Один год из жизни профессора

Он любил такие легкие разговоры после лекций. С одной стороны, он еще не совсем "остыл" и выдавал им достаточно любопытные сентенции — кое-что стоило запомнить для последующего использования, с другой, он привык на каждом курсе собирать вокруг себя "костяк" — до десятка наиболее активных, целеустремленных и одаренных студентов. Профессор был уверен, что именно такие люди и делают карьеру, а он хотел долгой успешной игры. Кто знает, может кое-кто из его восторженных слушателей через 10-15 лет будет крепко сидеть в МИДе или канцелярии Канцлера. Глядишь, старое знакомство и пригодится. Или, используя пришедшее недавно из-за океана модное слово, инвестиции в людей чаще всего ничего не стоят, но дают наибольшую прибыль.

Что же касается чисто мужского взгляда на ситуацию... Хотя человеком профессор и был обстоятельным и предпочитал долговременные надежные и проверенные отношения, но иной раз позволял себе увлечься очарованием молодости. С приходом профессорства и связанного с ним материального благополучия он решил более солидно обустроить и эту сторону своей жизни. Семейный очаг профессора на Васильевском острове был несколько может прост не по чину, но имел то преимущество, что был близок к университету. А вот на Фонтанке профессор приобрел блок — на полноценную квартиру денег все же пока не хватило.

Здесь надо сделать небольшое отступление и рассказать о состоянии дел с жильем в городе.

Питер середины 30-х годов по составу своего населения, естественно, существенно отличался от довоенного, а по численности и не дотягивал до его уровня. Перестав быть столицей великой империи, город постепенно растерял и большую часть той части своих жителей, которые существовали исключительно за счет использования прибавочной стоимости, производимой на всем пространстве огромной страны. Многие из тех, кто раньше служил власти, кормился вокруг нее, или просто находился в сфере ее притяжения, тоже нашли себе в стране места покомфортнее. Питерский гнилой климат с изменением государственного устройства все же остался неизменным. В результате огромные шикарные квартиры в центре города стояли пустыми и продавались через одну, но покупателей на них почти не было. И тогда в городе придумали блоки. По сути громадную барскую квартиру делили на несколько небольших (как правило из 2-3 комнат) с минимальным набором санитарных удобств (умывальник и душ) и крохотной кухней. Что же касается ванной комнаты и туалета, то они, как правило, оставались общими для всей квартиры, так же, как и огромная кухня, при которой, обычно, проживала и состояла и "квартирная хозяйка" — фактически прислуга, выполнявшая самый широкий набор функций по уборке, стирке, готовке и т.д. — уже по дополнительной договоренности.

Поскольку новое строительство в городе велось весьма ограниченно — жилья в целом хватало и продавалось оно с трудом, то такие блоки, да еще и в центре города оказались весьма востребованы представителями нижней прослойки среднего класса: невысокого ранга чиновничеством, начинающими и мелкими предпринимателями, техническим составом производств и даже квалифицированными рабочими. Стоимость такого жилья сильно варьировалась в зависимости от местоположения, самих домов, площади и уровня комфорта блоков, но идея была принята в городе, творчески осмысленна и использовалась широко и разнообразно.

Вот такой небольшой блок из двух смежных комнат с душем и китченетом и приобрел пару лет назад профессор, оборудовав там не только "гнездо порока", но и небольшой кабинет, где он иногда работал. Первоначально кабинет предназначался скорее для того, чтобы произвести впечатление на очередную гостью и не выйти из образа погруженного в свои исследования ученого. Антураж был подобран соответствующий: пара старинных книжных шкафов с фолиантами (этого добра в городе хватало, продавали за сущие копейки), несколько дипломов и фотографий со знаменитостями на стенах, кожаный диван (полезная оказалась вещь, кто бы мог подумать). Но выяснилось, что там действительно хорошо писалось, когда речь шла о срочном и денежном исследовании в частных или государственных интересах. Иной раз было неплохо начинать короткое романтическое свидание именно у заваленного бумагами письменного стола. Почему-то такие декорации не только не обижали его восторженных подруг из числа студенток, но, напротив, производили на них еще более глубокое впечатление. Идея, одним словом, себя оправдала на все сто.

Вот и сейчас, поглядывая время от времени на таинственную незнакомку, Германов вспоминал, как у него там в блоке наполнен винный погреб. За остальным — чистотой и своевременной уборкой — следила Лииса, финка из Куопио, содержавшая все четыре блока, составлявшие бывшие генеральские хоромы, в образцовом порядке.

Постепенно народ вокруг профессора рассосался и он не спеша двинулся к выходу, выстроив линию своего движения так, чтобы оказаться как бы нечаянно вблизи симпатичной незнакомки. Ухищрения, впрочем, не понадобились. Она первая обратилась к Германову.

