Мегалит Главы 1-7

Закрываю левый глаз от накатывающего сна.

-Я же говорю — подонак. -Печально заключил я речь друга.

-Не издевайся, а лучше дослушай. — Пашка поднялся со стула и прошел к закрытому окну. -Все, что я скажу — это серьезно.

Друг повернулся к окну лицом, а ко мне спиной и начал рассказывать свой план. Нет, не так, ПЛАН.

И я был включен в него главным действующим лицом. Да, мне он сообщил об этом сразу. Как и выполнение трех из двенадцати пунктов в этом ПЛАНЕ. Он достал нож и статуэтки из пакета (то -то я гадал, что там еще лежит), и выложил шестнадцать разноцветных камней на прикроватный столик. Он был очень убедителен.

Я вглядывался в выставленные другом прекрасные геологические образцы, и понимал — кто-то из нас сходит с ума. Нет, мне -то это даже было бы полезным, но друг, почти брат, с которым я дружил с самого ясельного горшка... И этот балбес сошел с ума? Да я точно сейчас от страха должен обосраться, жалко, что мне не чем. И еще стало страшнее. Ведь я ему доверял, и он был в курсе всего происходящего сейчас со мной.

-Так вот, Гриш. — Пашка обернулся и вгляделся в мое лицо, и расхохотался внезапно. -Да ты решил, что я сошел с ума! Хах. Так же?

-Ну... Если бы я бы тебя не знал столько лет, то решил, что ты повернулся на почве помощи мне.

-Но, ты -то, меня же знаешь?

-Твоя очередная афера? Или это план "Б", после плана "А"? -Незаметно отодвигаясь на пару сантиметров в постели к стене, переспросил я Пашку.

-Прекрати изгаляться, нуб, — хмыкнул он. -Подумай сам. Тебе осталось от силы полгода — год. Да ни один врач не даст тебе больше, чем месяцев пять. Что тебе терять-то? А так, есть шанс. Да, дебильный, да сложный, но шанс.

-Издеваться над смертельным больным — это просто жестоко. А давать ему несбыточную надежду — это вообще за гранью добра и зла, — выдохнул я сдерживаемый воздух из груди. Оказывается, я, вслушиваясь в речь друга, затаил в ожидаемой надежде дыхание. -Ты ведешь себя как ... как...

-Ты не дослушал. Гриша, -изменил нотки речи Пашка. Теперь он стал мудрым папашей, а я непослушным пацаном, которого надо а-та-та? Что за хрень тут происходит? — Мы же сможем это сделать, ты и я.

-Тебе то какой с этого профит?

-Да, я хочу, ну... -Он смутился.

-Кажется, дело касается девушки? -Усмехаюсь.

-Нет, не девушки, -слишком быстро ответил Пашка.— А Богини.

-Потом расскажешь... -Махнул слабой рукой ему. -Расскажи мне, про те пункты в обряде.

-Вообщем, дело в том, что только те, кто стоит на пороге смерти, могут видеть эманации Смерти. Не перебивай, -он резко одернул меня, видя, как я хочу задать свой вопрос. -И ты можешь видеть Сборщиков Душ. Иногда, да иногда, Смерть сама приходит попировать туда, где много жертв. И есть возможность, совсем маленькая возможность, украсть у нее ее серп.

-Ты говоришь так спокойно о смерти множества людей... Ты низко опустился, -не удержался и вставил я свои три копейки. Друг вздохнул без слов, выдохнул и продолжил:

-Потом расскажу. А теперь дальше. Если смертный стоит на пороге окончания жизни, он видит эту чертову Смерть, у которой надо забрать серп. Самым сложным будет забрать девять жизней у кота. Я не понял, как это сделать, но там вроде согласия не надо спрашивать. При чем ты забираешь жизни не себе. И еще одна сложность — это уголек чистой души.

-А обряд? Там надо найти двенадцать людей, согласных пожертвовать свою кровь для открытия Двери в Шорию?

-Думаешь трудно будет украсть или купить двенадцать упаковок донорской крови? -С критикой набросился на меня друг. -Да ее, только свистни, тебе столько подгонят, что отбиваться от желающих придется. Да при всем том бардаке, что твориться у нас в медицине, именно это и не проблема...

