Дар джинна

— Вот этот ствол переделан кустарно, видать, пострадал старый родной... может, лопнул сам или попала земля в него, патрон был бракованный. Такое ещё встречается, — пояснил мне собеседник, когда я обратил внимание на странный вид оружия. — Видимо, родного ствола не нашлось, вот мастер и поставил от обычной винтовки, потом обработал и придал товарный вид. Один ствол под патрон девять миллиметров, второй от немецкой армейской винтовки. Девятимиллиметровых всего двадцать пять, а для второго ствола могу сотню отсыпать. Да, прицел тут четырёхкратный, цейсовский. Его сам подбирал, так как оружие досталось без него.

— Откуда такая красота?

— В прошлом году осенью перебили банду местных националистов, у главаря был при себе этот штуцер. Думаю, его хозяин из бывших польских помещиков, любитель охоты. А оружие немецкое, отличное. Всё думал подарить его кому-нибудь, проявить уважение и себя показать, да как назло не заезжали к нам полезные для знакомства товарищи из партии, — честно ответил мужчина. Ментальная магия не давала ему юлить.

— Понятно. А ещё есть что-то?

— Только 'мосинки' без прицелов. Два карабина и четыре винтовки, все в среднем состоянии. Но патронов для них у меня много. Нужно?

— Нет... а хотя... один карабин возьму, пожалуй. И патронов к нему сотни три.

Через полтора часа, свалив свёрток с оружием на пол, я рухнул на кровать прямо в одежде, где быстро заснул. Шутка ли — больше суток на ногах, а спал только в поезде недолго. Комнату мне помог найти главный милиционер. Он написал записку для какой-то Олесии Марковны, до которой меня проводил один из милиционеров. Воспоминания об этом эпизоде я стёр из головы обоих. Ещё не хватало, чтобы ко мне заявились с задержанием местные сотрудники правопорядка, когда с их начальника слетят мои чары.

Из оружия я собирался сделать артефакты. Магия увеличит мощь винтовки и штуцера в несколько раз. Причём я рассчитываю добиться таких результатов, чтобы пуля из их стволов была опасна даже танку!

Глава 4

Над зачарованием подарков от начальника милиции Пинска я просидел два дня. Первый день ушёл на то, чтобы на бумаге подсчитать необходимые чары, порядок наложения и затраты маны. На второй уже стал работать с материалом. Первой попала в мои руки казачья винтовка (он же карабин). Подумал, что налажай я с ней, то всегда смогу отыскать замену с учётом окружающих реалий.

На третий я провёл над собою ритуал Совершенства тела. Заклинание сложное, требующее развитых магических каналов у мага, который его проводит. И большого резерва маны. По его итогам организм перестраивается. В одном теле сосредотачивается вся сила Эволюции вида, каждый ген идеален и здоров. Ни одного атавизма в ДНК нет. Ни единый ген не несёт в себе какое-либо заболевание. Совершенство тела — это абсолютный иммунитет, сильное и ловкое тело, регенерация без ограничений. И многое-многое другое. И все эти признаки в значительной мере будут переданы следующему поколению. Часть их утратится, но кое-что перейдёт внукам и так далее. Ритуал сложнейший, но я каким-то чудом сумел провести его без ошибок, хотя и вымотался до смерти. На это у меня ушло почти десять часов работы.

На четвёртый день я выбрался для проверки результатов своей деятельности по артефакторике.

Всё это время я сидел под пологом тишины и отвращения внимания к комнате. Наверное, только прямое попадание авиабомбы или гаубичного снаряда сумели бы пробиться к моему вниманию сквозь эти чары. Пищу себе делал магией. Не особо вкусно, но от голода спасало, хотя и требовало маны немало. Не награди Царь царей меня огромным резервом магической энергии, то многие чары были бы мне не под силу или только с применением ритуалов, обрядов, ингредиентов, которые взять было неоткуда.

