| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Мастерство не пропьёшь... Будь проклят тот день, когда я впервые сел с тобой за доску!
— Вы это говорите пятый год подряд. Вы тему развивайте. Чаю подлить?
— Давай... О чём, бишь, я?
— Лёгкая пехота — не при базаре...
— Не при базаре, однозначно. А вот спецназ РУМО, морпехи, "тюлени"...
— "Тюлени"? В джунглях?!
— А им плевать. Это, Родь, спешилы. Со сдвигом по фазе. Очень конкретным... Им — что море, что суша — един чёрт...
— Шах!
— Ну вот, задурил мозги, собака! И офицера снял к тому же! Ушёл...
— Я не собака, а волк, причём рыжий. Если бы в жизни так легко офицеры снимались...
— В жизни они, Родь, иной раз ещё легче снимаются. Вот как спустят нам директиву "закрыть дело"...
— Я-то не в вашей конторе. Кто мне может помешать копать дело частным порядком? Шах!
— Родька! Прекрати это безобразие! И вообще — я те ничего не говорил...
— Дядь Петь, я хоть тень ссылки на Вас давал? Впрочем, дать-таки придётся — о наркоте. Но, опять-таки, это — не Вы, а "информированный источник, пожелавший остаться неизвестным".
— А то всему Анненску не ясно, что за "источник"... Ты что творишь?!
— Рейд по тылам... Так кто там, говорите? — Спецназ РУМО, морпехи, "тюлени"? — всё?
— Ещё, возможно, двенадцатый ДДК.
— Это что за чёрт возьми?
— Контора так называемых "нетрадиционных" методов. Ребятки для особо грязных операций. При них тоже какой-то спецназ имеется, вроде. Вроде, пацаны одни... А вот это — что за чёрт возьми?!!
— "Королевские ворота". Вам мат, дядь Петь...
— Тьфу ты! Родька, я тебя, поганца, выпорю!! Ты что ж творишь, волчара позорный!!!
3. РЯДОВОЙ ВЕРЕСОВ. "СТРАШНАЯ МЕСТЬ"
Мишка Карасёв проснулся в середине ночи, и пробуждение его было ужасно... Собственно говоря, проснулся он оттого, что сполз со своего надувника и попал грудной клеткой на какой-то сучок. Сучок нагло перемещался по рёбрам, кололся и, кажется даже, злобно шипел: "Ну просыпайся же, Земноводное!" Мишка и впрямь проснулся, открыл глаза и обомлел: в мертвенном свете неведомо как сломавшейся "химии" прямо у него на груди, с интересом разглядывая Карася глазами-бусинами и шевеля усами, чинно восседала крыса.
— Кыш! — сдавленно выдавил из себя Карась. — Пшла вон! — язык плохо слушался его, как бывает во сне, но крыса была вполне реальна.
Когда Мишка обрёл дар речи, животина явно заинтересовалась им ещё больше и, опустившись на четыре лапы, подошла к самому подбородку, принюхиваясь. Голые прохладные ноги кошмарного существа прошлись по шее Карася, усы щекотно коснулись лица... От ужаса бравый "тюлень" нашёл наконец потерявшийся голос и, подскочив, заорал нечто вовсе нечленораздельное, стараясь стряхнуть с себя это порождение ночи и последствий плохой военно-полевой кулинарии. Животное скатилось с груди Мишки на пол палатки, возмущённо фыркнуло и, не спеша, потопало прочь, волоча за собой длинный голый хвост, поднимая морду и принюхиваясь к воздуху, — то есть демонстрируя полнейшую невозмутимость: ну, погнали, ну и что? — не больно-то и хотелось!.. Зато от вопля Карася стали просыпаться его соратники, отсыпавшиеся после "скачек". Но пока ещё никто не проникся всей глубиной трагизма ситуации: крик во сне — в порядке вещей.
