Вернуться или вернуть?

Побелили изнутри, навели порядок, вымели весь мусор. Затем отмыли полы, пересчитали товар, сравнили его с записями Ничипора. Недостачу по соли и гвоздям он велел искать в подвале дома. Мол, не все перечисленное хранится в лавке. Впрочем, нас это пока мало волновало. Торговля в этот день велась вяло, и мы, в основном, сидели перед лавкой, обсуждая, что еще можно замутить в плане бизнеса в девятнадцатом веке.

— Попкорн продавать возле театра, — выдвинул Серега очередную идею. — С кукурузой здесь проблем нет.

— Сколько мы на этом заработаем? — скривился я. — Даже если изымем у Маруськи нужную посуду, выход продукта грошовый. У американцев специальный аппарат был. И торговали попкорном в кинотеатрах.

— Тогда выход один — нужно клад искать, — хмыкнул Серега. — Что ты про клады помнишь?

— То, что на Кубани до фига еще не разграбленных курганов, но большинство из них на территории адыгейских сел. Там нам копать никто не позволит. Да и лопатой мы много не нароем. Золота найдем мало, в основном, предметы быта и прочую археологическую ценность. Сейчас можно на рынке 'из-под полы' купить 'кладовую записку', в которой будет подробно описано, где и как зарыт клад. Если не нашел клада по указанной записке — сам виноват, потому что не так понял указания.

Обсудив еще несколько не самых удачных идей, дружно пришли к выводу: что-то изобрести в этом времени мы не можем. Не помним мы ничего.

— Эх, ноутбук бы сюда с гуглом, — вздыхал Серега.

— С ноутбуком любой дурак справится, — заметил я.

— Тогда у нас остаются только тексты песен, которые можно продать в виде стихов, — резюмировал Серега.

Насчет текстов песен стоило поспешить с извлечением их из телефонов, которые уже почти разрядились. Точно это сказать мы не могли. Подвал был закрыт на замок. Нам в момент попадания сильно повезло, что Николай спустился в подвал и люк был открыт. Мне даже припомнилось, что Коленька хотел поискать 'кубышку' отца. Теперь ключи были у экономки. Но я уже оценил крепления и пришел к выводу, что проушины можно отогнуть вместе с гвоздями. Надо будет ночью прогуляться до подвала. Обсудив еще немного наши возможности, мы с Серегой помогли Ничипору закрыть лавку и отправились домой.

Вечером Серега попросил у Маруськи теплой воды и устроил постирушки. На это зрелище вышли посмотреть все обитатели дома купца, включая его самого и коней в придачу.

— И что такого? — возмущался Серега. — Носки я уже третий день не менял, трусы тоже. Хорошо, рубашка была на замену.

Выданные мной шаровары Серега тоже постирал, переодевшись в свои джинсы.

— Справная вещь, — цокал языком Иван Григорьевич, разглядывая штаны. — Англицкие или хранцузы шили?

— Английские, — ответил Сергей и отправился развешивать стираное белье.

— Чего они так взбаламутились? — задал он мне вопрос чуть позже. — Никогда не видели, чтобы парень стирал?

Я, покопавшись в памяти, с удивлением узнал, что стирку здесь устраивают раз в месяц. Чаще смысла не видели. Помогает Маруське одна вдова, живущая неподалеку. Свой колодец у Ситниковых был, правда вода имела странный привкус. Так что таскать издалека её не требовалось. Потом воду после стирки выносили со двора и сливали в канаву.

Теперь я еще думал, как обрадовать Сергея новостью о том, что клопов в доме заливают кипятком два раза в год — перед Рождеством и Пасхой. И предыдущей ночью, когда он крутился в кровати и жаловался на комаров, кусали его не они, а обычные клопы. Насчет вшей я тоже не был уверен, что их нет. Могли тоже быть, хотя Маруська белье и вываривала в большом чугунке. Тоже думаю не стоит сразу вываливать на неподготовленного парня информацию о том, что вываривают вещи не только для того, чтобы от вшей избавиться, а чтобы проще отстирывать.