Город за это время сильно изменился: прохожих резко убавилось, появились частые патрули, на многих домах окна и двери оказались заколочены, кое-где увидел баррикады из всевозможного материала, дополнительно усиленных 'ежами' из шпал, труб и тонких рельс. Совсем близко гремела канонада, и в небе не раз видел группы самолётов, снующих с востока на запад и наоборот.

Закрепив на велосипеде оружие, укрытое от взглядов мешковиной, я взгромоздился на него и закрутил педали, взяв направление на северо-восток, так как именно в ту сторону мне было ближе всего к выезду из города. Через полчаса я остановился возле небольшой рощи, рядом с которой раскинулся просторный луг, опускающийся к широкому ручью или узкой речке. Дальше луг продолжался и через двести-триста метров упирался в густой лес.

— Ну-с, приступим.

Я освободил оружие от тряпок, подёргал затвором карабина, проверил, не попал ли какой мусор в затвор за то время, пока катил сюда по узким тропкам, чтобы не наткнуться на военные патрули.

Вставил патроны, дослал в ствол первый, приложил приклад к плечу и навёл мушку на выбранную цель — толстое дерево в сотне метрах впереди.

Бах!

Карабин резко вскинул ствол вверх, приклад чувствительно толкнул в плечо. А ещё... слетела одна личная защита. В первый момент я подумал, что по мне кто-то выстрелил. Испугался, рухнул в траву и быстро пополз в сторону, одновременно колдуя отвод взгляда.

Несколько минут лежал и слушал мир, потом хлопнул себя по лбу и полез в Книгу в поисках заклинаний для того, чтобы просканировать окрестности.

— Хм, никого? — вслух удивился я, когда чары не нашли никого крупнее голубя в радиусе полукилометра. — И что же это было? Карабин взорвался?.. Нет, целый.

Разобрался я быстро. Оказалось, это меня отдача от выстрела приложила так, что сработала защитная магия. Об укреплении оружия я подумал, когда усиливал выстрел из него, а вот о снижении последствий оного — нет. Пришлось разряжать карабин и прямо здесь дополнять артефактные чары новыми, которые в теории должны уменьшить отдачу и подкидывание ствола раза в два по сравнению с тем, как было до наложения магии. Заодно ослабил магию, которая усиливала выстрел и добавил те, которые должны воздействовать на пулю, когда её 'хвостик' окажаться на линии среза ствола. То есть, магия станет действовать уже вовне оружия. Ушла на это полтора часа драгоценного времени.

Перед тем, как произвести новый выстрел, я навесил на себя две личных защиты и дополнительно укрыл тело 'Щитом Акруна', который защищает практически от всего на свете.

Бах!

На этот раз оружие едва дёрнулось в моих руках. Отдача и увод ствола были почти такие же, как при стрельбе одиночными из АК-74. Кто стрелял — тот имеет представление.

Результаты попадания радовали. Толстую берёзу с толщиной ствола в три моих бедра пуля пробила насквозь, вырвав с обратной стороны кусок щепы в кулак величиной. Дальше пуля задела другое дерево в десяти шагах от первого. Там она задела самый краешек, но даже так попадание выглядело внушительно. Там, словно великан-бобёр отхватил кусок размером в полуторалитровую бутылку. Куда дальше полетела пуля не увидел, её следов я не нашёл.

Опустошив весь магазин, я свалил многострадальные берёзы на землю. Их пеньки по количеству торчащей щепы могли соперничать с дикобразами.

Следующим испытывал штуцер, над которым произвёл те же доработки, что и на карабине. Здесь я стрелял с прицелом. Причём, несколько пуль отправил в сторону леса на той стороне ручья. И точно так же свалил там минимум одно дерево — высоченную ель, которая была ещё толще, чем 'подстреленная' первой берёза.

После этого я загнал в патронники патроны, на которые были нанесены руны усиления и электричества. Первый же выстрел из карабина по соседке поваленного дерева приятно поразил — ствол разлетелся на сотни щепок. Дерево, перед тем как упасть, даже подпрыгнуло немного. Точно так же случилось и с патронами из штуцера. Причём, я не заметил разницы между калибром на девять миллиметров и на семь. В момент попадания во все стороны разлетались десятки бело-голубых кривых 'змеек' молниевых разрядов.

