Ор(я)Ш

Следом за коими гром негодования, в едином порыве около полутысячи глоток, вынудил стены четырехэтажного здания дрожать, а все до единого окна угрожающе затрещали.

— Б...ть, это пи...ц! Да какой узколобый имбецил вообще придумал такую феерическую дурь — давать в кривые грабли тупых школяров хоть какую-то власть?!! — под занавес возмущенно выкрикнул я на русском, то есть скорее сам для себя.

— Вол... Оками-сан, значит, у вас вообще нет ничего похожего на наши школьные советы? — спросил меня на перемене Шин, когда я буркнул, что дома подобный произвол элементарно невозможен.

— Нет у нас такой глупости. Хочешь узнать, что попытались бы провернуть в первую очередь ученики русской школы, получи они хоть толику тех возможностей, что имеет местный президент? Сам учебный процесс отменить к чертям! И гарантирую — у них бы получилось.

Эх, хихикают вот Юдзиро с Эйдзоку, мне же почему-то не до смеха...

— Может, теперь уж согласишься к нам в команду вступить? — пощупал почву Такеши.

— А меня почему не приглашаешь? Тоже ведь в клубах никаких не состою, — с ухмылкой поинтересовался Шин.

— Да хилый ты слишком!

— Придется как-то выкручиваться, на самом деле. Но нет, ваш софтбол совсем, категорически не интересует. Возмож...

Очередной перезвон богомерзкого динамика прервал мою мысль.

— Кхм-кхм, старшая Мэгуро, снова говорит Аоки Дзёшико. Просто хочу предупредить всех тех, кого уже успела посетить гениальная мысль о фиктивном кружке для любителей безделья. Совет не допустит формирования клубов-пустышек! Каждая новая заявка будет тщательно рассматриваться, так что можете не пытаться нас обмануть. На этом все.

Сволочи, со всех сторон красными флажками обложили!

— Не понимаю, и как она переизбираться после такого собирается? — ошеломленно поинтересовался Юдзиро.

— Да легко, клубной деятельностью не заняты всего около четверти учащихся. Так что голосов ей хватит. Альтернативы-то на горизонте не видно, — покачав головой, ответил староста.

— Значит, либо искать уже существующий и не слишком геморройный вариант, что малореально, с учетом грядущей конкуренции, либо организовывать свой, всамделишный кружок. Финиш, господа, — подытожил я.

— Когда придумаешь что-то толковое, можешь на меня рассчитывать. Обязанности старосты и так более чем достаточно времени убивают, — высказался Шин.

Хм, в действительности одна идейка имеется. Но на эту тему надо еще подумать...

О!? Глянул я в сторону Курохигаши — узрел такое неподдельное выражение растерянности вкупе с первобытным ужасом, что самому неуютно стало. Искренне захотелось подойти, погладить по голове, как-то ободрить.

Ну да, и конечности недосчитаться в процессе! Нафиг.

Конец учебного дня преподнес очередной сюрприз. Вообще надеялся — минует чаша сия, ан нет. Да, и не стоило, наверное, так резко дверку шкафчика дергать. Запомню на будущее. М-м-м... одиннадцать, двенадцать... целая чертова дюжина конвертиков! Преимущественно в розовых тонах, с высокохудожественным изображением сердечек. Духами жутко воняют, полминуты не прошло, а у меня уже голова разболелась.

— Вот оно, бремя популярности, — прокомментировал Шин, высунувшийся из-за моего плеча.

— Слушай, не знаешь, вон та пара девчонок, что у дальней стены мнется, они из какого клуба? — полушепотом спросил я, потихоньку собирая послания в стопку.

— Да из журналистского, вроде, — ответил староста, задумчиво обхватив пальцами подбородок.

— Замечательно, как и предполагал. Пошли, до заднего двора школы сходим.

— Э, зачем? — непонимающе удивился Эйдзоку.

— Свидетелем будешь, ну или проводником, если заблужусь.

