После Пламени. Венец Феанора

"Нет, Оромэ, ты останешься. Схватка Стихий погубит Детей вернее, чем злоба Мелькора. Мы должны вернуть Аману свет — сейчас это главное".

"Без Сильмариллов?!"

"Это будет непросто. И потому в Хоре должен звучать каждый голос. Все силы нужно объединить".

— Ответьте нам, Валар! Сделайте же хоть что-нибудь!

Тишина.

— Почему вы молчите?! Мы же вам верили!

Верили. Прежде. Не напрасно ли?

25

"Я голодна, Черный".

Догнала-таки! Да когда же ты наконец подавишься, проклятая тварь?!

"Я тоже. Ты уже получила пищу, теперь моя очередь".

"Лжешь! Когда ты пришел к моему укрытию, ты говорил, что сыт. И ты не стал поглощать холодную и горячую Музыку, лишь слегка коснулся ее".

"Ладно. Я беру свою долю и ухожу. Остального тебе хватит, чтобы наесться".

Я опрокинул несколько шкатулок — камни и украшения со звоном рассыпались по столам и полу. Я торопливо схватил несколько наших общих с Феанором творений — те, что особенно жалко было отдавать Паучихе. Нашел, конечно, не все, но хоть что-то спас. Сильмариллы я, к счастью, успел забрать прежде, чем появилась Унголианта.

"Ты взял себе слишком много, Черный", — она ревниво следила за каждым моим движением.

"Тебе достается больше. Прощай, Унголианта".

Я направился к выходу, стараясь не очень спешить.

Хорошо бы первым, кто встретится теперь с Паучихой, оказался Феанор!

26

— Король был единственным, кто сражался с ним. Прочие словно оцепенели, даже пошевелиться не могли от ужаса.

А я был здесь! Не заслонил отца, не принял бой с Мелькором! Будь проклят твой приказ, Манвэ, и ваш праздник! Если бы не ты, я бы спас короля, я изрубил бы в куски этого...

Отец, отец, как же я допустил, как не предвидел? Ты ведь говорил мне, предупреждал. Это я погубил тебя! Я не слушал тебя, я верил Восставшему!

Я — ему — ВЕРИЛ!

— Будь проклята твоя притворная дружба! Лже-ец! Предатель! — кажется, я кричу это вслух, неважно. — Черный... Враг — вот что ты такое! Вот твое настоящее имя! Да чтоб тебе... чтоб тебе самому рук лишиться! Будь про...клят!

В горле саднит, я замолкаю на несколько мгновений, чтобы откашляться.

— Моргот! Убийца! Пусть прокляты будут все, кто когда-либо станет слушать тебя!

Я ору это в лицо Манвэ, Восставшего нет здесь, да что с того! Я вижу перед собой Мелькора, мне нет дела до остальных.

— Пусть твой дом обратится в прах! Пусть все, что ты создал, будет уничтожено у тебя на глазах! Пусть тебя предают раз за разом! Пусть отрекутся от тебя соратники! Пусть любимейшее творение погубит тебя!

— Принц! — кто-то осторожно касается плеча, я отбрасываю его руку.

— Он обезумел, — чей-то испуганный шепот.

— Коня! — хриплю я.

Отталкиваю кого-то, хватаюсь за гриву, вскакиваю на спину лошади — та испуганно ржет.

— За мной! В Форменос!

Отец! Я буду с тобой. Пусть поздно, но все-таки буду.

27

— Он вернулся! Саурон, Мелькор здесь! — Таринвитис вбежала в Гранитный чертог и остановилась, как вкопанная.

Наместник был не один. Все майар Ангбанда собрались сейчас тут. И они не выглядели ни удивленными, ни радостными. Скорее озабоченными.

— Кто вернулся, Тарис? — негромко спросил Талло.

— М-мелькор, — недоуменно повторила майэ. — Наш Властелин.

— Да, — кивнул Мастер Иллюзий. — Верно. Тот, кого силой увели в Аман три с половиной тысячи лет назад, снова ступил на землю Эндорэ. Это так.

