Случай из практики. Цветок пустыни

— Так я и знала, — с горечью проговорила Фергия, поднялась во весь рост и махнула рукой. — Что ж... Пускай всё идет своим чередом, а я удаляюсь отдыхать под сенью струй...

— Погоди-ка, шади, — ожил вдруг еще один маг, тоже старый и сморщенный, только не темнокожий, как Руммаль, скорее, искрасна-бронзовый. В Адмаре попадаются люди с удивительными лицами, вот и этот был из таких. — Это про тебя говорят, будто ты сняла проклятие с оазиса Маддариша?

— Не было там никакого проклятия, шодан, — сказала она и хитро улыбнулась. — А вот заклятия — были. Пришлось потрудиться, иначе как бы я стала там жить?

— И какие же именно?

— Неужели за столько лет ни один из прославленных адмарских чародеев не побывал в оазисе и не разузнал, чем он так пугает людей? — вопросом на вопрос ответила Фергия. — Впрочем, я говорю глупости: разве у бедной вдовы погибшего Маддариша хватило бы золота, чтобы нанять самого ничтожного из ваших учеников? А вам, надо думать, вовсе не интересен какой-то там крохотный оазис. Ерунда какая: чудовищная буря, пропавший бесследно сад, погибший хозяин и вроде бы даже джаннай, никого не допускающий к развалинам, и всё это — в часе езды от города!

Я хотел дернуть ее за штанину, чтобы не слишком-то зарывалась, не то, если чародеи обидятся, наверняка не позволят ей попробовать силы. Однако передумал: мне же лучше, если Фергию прогонят прочь...

— Джаннаи — всего лишь выдумки простолюдинов, — сказал третий чародей, самый высокий из всех, крепкого сложения, упитанный — наверняка любитель вкусно поесть и хорошенько выпить. — Их не существует.

Руммаль досадливо крякнул: он не успел высказаться первым, а теперь явно не желал вступать в спор с собственным коллегой на глазах чужеземки и всех нас, включая учеников и слуг. Не сомневаюсь, старик хотел намекнуть: если тридцать лет назад бурю, уничтожившую Проклятый оазис, устроил джаннай, а Фергия с ним договорилась, так может, нынешний шторм — тоже его рук дело? Может, Фергия вступила с духом в сговор и нарочно затопила корабли, чтобы потом явиться на помощь и исправить ею же сотворенное?

Признаться, у меня мелькали такие мысли, но... Немного зная характер представителей семьи Нарен, я мог сказать: утруждаться попусту они не любят, и уж тем более не станут вредить, чтобы потом выступить спасителями. Но вот использовать подвернувшийся случай с выгодой для себя — в этом им равных нет!

"Интересно, как бы Фергия стала выкручиваться, если бы ее обвинили в злодейском колдовстве, которое едва не стерло с лица земли Адмар?" — подумал я. Преувеличение, конечно, но молва и меньшее может раздуть до колоссальных размеров, и доказывай потом, что это неправда...

Я все-таки совсем не знал Фергию. Очевидно, от нее не укрылось, что Руммаль не согласен с упитанным магом, а из всех них именно старик был если не самым сильным, то наиболее влиятельным и опасным. С ним нужно или не портить отношений вовсе — а для этого лучше никогда и не встречаться, — или уж выяснить их раз и навсегда. Оставлять недомолвки — себе дороже, опытного интригана, каковым, без сомнения, являлся Руммаль, переиграть на его поле невозможно, зато есть шанс ошеломить непривычной тактикой... Все-таки придворные чародеи привыкли к спокойной размеренной жизни, и бьющий через край энтузиазм Фергии их, по-моему, слегка пугал.

И вот, вместо того, чтобы отсиживаться в глухой обороне, Фергия перешла в решительное и сумасбродное наступление.

— Адмар описывали мне как город просвещенных и разумных людей, — с чувством заявила она, — а его чародеев — как мудрецов, постигших вершины знаний, до которых мне еще карабкаться и карабкаться, и неизвестно, хватит ли на это целой жизни. И что же я вижу?