И вот тут нервы у Мишки не выдержали, и его сорвало с катушек. Он нашарил рукой что-то тяжёлое (потом выяснилось, что это был ботинок, причём не его собственный, а Женьки Силуянова по прозвищу Жэка) и запустил им в нагло лыбящуюся крысиную морду. Тогда крыса проявила всю присущую этим грызунам прыть: вильнув хвостом, она мгновенно переместилась в наиболее безопасное с её точки зрения место — под матрас Карася, а прицельно пущенный ботинок прошёлся скользящим ударом по голове Вовки Минина. Хорошо, что скользящим, ибо, как по этому поводу говорят, "десантный ботинок не теряет своей убойной силы на всей траектории полёта". Далее "снаряд" впечатался в стенку палатки и затих. Минин наоборот окончательно пробудился и заорал:
— Карась, ты чё, охренел?! Оскальпировать меня хочешь, да?!! — остальное было непечатно.
Однако Мишке было не до того: нечисть убралась под его матрас, и он скатился с надувника, колотя по нему чем придётся, вопя уже во всё горло, отбивая ногами безумную чечётку и почём зря наступая на руки, ноги и уши соратников. Миг — и палатка группы АБ-115 ВМС превратилась в ад кромешный: паника обладает сокрушительной силой. За всеми воплями, среди которых наибольшей громкостью выделялся истошный визг Карася "Крысы! Крысы, сволочи!!!", никто из "тюленей" не услышал тихого свиста; и уж конечно бившийся в истерике Мишка не увидел, хватаясь в отчаянии за автомат, как его "обидчик" шмыгнул в небольшую дыру в стенке палатки — рядом с его спальным местом... Угомонить разошедшегося "супертюленя" удалось лишь после того, как он просадил крышу палатки длинной очередью, — тогда и сработали у ребят рефлексы — "обезвредить потенциальный источник угрозы" (хотя в данном случае "источник" был скорее кинетическим). Всхлипывающего ребёнка обезоружили и привели в чувство "итальянским массажем" по физиономии. Но добиться от него вразумительного ответа на тему ночного кошмара так и не удалось: Карась упорствовал в утверждении, что крыса ("огромная, наглая, с хвостом и усами") была на самом деле.
— Крышу сорвало, — печально резюмировал Жэка. — Это он всё над "мышом" прикалывался, "Крыской" его звал, вот и приснилась ему крыса. Жаль, ничего был парень...
— Да была она, была! — чуть не рыдал Мишка. — Просыпаюсь, а она сидит на мне, сволочь рыжая!
Но ему никто не верил.
...По гвалту, поднявшемуся в палатке "тюленей", Сергей понял, что его "операция по отмщению" вошла в решающую фазу, и посвистал Крису. Ещё через полторы минуты он уже полз по-пластунски в сторону зелёных насаждений, где скрывалась "группа прикрытия" — Ромка с Яном. Крис привычно восседал у него за шиворотом. Позади раздалась автоматная очередь, и Серёжка инстинктивно вжался в землю, поминая вперемешку всех святых и родню Карася, почти жалея уже о том, что заварил эту кашу.
Рэм и Латыш приветствовали его облегчёнными возгласами и дружескими тумаками, жив, мол, курилка. Роман тут же закурил и сообщил, что после канонады собирался, было, ползти забирать "хладный труп Джо Неуловимого, но — увы! — не Бессмертного", да Стрелок уболтал его подождать ещё немного. Ян сидел рядом, непроницаемый как всегда (ну, почти всегда; после приземления спиной вперёд ему пришлось временно утратить обычную невозмутимость), и слушал отчёт Серёги о проделанной работе. Отчёт о "вендетте", впрочем, был довольно кратким. Больше всего мог бы рассказать настоящий "герой ночи" — Крис, — но говорить на человечьем языке не умел.
— А ведь Карася-то, пожалуй, попрут из ВМС, — задумчиво "подвёл черту" Стрелок. — Им неврастеники нужны не больше нашего, а Борисыча у них нет, крышу на место задвигать. Да, стрельба — это, пожалуй, лишнее. Тем более — неприцельная. Джо, о Крисе, кроме нас, никто не в курсе?
— Вроде нет...
— "Вроде" у дяди Володи на огороде, — заметил Рэм, бычкуя окурок. — Ладно, потопали "домой", а то папа-Кэпа разволнуется.