— О чем ты говоришь, Талло? — нахмурилась Таринвитис. — Я не понимаю.

— О том, что мы не знаем, каким он стал, — ответила за него Дэрт, накручивая на палец кончик рыжей косы. — Почему он вернулся? Почему остальные Валар позволили ему сделать это?

— Должно быть, он победил их, — Таринвитис недоуменно переводила взгляд с одного лица на другое, ища поддержки. — Или обманул. Или сумел бежать.

— Или его отпустили, — подсказал Нэртаг.

— Не-ет! — Таринвитис сжала кулаки. — В твоей мелодии фальшь, ты сам это слышишь! Властелин никогда не отречется от Темы, которую создал! Он ради нее свободой пожертвовал. Ради нее и ради нас.

— Возможно, он перехитрил Владык Запада, — спокойно заметил Саурон. — А может, и нет.

— Почему ты не веришь в его победу?!

— Потому что если бы он одолел врагов, мы бы это почувствовали, будь уверена, — усмехнулась Ральтагис. — Властелин малым не довольствуется, он бы весь Аман в куски разнес.

— Мелькор бежал, — снова заговорил Наместник. — А значит, нам через какое-то время придется встречать незваных гостей.

— Они уже здесь, — мрачно заявил Нэртаг. — Наш Вала пришел в Эндорэ не один.

— Но я не чувствую Диссонанса, — Таринвитис зябко обхватила себя руками за плечи.

— Это хуже, чем Диссонанс, — Тевильдо нервно лизнул лапу. — Это... ничто.

28

Я вернулся! Вырвался на свободу! Все-таки вырвался...

Улечься бы сейчас на землю, прижаться щекой к холодным камням, закрыть глаза и не шевелиться. Чувствовать Эндорэ, слушать Эндорэ, впитывать в себя его Музыку. Любимую. Правильную. Мою!

А потом мысленно позвать соратников. Или послать к ним вестника. Ворона. Вон того, например. Или... нет, лучше найти их самому! Мне безумно хотелось верить, что с моими майар все хорошо, что они ждут меня, что мне есть, к кому возвращаться. На этой вере я и держался все столетия плена. На ней — и на памяти об Эндорэ. О моей Теме.

"Я голодна, Черный, — мысленное обращение Унголианты вернуло меня к действительности. — Ты обещал много пищи!".

Выследила все-таки, тварь ненасытныя!

"Ты уже получила весь свет Амана, — жестко ответил я. — Ты опустошила сокровищницу Форменоса. Мы в расчете. Теперь наши пути расходятся. Ступай назад, в Валинор!"

"Я голодна!" — повторила Паучиха.

Ее разбухшая туша загораживала выход из ущелья. Я быстро перебрал в уме возможные варианты действий. Сбросить зримый облик? Отступить и двинуться обходным путем? Нет. Это значило бы признать поражение, показать слабость — и немедленно превратиться для Унголианты из опасного противника в добычу. Я должен был заставить эту тварь подчиниться. Силой или обманом — неважно. Лишь бы не пустить ее дальше в Эндорэ.

Я швырнул на землю сверток, который нес в левой руке. Спасенные из сокровищницы камни рассыпались по земле. Я хорошо помнил, как мы с Феанором создавали их, как вставляли в оправу... Ну, вот и все. Теперь и они сгинут в утробе Паучихи. Что ж... ради Эндорэ я пожертвовал бы и большим.

Я отвел глаза, чтобы не видеть, как Унголианта уничтожает наши творения.

"Вот. Больше я тебе ничего не должен. Отойди с дороги!"

"Что у тебя во второй руке?" — подозрительно спросила Паучиха.

С камешками она покончила в считанные мгновения.

"Моя доля. Возвращайся в Аман, здесь ты мне не нужна".

"Ты несешь Свет, Черный. Отдай мне его и ступай, куда пожелаешь. Я не стану следовать за тобой".

"Отойди с дороги! — снова потребовал я. — Ты весь мир поглотить готова, если дать тебе волю. Этот Свет принадлежит мне. Ты его не получишь. Убирайся с моей земли!"