-Ну тебе лучше знать, — согласился я с Пашкой. — Не я учусь на третьем курсе меда.

-Так вот, -продолжил он, задумавшись на мгновение, формируя свою мысль. — Кровь, нож, статуэтки и даже камни не проблема. Проблема остальные пункты.

-Девять жизней у кота, Бабочка и уголек.

-И серп. Серп вообще должен забирать ты, -он утвердительно, подчиняя своей воли взглянул на меня как старший на младшего. — Я Её не увижу. Потому мы будем таскаться на все пожары, катастрофы, что случаются у нас в городке, и по соседству, и даже в Москву сгонять придется... Ты как? Сможешь?

-Ага. Только трусы поменяю, и готов, -почти засыпая прошептал я. -Про носки забыл.

-Подумай про Суд, сосредоточься, — сказал Пашка. — Тебе придется быть очень, ну очень убедительным.

-Пашка, я отрубаюсь, дай поспать, -взмолился сквозь накатывающийся сон ему.

-И самое главное... -очень тихо сказал мой самый— самый лучший друг, стоя на пороге комнаты с засыпающим мною. -Вспомни обо мне, когда тебе будет не просто плохо, но и в хорошие времена.

Дверь со щелчком закрылась за его спиной, и я рухнул в пучину сна, не заметив, как мягким светом засветились голубым мерцанием оставленные между раскиданными лекарствами на прикроватном столике три статуэтки Богинь.

Глава 4.

Гриша.

Вдалеке стоял столб сизо— чёрного дыма. Кажется, горел частный дом. В нашем городке, да и по соседству, в Вельске, любой пожар был трагедией не только для соседей, но и бедой всего городка. На Пашкином старом драндулете, мы доползли до пожарища примерно за полчаса. Это была восьмая наша поездка. Пашка отслеживал пожарища на волне МЧС, потом звонил мне и с упорностью сурка тащил меня "Воровать у чертовой Богини" ее орудие труда.

Через силу, пытаясь не заржать я, я вглядывался в округу, в которой происходило печальное событие, старался увидеть невидимое. И не было ничего. Вообще. Кто сказал, что следы этих эманаций может разглядеть простой смертный? Кто вообще это придумал?

Еще, друг, старательно держа наготове укол, требовал вглядываться в окружающих. Вдруг воон тот дядька в синем пиджаке, не простой ВИП пассажир такси, а Посланец Смерти. На шестое путешествие с этим балбесом в его "примятой" синей "шахе", на меня снизошло озарение, что я участвую в жалком фарсе, когда тебя заставляют сходить с ума вместе с придурковатым другом на пару. Это неприятное чувство отвлекало меня, а точнее я начинал относиться ко всему происходящему с известным скепсисом и, уж слишком вознесшимся до небес, чувством юмора. Для меня оборжать кусты у дороги и загибаться потом от смеха на самого себя — это ли не высший пилотаж факта дебилизации.

-Ты не веришь... -Твердил мне Пашка, скрючившись у обочины в приступе рвоты, от видимого кошмара, происходящего вокруг. -Ты должен поверить. Понимаешь?

-Не надо оправдывать сумасшествие...-Лекторским тоном подкалывал я Пашку. -Нужно расслабиться и получать удовольствие от дозы и тона происходящего вокруг!

-Щегол начал петь! -В восхищении хмыкал он. И вновь, бросив взгляд на пожарище, скрючивался у обочины, в невольных позывах рвоты.

-Как, ну как можно в это поверить? Мы же живем с тобой в мире, где еще двадцать лет назад атеизм возводился как единственная правильная доктрина.

-У нас не получиться ничего, если ты будешь приводить наши поездки к этому безумному фарсу. -Просил меня друг. -Ну будь попроще, и Смерть тебе появится....Ну ,Гришь...

-Да меня ржать тянет. Вот вижу эти бегающие фигурки Эмчээсников и, ну просто не могу. Будто в компьютерную игрушку играю, руки так и тянутся мышкой направить того сюда, а этого — туда... И тыкнуть им шлангом под глаз вдогонку.

-Кажется дозировку надо снижать... -Задумчиво констатировал друг мои ужимки, в попытке сдержать смех. -Попробуем в следующий раз не колоть вообще.