Пока тепло, мы использовали заросли лопуха, растущего вдоль забора, вместо туалетной бумаги. Потом, когда лопухов не станет, такими 'пустяками' никто не будет заморачиваться. Нижние портки у мужиков будут в характерных пятнах. И все это будет перед стиркой вариться в одном чане с полотенцами и нижними юбками женщин.

Так что ношеные всего три дня носки здесь никто бы грязными не посчитал. От Ивана Григорьевича вообще постоянно пахнет мочой. Подозреваю, что у него с почками проблемы. По малой нужде часто бегает. Маруська ему заваривает шпорыш, но это не помогает. А других медикаментов просто нет.

Различных инфекций сейчас так много, что за гигиеной нужно следить особо тщательно, но как об этом расскажешь семье купца? Серега еще может себе позволить мыть руки перед едой. А на меня уже косо смотрят. Маруська вечером как прибралась по хозяйству, вышла за ворота посидеть на скамейке с соседкой, семечки полузгать, заодно обсудить нового постояльца у купца Ситникова.

Я не удержался и решил подслушать. Высунулся в окно и внимал разговору. Бабский трёп был, в основном, насчет того, что на всю эту господскую блажь много денег расходуется. Мол, я тоже уже перенял манеры у Сергея Павловича и столько мыла извел, что просто жуть! Подозрений ни моя личность, ни Сергея не вызывали. Вот и хорошо.

Пока я шпионил за Маруськой, Серега посетил 'удобства во дворе', затем заглянул в конюшню.

— Николай, а лошади у купца здоровые? — задал он мне странный вопрос, когда вернулся.

— Вполне, — не понял я, что там смутило парня.

— Мне показалось, что у коней вздутие животов. Выглядят толстыми.

— Все верно, — согласился я. — Это престижно иметь хорошо откормленную лошадь. Считается, что она сильнее, да и достаток хозяина демонстрирует.

— А для чего дед гриву им квасом мазал и заплетал? — продолжил Серега расспросы.

— Тоже мода, — заверил я. — Завтра поутру расплетет, расчешет, будет как у женщин после бигуди волнистая и красивая грива.

— Дурдом, — пробормотал Серега и двинулся в спальню. — Мне сапоги нужно купить, — поморщился он, стягивая те, что носил эти дни. — В носках еще ничего, а с портянками твои жмут.

— Сапоги рублей пять стоят, — заметил я. — Рулетку придется продавать.

— Продадим, — зевнул Сергей, устраиваясь на кровати. — Ты придумал еще что-нибудь про бизнес?

— Ничего определенного. Знаю, что аспирин еще не изобрели, но насчет технологии не в курсе. Хотя ивы, из которой получают сырье, по берегам Кубани много растет.

— А я посмотрел, как Маруська семечки жарит, вспомнил рецепт халвы.

— Не самый ходовой товар, да и большие объемы мы не потянем, — раскритиковал я идею.

— Тогда завтра отнесем в редакцию газеты 'Кубанские областные ведомости' стихи. Я 'Что такое осень' Шевчука написал на листок. Тебе нужно переписать со всеми 'ятями'.

— Думаешь, много заплатят? — усомнился я.

— Ну с чего-то же нужно начинать? — резонно заметил Сергей. — Подвал бы еще вскрыть.

Но ни в подвал ночью, ни в редакцию газеты мы не попали. Для выдергивания проушин нужен был инструмент, и я его не смог раздобыть. А на следующий день мы первым делом отправились продавать рулетку. Долго торговались, чтобы получить достойную цену. Купца, которому мы продемонстрировали это 'чудо инженерной мысли', смущало наличие сантиметров — французской меры длины. Хотя дюймы, которые шли параллельно сантиметрам, вполне устраивали.

После долгих споров и демонстраций того, как рулетка сама сворачивается, продали её за три рубля семьдесят копеек. Тому же купцу реализовали рюкзак. За него получили восемь рублей. И уже с этими деньгами отправились покупать Сергею сапоги. Шить на заказ он не хотел. Пришлось искать готовую продукцию. Естественно, такие сапоги не имели разницы между правой и левой ногой. Но в объемных портянках этот дискомфорт не был так заметен. Зато приобрел Серега сапоги всего за четыре с половиной рубля.