— Что? — не понял Даллаль.

— Люди здесь действительно неплохие, — сказала Фергия. — Во всяком случае, не хуже северян. Хватает всяких: и глупых, и недобрых, но хороших все равно больше... особенно если присмотреться как следует.

Да уж, в некоторых людях доброту и сострадание нужно выискивать с увеличительным стеклом, согласился я мысленно.

— А вот чародеи, — продолжала она, — порядком меня разочаровали, хотя я еще даже не видела их в деле.

— Что ты себе позволяешь, женщина?! — не на шутку оскорбился Руммаль.

— Говорю правду, почтенный шодан, ведь это легко и приятно, а вот слушать — наоборот, не так ли? Я ожидала увидеть сборище мудрейших, познавших тайны мироздания, готовых прийти на помощь страждущим... за разумную мзду, разумеется, — оговорилась она, явно вспомнив семейное кредо и коллежских магов Арастена, которые без платы шагу не ступят. — Но кто же предстал моим глазам?

На этот раз даже я не уловил полета ее мысли.

— Нам некогда слушать твою болтовню, женщина, так что поди прочь, иначе... — проговорил упитанный маг, но Руммаль неожиданно остановил его жестом.

— Пускай договорит. Даже в словах сумасшедших порой мелькают искры истины, а эта чужеземка не безумна, во всяком случае, на первый взгляд.

— Благодарю, Руммаль-шодан, что дозволил молодой волшебнице, лишь начавшей постигать истинное мастерство, закончить речь, — сказала Фергия совершенно спокойно, хотя, по-моему, ей хотелось огреть старика чем-нибудь тяжелым.

Тарбан такой величины точно выдержит, череп не пострадает... Жаль, за нападение на придворного чародея и убить могут без суда и следствия. Тот же Даллаль и обязан будет снести Фергии голову с плеч... Впрочем, он, наверно, замешкается и даст ей возможность сбежать. А я поспособствую, даже если придется превратиться на глазах у изумленной публики. Тьфу ты, словно в романе каком-то...

— Кого же ты увидела? — спросил Руммаль.

— Слепцов, — ответила Фергия. — Ну ладно, вы не вовсе слепы, но не видите ничего дальше собственного носа. В Адмаре столько чудес, а вы даже в джаннаев не верите, хотя живете с ними бок о бок!

Я припомнил, как она говорила мне почти то же самое, и понял, что настоящее представление только начинается. Оставалось только устроиться поудобнее, насколько это вообще возможно, когда сидишь на камне, и наслаждаться спектаклем. И стараться не вспоминать, что мне уготована в нем далеко не последняя роль...

— Верить можно хоть в Великую птицу, которая снесла золотые яйца, а из них вылупилось солнце, звезды и наш мир, — ответил Руммаль. — Никто не запрещает. Вот только доказать это невозможно!

— Или ты хочешь сказать, будто видела джанная? — очень удачно вставил упитанный маг.

— Как тебя сейчас, шодан, — заверила Фергия. — Могу описать!

— В любой сказке предостаточно описаний этих духов, — он презрительно поджал губы. — И как проверить, правду ли ты говоришь? Может, позовешь джанная и покажешь его нам?

— Я так и думала, что кто-нибудь это предложит! Но звать не стану, почтенный шодан, потому что у меня осталось только одно желание, и если я истрачу его на этакую ерунду, сама себе не прощу!

— Желание? — насторожился бронзовокожий маг. — Ты хочешь сказать, в том оазисе все-таки...

— Обитал джаннай, как и твердила молва, — улыбнулась Фергия. — С ним непросто было сладить, но я жива, как видишь, а Вейриш-шодан и Даллаль-шодан могут свидетельствовать: Проклятый оазис теперь выглядит совсем иначе.

— Это правда, шоданы, — подал голос начальник стражи. Все-таки магов он робел. Не Фергии, нет, именно придворных — ведь они могли серьезно испортить ему не то что карьеру, а и самое жизнь. — Там нет и следа запустения. Фергия-шади починила дом, сад Маддариша вновь дает плоды... там даже есть водопад! Совсем маленький, но...

