Хранитель Тотема

Кариар указал на небольшую нишу в стене, где Сергей увидел несколько матовых камешков, размером с ноготь на мизинце. Они ничем не отличались от сотен других, валявшихся под ногами.

— Как-то не производят впечатления драгоценностей, — хмыкнул парень. — И из-за этой серости я должен рыть скалы?

— Неужели ты ничего не слышал о тайлероксе? О, нижние боги, с какого же отсталого мира ты появился!

— С Сильвана.

— Это всего лишь восклицание, не обращай внимания, — Кариар махнул когтистой лапой. — Тайлерокс в простонародье именуют гипнокамнями.

— О-о-о, — протянул Сергей, — вот про гипнокамни я слышал. Они жутко дорогие и светятся всеми цветами радуги в зависимости от настроения разумного существа. Но эти матовые кругляши совсем не похожи на настоящие гипнокамни! А, я догадался! Они не обработаны, правильно? А после огранки они станут сверкать...

— Правильно. Только в этом есть один нюанс: начать огранку должен будущий владелец, иначе тайлерокс будет для него так же бесполезен, как и любой булыжник.

— Это почему? — удивился Сергей.

— Потому что тайлерокс тем и ценен, что принадлежит только одному хозяину. Для остальных — он всего лишь кусок камня. А хозяином становится тот, кто первым снимает часть природного покрова тайлерокса, и камень начинает реагировать только на его эмоции. Запомни, если ты поцарапал камень, то он уже негоден для продажи и его не возьмут при расчёте. Вот почему здесь ковыряются пальцами, а не инструментами. Единственная помощь — это визор.

Ящер бросил парню небольшое ситечко с короткой рукоятью.

— Берёшь камень, кладёшь его в середину, нажимаешь кнопку. Если появится зелёный свет, значит, ты нашёл тайлерокс. Если свечения не возникнет — это байда. Проверь несколько камешков и сам всё поймёшь.

Едва Сергей положил в ситечко пару матово-серых камней, взятых из ниши, как они вдруг засветились глубоким внутренним светом. Салатово-зелёные сполохи в камнях начали сменяться жёлтыми вспышками с алыми прожилками. Парень заворожёно смотрел на фейерверк, в который вдруг превратилась горка невзрачных камешков. В этом было что-то гипнотизирующее. Сергей не отводил глаз от камней. Постепенно слепящие краски стали меркнуть, и им на смену пришёл успокаивающий белый цвет. Он, правда, был не чисто белый — в нём присутствовал оттенок топлёного молока, которым Сергея когда-то поила мама...

Очнулся он от удара в плечо.

— Эй! — на чешуйчатой морде ящера отчётливо отражались все оттенки удивления, доступные адеррийцам. — Что ты сделал?

— Когда? Ничего не делал. Что случилось?

— Камни у тебя в руке начали светиться белым.

Сергей посмотрел на два камешка, которые не влезли в ситечко и которые он всё ещё держал в руке. Действительно, они были белыми, и прямо на глазах тускнели, возвращаясь к первоначальной матово-серой окраске.

— Камни вдруг побелели. Я, конечно, не спец по тайлероксу, но вижу такое впервые, — Кариар внимательно посмотрел на парня, некоторое время помолчал и потом озабоченно сказал: — Вот что, дружище, постарайся впредь не демонстрировать, что ты умеешь заставлять гипнокамни светиться без помощи визора. Почему-то мне кажется, тиранцам это не понравится.

* * *

*

Скоро Сергей нашёл свой первый гипнокамень. Пустую породу он откалывал небольшим молотком с неудобной ручкой, а когда видел золотистые прожилки, начинал ковырять их пальцами. Крохотные слежавшиеся песчинки довольно легко поддавались нажиму, но через час такой возни Сергей уже чувствовал в кончиках пальцев жжение — верный признак начинающихся мозолей.

Сергей нашёл и отбросил с десяток серых камешков, когда в очередной раз, сняв пальцем слой золотистого песка, почувствовал что-то твёрдое. Он колупнул пальцем камень и положил его в визор. Матовая серость сменилась ослепительно-зелёной вспышкой. Сергей подавил радостный возглас, вспомнив, что у раба нет повода для радости. Камень — добыча для хозяев.

