Детские страхи пожилого юноши

Так и Москва: Никита ожидал, что Красная площадь — это чуть ли не святое место, что там, возле Мавзолея просто святая земля. А напротив Мавзолея располагался ГУМ — огромный универмаг, эдакий сарай, под которым прямо рядышком стояли полные урны мусора, а немного дальше в подземных переходах этот самый мусор валялся прямо под ногами. И его никто не убирал!

И вообще, Москва — в отличие от родного Днепропетровска — оказалась удивительно грязным и неопрятным городом. Да и москвичи удивили академическим хамством: постоянно толкались, наступали на ноги и не извинялись. И, как апофеоз всему — возле гостиницы Никиту чуть было не ограбила местная босота.

Конечно, серьезного ограбления не получилось — так, попытка проверить "турыста". Дело в том, что Никита везде ходил с фотоаппаратом, как заправский турист. И хоть "Смена-8М" — первый фотик мальчика, подаренный ему на день рождения — был вовсе не пределом технического прогресса того времени, все равно у него была какая-то цена. И значит он представлял какую-то ценность. Это и стало поводом для уличных "разборок".

Малолетних москвичей было трое. С чего началось знакомство — Никита даже не понял. Но уже после второй фразы цепкие руки одного из пацанов уже тянулись к его фотоаппарату. И мало-помалу разговор сводился к тому, что Никите обязательно надо дать его посмотреть незнакомцам.

Вот здесь страх снова посетил его душу — страх незнакомый, но такой же липкий и противный, как предыдущие. С одной стороны, рядом была гостиница, да и взрослых можно было позвать на помощь. А с другой — звать на помощь или убегать было как-то не совсем прилично, некрасиво. И Никита, медленно отходя на запасной рубеж в сторону спасительной гостиницы, вяло отмахивался от назойливых просьб новоявленных фотолюбителей. В конце концов он стал давить на идеологические моменты:

— Ребята, не позорьте Москву!

Те опешили, один из малолетних гопников даже рот раскрыл от удивления:

— А при чем здесь Москва?

Но Никита не стал развивать мысль, тем более что цепкие руки освободили ремешок его "Смены". Поэтому мальчик повернулся к опешившим москвичам спиной и гордо зашел в гостиницу. Был еще соблазн показать своим визави какой-то неприличный знак, например, кукиш, но благоразумие взяло верх.

И все же этот новый страх — страх перед враждебным, незнакомым, тупым насилием Никита запомнил на всю жизнь. И еще один урок он усвоил намертво — в любой ситуации, если она не развивается стремительно и есть время, можно воздействовать на окружающих словами. Тем самым, не доводить любой конфликт до его кульминации.

Это правило впоследствии не раз выручало Никиту в критические моменты.

Мама Никиты справилась с покупкой обоев прекрасно — домой днепропетровские покупатели уезжали, полностью затоваренные прекрасными финскими обоями и авоськами, полными марокканскими апельсинами. И когда на следующий день после приезда домой Никита пошел в школу, а на перемене вытащил оранжевый апельсин, весь класс как-то по-другому посмотрел на него.

А вскоре произошло еще одно событие, после которого статус Никиты изменился.

Глава двенадцатая, которая повествует о том, что такое дефицит и как он помог герою самоутвердится

Если продолжать рассказывать о недостатках жизни в Советском Союзе, то нужно углубленно изучать тему так называемого "дефицита". В те времена никто не знал о иммунодефиците и его синдроме — дефицит касался исключительно товаров народного потребления. Просто народ так усиленно стал потреблять различные товары, что в 70-х годах их на всех уже не хватало. Потому что, если помните, хватало только танков и костюмов, с виду напоминавших танки. Не хватало зубной пасты — была болгарская, косметики — была польская и прибалтийских республик, не хватало даже автобусов и трамваев — автобусы были венгерскими, а трамваи — чехословацкими.

Да проще вспомнить, чего хватало!

В СССР в дефиците было почти все — от женского нижнего белья и других предметов женской личной гигиены до продуктов питания и товаров народного хозяйства. Даже трусы и майки — и те были советскими, так сказать, семейными, не говоря уже о женском белье. В котором советские женщины просто не имели шансов повысить рождаемость в СССР. И даже удивительно — как эта самая рождаемость росла?

Хорошо еще, что, несмотря на стремление министерства советской легкой промышленности максимально окрасить одежду жителей СССР, если не в цвет хаки или серый, то хотя бы в коричневый или черный, коляски для новорожденных все же додумались выпускать не черного цвета. Представляете — на улицах появляются черные коляски с младенцами?! Такие мини-гробы! Нет, коричневые — точнее, светло-коричневые — еще могли появиться, но в основном были синие, красные, зеленые и сопутствующие им цвета и оттенки. Слава богу, хватило ума! Ну, и пеленки-распашонки, одеяла-чепчики — тоже были в цветочках-рюшечках. Традиционных расцветок.