Ну, а теперь можно описать, что же я сделал вчера с карабином и штуцером.

У обоих образчиков огнестрельного оружия я увеличил прочность в несколько раз. Наверное, они без последствий переживут подрыв на ящике со взрывчаткой. На срез ствола нанёс руны, которые увеличили в три раза скорость вылетающей пули и во столько же раз снизили шум выстрела. Изнутри на патроннике имелись руны, что увеличивали энергию патрона при выстреле. Всё это привело к возросшей в несколько раз меткости за счёт высокой настильности и скорости пули. Сам крошечный снаряд развивал скорость свыше двух километров в секунду. Мои скромные познания в физике подсказывают, что при таких данных в месте попадания даже простой свинцовой пули стальная броня будет буквально вскипать! А энергия удара всё это забросит внутрь бронемашины, разя раскаленными каплями механизмы и экипаж.

Так же я доработал пятьдесят патронов, сделав их прочнее вольфрама и прибавив урона от огня, электричества и холода.

Думаю, с таким арсеналом я в одиночку могу остановить атаку вражеской танковой роты. А от пехоты, которая поддерживает обычно боевые машины, у меня есть кое-что другое. Не придётся охотиться за каждым солдатиком в фельдграу, ловя его взглядом через прицел.

Проверить в бою артефакты получилось уже скоро. Всего через час после тренировки, когда решил возвращаться в Пинск, я наскочил на небольшой отряд немцев.

К своему стыду должен сказать, что вражеские солдаты среагировали на меня быстрее, чем я со своей реакцией мага на них. Правда я после впечатления от сверхэффективности артефактов на основе огнестрельного оружия витал где-то в облаках и совсем не обращал внимания на окружающий мир, крутя педали велосипеда на автомате. И тут, вывернув с лесной тропинки на неплохую грунтовку, я увидел метрах в тридцати впереди группу солдат у мотоциклов и какого-то бронированного мелкого таракана (вот честное слово — другого сравнения в голову не пришло в первый момент) с установленным слева пулемётом. Справа торчал водитель в чёрном комбинезоне с непокрытой головой, высовываясь по грудь из люка. Перед ним было установлено маленькое прямоугольное толстое стекло в металлической рамке. Справа место за пулемётом пустовало, стрелок стоял на земле и поливал землю из дарованного природой шланга. Чуть в стороне его примеру следовали ещё двое. Только эти были одеты не в комбинезоны, а в обычную, изрядно запылённую форму солдат вермахта.

Рядом с танкеткой (вот и название 'таракана' всплыло в голове, сам от себя такого не ожидал) стояли два мотоцикла, в 'люльке' одного из них сидел пулемётчик, причём, оружие было у него в руках. Рядом с другим мотоциклом стоял боец с винтовкой в руках, смотрящей стволом в землю. Но на то, чтобы вскинуть её и направить на меня у немца ушло меньше секунды. Правда, перед этим мы пару секунд смотрели друг на друга, шокированные неожиданной встречей. Думаю, если бы я не вёз открыто оружие, а спрятал карабин со штуцером в тряпки, то столь быстрого перехода к агрессии не случилось бы. А уж не забудь я укрыться под чарами отвода взгляда, то вовсе мог легко проехать мимо врагов, ещё бы и плюнул им на каски.

Увы, случилось то, что случилось.

— Аллярм!

— Ахтунг!

И миг спустя после предупреждающих криков в меня полетели пули из карабина и пулемёта.

В одно мгновение с меня слетели две личные защиты.

— Блядь! — заорал я и прыгнул в кусты прямо с велосипеда, зацепившись штаниной за металлическую педаль и оторвав клок материи.

— Хальт!

— Фойер!

— Определитесь, что делать, уроды — мне стоять, или вам стрелять! — нервно прокричал я, на четвереньках удирая по обочине, ломая руками и коленями мелкие кустики.

