Наследник старого рода

Иван хотел стать великим магом, и из-за этого я даже сейчас чувствую легкое отвращение к пути воина, хотя разумом и понимаю, что это чушь! При том полнейшая! Ведь я, как оказалось, 'нормал' у меня даже другого выбора нет. Мне надо развивать себя как воина, но эмоции Ивана вызывают лишь какой-то негатив.

Но и мальчишку тоже можно было понять. О чем еще мечтать, которому с самого раннего детства тебе каждый день вбивали в голову, что твой дед непревзойденный маг, что он был героем, который сражавшийся с полчищами врагов? И что он наследник Морозовых и обязан быть достойным своего рода. Что его род велик и только практикуясь в магии он станет достойным представителем семьи!

— Иван?! Ты чего замер? — выводя меня из задумчивости, с легкой тревогой в голосе спросил наставник — Не хочешь тренироваться? Тогда просто посиди в машине и подожди. Я быстро.

'Мне показалось, или мастер все же обиделся? Хотя нет, вроде запереживал и думает, что я еще не отошел от смерти. Он даже не догадывается, насколько, черт возьми, прав!'

— Может, тебе вместо тренировки лучше просто поспать? — спросил я — Это лучше, чем бодрить себя с помощью тренировки, через некоторое время опять захочется спать, а ты будешь за рулем.

— На сон сейчас нет времени — покачал головой Феофан — поэтому его заменит недолгая медитация. Как ты знаешь, она очень хорошо восполняет силы. Потом немного потренируюсь и окончательно приду в себя. Тогда и поедем.

— В таком случае я составлю тебе компанию — задумчиво произнес я и тут же замолчал.

Желание заниматься у меня, конечно, появилось, это стопроцентный факт. Но тут же возник новый вопрос, а смогу ли я это сделать?

В том смысле, смогу ли я провести полноценную тренировку как положено? Ведь Иван к своим десяти годам уверенно метал ножи, жонглировал пятью предметами, мог выполнить до десяти комплексов упражнений с оружием и без. Талантливый ребенок, который занимался через палку и все равно достиг больших успехов.

А как в таком случае быть мне? Смогу ли я использовать рефлексы и навыки этого тела? Или же просто самым позорным образом запутаюсь в ногах, выполняя простейший комплекс? Как поведет себя Феофан, когда поймет, что его ученик резко деградировал и растерял тщательно отшлифованные навыки? Наверняка что-то заподозрит. Ведь такой регресс не объяснишь моей внезапной кончиной.

А если к этому добавить значительные изменения в характере и поведении Ивана, то тогда все становится вообще как-то грустно и печально. Ведь наставник не может не замечать огромной разницы между прошлым Иваном до смерти и мной? Конечно, нет! На дурака Феофан точно не похож, раз дожил до такого преклонного возраста в столь опасном мире.

На что он готов пойти, чтобы разобраться в ситуации? Не знаю, ответа нет и узнавать мне его как-то не хочется. Перед глазами тут же появляется растерзанное тело мужчины.

Мне нужно сейчас увильнуть от тренировки, на которую я подписался. Для начала позанимаюсь самостоятельно. Разберусь со своими навыками, посмотрю, что будет получаться, а что нет. И только после этого начну тренировки с наставником.

Мысли пролетели как одно мгновение, думаю Феофану показалось, что я просто запнулся.

— Можно и потренироваться — повторил я — но думаю, что будет лучше если я пока что просто помедитирую, а тренировку перенесем. Ведь кто знает, как мой организм, который еще недавно был на краю гибели, поведет себя пусть даже и после легкой тренировки.

— Действительно — одобрительно сказал наставник — рад, что ты учишься думать головой, это умение тебе еще ни раз пригодится. Пошли медитировать.

'Фух! Кажется, отмазался!' — облегченно подумал я, не заметив опасный блеск, мелькнувший в глазах мужчины.

— Присаживайся — велел Феофан когда мы оказались где-то в центре поляны и, показав пример, уселся прямо на траву.

Привычно заняв вслед за учителем позу лотоса, я закрыл глаза и замер, это получилось на удивление легко и непринужденно. Что тут же вселило небольшую надежду на то, что я и остальные навыки Ивана смогу освоить в кратчайшие сроки.

Обязательная десятиминутная медитация была обязательным атрибутом перед любой тренировкой Феофана, а данная поза тоже была таким же привычным делом.

Я закрыл глаза и погрузился в темноту.

Уши уловили звуки проезжающих по трассе машин.

'Ага, значит, мы недалеко отъехали от дороги' — отвлекся я, после чего постарался все же сосредоточиться на темноте.

Если честно, то я совершенно не представлял, как надо медитировать. Ведь судя по воспоминаниям Иван тоже не отличался подобным умением. У него несмотря на долгие занятия медитация совсем не получалась.

Феофан говорил, что это очень сложное дело, которое требует многих лет тренировок и добавлял, что не стоит отчаиваться. Так как первый шаг в изучении медитации мальчик сделал — научился сосредотачиваться на темноте. Однако я не согласен с тем, что медитация — дело долгих лет тренировок, думаю тут все дело в том, что Иван постоянно отвлекался и думал о ненужных вещах. Он все же был обычным ребенком.