Домой вернулись к обеду, быстро перекусили и занялись старой телегой. Оказалось, что не то чтобы в ней сломалось что-то конкретное. Просто она была слишком старой. Колеса когда-то менялись, а все остальное явно помнило еще Коленькиного деда.

— Вот эти доски можно заменить, — рассматривал Сергей, — и вполне для перевозки грузов сгодится.

— Стойки, что роль амортизатора выполняют, тоже придётся менять, — заметил я. — Но ты прав, для груза вполне сойдет. А для пассажиров у нас бричка имеется.

Иван Григорьевич тоже был не дурак. Хоть и причитал много, но расторопность, свойственную купцам, проявил. Он, оказывается, нужную древесину уже заказал. А все стенания были только по поводу того, что за работу придётся платить. А так мы с Сергеем за два дня все, что смогли, сделали бесплатно.

Купец торопил нас, поскольку ему требовался транспорт для поездки по станицам. Дела у купца Ситникова и так шли не очень хорошо, даже помощника лишнего не было. Потому мы без возражений согласились на поездку. Серега сразу предупредил, что с лошадьми сам не управлялся, и Ничипора тоже взяли с собой. Тот сел управлять телегой, а Иван Григорьевич самолично правил бричкой.

Поездка получилась познавательной. Про неудобства, комарье ночью и мух днем я рассказывать не буду, и так понятно, что даже небольшое путешествие в конце девятнадцатого века еще то удовольствие. Нам пришлось проехаться далеко от города, чтобы найти станицы, где еще народ не распродал семечки подсолнечника. Именно за ними мы и поехали.

Потом предполагалось, что свезем семечки на маслобойню, где отожмут масло, и уже конечным продуктом — подсолнечным маслом — будем торговать в лавке. Раньше купец сам не ездил. Но теперь нужда заставляла искать товар подешевле. Да и после не повезет он семечки в Ейск или Лабинск на завод. Отожмет где-то поблизости полукустарным методом.

Участия в торгах я не принимал. Иван Григорьевич и сам неплохо справлялся. Мы с Серегой снова, как два заблудившихся туриста, разглядывали 'жизнь аборигенов в естественной среде обитания'.

— И это еще считается зажиточным регионом, — озвучил мои мысли Серега. — Нищета сплошняком.

— Не скажи, — не согласился я. — Овцы, козы, корова в каждом дворе. И выращивают они много чего.

Пока купец грузился, мы прошлись вдоль улицы. Вышли к полям. Подсолнечник закончили убирать, а длинные стебли еще лежали наваленные на краю поля. Какая-то ассоциация с этими стеблями у меня возникла в голове. Кажется, их пережигают на золу, а из нее получают что-то полезное. Поделился мыслями с Серегой.

— Поташ! Первосортный поташ добывают из этой золы! — радостно просветил меня Серега. — У нас в группе Андрюха Кузьмин учился. Он из Лабинска. Как-то хвастался, что в начале двадцатого века там стоял крупный для того времени завод по производству поташа из золы подсолнечника.

— А поташ это и мыло, и стекольное производство, — припомнил я.

— Нужно договариваться со станичниками насчет этого добра, — сориентировался Сергей.

Делать поташ в станицах умели. Но, как правило не в больших объемах. Мы же обещали заплатить за крупную партию. На переговоры с атаманом потратили часа два. Казак требовал аванса и на наши доводы не велся. Пусть получить золу дело нехитрое. Да и потом извлечь щелок не сложно. А вот для его выпаривания уже требуются дрова. Пришлось оставлять задаток пять копеек. Конечно, сам атаман такой ерундой не собирался заниматься. Но давал разрешение селянам именно он.

Ночевали мы в этой станице на сеновале у одного из казаков, а на рассвете выдвинулись в путь. За три дня посетили еще две станицы. Телега была полностью заполнена мешками с семечками. В последней станице ждать выпаривания поташа мы не стали, а забрали с собой в бочонке.

