Три минус два. Книга 1. Под чужими штандартами

Алекс Гарин, январь 1994 года иной реальности, Москва

Кисловодский поезд прибыл без опоздания. С этим вообще в последнее время стало намного лучше, насколько мог судить Гарин. Как, впрочем, и со многим другим, пусть и не со всем. Сейчас Алекса неприятно покоробило обилие кавказцев, сходящих с поезда. Что-то слишком много стало их в Москве... Хотя, если верить Максу, этническая кавказская преступность, о которой много говорилось еще лет пять-шесть назад, проявлялась сейчас куда меньше, а во многих отношениях почти что сошла на нет. Слишком сильным было участие кавказских группировок в печально известных событиях августа восемьдесят девятого, и ответили им тогда так, что горцы до сих пор стараются военных и милиционеров стороной обходить. Правда, в торговлю лезут всеми правдами и неправдами...

Проводница, выраженная казачка (кубанская или терская, Алекс различить не мог), передала ему потертый кожаный портфель. Надо же, какое доверие! Да и проводники молодцы, не лезут в чужие вещи. М-да, пожалуй, шок после того "кровавого августа" привел всю страну к какому-то отрезвлению, что ли. Меньше стало уголовщины, в маленьких городах, как слышал Гарин, потихоньку начала возвращаться забытая привычка не запирать на замок двери, на улицах все чаще и чаще можно было видеть детей, гуляющих без родителей... Складывалось впечатление, что люди старательно и целенаправленно избавлялись от той взаимной злобы и неприязни, что росла и росла перед бойней в Лужниках. К тому, что принято называть "общественным мнением", Алекс относился скептически, но тут вынужден был признать — народ, похоже, понял, что августовская кровавая каша заварилась не на пустом месте, и чтобы такое не повторялось, начинать надо с себя, а государственная пропаганда, ясное дело, всячески эти настроения поддерживала и стимулировала. Ну да оно и к лучшему.

В портфель Алекс заглянул, отойдя от вагона, чтобы не обижать проводницу недоверием. Там лежала пухлая картонная папка и что-то, завернутое в плотную бумагу — не то полпалки сервелата, не то просто что-то похожее по форме и размеру. Ладно, дома посмотрит.

Дома Гарин первым делом развернул бумагу и его глазам предстал до крайности интересный предмет. Больше всего он походил на световой меч из "Звёздных войн", это впечатление портили, правда, многочисленные дырки в рукоятке и то, что сама рукоять была сделана в виде трубки, так что никакой высокотехнологичной начинке там не наблюдалось. Зато наблюдалось хитрое темно-красное стекло, которым трубка была выложена изнутри. Повертев загадочную трубку в руке, Алекс отложил ее в сторону и принялся за папку. Развязал шнурки, обнаружил внутри толстую стопку бумаги с текстом, отпечатанным не на машинке, а на новомодном компьютере, бегло проглядел первый лист... и выпал из окружающей действительности, полностью углубившись в чтение.

В реальность его вернул, да и то не сразу, телефонный звонок. Брать не хотелось, но кто-то на том конце провода оказался очень и очень настойчивым. Почему-то Алекс не удивился, услышав Зеленцову.

— Гарин, ты там совсем одичал? Или тебе наплевать, что я за эти четыре дня могла и умереть голодной смертью?

— А поздороваться для начала не пробовала? — ехидно поинтересовался Алекс и тут же получил, что называется, по полной.

— Здороваться?! С дикарем и развратником, который даже не думает позаботиться о пропитании совращенной им девушки? Ты вообще что там себе воображаешь?! Я ведь и обидеться могу!

Ну да, обидеться она может, ага. А как же поход в ресторан, на который она так старательно напрашивается? И, кстати, где он, Алекс Гарин, был, когда Ирина была девушкой? Все эти мысли Алексу приходилось думать в сопровождении неумолчной словесной трескотни, суть которой сводилась к трем главным темам: во-первых, он просто-таки обязан сводить даму в ресторан, пока еще в тот же, где они были в прошлый раз, во-вторых, он должен проявить к даме всю возможную в его исполнении галантность и даже не сметь мечтать о повторении того гнусного насилия, которое имело место в прошлый раз, а, в-третьих, если он ни того, ни другого не сделает, то дама на него обидится с такой силой, что он всю свою оставшуюся (и при этом недолгую) жизнь будет жалеть, что опрометчиво позволил себе быть таким бесчувственным чурбаном.

В ответ Гарин попытался возразить, что чурбаны, мол, на рынке фруктами торгуют, на что получил те же самые претензии, только выраженные другими словами, и в виде добавки требование вот прямо сию же секунду принести самые глубокие и искренние извинения за свое непомерное хамство, совершенно недопустимое по отношению к столь тонкой и высококультурной натуре, каковой является его собеседница. В общем, апофеоз стервозности, соединенный с триумфом женской логики.

Ну женская-то она женская, но, как ни странно, даже на него подействовало. Во всяком случае Алекс извинился и пообещал вот прямо сразу, как только станет посвободнее с работой, пригласить даму в ресторан и быть настолько галантным, насколько это вообще возможно при его удручающе дурном воспитании.

