Охотники на попаданцев

— Спасибо.

— Ладно, иди, — скривился Бодриков.

— А оружие и маску? — с надеждой на очередной трофей спросил я.

Барон ухмыльнулся и тихо хохотнул, всё так же не отрывая головы от опоры. От этого он ещё больше стал похож на брешущего бульдога. Такого старого и немного плешивого, с большими серыми бакенбардами.

— Кто о чём, а вшивый о бане. Ладно, забирай.

Я подхватил сумку, маску, пистолеты и нож, и направился к выходу. Выйдя из этого мрачного до ужаса подземелья на свет, я облегчённо вздохнул и задрал голову к серому небу. Не любил тёмные и замкнутые помещения. Ещё в детстве упал в старый колодец и просидел в нём три дня. Если бы не случайно пришедшие к нему отпрыски рыбаков, то так бы и потерял жизнь, оставив на память белые мальчишеские косточки, обглоданные мышами. Никогда не забуду тьму, холод, давящие каменные стены, безнадёжную тоску в ожидании мучительной голодной смерти и лишь маленькое пятнышко ночного неба с бриллиантами звёзд над головой. С тех пор стоит оказаться в тесноте, как на меня она начинала давить, да так, что виски гудели. Даже пришедших в усадьбу вопреки указаниям встречал не в каменном мешке проходной, а в просторном парадном зале. И обязательно чтоб много света было. Лишь в своём кабинете мог сидеть, обхватив руками лампу, словно спасательный круг.

Я не боялся пуль — приходилось стреляться с десяти шагов. Не боялся холодной стали — умел фехтовать и ходил в бой на ощетинившийся штыками или пиками строй пехоты. Не боялся высоты и глубокой воды — нырял с реи в морскую пучину. А вот тесный камень боялся. Бывало даже, кровь носом шла, так сильно билось сердце.

Странно, но страхи обоих моих жизней не смягчались, как горькая водка сладкой настойкой, а добавлялись один к другому.

Но барон об этом знать не должен.

Я сел в электрический автомобиль и кинул трофеи на сиденье справа от меня, а потом откинулся на своём месте, и лишь спустя четверть часа включил электричество небольшим рубильником на приборной доске.

Авто почти беззвучно, если не считать едва заметное гудение обмотки двигателя и шуршание каучуковых колёс, покатилось по улочкам, подпрыгивая на брусчатке, добавляя иногда звуки бряцающего инструмента в багажнике. Брезентовая крыша защищала от дождя, а ветровое стекло собственно от ветра. Красота. Всплыли воспоминая моей скрытой личины, в очередной раз смешивая образы этого и чужого миров в причудливый коктейль. В том параллельном прошлом о подобном удобстве даже мечтать было нельзя. Там мы электричества не знали, и нефти, кстати, тоже. Мелькнула мысль, что дешёвые и надёжные графеновые батареи напрочь убили бензиновые двигатели.

Где искать громилу, я уже знал. А раз так, то можно сразу этим и заняться.

Полк стоял на берегу реки Каменки, впадающей в широкую и медленную Обь. Ухабистая дорога с плескающейся под колёсами грязью луж далась достаточно быстро, и вскорости я подъехал к расположению полка. Двухэтажные казармы с толстыми стенами из красного кирпича и двускатными крышами соседствовали с одноэтажными домиками мирных обывателей. Над ними возвышались трёхэтажные многоквартирные дома для офицеров полка. Уже у самой караулки на въезде в часть пришлось разминуться с телегой, запряжённой чёрным понурым мерином. Полученные от попаданцев знания двигали научный прогресс, но экономика и промышленность не успевали за ним, посему электрические гоночные автомобили соседствовали с гужевыми повозками, газоразрядные лампы с керосинками, теплородные турбинные генераторы и паровозы с могучими теплородными котлами жили бок о бок со старинными чугунными печками. И если в центре даже такого маленького городка прогресс был налицо, то на окраинах его присутствие ощущалось едва-едва, а в дальних деревнях так и вовсе, кажется, придёт через сто лет.