Бах!

И исчезла третья защита.

Та-да-да!

Пулемётчик причесал воздух буквально впритирку с макушкой. То ли специально, чтобы поглумиться, то ли сам в нервном состоянии излишне сильно приподнял ствол оружия и промахнулся на несколько сантиметров.

А я упал на живот и перевернулся несколько раз вокруг себя, сдвигаясь в бок и укрываясь в широкой промоине, покрытой крупными высушенными чешуйками грязи.

Та-да-да!

Пули подняли фонтанчики земли прямо перед лицом, когда я выглянул на короткое мгновение, чтобы оценить обстановку.

— Суки! — прошипел я.

Первая паника прошла, и я смог начать думать трезво, не поддаваясь страху. Первым делом наложил на себя отвод взгляда и переместился на десять метров дальше, на другую сторону дороги. По пути прихватил выроненный штуцер. Надеюсь, от падения прицелу ничего не сделалось.

Вновь залёг в кустах и стал смотреть за врагом.

Очень боялся, что фашисты начнут разбрасываться гранатами. Ведь в этом случае осколки полетят, куда бог на душу положит. К счастью, враги карманную артиллерию решили придержать. Потом я и сам понял, что в окружающих зарослях немецкие 'колотушки' из-за длинной ручки неудобны в применении. Есть большой риск, что запутавшись в ветвях, граната наградит осколками своих хозяев.

К этому моменту вражеские солдаты залегли вдоль обочин. Даже водитель танкетки успел выскочить из своего железного, украшенного заклёпками ящика. В руках у него был пистолет, хотя я ожидал увидеть автомат, тот самый легендарный 'шмайсер' (который, собственно, не 'шмайсер').

Стрелять я не торопился, хотя рискнул и оптику навёл на пулемётчика, залёгшего прямо на дороге справа за танкеткой, прикрыв большую часть тела гусеницей.

'Чёрт, нужно озаботиться каким-нибудь защитным амулетом, чтобы личные защиты остались в качестве последнего шанса', — подумал я.

Спустить курок я всё никак не решался. Не находил в себе сил убить человека. Отговаривался, что тратить бесценный артефактный снаряд на простого солдатика — это круто.

Вот так мы и лежали, всматриваясь друг в друга. Примерно спустя минуту после того, как я поменял позицию, немцы зашевелились. Двое отползли в лес и только там встали на ноги. Двигаясь на полусогнутых и прячась за деревьями, они стали обходить место, где видели меня в последний раз. А ещё один, выглядевший самым старшим и опытным, держа в левой руке винтовку, а в правой невесть откуда взятый револьвер, перекатился на мою сторону дороги и ловко заскользил между кустов и деревьев. Он прошёл рядом со мной в трёх метрах. У меня руки чесались приложить его огненным шаром или хотя бы оцепенением, но сдержался.

Через пять минут, прочесав окрестности дороги, немцы вернулись к своим машинам. Опытный перед этим осмотрел мой велосипед, брошенную 'мосинку'. Транспортное средство брезгливо бросил в кусты, а вот карабин и патроны бережливо прибрал.

— Зараза, уйдут же, — прошептал я, не сводя взгляда с врагов, которые быстро заняли места в танкетке и мотоциклах и собрались уезжать. Нужно было стрелять, а сил переступить через себя не было. Слишком сильно было вбитое государством воспитание, точнее, заложен страх перед наказанием за тяжкое преступление — убийство. Я отложил штуцер, вытер вспотевшие ладони о рукава пиджака и вновь приник к прицелу. — Чёрт, чёрт, чёрт...

Бах! Бах!

Первым выстрелом я попал в танкетку. Пуля в стволе стояла с рунами электричества и по боевой машине, усеянной крупными заклёпками, во все стороны разбежались голубые 'змейки'. Саму машину с силой толкнуло в противоположную от меня сторону. Оба седока — пулемётчик и водитель, бессильно опали в люках.