— Его шелест успокаивает, — подхватила Фергия. — Неужели, почтенные шоданы, мне по силам было сотворить подобное? Я ведь занимаюсь всякими мелочами: ищу пропавшие ценности, потерянных родственников, украденные письма, которые не должны попасть в чужие руки...

— Но как же ты тогда совладала с джаннаем? — глаза Руммаля вспыхнули.

Кажется, он уже не сомневался в существовании духов, хотя только что отрицал его.

— Наверно, отыскала вещь, с помощью которой можно им управлять... — предсказуемо сказал упитанный маг. — Что это было? Кольцо? Браслет? Медальон?

— Зачем вам знать? Вы же не верите в существование джаннаев, — логично сказала Фергия и полюбовалась связкой браслетов на левой руке.

Побрякушек на ней было не меньше, чем на Флоссии, но они худо-бедно сочетались с одеждой, и на том спасибо.

— Взялась говорить, так говори, — отрезал Руммаль.

— И поживее, не отвлекай многомудрых шоданов от дела, — мрачно добавил Шанналь.

Он был не рад, что ввязался во все это: рассчитывал на помощь, а получил сплошную головную боль. Я его прекрасно понимал, только помочь ничем не мог. Мне, если честно, просто было интересно, как Фергия намерена выкручиваться из сложившейся ситуации.

— Ну хорошо, вы угадали, — сказала она наконец. — Я нашла в развалинах дома... кое-что. Должно быть, оно принадлежало покойному Маддаришу, потому что стоило мне коснуться этой вещи... не рукой, конечно же, а попытаться исследовать с помощью чар, как явился джаннай, до того ужасный, что я даже не испугалась.

— Как это? — не понял я.

— Если вы видите что-то невыразимо страшное, Вейриш, ваш разум не может это осмыслить, — пояснила она. — Это все равно как пытаться запихнуть верблюда в шлем Даллаля-шодана. Не поместится, а если очень постараться — шлем разломится. А поскольку человеческий разум — штука прочная, то он защищается от таких кошмаров: или делает вид, что их вовсе нет, хозяин что-то напридумывал, а может, померещилось, или отсекает самый страшный страх. Он, может, потом даст о себе знать, но в критический момент нужно действовать, а не бояться!

"Со мной это, кажется, не сработало", — подумал я, вспомнив видение. Впрочем, я ведь никогда не боялся гроз, а значит не ожидал подвоха именно от этой... Следовало поразмыслить о подобном, только в более спокойной обстановке.

— Некоторые сходят с ума от страха, — сказал Даллаль, задумчиво подкрутив ус. — Я знал таких.

— Да, это те, у которых разум не выдержал и дал трещину, фигурально выражаясь, — кивнула Фергия. — Но об этом мы можем побеседовать позже, Даллаль-шодан, а пока я продолжу. Итак, джаннай, как водится, хотел меня убить, но не смог, потому что я подобрала вещь Маддариша, а тот не использовал последнее желание. Все знают, я надеюсь, что следует за этим?

— Джаннай освобождается? — несмело вставил молодой маг в криво сидящем тарбане. — Но оказавшись на воле, он непременно убьет бывшего хозяина, а потому нельзя использовать больше двух желаний! Можно передавать предмет доверенному человеку, потом назад, и так очень долго... Только джаннай обозлится еще сильнее, и если допустить промашку, погибнут все причастные... и непричастные тоже.

— Вот именно. Одним словом, я стала хозяйкой джанная, и он, пускай нехотя, согласился выполнить мое поручение, а именно: вернуть оазису тот вид, в котором он пребывал при жизни прежнего хозяина. Вышло недурно, — сказала Фергия. Я уж думал, она вынет из кармана сливу и сунет в рот, но нет, удержалась.

— Не сходится, шади, — ядовито сказал бронзоволицый маг. — Маддариш погиб, оазис тоже, значит, джаннай обрел свободу.

— Считай, как тебе угодно, шодан, — развела руками Фергия, — но пока у нас есть лишь твоё слово против моего. С одним небольшим различием...