Но услуга анти-Сусанина не пригодилась, искомое место само быстро нашлось. И замеченные девочки, сие немаловажно — перлись за нами, удерживая почтительную дистанцию. Последняя же удача состояла в том, что здесь как раз суетились несколько учеников занятых уборкой территории. Разбираться долго не придется, в худшем случае у них поинтересуюсь, если непонятно будет. Хотя все должно быть просто...

— Э-э-э, Оками... сан? А что ты делаешь? — осторожно задал Шин вопрос.

— Лоток открываю. Умно, зашита от дурака есть! Руку внутрь не засунешь.

— А зачем ты его открываешь? — продолжил допытываться одноклассник.

— Как зачем? Лучше скажи, куда теперь жать, чтоб заработало?

— НО ЭТО ЖЕ МУСОРОСЖИГАТЕЛЬ?!!

— Знаю, спасибо, — прикрыв пострадавшее ухо, кивнул я.

Кажется, Шин сейчас от недоумения ремень свой сгрызет. Ладно, пофиг. Кладем, задвигаем... Красная кнопка, наверное. Тырк!

Ух-ты, газовый.

— У-А-А-А-А-А!!! — завизжала одна из журналисток ломанувшись вперед. — ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?!!

Не добежала — на землю осела. Стоп, получается только что и ее письмецо золой обратилось, иначе, откуда столько эмоций? Хе-хе, замечательно, теперь разгромная характеристика за авторством школьных борзописцев мне обеспечена.

— Ты зверь, Оками. Знаешь, сколько парней мечтало бы оказаться на твоем месте? И ты только что, походя, сжег наши мечты, — откомментировал Эйдзоку случившееся полумертвым голосом.

— Спасибо, капитан очевидность! Зато теперь точно больше не увижу такого мусора рядом со своей сменкой.

И вообще, это мы должны бегать за девушками, а не наоборот. Тьфу...

В огромном сухом доке судостроительного завода день за днем постепенно оживал грозный боевой корабль. Двадцать тысяч тонн водоизмещения, три башни главного калибра, широкая номенклатура ракетного вооружения, большая полетная палуба и ангар, предназначенный не только для вертолетов, но и под базирование атрибута.

Причем последний на 'Мирмидонце' уже присутствовал — временно.

— Значит вот оно какое, ваше 'Копье', господин Асгейрсон, — произнес подтянутый чуть седой мужчина в светло-серой военной форме. Он обращался к высокому европейцу, блондину с голубыми глазами, лет семнадцати на вид.

— Я попросил бы не прикасаться к нему, — с легкой угрозой в голосе предупредил тот.

— О, прошу прощения, — японец мгновенно одернул от металла ладонь, чтобы тут же подать ее для рукопожатия. — Полковник Нода Горо, 'Хейва то Ханъэ Секьюрити', мы отвечаем за охрану верфи.

Фрост же опустил вниз презрительный взгляд, и демонстративно сложил руки на груди.

— Частная военная компания? — осведомился эмсайкер, не меняя позы.

— Ну, можно конечно и так сказать, — согласился японец, стараясь удержать на лице вежливую улыбку. — Позвольте узнать, почему вы решили привезти свое оружие именно сюда? Крейсер же еще не достроен.

— Зато ангар практически укомплектован. И пока я нахожусь в Токио — это самое лучшее место для 'Копья' и команды техников.

— Но они могут помешать проведению работ...

— Главный инженер уже дал согласие, — перебил полковника швед.

— Тогда нам следует уточнить некоторые моменты, все же режимны...

— 'Мирмидонец' — собственность ООН, и МЫ сейчас здесь дома. Если ВАМ хочется что-то уточнять, обращайтесь к сержанту Максвеллу из группы сопровождения. А у меня сейчас тренировочный вылет.

Словно в подтверждение этих слов зафырчал автотягач, сдвигая с места транспортную платформу с деактивированным атрибутом, и неторопливо потянул ее из ангара. Следом шагал Асгейрсон. На полетной палубе он подошел к своему оружию, дотронулся до корпуса, прошептав что-то, а потом ловко забрался в раскрытую грудную часть.