— Нет! Я не буду добывать камни для рабовладельцев!

Он затолкал в дыру найденный тайлерокс, поднял с пола щепоть золотистого песка и замазал углубление. Кариар посмотрел на него, вздохнул и продолжил понемногу скрести стену.

— Почему ты тоже не откажешься? — Сергей сел рядом с ящером, едва не отдавив тому хвост.

— Будет только хуже.

— Лучше пасть в бою, чем ждать смерти на цепи! Я не хочу быть рабом!

— Пасть всегда успеем, — невозмутимо сказал Кариар. — Я хочу жить.

— Кариар, разве это жизнь? Ты же умный человек... то есть, ящер. Почему же ты позволяешь этим тупым садистам властвовать над тобой?

— Я хочу жить. И пока живу — надеюсь, что нижние боги обратят свой лик ко мне.

Этот разговор продолжался до самого конца смены. Сергей, верный своему решению, больше не прикоснулся к золотистой прожилке и, несмотря на браваду, с содроганием ждал прибытия охранников — тиранцы били умело и с наслаждением. Кариар невозмутимо продолжал копошиться, отбрасывая в сторону найденную байду.

В штреке четыреста четырнадцать послышалась тяжёлая поступь тиранцев, и вскоре на освещённое голубым светом монолампы место вышли два охранника. Позади них угловатыми шагами двигался инсектоид, все лапы которого были закованы в броню — как догадался Сергей, чтобы в случае нападения ему не переломали хрупкие сочленения. За инсектоидом тащились ещё два тиранца, нёсшие за плечами по огромному тюку.

— Минералы к осмотру! — хрипло прозвучал синтетический голос лингвотранслятора.

Судя по всему, ни тиранцы, ни инсектоид не утруждались изучением общеимперского.

Кариар положил в протянутую воронку добытые гипнокамни. На небольшом дисплее высветились цифры.

— Одна и двадцать пять сотых нормы. Молодец, ящерица! — на хитиновой морде инсектоида нельзя было разобрать никаких эмоций, но Сергей понял, что тот иронизирует. — Теперь ты, новый. Где твои минералы?

Парень показал пустые ладони — что этот жест подразумевал, было понятно и без переводчика. Но чтобы неясностей не оставалось, Сергей на словах пояснил:

— В похоронной урне я видал эти минералы, вместе с вами и вашей толстозадой Трикси!

Инсектоид ничего не сказал, только кивнул треугольной головой. Охранники шагнули к парню: один воткнул ему в живот шокер, другой отвесил здоровенную оплеуху. И тут же переключились на ящера. Пока Сергей восстанавливал дыхание и смахивал с глаз выступившие слёзы, тиранцы жестоко избивали Кариара. Адерриец не оказывал никакого сопротивления и только прикрывал голову.

— Сволочи! — с ненавистью прохрипел Сергей. — Его-то за что?!!

— Ты не собрал норму, — безразлично пояснил инсектоид. — За нарушение отвечают оба шахтёра. Если ты не желаешь выполнять свою норму, сделай так, чтобы ящер выполнил работу за двоих.

— Вот вы твари...

Сергей рванулся к инсектоиду, но стоящие рядом с ним тиранцы с тюками не зевали. Один из них с такой силой пнул Сергея в грудь, что парень отлетел к стене. Ударившись затылком о камень, он увидел взрыв из слепящих искр, разлетевшихся во все стороны. Сергей успел удивиться, что эти искры не устроили пожара, и потерял сознание.

* * *

*

— Почему ты мне сразу не рассказал? — Сергей морщился, трогая засохшую корку крови на разбитом затылке.

— Скорее всего, ты бы не проникся, — Кариар, наконец, поднялся с пыльного пола. На его чешуйчатой физиономии появились складки, которые Сергей интерпретировал, как гримасу боли. — Теперь ты понял, что здесь всё настоящее. И что тебя в любой момент прихлопнут, едва ты перестанешь представлять собой интерес для Куммы.

— Думаешь, меня практически не тронули из-за этой жирной...