— Профессор? Вы уже освободились? Благодарю за лекцию. Тот самый редкий случай, когда сам процесс выполнения служебного задания доставляет удовольствие. Правда, когда я училась в Берлине, там несколько иначе трактовали мотивы французов при окончательной нарезке границ между германскими государствами, но здесь надо делать скидку на очевидную обиду немцев — им, действительно, многое порушили и в плане инфраструктуры, и в отношении промышленной кооперации. Собственно, так и было задумано. Французы своего не упустили.

Германов насторожился и еще раз пригляделся к собеседнице. Все же не 25, а ближе к 30-ти. Но ухожена и очень недешево одета. И уверенность в себе — какая там студентка. Эта особа твердо стоит на ногах, сразу видно. Собственно, в ее замечании ничего особенно оригинального не было, но намек: училась в Берлине. И служебное задание! Это кого же принесло на мою голову? Впрочем, одно не исключает другого. Попробовать не мешает.

— Совершенно с Вами согласен, — он как бы умышленно пропустил мимо ушей слова девушки о служебном задании, продолжая эксплуатировать образ погруженного сугубо в науку и не замечающего выдающиеся внешние достоинства собеседницы профессора, — в Париже сделали все, чтобы обезопасить себя на многие годы вперед. Пепел Седана, знаете ли... Другое дело, что все хорошо в меру, и сейчас мы стоим перед очевидным вопросом: а не пора ли начинать постепенно отходить от наложенный на немцев жестких ограничений. Ведь они начинают генерировать угрозу послевоенной системе в Европе, подталкивая германцев к новому объединению. Если мы не оставим, да нет, не покажем им иного пути, кроме военного, для восстановления хотя бы довоенного жизненного стандарта, лекарство, как говорится, может оказаться опаснее болезни.

Здесь Германов почувствовал себя почти что карбонарием. Мало кто в научных и политических кругах Питера даже сейчас, спустя 15 лет после завершения Великой войны, осмеливался вслух произносить слова о каком-то восстановлении применительно к Германии. Повержена в прах! — так тому и быть. Но Германов, хорошо изучивший эту страну, ее народ, неоднократно месяцами работавший в различных германских университетах, слишком хорошо понимал пагубность такого примитивного подхода. Он как будто кончиками пальцев ощущал брожение в недрах немецкого народа, униженного военным поражением и выжатого досуха послевоенными санкциями союзников. И искренне боялся взрыва этого котла.

Удивляло то, что собеседница, хотя и явно была в теме, воспринимала его рассуждения совершенно спокойно. И предмет знала отлично.

— Вы, вероятно, еще не слышали о резолюции всегерманской профсоюзной конференции на прошлой неделе в Лейпциге? Они прямо требуют восстановления нормальных торговых связей между германскими государствами, свободы передвижения рабочей силы и много чего еще. У меня даже возникло ощущение, что за одним столом с профсоюзными лидерами у них там сидели и люди из Союзов промышленников отдельных земель и подсказывали, что еще включить в список требований. Да, французы в свое время явно не подумали, допустив возможность общенациональных объединений по профсоюзной линии. Кто же знал, что профсоюзы станут чуть ли не мотором продвижения пангерманской идеи.

Девушка выдала этот пассаж легко и свободно, как бы между делом. Германов посмотрел на нее с явным интересом. Да, эту дипломчиками на стене не удивишь. Тут нужна тяжелая артиллерия. Но кто она и откуда? Питерских германистов он знал всех и многих учил, да и немного их было.

— Вы демонстрируете настолько глубокое знание предмета, что я просто не могу не предложить Вам продолжить нашу, не скрою весьма любопытную для меня, научную беседу где-нибудь за столиком кафе. С лекциями я на сегодня уже закончил, срочных дел на кафедре нет, но хотелось бы немного подкрепиться.

— С удовольствием, профессор, но боюсь, что нам с Вами беседу и более глубокий обмен мнениями придется отложить до другого раза, — собеседница была совершенно серьезна, но глаза ее смеялись, и вообще, у Германова возникло ощущение, что его видят насквозь, — как Вы несомненно обратили внимание, я говорила о служебном задании. Извините, не представилась. Поручик 3-го отдела Исследовательской службы Генерального штаба. Фамилию называть не буду, а зовут меня Ольга. Зная мой особый интерес к германскому вопросу, мой непосредственный начальник, полковник Орлов поручил мне пригласить Вас побеседовать с ним. Ну, а поскольку время обеденное, есть возможность соединить приятное с полезным. Если я не сообщу ему о Вашем отказе — надеюсь не придется, через четверть часа он будет ждать Вас в ресторане буквально в пяти минутах ходьбы отсюда. Если Вы согласны, то я с удовольствием провожу Вас. Полковник хотел бы, чтобы я тоже присутствовала при разговоре.

Да. Куртуазность можно было отложить до лучших времен. Романтическим свиданием тут и не пахнет. С такой начнешь крутить роман, так она тебя еще и завербует. Военная разведка. Знакомые в военном ведомстве у Германова были и немало, но имя полковника Орлова профессор раньше не слышал. Впрочем, кто сказал, что он действительно Орлов? Эта даже фамилию свою называть не стала. Прямой намек, что настоящей ни в коем случае не назовет, а обманом ни себя, ни меня оскорблять не хочет.