Я угрожающе шагнул к ней, надеясь, что она испугается и отступит. Не испугалась. Теперь оставалось только драться.

На этот раз моя Музыка воплотилась в прямом обоюдоостром мече. Но гигантская паучиха только выглядела неповоротливой. Двигалась она не медленнее меня, и достать ее клинком оказалось непросто. Тем более, что я был измотан после уничтожения Древ.

Очень скоро я убедился, что шансов на победу нет. Мои удары не только не причиняли Унголианте вреда — она питалась их силой. Хуже того! Тварь начала разрушать землю Эндорэ. Камни под ее мохнатыми лапами рассыпались в песок, по скалам невдалеке побежали трещины. Паучиха еще увеличилась в размерах...

Позвать на подмогу? Кого? Откуда мне знать, что могло случиться в Эндорэ за тысячелетия моего отсутствия? Кто явится на мой зов и явится ли хоть кто-нибудь? А если мои майар примчатся, как им сражаться с таким врагом? Они только погубят себя. Нет, я должен справиться сам. Остановить тварь.

Несколькими отчаянными выпадами я заставил Паучиху попятиться — недалеко, правда. Бросил меч. Достать ларец и откинуть крышку было делом нескольких мгновений.

Венец Феанора был поистине достойной оправой для Сильмариллов — даже если видеть только внешнюю его красоту, не имея представления об истинной сути. Тончайшие нити силы переплетались с филигранным узором так, чтобы сдерживать мощь Камней, направляя ее на созидание. Уникальный инструмент, предназначенный для двух величайших мастеров Арды. Инструмент, при помощи которого мы с Феанором должны были преобразить мир. Но сейчас мне было нужно оружие.

Серебро со стоном сломалось под пальцами. Я отшвырнул изуродованный кусок металла. Камни лежали теперь в моих ладонях — все три.

Унголианта медлила, пока не решаясь напасть. Или готовясь к решающему броску, что было более вероятно.

Свет Сильмариллов и подземное пламя слились в единой мелодии. Я ждал, пока Музыка достигнет апофеоза — тогда и только тогда я собирался нанести удар. Единственный. Второго бы не понадобилось.

И вдруг что-то сломалось в Песни — я не понял, в чем дело, почему возник Диссонанс. Просто голоса Камней перестали звучать в унисон с моей Музыкой. Паучиха почувствовала это моментально и снова двинулась на меня, оттесняя к скалам, а я всё пытался подчинить себе Сильмариллы. Силой. На поиск гармонии с ними просто не оставалось времени.

Но чем мощнее был напор моей воли, тем яростнее сопротивлялись Камни. Я уже едва удерживал их: казалось, они превратились в капли расплавленного металла и сжигают мою плоть. Только бы не уронить!

Я отступил еще на несколько шагов и уперся спиной в скалу, сжимая дрожащими от боли пальцами бесполезные Камни. Унголианта подползла ближе. Она не спешила. Может быть, наслаждалась осознанием своей победы, а может, всё еще остерегалась.

Я очень ясно представил, что будет, когда эта тварь прикончит меня и поглотит Сильмариллы. Ее мощь вырастет, а голод только усилится. В Аман Паучиха, само собой, не вернется. Зачем, если есть Эндорэ? Земли, оставшиеся без хозяина. Земли, которые некому защитить. Земли, которые ждали моего возвращения. Не дождались...

Боль и отчаяние прорвались криком. Скалы ущелья подхватили мой голос, усилили, а ветер понес его дальше. Эндорэ не забыло мою Музыку.

Брошенная Унголиантой нить паутины захлестнула колени, и я грохнулся на бок, прижимая к груди стиснутые кулаки. Следующая петля затянулась на горле.

29

— Мелькор в беде! — вскинулась Таринвитис. — Это его голос!

— Всем оставаться в Ангбанде, — рявкнул Саурон, обведя грозным взглядом соратников. — И быть готовыми.

— К чему, Наместник?