А вот уже министерство образования СССР с подросшими детками поступило куда более строго. Потому что одеть школьников умудрилось именно с максимально выраженным солдафонством. Нет, учащиеся в школах уже не ходили в форме, как в 50-х годах, где были самые настоящие гимнастерки, ремни и даже фуражки. Но, увы, та униформа, которая пришла на замену гимнастеркам, мягко говоря, не радовала. Потому что она была коричневого цвета, словно советские школьники были воспитанниками какого-то "Гитлерюгенда". Как партийные функционеры не заметили такого очевидного сходства? Тем более, что униформа питомцев фюрера была, хоть и коричневой, но куда более красивой, нежели школьная форма в советских школах! А если еще учесть, что девочки носили не только коричневые платья, но и черные фартуки, то все эти траурные пятна на школьном дворе во время переменки напоминали филиал похоронного бюро.

Правда, была еще другая одежда, которую предлагали советским школьникам — московская школьная форма. Синяя, с такими погончиками и блестящими пуговками, с шевроном на рукаве. И в ней ученик выглядел, если не представителем Оксфорда, то явно не учеником советской средней школы. А поскольку Никита только вернулся из Москвы, а его мама не зря бегала несколько дней по московским магазинам, то и форму московскую она тоже приобрела. И когда наш герой появился в своем коричневом классе в синей московской форме, впечатление было произведено.

Но это было только начало!

Именно дефицит сделал с Никитой то, что не могло сделать ни мамино воспитание, ни героические книги про приключения, храбрость и подвиги, ни постоянно тренируемая Никитой сила воли и даже не его попытки научиться как следует драться!

Именно дефицит сделал из Никиты человека!

Человека, который звучит гордо!

Как оказалось, его родная тетка — мамина сестра, работала в соседнем Запорожье товароведом. По тем временам должность эта была чуть ли не главнее должности директора магазина или заведующего базой. Потому что товаровед занимался учетом и распределением товаров. То есть, решал, куда, в какие сроки и какой товар надо доставить. И, конечно же, товаровед ведал, когда и какой именно дефицитный товар прибудет в универмаг. После чего составлялся список родственников, друзей, знакомых и просто "нужных" людей, которые и получали этот дефицит. А на прилавках пылились стандартные, как сейчас принято говорить, "совковые" вещи: дерматиновые джинсы фирмы "Чебурашка", пальто "от старухи Шапокляк" и безразмерные плавки а-ля крокодил Гена.

Как вы уже поняли, работа советской легкой промышленности, которую правильнее было бы назвать промышленностью легкого поведения, была просто отвратительной. Спасали так называемые "братья по соцлагерю" — Польша, Венгрия, Румыния и прочие. Но вот как раз изделия европейских соцстран, попадая в СССР, сразу попадали в разряд дефицитных товаров. Потому что их было крайне мало в сравнении с массовым советским ширпотребом в расчете на каждую "душу населения". Вот и попадали эти дефицитные товары только отдельным, "нужным" людям.

К Никите попали грампластинки. То есть, виниловые диски, которыми сейчас пользуются только меломаны и ди-джеи. А тогда, в середине 70-х годов прошлого века все более-менее уважающие себя знатоки и ценители музыки имели дома приличную фонотеку и проигрыватель грампластинок. Были еще и магнитофоны, но качество записи тогда еще не могло сравниться с производственными мощностями фирмы грамзаписи "Мелодия". Поэтому магнитофонные катушки — "бобины" — не пользовались особым спросом. На них особо продвинутые меломаны "писали" разве что ультрамодные западные группы, которые вещали в СССР на волнах некоторых западных радиостанций. А этих меломанов в свою очередь "писал" КГБ: Комитет государственной безопасности СССР, "писавший" граждан Союза выборочно, но со знанием дела.

Кстати, "Комитет" имел в те времена не только прекрасную фонотеку западных и полуподпольных советских групп — таких как "Воскресение", "Гражданская оборона", "ДДТ" — но и подталкивал технический прогресс в стране. И очень скоро огромные бобинные магнитофоны типа "Союз", "Олимп" или "Юпитер" уступили место компактным кассетным магнитофонам. Которые были легкими, даже компактными, то есть — переносными, кассеты у них были удобными и записывать на эти магнитофоны было очень просто. Причем, с любого носителя — хоть с другого магнитофона, хоть с телевизора, хоть с проигрывателя грампластинок.

Катушечные или бобинные магнитофоны были более громоздкими и не работали от батареек, как "кассетники". Тем более, что стоили они, между прочим, вполне приличные деньги — где-то два-три средних месячных оклада советского инженера или токаря пятого разряда. Поэтому далеко не каждый советский гражданин мог себе позволить купить эти дорогие "прибамбасы". Конечно, до изобретения цифровой записи эти аналоговые магнитофоны качество давали очень даже приличное — ни один, даже самый крутой "кассетник" так чисто не мог записать ни музыку, ни голос. Вот и стояли эти монстры — очень большие и тяжелые аппараты — в основном в студиях звукозаписи.

Но еще почти десятилетие в СССР популярны были именно грампластинки — качество звучания на них было намного выше, нежели перезаписанное на пленках. Бобинные магнитофоны были популярны только буквально лет 10-15, особенно, когда в СССР появились песни Владимира Высоцкого, Александра Галича, Булата Окуджавы, Сергея Никитина и многих других бардов. И все равно их позже вытеснили "кассетники". Потому что были компактными и переносными. А советские — еще и дешевыми.