Я вышел из машины, и старательно обходя небольшие грязные лужи, дабы не намочить новые лакированные штиблеты, направился к караулке. Беда России вечна, и даже если на Луне появится колония Российской империи, там тоже будут разбитые грязные дороги.

Представившись дневальному коллежским асессором Тернским, коим, впрочем, я и был, и сунув солдату пятнадцать копеек серебром на махорку, чтоб приглядывал за машиной вдвое лучше приказного порядку, я пошёл в кирасирскую роту, единственную на весь большой гарнизон. Рота только прибыла с обеда, и солдаты, косясь на меня, занимались своими нуждами. А я внимательно наблюдал за ними. Набирать помощника из полиции не хотелось из-за большего доверия служивым. А если уж решил набрать из простых, то лучше сразу подготовленного.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — раздался рядом голос. Молодой поручик, наглухо застегнув новенькую гимнастёрку с тщательно начищенными медными пуговицами, щёлкнул каблуками сапог и представился. — Поручик Рыбкин!

Я улыбнулся. В отличие от линейной, то бишь, строевой роты, механизированными кирасирскими взводами командовали не унтер-офицеры, а поручики или подпоручики. У меня самого статский чин коллежского асессора был равен майорскому, а служба в тайной канцелярии добавляла вес.

— Где ротный? — спросил я без предисловий и представлений.

Кирасиры прекрасно знали меня, так как именно от них я брал капрала с полувзводом.

— В отлучке, — тут же ответил поручик.

— Строй роту.

Взводный бросил взгляд на дневального, который стоял за моей спиной, ожидая указаний, и по помещению разнеся возглас: 'Рота, становись!'

Я аж поморщился, так как дневальный прокричал это почти у самого уха.

Солдаты в спешке начали наматывать портянки на ноги, обувать кирзовые сапоги и застёгивать ремни поверх гимнастёрок. Они ходили туда-сюда, скрипя досками тщательно намастиченного аж до зеркального блеска пола. Через пять минут все уже стояли, с любопытством разглядывая меня. Я пробежался взглядом по людям. Некоторых раньше видел, некоторых нет. Новенькие, наверное, прибыли вместо погибших в последнем инциденте.

— Чего изволите? — осведомился поручик.

— Побеседовать хочу, — ответил я. — Вон с тем бойцом, и вон с тем.

Мои пальцы указали на двух рослых детин, которые сразу приглянулись. Лица благообразные, но хмурые. Сами ладно скроены. Форма опрятная.

— Где угодно побеседовать?

— В канцелярии, — ответил я.

— Хорошо, ваше высокоблагородие.

— Нет, даже не думайте, Евгений Тимофеевич! — раздался громкий голос со входа, и все повернули головы.

Я не был исключением. Ротный, а это был он, быстро подошёл ко мне и протянул руку, а когда я поприветствовал его рукопожатием, продолжил.

— Никого я вам не отдам. Вот при всём уважении, не отдам.

Я криво ухмыльнулся.

— А чем такой отказ рождён в вашем рассудке?

— Не надо сарказма. Сами знаете, кирасиры — это не просто пехота. Они требуют долгой подготовки. Каждый боец на счету. А я из-за вас серьёзное взыскание от командира получил. К тому же указание пришло из столицы, что в преддверии манёвров никого не выделять. Так что нет.

— Может, передумаете, Семён Николаевич?

Капитан легонько коснулся моего плеча.

— Евгений Тимофеевич, хотите чаю? Или чего-нибудь покрепче?

— Я вас понял. Пожалуй, приму приглашение в другой раз.

— Ну, полноте вам обижаться. Вы взрослый человек, должны понимать. Служба есть служба.

Я усмехнулся.

— Я не обижаюсь. Я лучше пойду. И так много чего случилось.

Ротный облегчённо выдохнул, видимо, настроенный изначально на долгий и упорный разговор, в котором должен был стоять на своём до последнего. Тем более попав между быстрым на кары полковником и тайной канцелярией.