Но отказываться, конечно, не стоило. Профессор не раз ранее консультировал и МИД, и аппарат Канцлера, работал в составе групп экспертов по различным поручениям государственных органов, но с военной разведкой дел раньше иметь не приходилось. Это был как бы новый уровень, и кто знает, куда может открыться для него сегодня дверь. А шансы профессор упускать не любил. Ни в чем.

— Поручик Ольга, штабс-капитан запаса Германов в Вашем распоряжении! Приказывайте. Готов послужить Отечеству! — в какую-то минуту уже немолодой — все же 40 недавно стукнуло — и сугубо гражданский профессор вдруг преобразился. Нет, он, конечно, не был уже тем красавцем-офицером, который сводил с ума барышень в послевоенном университете, но было ясно, что службу он не забыл и тонкости ее понимает. — Давайте не будем заставлять ждать полковника.

И четко подтвердив свою готовность выполнить приказ коротким кивком головы, он предложил собеседнице руку и повел ее к выходу из здания.

Как ни странно, на улице было сухо и даже солнечно, что для сентябрьского Петрограда уже совсем редкость. Поэтому не спешили, прошли по набережной, подставляя лица солнцу и легкому морскому ветру, и по дороге немного поговорили. О себе Ольга рассказывала очень скупо, отрывочно, но основное Германов для себя уяснил. Явно из остзейских немцев. Скорее всего, и не Ольга вовсе. Лютеранка. Училась в нескольких университетах в Германии, но где заканчивала курс не говорит. На военной службе оказалась неожиданно для себя после окончания университета, но усматривает в этом продолжение семейной традиции — четыре поколения предков служили империи в строю. Старший брат, поручик артиллерии, погиб в Восточно-Прусской операции в первый год войны. В основном всем довольна, но уж слишком много кабинетной работы, хотелось бы больше времени проводить "в поле". Не замужем.

Впрочем, Германова бы совсем не удивило, если бы все это оказалось лишь хорошо придуманной легендой.

Ресторан действительно оказался практически рядом, на 2-й линии Васильевского острова. Полковник ожидал германистов в отдельном кабинете. Внешне, тем более в штатском, он был похож на кого угодно, но только не на военного. Даже если когда-то Орлов и служил в строю, он, судя по всему, приложил немало усилий, чтобы полностью избавиться и от военной выправки, и от присущих многим военным поведенческих привычек.

"— Внешне типичный врач, — подумал про себя Германов, — причем не хирург, и не практикующий терапевт — те ведут себя резче, а скорее из тех, которые никогда никуда не спешат, любят порассуждать о болезнях и их лечении. Это надо уметь такую личину себе создать."

На фоне Орлова он даже стал как-то острее ощущать свое военное прошлое.

В целом же их компания выглядела сугубо мирной и очень обыкновенной. Двое мужчин примерно одного возраста и социальной группы, молодая женщина уже в том возрасте, который допускает различные отношения с любым из них — что может быть банальнее в обеденный час в ресторане средней руки. А если уединились в отдельном кабинете, то разговор, скорее всего, о деньгах. Что-то продают, покупают, наследство обсуждают, да мало ли.

И, как ни странно, на каком-то этапе разговор действительно шел в том числе и о финансах. Правда, европейских. И все были едины в том, что выхода из нынешнего кризиса даже и не наблюдается, а, напротив, дела идут все хуже и хуже.

К какому-то моменту Орлов и Германов сумели уже найти немало общих знакомых, да и воевали они, как оказалось по соседству. Слегка пощупав друг друга, перешли к серьезному разговору.

— Нас очень беспокоит происходящее в Германии, — полковник формулировать свои мысли умел, — понимаю, что для Вас это — предмет исследований, Вы как бы плывете за событиями, а нам приходится просчитывать их последствия. Если события будут развиваться так, как Вы рисуете в своих работах, то баланс сил в Европе может кардинально измениться. За последние 15 лет мы привыкли, что Франция определяет политическую картину Европы. Французы реально сильнее всех и в экономическом, и в военном отношении. К тому же ореол победителей в последней войне. Но если завтра немцы встанут на путь объединения... Думаю, могу не продолжать.

— И не факт, что они сцепятся обязательно между собой, — продолжил за него Германов.

— Совсем не факт. Более того, мы должны исходить из худшего, а именно из того, что они еще очень долго будут избегать такого столкновения. Но это не значит, что Германия не попытается решать свои внутренние проблемы за счет экспансии на Восток. А здесь мы. Только не Империя, как в 14-м году, а... Извините, не буду продолжать при даме, — полковник виновато улыбнулся Ольге.

На какое-то время за столом воцарилась тишина. Полковник явно не форсировал разговор.