Изнутри кабина была немногим более двух метров высоты и имела овальную форму. Там носитель зафиксировал себя при помощи управляющего устройства, точно повторяющего любые движения человеческого тела.

Уместившись, и подергав вхолостую рычаги, Фрост ненадолго расслабился...

А через секунду на несколько сантиметров вокруг парня вспыхнул холодный небесно-голубой факел нимба, с наибольшей концентрацией около головы.

Атрибут же начал постепенно преображаться.

Изначально походивший больше на оплетенный тысячами трубок стальной скелет, сейчас он вдруг стал обрастать мышечной тканью, что буквально соткалась из осязаемого света. Позже в несколько скачков увеличился нимб, покрыв собою 'Копье' целиком.

И тогда эмсайкер распрямил его в полный рост. Двенадцатиметровая антропоморфная фигура, длинные ноги, на поясе 'юбка' из четырех подвижных реактивных двигателей, дополнительные пары которых прикреплены к голеням и наплечникам, а так же несколько аэродинамических поверхностей. Все это 'заковано' в мерцающий доспех энергетических щитов.

Носитель не пилот. Он — сердце машины, являющейся по сути лишь формой, в которую вливается фантастическая мощь нимба, без проводника просто растрачиваемая впустую. Сила способная повергать дивизии, и сминать целые армии, самое страшное оружие в арсенале человечества. После ядерного, разумеется...

Атрибут.

Фрост пригнулся, и с безумным импульсом оттолкнувшись от палубы, подбросил себя на добрую сотню метров ввысь. Тут же заработали в полную мощность двигатели, засасывающие кубометры воздуха, мгновенно разогреваемого до полутора тысяч градусов. Учитывая мизерный для таких размеров летательного аппарата вес, около восемнадцати тонн, тяговооруженность больше восьми единиц давала совершенно недостижимые возможности в плане набора скорости и высоты. Проблему могли бы создать чудовищные перегрузки, но они нивелировались до приемлемых величин с помощью все того же нимба.

Внезапно эмсайкер швырнул 'Копье' вниз, к воде. Перед самым ударом он повернул сопла, вызвав огромный столб брызг с облаком пара, и сразу разорвав его в клочья, кинулся по Токийскому заливу на север.

Сижу на скамейке у набережной, жую хот-дог, видами любуюсь...

Красиво летает, чертяка! Даже уследить сложно, спасибо цвету. И скоростям, на которых делаются все эти невозможные кульбиты. Две-три звуковых, вероятно. Любой сверхсовременный истребитель от такого на части развалится, хотя пилот раньше сдохнет, кровавым куском сплющенного мяса обратившись.

Не зря, в общем, решил я спонтанно до парка Касаи прокатиться. Может еще на колесо обозрения сходить...

— Эй, это мука на голове? — послышалось со спины.

Обернулся, увидел короткометражную девочку в потертых джинсах. На глаз лет четырнадцать, растрепано ядрено-рыжая, похоже полукровка, левой рукой прижимает к груди жутковатый штопанный-перештопанный плюшевый кругляш. А указательным пальцем правой в меня тыкает.

— На себя посмотри. Ведро красной краски с макушкой встретилось?

— Нет, дурак, это папа! Папа дал! — смешно надув губки сообщило недоразумение.

— Ага, свои волосы сбрил, тебе приклеил, какой хороший папа... — пробурчал я и, развернувшись, двинулся куда собирался.

— Не клеил! Выросли! — опровергла побежавшая следом девочка. — Скажи, ну почему они белые... серые, такие, а?

— Потому что гладиолус! — огрызнулся в ответ.

— Где, где? — бодро завертела она головой.

В п...е, на верхней полке! Упоротая, как есть упоротая!

— Седой я! довольна?

— А почему, ты же не старый...

— У молодых тоже бывает, редко, но бывает.

— Грустно, — с соответствующими интонациями прокомментировала попутчица.

Топаем потихоньку...

— И на кой ляд ты за мной прешься? — решил-таки я поинтересоваться минуту спустя.

— Нет, не за тобой, — она ткнула пальцем в сторону колеса обозрения. — Туда!

О, хорошо, а то уже, было, испугаться успел.