На самом деле все это он сказал исключительно с целью поскорее закончить разговор и вернуться к чтению. Потому что было там что почитать, ох и было! Во-первых, там была инструкция к силовому мечу (да-да, это и вправду оказался меч!), во-вторых, описывались такие методы воздействия на людей, о которых Алекс и представления не имел. Описывались, правда, очень уж кратко, даже скорее тезисно, Алекс вынужден был признать, что самостоятельно сможет освоить лишь пару-тройку из них. Но все-таки за неимением под рукой живых людей начать пришлось с меча.

Если честно, Гарин быстро понял, что слово "пришлось" звучит тут неуместно. Алекс буквально был очарован новой игрушкой, и даже понимание того, что в руке у него сейчас чрезвычайно эффективное в своей смертоносности оружие, не умаляло почти детского восторга, с которым он любовался на алый луч, с легким гудением рассекавший воздух. Черт, надо будет куда-то в безлюдное место выбраться с этой штукой, да познакомиться с ее возможностями поближе. Однако же больше всего поразил Алекса последний лист бумаги в этой папке. Лист светился почти что девственной белизной, если не считать нескольких строк посередине:

"Уважаемый коллега!

Доброжелательный коллега".

Что ж, до встречи с "доброжелательным коллегой" осталась неделя и еще один день.

Алексей Гарин, ноябрь 2018 года, Москва

Труп выглядел... неприятно. И это еще мягко сказано. Впрочем, Алексей небезосновательно, как ему казалось, предполагал, что трупов, которые выглядят приятно, просто не бывает. А когда он попробовал представить, как бы выглядел вот этот самый труп, будь его повреждения нанесены холодным оружием, а не световым мечом, ему чуть не поплохело и лежащее перед ним тело смотрелось уже не столь неприятно, как это было минуту назад.

Нет, так не годится. Чтобы привести себя в состояние, более пригодное для дальнейшей работы, Гарин постарался не уделять слишком пристального внимания повреждениям, появившимся как в результате воздействия светового меча, так и после работы патологоанатома, и сосредоточился на внешности человека, которым когда-то был труп. Высокий, худой, совершенно лысый. Ладони большие, но их состояние на привычку к физическому труду никак не показывает. Да и на какую-то выдающуюся физическую силу ничего не указывало, хотя, судя по общей жилистости, выносливостью товарищ при жизни похвастаться мог бы. Но главным впечатлением от внешности покойника была его чуждость. Вот встретил бы такого на улице, сразу подумал бы, что видит иностранца. Даже странно: никаких видимых расовых или национальных отличий, но сразу понятно — чужой.

Что ж, работа пошла, и Алексей начал вводить себя в медитацию. Далось ему это не без труда — наверное, обилие мертвых тел в шкафах-холодильниках мешало. Но то, что хотел, узнал, пусть и с трудом.

— Ну что, Макс, кто первый рассказывает? — поинтересовался Алексей, когда решил, что сделал все, что пока мог. — Только давай не здесь, хорошо?

— Да уж, точно не здесь, — согласился Макс. — Пойдем отсюда?

— Подождем эксперта. Мне надо кое-что у него спросить, — отказался Гарин.

Найдя в одном из коридоров более-менее подходящее место, друзья продолжили разговор.

— В общем, нашли его три месяца назад на путях Ленинградского вокзала, — рассказывал Макс. — Место, в принципе, не пустынное, там поезда отстаиваются, в поездах постоянно кто-то есть, но никто ничего не видел. Пролежал он там, пока его не обнаружили, почти сутки, хотя там не все так ясно. Тело, понятно, дактилоскопировали, но без толку, нигде и никогда он у нас не светился. Короче, типичный висяк. Ну, это пока я тебя не послушал, — в голосе друга явственно звучала надежда.

— А что не ясно? — уцепился Алексей.

— Ну, если экспертам верить, лежал он там часа двадцать два. Но вот проводники из стоявшего неподалеку поезда утверждали, что часа за три до того, как один из тех же проводников нашел тело, проходили там и никакого трупа на путях не было. Водку они, как ни странно, не пили, никаких веществ не употребляли, показания давали уверенно, поэтому получается, что грохнули его где-то в другом месте, а потом перенесли туда. Это если верить свидетелям. А вот экспертов послушать — так ни в каком другом месте он не лежал, а лежал именно и только там, то есть там же его и убили. Получается либо хрень несусветная, либо по твоей части.

— Ну спасибо, дружище, уважил. Либо хрень, либо по моей части... Я тебе это припомню, — пригрозил Колесникову Алексей. — Честно говоря, — перешел он на серьезный тон, — я могу тебе рассказать только как его убили.

— Открыл Америку! — возмутился Макс. — Это-то я и сам знаю, тебе же и спасибо за живодерские опыты с псиной!

— Уши, Макс, надо чистить по утрам вместе с зубами. Желательно той же щеткой. Я не сказал "чем", я сказал "как".

— И как?