По воспоминаниям мальчишки я узнал, что после сосредоточения на темноте следует второй этап 'погружения' в медитацию — концентрация на конкретной картине.

Это когда берется какой-то образ, предмет, пейзаж который действует на человека успокаивающе. Ты расслабляешься, концентрируешься на нем и...все.

Что там дальше я не знаю. Иван никогда не переходил на следующий уровень, а наставник молчал, 'подогревая' его интерес.

Изначально я решил представить в воображение спокойное море. Почему-то мне казалось, что эта картина меня успокоит, но, как оказалось, я глубоко ошибался. Очистить сознание не получалось. Я несколько минут пытался сконцентрироваться на образе, но все было попусту.

Поэтому я решил пойти по другому пути и, обратившись вглубь себя начал искать нужный образ, то, что мне поможет, то, на чем я легко смогу сконцентрироваться, то, что меня успокоит.

Через некоторое время перед моим мысленным взором начало что-то формироваться.

'Лед! Вот что это! — понял я и досадливо выругался — Ведь я же Морозов познавший хлад! Почему я сразу об этом не подумал?!'

Я смотрел перед собой, туда где медленно формировался яркий, врезающийся в память образ сияющей изнутри призрачным светом ледяной глыбы.

Я зачарованно смотрел на результат работы своего подсознания и наслаждался горящим во льду призрачным пламенем.

Глыба была на удивление реалистична. И чем больше я на нее смотрел, тем более натуральной она становилась. Где-то появлялась трещина, где-то появлялась острая, идеально ровная грань.

На некоторых ее участках формировались неописуемо красивые снежные узоры, которые можно наблюдать зимой на окнах...

Мне очень нравилось то, что я вижу...

В это время задумчивый Феофан насторожено наблюдал за впервые вошедшим в состояние полноценной медитации учеником.

Это было очень странно. Раньше Иван не мог сосредоточиться, постоянно останавливался на первом уровне, что в принципе нормально для ребенка его возраста. Теперь же он довольно легко справился с вхождением в полноценную медитацию. И, как казалось наставнику, был близок к тому чтобы перейти еще на один уровень. Что за невероятно быстрый прогресс?! Такого ведь не бывает!

'Неужели это смерть так на него повлияла? Или все же ритуал проведенный господином? Он же сказал, что Иван изменится и станет старше'.

На эти вопросы ответов у пожилого мужчины не было.

Пока мальчишка медитировал, Феофан долго размышлял над изменившимся характером его воспитанника. Он стал говорить и размышлять как-то по-другому.

Мужчине на некоторое время чудилось, что в Иване теперь живет его господин — глава рода Морозовых, каким-то образом сумевший перевести свою душу в тело ребенка. Но, немного обдумав такой вариант событий, он его смело отбросил. Если бы это было действительно так, то Феофан бы точно почувствовал всю жуткую силу хозяина. Тот был очень сильным магом, это ощущали даже 'нормалы'.

Мужчина опять посмотрел на ребенка. Он сидел с очень серьезным лицом, и казалось, всматривался куда-то вглубь себя.

Ему понравилось, то, что ребенок с усердием занялся медитацией, осталось теперь убедить его с таким же настроем тренироваться. Мастер не дурак, он уловил нежелание юного главы рода идти по пути воина.

Что ж, раз Иван не хочет заниматься, то я сделаю так, чтобы такое желание у него появилось' — пообещал он сам себе.

Мужчина замер, его удивлению не было предела: от Ивана начал исходить поток холодного воздуха. Он просидел так некоторое время и усилил чувствительность.

'Так значит, он все-таки маг? — с шоком и явным облегчением подумал мужчина — У меня появляется все больше шансов выполнить обещание, данное господину...Хотя...'

Мужчина обдумывал внезапную мысль о том, кто будет сильнее. Маг, воин или...воин-маг?!

'Что, если все же попробовать сделать из Ивана воина? Пусть не мастера, а крепкого середнячка? Тогда путь магии будет даваться ему легче. Он сможет постоять за себя не только в магической дуэли, но и на кулаках. Физическая сила всегда ценилась в нашем мире. Хотя современные маги презрительно относятся к воинам и их способностям, это может быть его дополнительный козырь'.

Мужчина еще несколько минут обдумывал все за и против.

'Решено! Не буду говорить ему, что он маг. Сначала обучу его своему стилю, натренирую дух, волю и уверенность в себе. Боевые дисциплины воспитают в ребенке нужные качества. Повзрослев, он пойдет в академию магии и уже там, пройдя полноценную инициацию, продолжит обучение магии. Решено!'.

— Иван, ты меня слышишь? — спросил мужчина, коснувшись холодного плеча ребенка — надо выводить его из медитации, для первого раза он и так долго там задержался.

— Да — не открывая глаз, через некоторое время ответил мальчик.

— Попробуй открыть глаза и не 'выпасть' из состояния медитации — произнес Феофан.

Попытка не пытка, может, у Ивана получится шагнуть еще дальше.

Мальчик собравшись с силами открыл глаза.