Возвращались домой тем же маршрутом, собирая в станицах наш заказ. В общей сложности у нас получилось купить шесть с половиной фунтов* поташа. Потратили тринадцать копеек. Иван Григорьевич молча косился, но не вмешивался в тот бизнес, что организовал Сергей.

Мы же с Серегой обсуждали, как нам дальше продолжить двигаться в этом направлении. Выходить на рынок с готовой продукцией рискованно. Это мы уже поняли по табаку. Рынок давно поделен на сферы влияния. Зато сырье всегда охотно покупают, и не только в России. А поташ — это популярное сырьё.

— Ситников говорил, что большой завод по отжиму масла в Лабинске, — делился со мной идеями Серега. — Предполагаю, что они уже сориентировали все станицы в округе на выращивание подсолнечника. Сейчас всю ботву выбрасывают. И если в будущем именно в Лабинске будет находиться поташное предприятие, то нам просто необходимо опередить того, кто до этого додумался.

— Сто восемьдесят километров от Екатеринодара, — припомнил я расстояние.

— Ну и что?! — возмутился Сергей. — Нам не нужно там жить постоянно. Сезон сбора подсолнечника короткий. По-хорошему нужно найти доверенного человека на месте. А самим заниматься только сбытом.

— Уговорил, — кивнул я. — Только договариваться и, возможно, выкупать участок земли под 'производство' нужно заранее и в этом году.

Уже в городе мы решали, кому продать поташ. Пока выходов на купцов у нас не было. Тупо сдали в аптеку (кстати, интересное заведение) и получили на руки сорок копеек. Так себе бизнес. Но если говорить о десятках пудов поташа, то цена становится уже интересной.

Из того бочонка, что мы привезли с собой, поташ добывали сами на летней кухне, потеснив Маруську. Ведерный бочонок обошелся нам в пять копеек, еще две копейки отдали за щелок и теперь хотели рассчитать стоимость конечного продукта. С выпариванием провозились полдня, постепенно подливая из бочонка щелок к тому, что выпаривался. За ночь эта масса вся отстоялась и на дне чугунка можно было увидеть крупные кристаллы желтовато-бурого цвета. Их доводили до ума уже в печи, прокаливая в закрытой посуде. На выходе у нас был белый порошок. Тот самый поташ.

— Из десяти литров сто сорок-сто пятьдесят грамм, — оценил я наш труд.

— Две-три копейки, — вздохнул Сергей.

— Курочка по зернышку клюет, — подбодрил я его. — Мы еще халву ресторану продадим, стихи в газету принесем и портреты императора начнем рисовать.

Комментарий к

* Русский фунт = 0,40951241 кг

https://i6.imageban.ru/out/2019/03/24/632fa5e6464d2424f68d41f8552ff3f0.jpg

https://i5.imageban.ru/out/2019/03/24/7e718d9941ec1199f71e2dea9626a970.jpg

https://i3.imageban.ru/out/2019/03/24/b31aabd3015f83a1bfb14135a6b10aca.jpg

https://i6.imageban.ru/out/2019/03/24/251e9f98b8932f58a35cd3a091fd11c7.jpg

https://i6.imageban.ru/out/2019/03/24/0a8d49379eb35c8b8f9b6b230bf40a0d.jpg

========== Часть 6 ==========

Еще неделю мы занимались намеченными планами. В одной из газет, хранившихся почему-то на крышке буфета, нашли вполне узнаваемый портрет царя Александра III. Газеты мы прочитали все от корки до корки, а затем занялись портретом. Серега повторил перьевой ручкой довольно похожее изображение. Размер был небольшой, где-то с ладонь. Из той же дрянной бумаги вырезали паспарту, вставили рисунок, добавили рисованных вензелечков по краям и по две копейки начали успешно продавать у себя в лавке. Субботние торги оправдывали себя. Пятнадцать портретов ушли влет. Я даже не ожидал такого спроса. Цена, конечно, была символичная, но для станичников и это деньги.