— Нет. Здесь такое правило: если шахтёр не собрал свою норму, наказывают его напарника. Что сейчас и произошло.

— Глупость какая! А они подумали, что я и завтра не стану собирать минералы, ведь наказывают не меня!

— А послезавтра уже я не смогу выполнить свою норму, и за это изобьют тебя. А когда мы оба не сможем найти по сорок граммов гипнокамней за смену, нас могут просто уничтожить, как переставших приносить пользу. Поверь, капитан Виларокси сумеет восполнить потери Куммы. К тому же, я слышал, что кроме "Пираньи" есть ещё один корабль, занимающийся работорговлей.

Сергей ругнулся сквозь зубы, до конца осознав безнадёжность своего положения.

— Так что в наших интересах не злить тиранцев — они долготерпением никогда не отличались. Опять же, ты, не выполнив норму, остался без еды. А следующую порцию принесут только к концу смены.

Сергей мрачно посмотрел на затянутую фольгой круглую плошку, которую охранники оставили ящеру. Желудок обижено забурлил, словно протестуя против вынужденной голодовки.

— Съешь половину, — Кариар протянул плошку. — Не бойся, этот рацион подходит и для людей, и для адеррийцев. Скажем так, он одинаково отвратителен для нас с тобой.

Сергей отказался, но ящер настойчиво ткнул плошку ему в руки.

— Ешь! Ослабнешь — убьют. А если вдруг представится случай освободиться, а ты не сможешь двигаться из-за слабости?

Последний довод заставил Сергея взять круглую посудину из лап ящера и попробовать серое пюре. Оно оказалось безвкусным и несолёным. Парень с трудом проглотил так называемую еду и поинтересовался:

— Кариар, почему они не оставили никакую охрану?

— А зачем? Шахтёров много, около каждого охранника не поставишь.

— Значит, коридоры утыканы датчиками?

— Есть видеокамеры, но в них не смотрят постоянно. Во всяком случае, так говорят сами охранники.

— Но тогда что нам мешает попытаться найти выход?

— А вот выход как раз охраняется. Одни пытались уйти через него... безуспешно. Другие хотели отыскать иной выход и уходили вглубь шахт. Бессмысленное занятие — однажды эти шахты перестанут существовать. Ушедшие лишь тратили впустую время и к концу смены не могли сдать норму. А дальше... ну, ты понимаешь. Рассказывали, что кое-кто...

— Рассказывали? Значит, ты с кем-то общался, кроме охранников?

— Разумеется. Нам, например, никто не мешает наведаться в соседний штрек. Или наоборот. Но, опять же, всё возвращается к сорока граммам гипнокамней, которые каждый из нас должен добыть за смену, поэтому редко кто ходит "в гости". Разве что новички пытаются отобрать у соседей порцию еды или минералы. Но это быстро проходит.

— Почему?

— Потому что тиранцы не дураки. Я же говорил тебе про видеокамеры. По жалобе шахтёра они просматривают записи и на первый раз просто предупреждают нарушителя. Ну, то есть, избивают, сам понимаешь. А на второй раз ломают ему ноги, после чего суют в реаниматор. Причём заживление происходит так, что кости срастаются неправильно, и бедолага больше не может нормально передвигаться. Но ведь для добычи тайлерокса нужны руки, а не ноги. Зато этот шахтёр уже никогда не сможет отобрать еду или минералы у товарищей.

Сергей, молча, переваривал полученную информацию. Но, как оказалось, Кариар ещё не закончил.

— Ты, вашана, первое предупреждение уже получил. Я думаю, что Кумма убережёт тебя от инвалидности... на какое-то время. Но если ты будешь продолжать её злить... сам понимаешь. В общем, что делать, ума не приложу. Ладно, давай пока думать о настоящем, будущее позаботится о себе само.

* * *

*

Прошло две десятисменки. Сергей послушно выковыривал гипнокамни из залежей золотистого песка. Кариар научил его маленькой хитрости — отдавать инсектоиду столько, сколько положено, а остальные камни прятать на случай, если вдруг в одну из вахт не удастся добыть норму. Возможно, тиранцы и инсектоид и знали об этой хитрости, но ни разу не попытались устроить в штреке обыск или выбить лишние гипнокамни из шахтёров.