Именно грампластинки резко изменили положение Никиты Васнецова в классе. Да что там в классе — они поменяли всю его жизнь! И кто знает — может именно те, первые в его жизни "фирменные" пласты пробудили в нем позже композиторский дар. Который, проснувшись, позволил ему написать множество песен, создать свою группу и много лет колесить по стране, исполняя эти песни. А песни эти потом будут иметь успех, может, и не самый большой, но достаточный для того, чтобы однажды выступить даже в самой Москве... Но это все случится через много лет...

Итак, как мы помним, родная сестра мамы Никиты тетя Люба работала товароведом. Это такая профессия, когда ты распределяешь, какой товар куда идет — в какой магазин или отдел. Неизвестно, как товары распределяла тетя Люба, но когда она приезжала в гости к своей сестре — как правило, на праздники 7 ноября, День Великой Октябрьской революции и на Новый год — то дефицитные грампластинки распределялись в квартиру Никитиной мамы. Наверное, были и еще товары из разряда дефицитных, но Никита запомнил именно грампластинки.

В СССР всегда очень любили музыку, песни. Причем, если вначале превалировали песни народные, всякие там "Из-за острова на стрежень", которые в деревнях исполнялись, как правило, хором и во время различных торжеств, то в 30-е годы из-за океана пришел джаз. Потом советские композиторы начали штамповать оптимистические песни. Потом была война и огромный пласт военных песен, после которых пришел черед авторской песни и КСП — геологи, нефтяники и прочие бродяги взяли в руки гитары и — "А я еду, а я еду за туманом..." Ну, а после шестидесятников настала пора советской эстрады, "диско", и прочей популярной музыки. И вплоть до начала 80-х, когда на смену "диско" пришел вначале рок, затем панк, а потом и остальные стили, советская эстрада царила на шестой части планеты Земля. Точнее, на шестой части суши этой планеты.

В СССР в 70-х годах грампластинки выпускала только одна фирма — "Мелодия", так сказать, всесоюзный монополист по производству грампластинок. Все советские певцы, певицы, а также ансамбли, естественно, выпускали свои пластинки именно на этой фирме. Нет, заводов, где выпускали грампластинки, в Союзе было несколько — Ленинградский, Московский, Рижский, Ташкентский, Тбилисский и даже Апрелевский заводы грампластинок. Но фирма была одна — "Мелодия"! Именно она была монополистом.

Хочешь записать пластинку — иди на "Мелодию". Хотя что значит — иди? Просто так, без соизволения коммунистической партии никто и думать не мог о том, чтобы выпустить пластинку! Вначале надо было стать профессиональным артистом, то есть, закончить профильное высшее учебное заведение, потом — устроится на работу в филармонию, потом — зарекомендовать себя со всех положительных сторон, пройти не один худсовет. И только потом, если есть рекомендации и репертуар прошел цензуру — подавать заявку на запись грампластинки. Хотя вначале любой артист считал "за счастье" попасть хотя бы на радио. А уж про телевидение можно было только мечтать!

В СССР грампластинки записывали так называемые "мэтры" эстрады, начиная с Леонида Утесова и заканчивая молодой, но уже перспективной певицей Аллой Пугачевой. Но были и ВИА — вокально-инструментальные ансамбли, которые выпускали свои альбомы. Как правило, песни этим ВМА писали советские композиторы, состоявшие в соответствующем творческом союзе. И, конечно же, слова к этим песням писал советские поэты, тоже имевшие счастье быть членами своего союза — Союза писателей.

Авторы, не состоявшие в данных союзах, вообще на советскую эстраду не допускались. Ты поэт? Композитор? Предъяви документ! Нет? Пшел вон!

Тем не менее, уже в середине 80-х, уже после так называемой "перестройки" на "Мелодии" выпустили свои первые альбомы первые советские рок-группы — и "Машина времени", и "Аквариум", и даже "Алиса" с "ДДТ". Наверное, названия этих советских рок-групп сегодня помнят только серьезные меломаны со стажем. А многие даже не понимают, как это тогда было круто — выпустить свою первую пластинку! Тем более, в СССР, на "Мелодии". По-настоящему первые альбомы все, как тогда говорили, "самодеятельные коллективы" — так тогда называли первые советские рок-группы — выпускали в виде магнитоальбомов. То есть, в записях — вначале на бобинах, а потом и на кассетах. Но все равно — заиметь свой альбом на грампластинке было для тогдашних начинающих рок-звезд пределом мечтаний.

Стоит ли напоминать нынешней молодежи, что тогда не было ни ютуба, ни интернета, ни цифровых технологий. А распространялись записи на кассетах из рук в руки. Или через так называемые студии звукозаписи — будки на рынках, где можно было оставить кассету и заказать любую запись любого исполнителя. И на следующий день, уплатив небольшую сумму, получить искомое. Поэтому очень долгое время пластинки были очень ходовым товаром, тем более, когда "Мелодия" подсуетилась и, уловив конъюнктуру, стала писать вчерашний андеграунд, который внезапно стал авангардом.