Но в седьмой раз, когда он приехал, меня как раз накрыло болью, и поэтому пришлось выезжать уже под уколом. Так и прокатались по дорогам Рассеюшки напрасно. Только машинку извазюкали, да бензин пожгли. Но Пашка хмуро сказал, глядя на это:

-Отрицательный результат, тоже результат. Поэтому— не расслабляемся.

-Осень уже на дворе, -Ответил я ему. — Может не стоит продолжать эксперимент? Весной продолжим?

-У тебя может вообще не быть этого времени. -Спокойно вгляделся мне в глаза друг.

Да, он никогда не прятал глаз. Всегда говорил правду.... Мляяяя.....

Так что, в тот восьмой раз, мы поехали на пожарище под Ельском. Горел огромный домина. Домовище. Похоже, что люди не один год строили эту хибару. Модифицировали ее, пристраивая новые и новые комнаты, надстраивая этаж. Деревянный, он поражал мощью. Наверное, тут ...

-Наверное, тут жила большая семья. — Задумчиво глядя в окошко машины, произнес вслух я свою мысль.

-Надо выходить и поспрашивать. -Деланно спокойно заключил Пашка. -У тебя скоро действие укола пройдет, давай быстро. Чтобы прытким кузнечиком пробежался по округе, позаглядывай во все дырки, что найдешь, и внимательно, я делаю упор на это слова... Внимательно , всматриваешься в окружающее пространство. Любые непонятные изменения — ты знаешь, что делать. Самое главное— не позволяй ей понять, что ты ее видишь.

-Бери все...— Словами из приключений Воробья ответил я другу.

-..Не отдавай ничего. -Закончил он за мной фразу. Мы дружно подмигнули друг другу и сделали "морды кирпичом", вылезли из драндулета, припаркованного чуть в стороне от пожарища.

-Девочки — направо, мальчики— налево. -Кивнул мне в сторону дома Пашка, а сам направился к стоящим эмчеэсникам.

-А я такая вся, в Дольче-Габана... Красивая, не могу понять, мне к красивым или... — Пробурчал я себе под нос концовку анекдота с обезьяной. И вперил взгляд в происходящее прямо передо мной, невольно завершил начатую фразу:

-Умным....

А посмотреть было на что. Три тонких тени, от которых отходили легкие дымчатые протуберанцы, стояли неподалеку от меня, прямо на краю дороги. Одна из них, повыше и помощнее, костлявой рукой водила перед собой будто загребая воздух или увлекая кого-то к себе. И я даже увидел кого она увлекает! Три взрослых и три детских белоснежных тени неслись от дома прямо к... Дымчатому Нечто. Почему я так решил? А там все было видно невооруженным взглядом. Поэтому я решил действовать напролом.

Окинув скучающим взглядом, окружающий осенний пейзаж, я торопливой походкой "мне надо", ломанулся прямо к стоящим туманным фигурам. Будто тороплюсь через них к припаркованным неподалеку любопытствующих автомобилистов. И, вот так, усталым полу бегом — быстрым шагом, подошел к дымчатым. Моя походка обманула их, и они, вначале приметив спешащего меня, вновь уставились на плывущих к ним душам погибших людей. Вот белоснежные тени начали подплывать к высокой фигуре, та достала из под плаща костлявой туманной серой рукой серп, и просто обрезало нити, которые тянулись во след за пришедшими душами. Затем он так же обрезал и детские тени. И, откинув полог плаща, начал приспосабливать серп, видать тот крепился на пояс, что под плащом не было мне видно. И в этот самый момент я рванул серп к себе, взявшись за ручку оружия, чуть повыше руки Смерти. Серп тонкой линией мелькнул в воздухе и изменился. С его туманного лезвия стек туман, и он засверкал под лучами вечернего Солнца. А тени, обернулись ко мне, вперили в мое лицо то место под плащами, где у них были спрятаны лица.

-Вот как, -Донесся до меня звук голоса Посланника Смерти. -Воруем среди белого дня...

-Оно признало меня, значит у меня есть право Его взять себе, на короткий срок. -Спокойно ответил я фразой, одной из тех, что меня заставил зазубрить Пашка. -Я верну его, обещаю.

-Вор должен помнить о наказании... -Прошелестела Серая фигура, стоявшая слева от большого.