— Точно, нет. Я его никуда с собой не брал, он в палатке жил всё это время, — Сергей сам понимал, что, если Криса видел хоть кто-нибудь из посторонних на этих безумных сборах, то большие ослиные уши триста четырнадцатой будут видны сразу и всем. Он искренне надеялся, что инкогнито его любимца таковым и останется, но — вдруг?!
...Кэп встретил троицу сдержанной руганью: он был в курсе операции "Вендетта", но делал вид, что ему ничего не известно. Сейчас его, по сути, интересовали лишь два момента: во-первых, имеются ли потери среди своих; во-вторых, нет ли трупов среди чужих (правда чужие волновали его значительно меньше, но летальные исходы и среди них были нежелательны). При виде живых и невредимых "однополчан", включая Криса, Кэп испытал огромное облегчение, хотя звуки выстрелов не давали ему успокоиться окончательно: как знать, вдруг этот мелкомасштабный фанатик всё-таки пришил кого-нибудь с перепугу? Вовка понимал, что если среди "тюленей" будут жертвы ночной акции триста четырнадцатой, то совесть долго не даст ему покоя, ведь это он в порыве вдохновенья выдал Серёжке экспресс-лекцию на тему "Месть в стиле военной разведки", где отмечались следующие пункты: а) настоящий диверсант добивается максимальных разрушений минимальными средствами; б) самое страшное оружие — психологическое; в) настоящий разведчик оставляет минимум своих следов. Надежда была на то, что "тюлени" всё-таки — не совсем остолопы после пяти лет обучения и сумеют угомонить Карася, не пострадав при этом сами. В конце концов, решил Кэп, что мучиться понапрасну? — всё равно до утра ничего не выяснишь.
Фому и Мешка подобные соображения не беспокоили: оба уже сыграли свои роли. Костыль — роль добытчика информации, — это он выяснил расположение "койки" Карася и довольно долго вдалбливал оное Серому. Гришка же материально обеспечивал процесс, — он выменял у кого-то синюю "химию", какая была у боевых пловцов, но у кого и на что, держал в глубокой тайне. Теперь Хохла и Костика интересовали подробности операции, и Серёге пришлось повторить рассказ под комментарии Ромки и Яна.
Утро принесло радостные вести: жертв, разрушений и доказательств участия триста четырнадцатой в ночном переполохе не было. Карась ходил мрачный, с подбитым глазом и подозрительно косился в сторону Серёжки. На участливые вопросы Сергея "А что у вас этой ночью было? В вашей стороне стреляли, кажется?" Мишка скрипнул зубами и промолчал. Серёжке и впрямь было бы интересно узнать Карасиную версию происшедшего, но тут явился Вовка Минин (его синяк был скрыт под волосами и почти незаметен для постороннего взгляда, но саднил нещадно), и Серый, оставив расспросы, счёл за лучшее ретироваться. Конечно, "сто пятнадцатая" ругмя ругала Мишку за учинённый шурум-бурум, а особенно за то, что пришлось ремонтировать продырявленную палатку, но это были их внутренние проблемы, за "однополчанина" они вступились бы без разговоров...
4. РГСПН-314. ПОКЕР
...— Добавляю десять грошей, — сказал Кэп, взглянув на карты.
— Блефуешь, командир, — сказал Стрелок, глотнув пива. — Двадцать.
— Я никогда не блефую, — бросил Вовка.
— Я — пас, — Мешок кинул карты.
— Все так говорят, — заметил сержант ВВС Витька. — Тридцать.
— Пятьдесят.
— The same. Открываем, — потребовал Ян.
— Три вальта.
— Куда мне с восьмёрками... — проворчал сержант.
— Но не в масть, Кэп. Колер, — Стрелок допил пиво. — Итак, гривна сорок — чистых.
— Никогда не считай выигрыш, пока он ещё на столе, сынок, — посоветовал ему Костыль.
— Эта песня мне не нравится, — ухмыльнулся Латыш, — а вот игра — вполне, — он сгрёб со стола кучу мелочи, оставив десять грошей — взнос за игру.
— Я считал, что пехота — никудышные картёжники, — недовольно буркнул Витька. Он просадил уже гривны три, хотя и считался отличным игроком в покер.
— Первое, чему учат в разведке, — как метить карты, — объяснил Мешок, отправляясь за очередной банкой пива.