— К бою. К осаде. К отступлению. По обстоятельствам. Ральтагис, ты остаешься за старшую.

— Саурон, я с тобой! — хором воскликнули трое майар.

Таринвитис, Ирбин и Дарглуин.

— Я тоже! — вскочил со своего места Глор.

— Нет, — отрезал Наместник. — Слишком рискованно. Вы нужны здесь.

— Рискованно отправляться туда одному.

— Я не буду один, — Саурон направился к окну, на ходу изменяя облик. — Туда уже мчатся балроги.

— Они опасные спутники.

— И еще более опасные противники.

— Саурон, они ведь неуправляемы!

— Достаточно и того, что они верны Властелину.

30

Огненный сполох разорвал окружившую меня черноту. Еще один. И еще. Я не понял, что это. Осознал только, что в такт этим вспышкам боль в моих истерзанных руках резко усиливается. А потом все стало багровым.

— ...Властелин!

Я с трудом разлепил веки и попробовал шевельнуться.

— Что... про...изошло? — язык ворочался с трудом, но на мысленную речь сил не было вовсе.

— Еле успели, — надо мной склонился встревоженный Саурон.

Я приподнялся на локте.

— Паучиха?

— Бежала. Ее преследуют балроги.

— Ла...рец, — прохрипел я. — Здесь где-то должен быть ларец.

Первый Помощник молча подобрал его и принес мне. Несколько страшных мгновений мне казалось, что я так и не смогу разжать сведенные судорогой пальцы. Смог. Камни звякнули о металл.

— Что это, Властелин?

— Будущее Арды.

Глава 2

Переступив черту

1

Надо спешить. Сейчас мой народ готов идти за мной, но если заготовка не ляжет под молот вовремя, она остынет.

Впрочем, дело не в нолдор. Не в их косности, готовности покориться Валар. Дело в Сильмариллах. Моргот разрушит их. Или попытается использовать, подчинить себе, что ничуть не лучше.

А главное — я должен отомстить! За отца. За мои похищенные творения: Враг ведь не только Сильмариллы унес. А больше всего — за дружбу, которую он предал, за обманутое доверие!

Жаль, времени не хватило, чтобы как следует подготовиться. Новое оружие есть, но его слишком мало. О том, что я создал его, не знал даже Мелькор. Я не показывал это свое творение никому, кроме сыновей. Мечи, кинжалы, стрелы, возможно, способные ранить Поющих. Их нельзя было опробовать, так что я вкладывал силу Пламени в металл наугад. Однако чутье подсказывало, что у меня получилось, а оно никогда не подводило.

Если Владыки Амана попытаются остановить нас, их ждет неприятный сюрприз. Хорошо, что Моргот не успел добраться до оружейных складов и мастерских Форменоса! Его интересовала только сокровищница.

Надо спешить. Пока Валар слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на нас. Пока нолдор не начали колебаться. Пока я сам не утратил решимости — потому что в глубине души мне все-таки страшно.

Нет, меня не пугают ни трудности, ни раны, ни даже смерть. Я уже потерял все, чем дорожил. Но я боюсь Мелькора. Не Моргота — вора, предателя и убийцу, которого я проклял и мечтаю убить. Мелькора — такого, каким я все еще помню его. Моего друга. Я боюсь, что не смогу ударить его мечом.

2

Зачем ты торопишься, брат? Нолдор не готовы к походу. Ты красноречив, ты увлек их силой своих слов, я сам заслушался тогда, в Тирионе, когда ты звал нас с собою в Эндорэ.

Но одного воодушевления мало, Феанор. Нам понадобятся оружие и доспехи, нам нужны припасы. Наконец, у нас нет кораблей. Как мы будем добираться в Покинутые Земли, да еще против воли Валар? Ведь море принадлежит Ульмо.

Ты не слушаешь никаких доводов, ты приходишь в ярость от малейшего возражения. Ты видишь цель — и не думаешь ни о препятствиях, ни о риске, ни о последствиях. Плохие качества для вождя, опасные.