7 дней в июне. Том Первый

Катера тем временем, не дойдя примерно пары километров (а может, и трех — не мастер я расстояния на море на глаз определять) до сторожевика, дружно развернулись по широкой дуге, и пошли обратно. Из-за высокого берега выплеснулся почти не слышимый до этого стрекот вертолета, а затем показалась и сама камовская машина с хорошо различимыми соосными винтами (вроде бы что-то из семейства Ка-25 — но опять-таки, легко могу и ошибаться). Это была, похоже, та самая единственная рабочая лошадка с аэродрома в Донском, которую регулярно можно было видеть в небе в этих местах. Заложив крутой вираж, вертолет удалился вслед уходящим катерам.

Больше ничего, привлекающего внимание, не происходило, и я медленно поплелся вдоль кромки прибоя в сторону возвышавшейся вдалеке башни лифта санатория Министерства обороны в Светлогорске. Далеко позади горомыхнуло раз, затем другой. 'Все-таки учения затеяли... Решили натовцам показать, что силенки еще есть. НАТО с прибалтами совсем недавно учения тоже проводили' — вяло подумал я, даже не обернувшись, поскольку меня занимало совсем другое. Становилось заметно жарче, совсем не по октябрьской погоде, и, несмотря на дувший с моря ветерок, я не только расстегнул, но и скинул с себя ветровку.

Через полчаса, заметно разогревшись ходьбой по песку, я был уже у спасательной станции, от которой начиналась набережная. И вот тут какая-то нездоровая суета на пляже и на самой набережной привлекла мое внимание. Торговцы янтарными сувенирами спешно собирали разложенные на столиках поделки, немногочисленные в этот сезон отдыхающие столь же поспешно покидали пляж.

— Что случилось? — обратился я к мужику средних лет, в распахнутой ветровке, который взбегал по лестнице на набережную, таща в руках взятый напрокат шезлонг.

— А ты не слышал? — бросил он на ходу, даже не поворачивая головы и пытаясь сложить никак не поддававшийся шезлонг. — Только что по радио сообщили о введении военного положения.

Наконец, шезлонг прекратил сопротивляться его усилиям, и мужик заспешил дальше.

Я машинально глянул на часы. Было где-то одиннадцать с хвостиком. Военное положение? С чего бы это? А, вот они почему разлетались... Что мне-то делать? И 'рама' эта... Она-то тут каким боком? — вихрем пронеслись в голове мысли. Тем временем из динамиков, через которые в близлежащем кафе обычно крутили раздражающе-громкую музыку, послышали позывные какой-то радиостанции. До меня донеслись слова: 'Наши корреспонденты сообщают о подписании Президентом указа о введении военного положения, но, ни причины этого решения, ни какие-либо еще подробности пока неизвестны. Ожидается передача официального правительственного сообщения...' В этот момент почти над самыми кронами сосен, росших на высоком берегу (по крайне мере, так показалось), прошел истребитель морской авиации, забивая гулом своих турбин все прочие звуки.

Черт! В номере отеля у меня был телевизор. И еще на ресепшене у них есть комп с доступом в Интернет. В голове у меня как будто что-то замкнуло, и я бегом бросился наверх, стараясь как можно скорее добраться до Интернет-кафе в здании местной почты. Когда я, запыхавшись (на ходу уже пришлось закатать рукава рубашки, так вдруг стало тепло), влетел в зальчик, где было установлено четыре монитора, они все уже были оккупированы, и вокруг них к тому же толпилось еще по пять-шесть человек у каждого. Слышалось бормотание 'Гугль не пашет... На "мейл ру" надо смотреть... Попробуй на Яндексе...'. Я притиснулся к одному из мониторов, где как раз в этот момент открылся сайт НТВ. Напрягая зрение, я, выглядывая поверх голов прочих любопытствующих, прочитал в разделе 'Новости' заголовок 'Введено военное положение'. Сидевший за монитором кликнул мышкой на заголовке, и через несколько секунд на экране появился текст сообщения.