— Тебе бы пару уроков у Багиры взять, — заметил Кэп. В общем и целом, он, что называется, оставался при своих, но всякий раз, когда у него подбирались действительно хорошие карты, у Яна оказывались ещё лучше.
— В следующий раз привезу подругу, будет играть вместо меня, и тогда вы пожалеете, — "ВВС" улыбнулся.
— Она действительно здорово играет? — заинтересовался Стрелок.
— В меде учится на хирурга и сдаёт так ловко, что может, пожалуй, обмануть профессионального шулера. Ей карты нужны для поддержания ловкости рук, — пояснил Витька. — Я никогда не доверяю ей.
— Миссис ВВС явно способна и не на такое, — сказал Мешок, плюхаясь на свой стул. — Надо спросить у Мерзляши, не знакомы ли? Как её фамилия? Ян, работает голова, — поработай и руками.
Латыш принялся тасовать карты.
— Сыграем в "островной"? — предложил он.
— Вето по выбору сдающего, — оживился сержант. — Тянем карты?
Народ стал тянуть по карте, открывая их; Костик комментировал:
— Девятка пик — военно-воздушным силам, дама треф — командиру, девятка бубей — нашему снайперу... Что мне? Я получаю туза. Итак, "туз" сдаёт и говорит... — он заглянул в карты, — ...менять не больше трёх.
— Дальше, Костыль, — попросил Кэп, когда все, желающие заменить карты, снесли лишнее.
Мешок раздал карты на замену.
— Представитель ВВС, Ваша ставка, сэр...
— Двадцать пять, — сержант чувствовал, как везение возвращается к нему.
Вовка хмыкнул и решил воздержаться от повышения ставок: его три дамы и так никуда не денутся.
— Кэп, дай гривну взаймы, — Серёжка просочился в комнату и сел рядом с Вовкой. Почему-то всем сразу стало ясно, что деньги вымогались не на мороженое.
— Дети и покер?! Вы чему их там учите? — у Витьки появилась возможность отыграться, и он цвёл как помидор в оранжерее.
— Нефига. Свои вчера продул Фоме, сегодня с утра просадил половину Рэмовых, теперь за мои финансы решил взяться?!
— Выпускники учебки, не умеющие играть в карты, — нонсенс. Позор джунглей и войсковой разведки! — высказался Стрелок, который в первый раз за последние два часа конкретно проиграл.
"ВВС" выиграл гривну с мелочью...
— Оставьте в покое жертву специальной программы обучения, — проныл Серёга с интонацией профессионального побирушки, вскрывая банку "Белого медведя". — К Багире не ходил, в карты учился играть на переменах...
— Налицо два нарушения федеральных законов, — Витька улыбался как Чеширский Кот, — участие, точнее, — вовлечение, — несовершеннолетних в азартные игры и распитие ими же алкогольных напитков!
— У него — лимит на три банки в день. Это — вторая.
Витька протянул стасованную колоду Мешку, тот не стал снимать, ткнув пальцем в верхнюю карту. Сержант сдал, заглянул в свои и объявил:
— Вето — две.
Кэп отложил четыре карты и бросил одну в центр стола. Ян мельком заглянул к себе и спокойно сказал:
— Не меняю.
Мешок вздохнул и скинул две карты. "ВВС" выдал одну Вовке, две Костылю, заменил две своих, посмотрел... Глаза его округлились. Кэп постучал по своим, подул на них... Открыл... Нет, две пары так и остались двумя парами. У Витьки, судя по его лицу, что-то посильнее. По физии Латыша ничего не поймёшь, но уже то, что он не стал менять...
— Десять, — Вовка положил гривенник на стол.
— Пятьдесят, — Ян аккуратно придвинул полтинник.
Мешок снова бросил карты. Хронический невезун.
— Шестьдесят, — "ВВС" явно хотел раскрутить народ на повышение ставок.
"Что же у него? Колер? Фуль? Впрочем, пока можно подыграть Латышу..."
— Шестьдесят...
— Гривна, — лицо Яна оставалось спокойным, даже скучным, словно он не играл, а лежал на койке, не зная, чем заняться.
— Гривна десять, — лицо Витьки, в противоположность маске Стрелка, пылало.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