Я ещё раз попрощался и покинул казарму. Быстро и почти незаметно для себя дошёл до электромобиля, где долго сидел, уронив голову на руль. Нет, сегодня явно не мой день. Нужно отоспаться и завтра со свежей головой думать о поисках.

Автомобиль неспешно понёс меня по тем же улочкам, что ранее. Деревянные домики кончились, как и грязная разбитая дорога, сменившаяся брусчаткой. Мелькали люди, мелькали вывески магазинчиков и реклама услуг. Вот только я этого не замечал, тоска по неудачному дню и усталость делали своё дело.

Остановился я только у мясного магазинчика, где имел обыкновение брать горячие колбаски с пылу с жару. Руки сами отключили батарею, подхватили сумку с трофеями.

Я вышел из машины, потянулся, разминая затёкшие мышцы, а потом замер. В ста шагах от меня посередине улицы стоял громила в доспехах ландскнехта. Правой рукой он придерживал двуручный меч, лежащий на плече. Громила удивлённо озирался на вывески, дома и людей.

Попаданец. Голову даю на отсечение. Попаданец.

Я достал из кобуры револьвер и неспешно начал двигаться к нему, спрятав за спину оружие и помня совет Бодрикова.

А детина, видимо, заметил вывеску с булкой и пошёл в пекарню. Пришлось ускорить шаг и тоже нырнуть внутрь, звякнув при этом колокольчиком. Детина осторожно поставил меч у прилавка и снова с подозрением, любопытством и растерянностью начал глядеть. На этот раз на полки со сдобой.

Я уловил испуганный взгляд продавца, быстро достал револьвер так, чтоб бедолага его увидел, и снова убрал за спину. Булочник стоял, замерев и, казалось, не дышал. Я положил в углу сумку и изготовился к неприятностям. Ландскнехты были весьма мрачными личностями. Им человека убить легче лёгкого, а потом они запросто могли ограбить всё заведение.

— Извините, — вдруг заговорил громила с лёгким непривычным говором. — У вас по безналу рассчитаться можно? Я наличку дома забыл. А у вас тут кино снимают?

Продавец бросил на меня растерянный взгляд. А я немного бочком, чтоб здоровяк не увидел оружия, подошёл к прилавку, положил свободной рукой несколько монет, какие в кармане попались.

— Мне шесть кренделей с маком и печатный пряник, — буркнул я первое, что в голову пришло, рассматривая при этом попаданца.

Тот вёл себя тихо и прилично, хоть и выглядел хмуро. Продавец, даже не глядя на деньги, положил весь заказ и небольшую корзинку впридачу, а я собрался духом и осторожно начал.

— Вы верно заблудились.

— Да мы с пацанами решили ролевуху забацать. Я искал, где они палатки разбили, немного не там вышел. Вы не подскажете, как к ближайшей остановке пройти? А я ещё сотик потерял, без связи остался.

Я ухмыльнулся. Точно попаданец. Теперь буду объяснять ему про другие миры. Главное, чтоб истерику не начал.

— Знаете, тут такая оказия. Не думаю, что вы обратно вернётесь. Есть теория, что существует множество миров. И между мирами порой происходят случайные перемещения. Я не знаю, как вам объяснить...

Детина молча обвёл взглядом помещение булочной, оглядел с ног до головы меня и хмуро улыбнулся.

— А что, алименты уже можно не платить?

Я опешил от такого вопроса, а потом улыбнулся. Мне начинал нравиться этот парень.

— Наверное, нет. Впрочем, извольте со мной. Я вам всё объясню. Да и у меня к вам столько вопросов...

Глава 4

Прелести попаданства

— Вау, чувак! — проголосил детина, когда мы подъехали к усадьбе. — Ты здесь живёшь? Охрененная хата.