— Сначала ему надрубили коленную чашечку. Он упал, пытался отбиться лежа, не вышло. Руку, как ты и сам видел, ему отрубили в предплечье, почти посередине между локтем и кистью. И добили, когда он лежал на боку, вертикальным колющим ударом в голову сверху — справа-сзади в затылок с выходом из левого виска.

— Ты сказал "пытался отбиться"? — зацепился Макс.

— Именно. И отбивался таким же мечом.

— Твою ж чеченскую дивизию! — взвился Макс. — Это у нас тут теперь в натуре "Звёздные войны"? Джедаи с ситхами световыми мечами режутся?!

— Получается вроде того, — черт, а Макс молодец — несколько слов, а ситуацию охарактеризовал предельно точно.

— На фиг, на фиг этот график, — недовольно пробурчал Макс. — Нам тут только этого для полного счастья не хватало. Ты, Лех, хоть как, но найди какую-то зацепку, этих уродов надо остановить, пока они не наворотили делов. Черт, вот же свалилась проблема на мою голову!

— Да я, Макс, боюсь, что не только на твою...

— Умеешь ты обнадежить, — с чувством сказал Макс и добавил несколько слов из тех, что к публичному произношению не рекомендуются.

Оба умолкли и призадумались. Так и стояли минут, наверное, с пять, пока в конце коридора не появился нужный Гарину эксперт.

— Меня ждете? — с ходу спросил он. — Вроде все уже вам показал?

— Да у меня вопрос, — извинительным тоном ответил Гарин. — Не расскажете поподробнее о повреждениях внутренних органов?

— Да там поврежденных органов-то один мозг, — отмахнулся эксперт. — Зато уж поврежден, так поврежден... Знаете, — эксперт оглянулся, как будто боясь, что кто-то еще его услышит, — такое впечатление, что мозг ему прожгли. Причем не проткнули раскаленной железякой, а именно прожгли! Каким-то невероятным лучом типа лазера, при этом очень мощного! Совершенно нетипичные повреждения, да! Хотя... — он замолчал, явно что-то вспоминая.

— Хотя? — переспросил Алексей.

— Знаете... — эксперт замялся, — давно еще, году, кажется, в восемьдесят третьем... нет, в восемьдесят втором... точно, в восемьдесят втором, как раз Брежнев незадолго до этого умер. Да. Так вот, в восемьдесят втором был у нас труп с очень похожими повреждениями.

— А мы можем его увидеть? — поинтересовался Алексей.

— Да, Михал Михалыч, нам бы посмотреть, — пришел на помощь другу Макс.

— Увы, — сокрушенно ответил эксперт, — в девяностые, вы же помните, какой тогда бардак был, тело кремировали. Но перед этим сфотографировали, — он поспешил успокоить разочарованных посетителей, — и фотографии потом оцифровали. Так что если интересно посмотреть, милости прошу ко мне.

В компьютере эксперт копался долго, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Алексей уже готов был заскучать, когда Михал Михалыч издал какой-то неопределенно-довольный звук и, прокашлявшись, пригласил Гарина и Колесникова посмотреть.

Черт! Вот, значит, куда пропал Игорь Лямин...

— Его дактилоскопировали? — с надеждой спросил Гарин эксперта.

— Обижаете, — наморщил лоб тот. — Конечно.

— Михал Михалыч, пальчики перешлете? — поинтересовался Макс.

— Перешлю, — покладисто согласился эксперт. — Только и у меня к вам встречная просьба будет.

Макс изобразил крайнюю степень заинтересованности.

— Вы мне потом расскажите, чем были нанесены эти повреждения, хорошо? Уж очень они нетипичные...

— И зачем нам его пальчики? — спросил Макс, когда они вышли.

— Сравни их с отпечатками пропаданца с Ломоносовского проспекта, — ответил Алексей.

— Да брось! — недоверчиво отшатнулся Макс. — Какие, на фиг, отпечатки, если труп восемьдесят второго года?!

— А ты сравни, — мрачно усмехнулся Алексей. — Там и увидишь.

— Леха, — в голосе Макса отчетливо слышался укор. — Ты что-то знаешь и мне не говоришь. Нехорошо.

— Ты сравни-сравни, — повторил Гарин. — Вот после этого я и расскажу. А то ты один хрен мне не поверишь...

Алексей, однако, тут же пожалел о своем обещании. Все-таки есть вещи, которых людям лучше не знать — для их же душевного спокойствия. И друзья тут не исключение. Наоборот, раз уж Макс ему друг, он о душевном спокойствии друга позаботится и ничего ему не расскажет. А вот с собственным душевным состоянием у него теперь проблема. И очень-очень большая. Господи, как же давно все это было!..

Глава 4

Лешка Гарин, август-ноябрь 1982 года, Москва

— Алексей Сергеевич Гарин? — то, что человек определенно направляется именно к нему, Лешка понял почти сразу же, как его увидел, но все равно, обращение оказалось неожиданным.

— Да, а вы? Я вас не знаю, — прозвучало это не очень-то вежливо, но что вы хотите от молодого человека, которому совсем еще недавно восемнадцать исполнилось? Леха возвращался от подружки, по каковой причине пребывал в самом благодушном настроении, а тут этот...