— Молодец — похвалил его Феофан — заворожено глядя на горящие синим призрачным пламенем глаза.

Послушав совет наставника, я медленно открыл глаза. Мое сознание словно разделилось. Я одновременно находился 'внутри' собственного сознания, перед глыбой льда и одновременно на поляне в лесу.

'Это еще что за хрень?!'

Неожиданно глаза обожгло резкой болью, я вскрикнул, закрыл их и принялся яростно тереть. Из состояния медитации я, конечно же, вышел.

— Не три глаза! — велел Феофан и схватил меня за руки.

— Чешется! — каким-то 'плачущим' детским тоном обиженно произнес я.

— Ничего страшного, почешется и перестанет, а вот если продолжишь, то есть вероятность повредить и так перетружденные от непривычной нагрузки глаза. Тебе это надо?

— От какого еще напряжения?! — возмутился я, понимая, что причина дискомфорта в глазах является следствием 'раздвоенного' сознания — Я посидел в состоянии медитации и с открытыми глазами всего две-три секунды, после чего все и началось — этого слишком мало для таких неприятных ощущений.

Наставник хмыкнул.

— Ну а чего ты хотел? Выполнить сложную технику и чтобы это никак не отразилось на тебе? Так не бывает.

— Какую еще технику? — зацепился я за незнакомое слово.

Мужчина хмыкнул повторно.

— Тебе, совершенно случайно, удалось освоить сложную технику 'глаза волка'. А она, поверь, никогда не отличалась легкостью исполнения.

— Случайно?! — возмутился я — ты же сам сказал мне: 'Открой глаза'. Вот я и открыл!

— Но я же не ожидал, что тебе удастся погрузиться в медитации на столь глубокий уровень. Ведь еще совсем недавно ты даже освоить эту технику не мог.

'Зерно истины в его словах присутствовало'.

— А зачем тогда сказал открыть глаза?

— Как зачем? Надо же было тебя когда-то обучать этой технике? Почему было просто не попробовать сейчас?

'Ладно, отвертелся' — подумал я и спросил.

— А что это еще за 'глаза волка'? И что значит слово техника? Первый раз об этом слышу.

— Ну ты и неуч! — с удовольствием протянул наставник, он был явно в очень хорошем настроении.

'Неужели эта двухсекундная техника в моем исполнении так его обрадовала?'

— Техника воина — это специальное мистическое умение, то есть навык, который воин применяет в битве.

— И для чего нужны 'глаза волка'? — скептически спросил я — тереть уставшие от боли глаза в тот момент, когда на тебя нападает противник?! Отличая техника!

— Тут ты не прав! — с долей обиды произнес Феофан — Это одна из обязательных техник для любого настоящего воина. Она получается далеко не у всех, но является несомненно полезной!

— Так что она делает?! — не вытерпел я словесных издевательств.

— Она помогает находить невидимых противников и сопротивляться иллюзиям.

— Так бы сразу и сказал! — заявил я и, нахмурившись, уточнил — А что еще за невидимые противники?! Кто может становиться невидимым? Маги или демоны?

— И те и другие, но у демонов это получается намного лучше. Для некоторых из них это врожденная способность.

Этот мир не перестает меня разочаровывать. Мало того, что тут водятся демоны, так они еще и могут становиться невидимыми, что лично по мне вдвойне страшнее.

'Пипец!'

— Неприятные противники — подтвердил Феофан мои мысли и пояснил — существует целый класс мелких демонов, основная способность которых — невидимость. Они незаметно подбираются к человеку. А как сделают это, то вгрызаются своими маленькими, но очень острыми зубами в шею. Мясо вырывают целыми кусками!

'Фу! Мерзость!' — меня передернуло.

— А что насчет иллюзий? — переспросил я.

'Надеюсь, новая информация будет не такой шокирующей, и я перестану непрерывно ощущать то, что невидимый демоненок именно сейчас вырвет мне кадык'

— О-о-о! — мечтательно протянул Феофан — иллюзии вообще интересная и очень коварная вещь, я познакомился с ними очень и очень давно, когда, находясь в пустошах, столкнулся с группой неудачливых охотников. Точнее, с тем, что от них осталось.

'Сейчас будет что-то плохое' — подумал я и, как оказалось, не ошибся.

— Демон-колдун наложил на одного из охотников сложную иллюзию. Тот в 'сражении с демонами' убил своих друзей, после чего продолжил путешествие в обществе демона и его миражей.

Когда я встретился с этим горе-охотником, тот с подачи демона распалил костер и жарил на нем наиболее мясистые части своих друзей.

Мне немного поплохело, а Феофан тем временем продолжил.

— С помощью техники глаза волка я обнаружил, где находится демон, и убил его. Слава Спасителю, как боец тот был не слишком силен.

— А охотник? Что стало с ним?

— А охотник очень долго блювал и вроде бы сошел с ума.

Мне кажется, или я все же позеленел?

История мне резко разонравилась и я предпочел больше не задавать никаких вопросов, а то вдруг ненароком узнаю еще что-нибудь?

— Но это не конец истории, хочешь посмеяться?

'Ну вот! О чем я говорил?!'