Сергея охранники больше не трогали. Зато Кариар, едва заслышав перестук тяжёлых сапог тиранцев, тут же начинал что-то злобно шипеть на адеррийском и всем своим видом демонстрировать, как ему неприятно общество человека. В один из визитов охранников Кариар сильно толкнул Сергея, когда тот не ожидал. Парень неудачно упал и до крови располосовал руку об острый выступ камня. Тиранцы синхронно ухмыльнулись, но ящеру не сделали даже замечания.

Каждый раз, когда сборщики камней приходили, Сергей с содроганием ожидал, что они заберут его с собой — хозяйка шахт, наверняка, не забыла о строптивом молодом рабе. Но госпожа Трикси Кумма пока развлекалась с более податливыми невольниками, о чём периодически с синтетическим смехом рассказывал инсектоид Каун. Как она развлекалась, иногда можно было увидеть — периодически мимо штрека четыреста четырнадцать охранники носили окровавленных жертв сладострастных утех тиранки.

Сергей за прошедшие двадцать смен узнал о мироустройстве от ящера столько, сколько не вычитал за всю сознательную жизнь на Сильване. Кариар оказался настоящей энциклопедией, что, впрочем, неудивительно — как выяснилось, до рабства ящер был профессором Кесонского университета на Адерре. Каким образом Кариар из интеллектуальной элиты адеррийского общества превратился в раба на неизвестной планете, он умалчивал, зато мог часами рассказывать о родной планете, об обычаях и традициях адеррийцев. Он говорил настолько увлекательно, что Сергей забывал о поисках тайлерокса.

— ... эти плоды очень вкусны, но для того, кто не знает, как с ними обращаться — смертельно опасны. Они похожи по форме на гипнокамни, которые мы ищем... кстати, не забывай о работе, — убедившись, что парень снова начинал копаться в золотистом спрессованном песке, Кариар продолжал: — А всё потому, что внутри плодов угаванджи взрывающиеся косточки. Нельзя кусать плод глубоко — внутри него есть защитная сеточка. В естественных условиях она разрушается, когда мякоть загнивает и становится рыхлой, тогда косточка взрывается и разбрасывает вокруг семена. Стоит нарушить эту сеточку, и конец неудачнику — голову разнесёт не хуже, чем от гранаты. Наши предки часто использовали угаванджи в схватках друг с другом — и в ближнем бою кидали, и вместо снарядов в пращи заряжали. А обороняющиеся натягивали сетчатые ловушки, которые не давали угаванджи разбиться. Но если при обороне замка таким способом можно было спастись от взрывов, то представь себе, что делалось на ратном поле: наступил кто-нибудь на угаванджи, и лишился лапы. А в бою ведь на землю смотреть некогда...

Сергей, механически ковыряя пальцами неподатливый песок, мыслями витал на древней Адерре, где в рукопашных боях сходились ящеры, насмерть сражаясь за право высидеть яйца с самой прекрасной самкой. А Кариар, не прерывая повествования, внимательно смотрел на золотистую песчаную полосу, где в любой момент могло вспыхнуть сияние найденного гипнокамня — как уже успел заметить ящер, в те минуты, когда человеческий вашана был полностью увлечён его рассказами, найденный тайлерокс испускал яркое белое свечение.

Что означало ровное белое свечение, которое испускал тайлерокс, когда Сергей переставал контролировать собственное сознание? Кариар не понимал природы гипнокамней, поэтому мог только предполагать. Ящер провёл несколько экспериментов и убедился, что сам он не в силах заставить тайлерокс светиться. Он решил, что, возможно, только люди способны на это, поэтому рискнул наведаться в соседний штрек и попросить человеческих женщин создать вокруг гипнокамня свечение хотя бы из одного цвета. Одна из них — угрюмая исхудавшая женщина, наотрез отказалась и только подозрительно смотрела на незваных гостей, другая всё же согласилась на эксперимент, когда Кариар предложил ей три гипнокамня и полпорции еды. Как и ожидал ящер, кроме зеленоватых сполохов, ничего у неё не получилось.