вашего возраста. Лечить-то мне вас...

-Ну ладно... — с притворным недовольством вздохнул я и прошел в медблок. Лиза заперла за мной дверь и указала на кушетку, над которой зависло устрашающее металлическое сооружение, более всего напоминающее скорчившегося дохлого паука.

-Раздевайся до трусов и ложись. — велела Лиза. Она скинула белый халатик, оставшись в светлых джинсах и футболке, и села в кресло-компьютер. Мило засмущавшись, она отлепила от поясницы маленький плэйер в виде бабочки и откинулась, закрыв глаза.

Из спинки кресла выдвинулся толстый и короткий соединительный кабель и с отчетливым чмоканьем присосался к маленькой темной ямке на ее пояснице. Тело Лизы вздрогнуло и обмякло, только пальцы непроизвольно подергивались. Спустя пару мгновений "Паук" над кушеткой ожил и сказал голосом Лизы из маленького динамика, хотя ее губы не шевелились:

-Раздевайся, чего ждешь?

Я быстро разделся, побросав одежду на стерильный пол и лег. Против моего ожидания, кушетка оказалась очень удобной, лишь висящий надо мною стальной "паук" внушал некоторые опасения.

-Да расслабься ты, расслабься. — усмехнулся "паук". Я поморщился и вытянул руки. Тут же юркие и тонкие, как проволока лапки паука начали стремительно ощупывать мое лицо; я вздрогнул, но усилием воли подавил желание немедленно спрыгнуть с кушетки.

Лапки паука обследовали мое лицо, затем скользнули по шее и остановились на груди. Из кончика одной из лапок вырвался тонкий зеленый лучик и пробежался по моим ребрам. Лиза в кресле нахмурилась:

-Давно куришь?

-Три месяца... Ой, щекотно же!

-Терпи. И что вас всех на сигареты тянет? Три четверти Лагеря курит, и ты туда же...

Лапки "паука" скользнули ниже, и я испуганно закрыл руками пах. Лиза необидно засмеялась:

-Думаешь, измерять буду? Успокойся уж.

Зеленый лучик уперся в шрам на бедре.

-Что, не заживает?

-Ага... у этих крыс зубы с зазубринками.

-Мазью мажь регенерационной. Дать?

-Не, у нас есть. Да само заживет.

"Паук" поджал лапки, и спустя секунду Лиза открыла глаза, встала и накинула халатик.

-Ну, кажется, все работает. Спасибо, что помог. Вот, это тебе в качестве награды. — Она протянула мне спелое красное яблоко.

Лиза с улыбкой смотрела, как я одеваюсь. Под ее глазами лежали тени.

-Лиза... ты когда последний раз наружу выходила?

Лиза хмыкнула.

-Никогда. Ну, то есть как полгода назад доставили меня по распределению, так и сижу здесь.

-По распределению?

-Как прошла курсы, так жребий бросили и отправили кого куда. Мне вот Ваш Лагерь выпал.

-А что за курсы?

-На хирурга... пришла, протестировали меня — ну, чтобы, значит, психика устойчивая была и физические данные соответствовали, потом села в кресло-компьютер, мне мозги промыли и... все, в общем-то.

-Что значит "Мозги промыли"?

-Ну информацию необходимую залили, непонятно что ли? Анатомию, фармакологию... плюс драйвера для хирургических компьютеров. Неделю потом голова болела.

-А-а-а... Знаешь, а там на площадке ребята в волейбол играют. "Гидра" против "Ртути". Айда, посмотрим?

-Да мне тут протестировать надо...

-Ты ж только что протестировала!

Лиза вздохнула.

-Извини, Максим. Не пойду я никуда, потому что боюсь. Не могу я так, как вы, играть в волейбол и посматривать на небо. А эти крысы... одна тогда по вентиляции в пищеблок пробралась — помнишь, в тот день, когда еще вы целую стаю впятером положили? Ее тогда Дашка, из ваших, которая на кухне работает, кухонным ножом к стене пригвоздила и стала дальше картошку чистить... я не могу так!

-Не скучно здесь?

-Нет, конечно. У меня же интернет!

-Ладно, я пойду. Я тебе тоже принесу чего-нибудь!

Я вышел, но тут же вернулся.

-Кепку забыл... Лиз, а почему нельзя слушать музыку?

-Почему это нельзя? Кто тебе не дает-то? Возьми в фонотеке и слушай.

-Вовка из западной ячейки, ну которая "Пираты", плэйер нашел, ну, старинный на дисках. Топливный элемент от фонарика подключил и слушал, там диск какой-то был. Начальник увидел, разорался и плэйер у него отобрал.

-Видишь ли... современная музыка создается на компьютере, она математически выверена до тысячных долей секунды. А то, что Вовка нашел, старинная музыка, она писалась и игралась вручную, на старинных таких инструментах, иногда даже без цифровой обработки. Где-то музыкант ошибся, чуть запоздал или поторопился, где-то палец не на ту струну или клавишу попал. Ты этого не заметишь, а подсознание заметит. Для здоровья вредно очень.

-О здоровье они заботятся... — буркнул я себе под нос, уходя. — лучше бы с Болота нас забрали...