'Поступают многочисленные подтверждения, что через западную границу Украины, Беларуси и Литвы сегодня, примерно с четырех часов утра, началось выдвижение войсковых соединений, экипированных в форму вермахта времен второй мировой войны и снабженных соответствующим вооружением и военной техникой. Имеются также сообщения об интенсивной артиллерийской канонаде и перестрелке западнее границы Беларуси, и о многочисленных пролетах через границу больших групп самолетов образцов, характерных для второй мировой войны. Некоторые очевидцы сообщают, что часть этих самолетов пыталась сбрасывать бомбы над территорией Беларуси, в связи с чем силы ПВО республики открыли по ним огонь. Некоторое количество самолетов, пока точно не установленное, сбито управляемыми ракетами. В ряде районов республики с земли велся огонь из скорострельной зенитной артиллерии. Сообщается также о многочисленных стычках на южной границе Калининградской области, которые, однако, пока не имеют интенсивного характера. Имеются сведения о нескольких сбитых самолетах люфтваффе...'.

Хрень какая-то... Если бы я своими глазами не видел 'раму' над головой, то решил бы, что все СМИ сговорились устроить репетицию первого апреля. И канонада вдали мне тоже не послышалась. Блин, мне-то что делать? Рвать когти в Москву? Сейчас, небось, аэропорт в Храброво уже осаждают желающие улететь, но что-то меня гложут сомнения, что их ждет успех. Как бы не отменили на фиг все полеты. Но делать-то что? У меня полугодовая отсрочка от призыва по мобилизации. Правда, любые отсрочки могут сейчас отменить — указ подпишут, и все дела. Вряд ли, конечно, пятидесятипятилетнего запасника призывать будут... Но что тогда? Ходить на пляж загорать? Пока какой-нибудь десант не высадится или пару бомбочек не кинут? Или бежать в ближайший военкомат и просить роту под начало, в соответствии со своим ВУСом? И много я накомандую, с моей-то подготовкой? Последний раз на сборах двадцать лет назад был. Забыл даже, как точку прицеливания выбирать, не то что, как ротой командовать. Особенно если мне, как 'партизану', кого-нибудь вроде ополченцев под начало впихнут. Во влип...

Между тем от монитора раздался громкий возглас:

— Что за хрень? Это что, в самом деле?

Я снова бросил взгляд на экран, и, прищурившись, поймал глазами неровно, рывками загружающуюся телевизионную картинку. На ней тоже рывками двигались по небу девятки двухмоторных самолетов с едва различимыми крестами на крыльях, и вдруг небо прочертила огненная искра ракеты, среди самолетов вспухло облако разрыва, затем еще одно... и тут картинка зависла. Эта новость меня окончательно убедила в том, что надо как-то выпутываться, иначе придет полный... Ага, он самый. Я решил на всякий случай пройтись к зданию мэрии Светлогорска, потому что, где находятся ближайшие военные власти, я себе представлял только применительно к Калининграду. Проходя мимо администрации Центрального военного санатория, я наблюдал и там нездоровую суету. Какой-то крупный мужик с погонами подполковника медицинской службы отбрехивался от полутора десятков осаждавших его отдыхающих с военной выправкой, разводя руками. Человек пять из этой кучки сместились в сторонку, лихорадочно тыкая в кнопки мобильников. Так, понятно — ничего не знаю, указаний не получал. Значит, двигаю дальше, к мэрии.

Повинуясь, видимо, схожей логике, к мэрии стянулось уже не меньше двух сотен человек. Никого из представителей власти не было видно. Толпа шумела, и из этого гула время от времени отчетливо доносились голоса на повышенных тонах:

— ...Попрятались, сволочи! Как проблемы решать, так их нет... Указаний, небось, ждут... Ага! А без указивки сверху — ни шагу!... Так нам-то, отдыхающим, что теперь делать?...