— Каким же?

— Ты не можешь доказать, что Маддариш использовал все желания и был убит джаннаем, который улетучился в пустыню, и которого по понятным причинам допросить невозможно. Зато я могу продемонстрировать, на что способно существо, в которое ни один из вас не верит! Не верит же, правильно?

Кажется, тот молоденький маг попытался поднять палец, мол, верю, но на него не обратили внимания. Его счастье...

— Нет уж, шади, — быстро произнес Шанналь, — не нужно никаких джаннаев в гавани! Сами галеры уберем, может, не так быстро, но без помощи духов!

— А кому ты передашь джанная, когда он выполнит твое желание? — перебил Руммаль. Глаза у него горели по-прежнему. — Ведь последнее убьет тебя, верно? Значит, нужен преемник...

— Утоплю ту штуковину поглубже в море, — ответила Фергия. — Слишком уж опасно связываться с подобным. Попадет еще не в те руки, беды не оберешься.

— Но джаннай мог бы послужить на благо Адмара, — заикнулся упитанный маг, и она улыбнулась:

— Ты же только что не верил в его существование, шодан, не так ли? Нет уж, дать вам в руки такую вещь — значит уничтожить страну, и вы сами это прекрасно понимаете. Ты-то уж точно, Руммаль-шодан, я права?

Старик помедлил, потом кивнул.

— Передерутся, — пробормотал он, взглянув на своих коллег. — И я... не устою... Но почему ты, чужеземка, хочешь использовать оставшееся желание не ради себя, а ради других?

— Как это — не ради себя? Груз пропадает! — напомнила Фергия. — Только не говори, что я могла бы приказать джаннаю домчать его, куда угодно. Это слишком мелко, если ты понимаешь, о чем я... Зато если всё выйдет по-моему, меня будут поминать добрым словом, и в Проклятый оазис пойдут клиенты, а то покамест они боятся. И чего, спрашивается? Дела я беру любые... то есть любые, не связанные с политикой, от этого увольте, это ваше дело, почтенные шоданы! Плата невелика, опять же...

Воцарилось недолгое молчание, и наконец Руммаль нарушил его:

— Ну что ж, попытайся. Но если не справишься — убирайся прочь из Адмара! Поклянешься?

— Нет, — нахально ответила Фергия. — Подумаешь — неудача... В другой раз повезет. Но я сказала уже: никогда и ни за что я не полезу в дворцовые дела, если меня о том не попросит сам рашудан!

— А раз такому не бывать... — Руммаль улыбнулся настолько широко, что мне почудилось, будто уши его приподняли тарбан. — Будь по-твоему! Вызывай своего джанная, женщина, и пускай он очистит гавань, а мы полюбуемся.

— Не так быстро, почтенный, — подняла она руку. — Ты же не хочешь насмерть перепугать весь город? Ведь джаннай огромен!

— Если верить сказкам, они могут становиться невидимыми.

— В сказках такого наплетут, сами же говорили... Но даже если они не лгут, подумай: все равно будет видно волны, буруны, поднимающиеся сами собою из морской пучины галеры... Или ты скажешь, что это твоих рук дело, а я вовсе даже ни при чем? — сощурилась Фергия. — Конечно, обмануть чужестранку не стыдно...

Я вспомнил, что говорили в Арастене о ее прадедушке, и решил, что Руммаль Фергии не страшен.

— И что же ты предлагаешь? — нахмурился старый маг, не ответив на обвинение.

— Дождемся ночи, — ожидаемо ответила она.

4.

Недолгое молчание нарушил Руммаль:

— И как же мы разглядим джанная в темноте?

Признаюсь, я думал, Фергия скажет: "А зачем вам его разглядывать?", нет.

— Во-первых, ночи здесь светлые, — ответила она, — и на фоне звездного неба прекрасно будет видно огромную тень — я не стану приказывать джаннаю стать невидимым, чтобы вы могли на него полюбоваться. К тому же, у него крылья светятся — на одном горит красное пламя, на другом зеленое, а вдоль тела — белое.