Да и правильно испугался. Вот какого хрена мы теперь сидим в одной кабинке?!!

— Кто ж ты такая, чудо лохматое?

— Синьхон! Синьхон О'Каин! — широко улыбнувшись ответила девочка и вытянула вперед руки со своей странной игрушкой. — А это Сида!

Жуть, абомчик и то краше эдакой сиды будет. Кстати, имя у рыжей определенно китайское, фамилия же вроде ирландская. Занятно, действительно полукровка.

— Артур Волков, — представился сам и отвернулся к окну.

Хм, неутомимый Атрибут, смотрю, все выделывается...

— Немайн красивее. Немайн красный, — вдруг тихо пробормотала себе под нос моя визави, глянув ровно в туже сторону.

О чем речь? А неважно, поди пойми, что у нее там в башке творится.

Колесо совершило полный круг. И внизу, как оказалось, нас уже ждали. Пара здоровенных детин в строгих темных костюмах. Неопределенная внешность, никаких эмоций на лицах — типичнейшие телохранители.

— О'Каин-сама, вы опять убежали, — сказал утвердительно ближайший из них.

— Ха-а-ай Хаттори-сан! — протянула девчонка, сделала несколько шагов вперед, и на миг оглянулась, помахав мне рукой. — Пока Артур!

— Тебе тоже пока, Синьхон.

Очень надеюсь, эти мужики больше ее не потеряют. Она представляет нешуточную опасность для окружающих, я не я буду. Прямо-таки пятой точкой чую!

К субботе моя заявка была практически готова. Осталось найти четверых добровольцев и куратора из числа учителей. Ну да, и пройти потом утверждение советом. А вот в предыдущие два дня ничего заметно интересного не произошло. Экзамены вульгарис, в перерыве между ними беготня — требовалось узнать, как именно вообще клуб на ровном месте обстряпывается, бланк пустой получить...

Правда, в пятницу по школе впервые разнеслось зловещее прозвище 'Моэте Кокоро'. Отныне я получается 'Сжигающий Сердца' или 'Пылающее Сердце'. Дополнительный вариант перевода — 'Изжога'.

Могли и похуже что сочинить.

— Заявка на регистрацию кружка? — спросил Юдзиро, повернувшись к моей парте. — Дай-ка гляну... 'Политический Клуб. Направление деятельности: всестороннее развитие у участников политической сознательности, глубокого понимания эволюций социума, формирование четкой жизненной позиции, умения разбираться в причинах и следствиях изменений происходящих с обществом...' Слушай, вполне серьезно ведь выглядит! — вынес он вердикт.

Эх, хорошо бы чтоб те сволочи аналогично решили.

— Выглядит, как оно и задумывалось. В реальности же за таким фасадом можно спокойно чаи гонять. Главное отыскать двух придурков, которые в это время будут дружно разводить между собой полит-срач... Или придется иногда для проформы проводить беседы на тему: 'какое дальновидное у Японии правительство и сколь хорошо оно о нас заботится!'. Вот и все, — пояснил я, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза.

— Дай сюда, — донеслось сбоку внезапно, заставив меня дернуться.

Курохигаши?!

— Тебе-то заче... — начал было, уставившись на девушку, внимательно читающую текст заявки.

— Держи, мне подходит, — ответила она через несколько секунд, протягивая бумажку обратно. С подписью.

— Уверена? — легко усмехнулся я.

— Более чем. Ничего лучше уже не найду, — кивнула Юки и пошла назад к своему месту.

Граждане одноклассники, челюсти того-этого... назад вставьте, во.

— Похоже, Оками, у твоего еще не родившегося клуба только что появился маскот. Тоже запишусь, пожалуй, — сказал Эйдзоку, подойдя ко мне.

Хм, а почему это первая староста из-за его спины делает зело ошарашенно-круглые глаза?

— И... И я... — крепко сжав кулаки, начала она вдруг нерешительно. — И я запишусь! — весьма твердо закончив.

— Касикоми? — удивленно обернулся Шин. — Но ты же в литературном клубе состоишь?