Голова шла кругом. Надо все-таки выяснить, что там с полетами в Москву. Я плюнул на попрятавшихся чиновников из мэрии и побежал к знакомому мне офису турфирмы ВВС-НЛО. Приятная неожиданность — офис не был закрыт. Но новость, которую я там узнал, была неутешительной, хотя и предсказуемой — до особого распоряжения все полеты гражданских самолетов прекращены. Все. Нечего суетиться. Надо двигать в отель. Там есть телевизор, выход в Интернет, там мои вещи и документы. По пути, отстояв очередь, я успел, пока не кончились деньги, обналичить приличную сумму в банкомате, а потом, так же отстояв очередь, закупить консервы, сухари, шоколад, орехи и сухофрукты, сколько влезло в мой рюкзачок. Остальное доберу в Отрадном, если успею...

Пока спешным шагом двигался через лесочек, сложилось решение: никто обо мне не позаботится, никто меня эвакуировать не будет, и, если военные действия докатятся сюда, я окажусь в роли жертвы. Не улыбается мне такая перспектива. Если уж помирать, так с музыкой. Беру продукты, необходимый минимум вещей, сажусь на автобус и двигаю в ближайшую известную мне крупную воинскую часть в поселке Переславское. Надо постараться, чтобы подгребли на какую-нибудь роль. Вряд ли у них сейчас с мобилизационным контингентом все в ажуре. Может, и мной не побрезгуют. Лишь бы какое-никакое оружие доверили. Я быстро собрался и рванул к автобусной остановке, на ходу набирая на мобиле свой московский номер телефона, моля все высшие силы, чтобы сотовая связь была в порядке...

Она работала — ну, хоть в этом повезло! — но мой собеседник в Москве знал о событиях не намного больше меня. Во всяком случае, о том, что происходит в Калининградской области и о том, образно говоря, 'куды мне бечь'. Реально дополнительной информации не было, и спихнуть принятие решений на кого-то более компетентного не получалось. Автобусная остановка — как я и подозревал — встретила меня толпой народа, штурмующего любые проходящие автобусы. В основном это были калининградцы, стремящиеся как можно быстрее попасть домой или на работу, или к своему военкомату. Лишь с третьей попытки мне удалось втиснуться в автобус. Чувствуя спиной консервные банки в рюкзаке, врезавшиеся в мою стиснутую со всех сторон тушку, я кое-как примостился на краешке ступеньки, упираясь рюкзаком в дверцу, и судорожно вцепившись одной рукой в поручень.

Думаю, прелести путешествия в переполненном автобусе знакомы многим, и я не буду расходовать свои невеликие литературные таланты на красочное описание постигших меня транспортных приключений. Все кончается, закончились и мои мытарства, когда автобус остановился у открытой шашлычной в Переславском. Вытолкнутый из автобуса, я едва удержал равновесие, но все же устоял на ногах. Скинув с плеч изрядно надоевший за время поездки рюкзак, я взял его в руку и бодрым шагом отправился к воротам воинской части. Она размещалась в добротных многоэтажных казармах еще немецкой постройки, а рядом с ними расположился парк, сооруженный уже в советское время, с бетонными боксами для техники. Покосившиеся и раскрошившиеся бетонные плиты забора были малость подмазаны раствором и выкрашены белой краской, а ржавая колючая проволока, памятная мне по прежним годам, заменена сравнительно новой 'егозой'.

Весь облик этой воинской части дышал какой-то безмятежностью, немало удивившей меня: неужто в их жизнь военное положение не внесло никаких перемен? Насколько я знал, тут располагались подразделения аэродромного обслуживания морской авиации. За стеной, окружавшей парк, можно было увидеть верхушки цистерн бензозаправщиков, хотя там были и обычные 'Уралы', и несколько старых БТР, но не чувствовалось никакого шевеления — лишь тройка солдат в полевом х/б, скинув бушлаты, покуривала, прислонившись к забору у ворот парка. Подойдя к КПП, я обнаружил дежурного на своем месте.