-Я отработаю. Или отплачу. Обещаю. -Спокойно заметил, старательно держа серп рукой. И молясь всем Богам, чтобы только не пораниться сейчас. Только не до крови...

-Оружие приняло его. -Решил Старший. -Все равно ему не долго осталось. Пусть этот грех будет на его душе. И да. Отработаешь, вернешь... и еще останешься должен.

-Да будет так. -Наклонил я на бок голову. И, вглядевшись в стоящих за спиной у Посланников Смерти душах спросил: -Родным что-то передать?

-Нет. -Сказали взрослые хором.

-Мой медвежонок, ему скучно будет, пусть мне на могилку принесут. -Не вытерпела одна детская душа. И я кивнул ей головой.

-Сделаю.

Остальные молчали. Тогда я, приподняв руку, махнул им одними пальцами, и не прощаясь с Серыми тенями, пошел к машине Пашки.

В руках у меня поблескивал серп. Старый, с деревянной ручкой. Такой у моего деда в деревне был. Валялся у пристенка, или был воткнут у двери в сарай. Обычный, ничем не примечательный. Такой мне нужный.

В драндулете вначале пристроил серп на заднем сидении, и только потом, чувствуя уже накатывающую боль, начал засовывать свою тушку.

Машина Пашки действительно была стара. Тем интереснее было времяпрепровождение в старой "Шахе". Постирав пыль с тоненьких линий у окон, покрутив все, что крутилось я внутренне сжался. Пришло время боли. Она идет ко мне. И она знает, что я знаю...

-Ты чего тут сидишь? -Свистящим шепотом, приоткрыв дверь, спросил Пашка. -И что на заднее уселся? Там же спинка продавлена.

-Паш. -Тихо, очень тихо позвал я друга. -Поехали, давай.

-Какой, поехали, тут только все начинается... — Нырнул в салон со стороны водителя Пашка и тут его глаза наткнули на серп, который я все так же сжимал левой рукой. -Бляяя , да это ... правда?!

Округлились его глаза. Друг откинул свою челюсть и замер в позе "зю". Это когда еще не сел, но уже почти в четвертой позе. Его голубые глаза казалось вываляться из своих орбит. А пальцы начали мелко подрагивать.

-Чертово колесо, впендюренное в кузов самосвала. — В своем репертуаре, выругался он. -Тебе удалось, лисий хвост!

-Поехали, Паш. — Ласково попросил я его. -Как видишь, у нас действительно мало времени.

Пашка плюхнулся на водительское кресло и перевел глаза на меня, подтянув подбородок ко рту.

-Все так плохо? Гриш? — Деланно спокойно спросил меня друг.

-Угу. Уже накатывает. -Нехотя признался я.

Пашка кивнул своим мыслям, да и мне тоже, и начал суетливо тыкать в дырку для ключа.

-Сейчас, Гриш, ты только потерпи. Сейчас и укольчик тебе будет, и девки в крапинку, и небеса в алмазах. Ты только сознание не теряй, Ок?

-Ага. -Через силу первой волны боли ответил ему скрючившись, но не выпуская серп из руки.

Я перевернул серп на другу сторону тонкого лезвия, пытаясь отвлечься от боли, и не поверил своим глазам. На лезвии тоненькой полосочкой прилепился кусочек ленты. Голубая, как весеннее небо, она поблескивала в сумраке салона. Не рискнув снять ее, не поранившись об лезвие серпа, я всматривался во всполохи света, что проносились по тоненькому огрызочку ткани. Еще одна загадка...Надеюсь — хорошая.

Видать я ее обрезал у Посланника Смерти. Или же у самой Смерти, когда дернул за ручку к себе. Надо будет спросить потом у Пашки.

Вот мы замерли у светофора, и я снял аккуратно кусочек ленты с лезвия серпа. И убрал к себе в карман штанов. Домой. Вези меня извозчик домой, и побыстрее...

Пашка.

Пятихатка за поллитра. Во столько была оценена кровь вначале, но я умею торговаться, и поэтому, Зальцман был уговорен на триста двадцать рубликов. Можно было снизить цену еще, я видел, предела нижней планки на получение согласия я еще не достиг, но взыграла чертова совесть, и я согласился на триста двадцать.