Он, открыв рот, разглядывал трёхэтажный особняк. Да, поглядеть было на что. Барон хоть и кричал, что отдал нам свою кровиночку на растерзание, но сам выкупил этот дом за гроши у разорившегося купца. Вернее, купец преставился от лёгочной болезни и почечных резей, а вдова с детьми не смогла потянуть и торговое дело с магазинчиком, и особняк. Барон, пользуясь положением, успел перехватить такой лакомый кусок у других покупателей, а затем провёл ремонт. Собственно, сам ремонт обошёлся впятеро дороже цены дома. И ещё столько же вложили в приборы и принадлежности для поиска. Огромное здание небесно-голубого цвета, что придавало ему лёгкость и воздушность, было отделано белоснежной гипсовой лепниной на столичный манер, а балкон над парадной придерживали два атланта с фиговыми листочками на нужных местах. Крыльцо с фигурными перилами охранялось двумя гипсовыми львами по краям. Слуховое окно чердака было круглым, а под ним горделиво красовался малый герб Российской Империи, тоже гипсовый, но золочёный. Даже караулка выполнена в таком стиле. Маленькое помещение стояло справа от больших ворот из фигурно кованного железа с небольшой калиткой. И это была не просто открытая сторожка, а крохотный домик, где обитал весь наряд. Дверь в него выкрашена в широкую чёрную и жёлтую диагональную полоску.

Когда мы подъехали, часовой расторопно открыл ворота и пропустил машину внутрь. Автомобиль я поставил прямо перед крыльцом, и стоило остановиться, как из двери выскочил очередной оператор прибора сыска пробоев.

— Евгений Тимофеевич, пробой был! — заголосил он с порога, а потом замер, уставившись на выходящего из машины ландскнехта, который выше меня на полголовы, а я имел не самый маленький рост со своими ста восьмьюдесятью сантиметрами, как ныне приучались мерить по новой мировой системе мер.

И вдобавок он был вооружён двуручным мечом.

— Знаю, — негромко ответил, подхватив трофеи с дикаря, и направившись к двери, а потом добавил: — Распорядись, пусть горничная подготовит малую гостевую комнату на втором этаже. И извести Алексея Григорьевича, пусть немедля приедет. Скажи, на заморский чай приглашаю.

Попаданец с раскрытым ртом вошёл за мной в дверь, рассматривая лестницу по центру зала со срезными и лакированными деревянными перилами, огромную золочёную люстру с новомодными газоразрядными лампами, большое зеркало на стене, справа от которого стояла гипсовая статуя обнажённой девы. При виде вошедшего парня у сидевшего за стойкой дневального вытянулось лицо.

— Чувак, я с этим мужиком, — негромко произнёс ряженый у меня за спиной, а он однозначно был ряженый, и тут я не выдержал.

— Послушай, любезный! — начал я, резко развернувшись и повысив голос. — Я не знаю, как у тебя дома, но здесь уж будь любезен обращаться ко мне 'ваше высокоблагородие'! Ты понял?! А то я могу тебя в карцер швырнуть! До выяснения!

Попаданец мельком бросил взгляд сначала на сурового дневального, доставшего свой наган, потом на высокого и тощего Дмитрия, сменившего утром Ивана.

— О'кей, ваше высокоблагородие. А это что за конторка? Явно не частная собственность, и не музей.

— Это спецотделение тайной канцелярии, — зло огрызнулся я. — Пройдём, любезный, в мой кабинет.

— Так её же вроде того... упразднили давно, ещё при этом... — он замолчал, словно забыл слово и никак не мог его вспомнить.

Даже нахмурился от натуги. Я смерил взглядом человека с ног до головы и немного сбавил тон, дабы не нагнетать обстановку.

— Это у вас нету, а у нас есть. Специально для таких вот загадочных личностей. Делится на разведку, контрразведку, жандармерию и вот нашу службу.

— Жандармерия — это политическая полиция?

— Да.

— А вы кто?

— Охотники на попаданцев, — ответил я, а потом поправился, — казённое учреждение для сыска личностей и предметов иномирового происхождения. Но в обществе зовёмся охотниками на попаданцев. И между собой тоже. Название удачное.

— А-а-а, — протянул ряженый, — уфологи при ФСБ. Круто!