После минутной заминки я сформулировал свою просьбу:

— Слышь, браток, начкара позови!

— Это еще зачем? — помедлив и оглядев меня сначала с ног до головы, недовольно отозвался дежурный с одной лычкой на погоне.

— Разговор есть, — как можно солиднее бросил я. Еще немного помедлив, ефрейтор повернул голову в сторону казарм, повертел ей туда-сюда, и громко крикнул:

— Тарищ капитан! Тут какой-то штатский до вас докапывается!

Не прошло и двух минут, как откуда-то вынырнул 'тарищ капитан'. Сначала он глянул на ефрейтора, тот молча кивнул головой в мою сторону, и офицер сфокусировал свой взгляд на мне. Был он невысокого роста, довольно молодой, подтянутый, с усталым недовольным лицом.

— По какому делу? — его голос звучал не очень-то любезно.

— Да вот, объявили военное положение... — начал я, но капитан меня тут же перебил:

— Ну и что?

— Так я тут в отпуске! Сообщения с Большой Землей нет, к месту приписки попасть не могу... — это пояснение так же было прервано капитаном:

— А я тут причем? Я тебе что — справочное бюро? Дуй в Калининград, в облвоенкомат, там и разбирайся!

Ну что, облом? Я лихорадочно думал, что делать дальше. Вот всегда у меня так — когда надо принимать быстрое решение в экстремальной ситуации, у меня мысли скачут, как блохи... и, в конце концов, мой выбор обычно оказывается ошибочным. Может, и в самом деле надо добраться до облвоенкомата? Пойти, так сказать, нормальным официальным путем? Я потоптался еще с минуту у КПП, и повернул обратно к автобусной остановке.

Тем временем, пока я совершал утреннюю прогулку, а потом маялся фигней у ворот воинской части, события на границе с Польшей зашли уже довольно далеко. Все началось с того, что под утро те, кто не спал, сидя на дежурстве, заметили странное свечение неба, кратковременные перебои со связью, несколько резких порывов ветра — и все пришло в норму. Лишь единицы смогли полюбоваться мистическим зрелищем — во внезапно сгустившейся и тут же снова просветлевшей предрассветной дымке южнее Мамоново и Железнодорожного исчезли здания пограничных и таможенных пунктов на польской стороне, да и весь ландшафт заметно преобразился. Куда-то пропали все постройки, возведенные за последние десятилетия. Деревья, которыми было обсажено шоссе, стали выглядеть явно моложе и вдруг оделись зеленой листвой, исчезли все таблички и надписи на польском языке, а на шоссе явственно проступил стык между дорожным полотном с нашей и с той стороны. Естественно, что в таких обстоятельствах обычная процедура пограничного перехода сделалась невозможной. Пока местное начальство таможенников колебалось — стоит ли названивать, поднимая из постелей свое сонное начальство в Калининграде, а погранцы автоматически сообщили о случившихся непонятках дежурному в погранотряд, получив от него порцию мата за нелепый розыгрыш среди ночи, решено было, от греха подальше, пока тормознуть всех желающих попасть в Польшу.

Между тем с польской стороны на шоссе стали появляться машины, которые можно было бы назвать мечтой коллекционера — черный 'Опель-Капитан', светло-серый 'Опель-Кадет', два грузовика 'Блитц' в армейской раскраске. Потом одна за другой появились три подводы на пневматическом ходу, влекомые флегматичными битюгами. Последним перед пограничным пропускным пунктом остановился сияющий черными, как будто лакированными боками солидный 'Мерседес'. Несколько человек (среди штатских выделялись двое в форме вермахта, и один — в светлой форме люфтваффе) вышли из автомобилей и, явно не веря своим глазам, рассматривали деревья с наполовину облетевшей золотистой листвой, указатели на русском языке, трехцветный флаг, эмблемы с двуглавым орлом, и вереницу легковушек, грузовиков и автобусов никогда не виданных ими ранее моделей перед контрольным пунктом.