— Странно, а мне показалось, что спускался под землю.
Перед ним появилась уже знакомая коровка в сопровождении роботов. Она сделала ему знак, приказав.
— Следуй за мной!
Роботы были небольшие с крылышками, они парили над листвой и казались абсолютно мирными созданиями.
— Вот так мы тебя охраняем раб. — Люба положила ему руку на плечо.
— Ты что влюбилась? — Спросил Иван.
— Можно и так сказать.
— Мы существа разных видов это противоестественно.
— Не ужели для любви это имеет значение.
— Да и почему именно я такой худой некрасивый с бородой.
— Вот именно по этому. Мне надоели гладкие атлетически сложенные мальчики, хочу зрелого мужика с бородой и не приятным запахом.
— У тебя странный вкус.
— Тем более мне понравилась твоя смелость. Посметь испражниться при самой королеве. Это надо уметь!
— Я сделал это из-за страха.
— Не принижай себя, без ложной скромности ты молодец.
Перед ними возникла прелестная обнаженная девушка. Она помахала руками, затем низко поклонилась им.
— Кто это? — Спросил Иван.
— Не знаю, кажется, новенькая.
— Ты не ревнуешь меня к ней?
— Ревновать к рабыне это ниже моего достоинства.
— А я разве не раб?
— Ты уникальная личность, если даже тобой заинтересовалась Дженифер Фишка. А вот, кстати, и она.
Перед ними возникла живая легенда, на сей раз, она переоделась в розовый комбинезон.
— Мальчик мой с бородой, ты один, что с тобой? Сразу видно парень голубой! — Продемонстрировала "юмор" Дженифер.
— А ты поэтесса! — Иронично произнес Иван.
Однако гениальная корова приняла это за чистую монету.
— Да я люблю сочинять стихи. Вот послушай.
Могучий флот вселенной свод потряс
Своею силой бесконечной грозной!
Оставим мелочь, пыль микробных дрязг
А лучше завоюем в небе звезды!
С пафосом закончила Дженифер, затем приподняла подбородок Ивану.
— Ну, как я сочинила?
— Не очень, у нас людей были поэты и лучше.
— Кто?
— Ну, Блок например, Есенин.
— Как они, имея такой низкий уровень интеллекта, могли рифмовать лучше меня.
— Это зависит от таланта. Причем специфического поэтического.
— Люди не могут быть умнее яццовых, это аксиома.
— Ваши быки довольно тупые и грубые.
— К сожалению это так, но реальная власть принадлежит не им. Как ни странно, но ваши самки не столь умны как мы, а вы самцы даже кое в чем их превосходите.
— Это тоже специфическое превосходство. Все зависит от конкретного индивида.
— Хорошо, но тебя подвергнут многочисленным генетическим изменениям. Надеюсь, что после этого твой интеллект не пострадает.
— Зато Люба меня будет меньше любить.
— Эта дурочка? Не обращай на нее внимания.
Дженифер отдал приказ роботам и в Ивана вцепились. Его долго мурыжили, брали кровь с вены, потом вкололи препараты. Так началась новая жизнь.
Спустя некоторое время Сюсюлин стал замечать в себе изменения. Во-первых, исчезла борода, во-вторых, тело стало литым и мускулистым, причем его сила выросла резко, в тренажерном зале он выжимал килограмм триста, хотя по телосложению ему далеко до супертяжа. Выросли новые крепкие белоснежные зубы и он теперь мог любой даме дарить голливудскую улыбку. Сам он стал гладким и безволосым, но особенно изменилась сексуальная сфера. Жажда ласки стала настолько сильной, что он пять, раз на день занимался рукоблудием, чтобы сбросить чрезмерное напряжение. Словно назло он был изолирован от нормальных человеческих женщин. Лишь мельком пару раз виделась ему откровенная фея, из-за своей недосягаемости она казалась еще более желанной. А вот опостылевшие самки яццовы были ему ни к чему. Не смотря на внешние изменения, корова Люда лепилась к нему все сильнее. Она буквально доставала его знаками внимания.
— Я уже без бороды и напоминаю обычных людей-рабов, так какой смысл по мне приставать.
— Тебя изменили, но остался прежний ум. А это главное. Тем более что ты не боишься сказать правду самой Дженифер.
— Ах, это! Ну да если она посредственный поэт, то мои слова ничего не изменят.
— Дело не в этом, она очень обидчивая.
— На обиженных воду возят. — Сюсюлину стало смешно после этих слов. Он представил себе, что Дженифер запрягают.
— Она может жестоко тебе отомстить.
— А что она может сделать? У узника отнять можно лишь цепь.
— А ты не боишься Ада?
— Хотелось самому его увидеть.
— Посмотришь, я тебе обещаю! А пока полюби меня, не будь таким неприступным.
Сюсюлин не мог победить себя, он отталкивал руки что тянулись к его копью. С Дженифер они довольно часто встречались, вели продолжительные беседы. Видно было, что ей это нравилось. Тут Иван и вспомнил про Ад.
— Я если честно говорить, не верю в адские муки. Это все выдумка священников чтобы выкачать побольше денег.
— Ну, глупый человечек, действительно для яццовых такое наказание не предусмотрено, даже преступников ждет чистилище, а вот для вас людей приготовлены зверские истязания.
— Хотелось мне самому посмотреть.
— Ну, это в любой момент. Давай я сегодня провожу тебя туда.
— Не может быть такого, чтобы в Ад водили всех без разбора. Ведь это не проходной двор и не место для экскурсий.
— И, да и нет! Просто мы яццовы обладаем такой силой и властью, над небесами и преисподней что сами определяем, кого поджарить, а кого истязать тем или иным способом.
— Так не бывает. Вы всего лишь наше творение и не можете делать то, что под силу лишь Всемогущему Богу.
— А тебе раб этой тайны не понять. Я лишь могу показать, как вас истязают, а если ты не поверишь собственным глазам, то тебя так помучают что ты будешь молить об том, чтобы тебя добили.
— А разве в аду могут добить?
— Нет, но я или королева могут тебя вызволить. Впрочем, ты меня достал, отправляемся прямо сейчас в преисподнюю.
Сюсюлин не был большим специалистом в религии, но понимал, что власть над душами не может принадлежать коровам. Тем не менее, ему очень хотелось посмотреть, что выдумали эти странные существа. Поэтому он не испугался боевых роботов, и их грозных лиц, когда они набросили наручники.
Иван лишь ухмылялся, когда его вели по коридорам. Он ожидал войти в подобие храма, но вместо этого его ввели помещение родственное лаборатории. Здесь киборги были одеты в своеобразный камуфляж и, например, на улице их можно было принять за кучу мусора. А затем роботы довольно грубо сделали укол в голову.
— А это зачем.
— Теперь ты погрузишься в кошмар. И будешь пребывать там вечно. — Промычала Дженифер. Сюсюлин почувствовал, как двери комнат стали расплываться, а сверкающая злобой мордашка коровы провалилась, словно черная дыра, и вообще вокруг потемнело. Иван ощутил, как он ныряет вниз, словно плюхнулся в чернильную смолу, даже стало выедать глаза. Тут ему реально стало страшно, а вдруг яццовы обрели власть и над потусторонним миром. Слышится скрежет, такой звук, будто собака царапает по стеку, только гораздо громче, он вгрызается в уши, выкручивая их. Затем из темноты выныривает пасть со сверкающими как лава вулкана зубами. Никогда еще Сюсюлин не видел столь омерзительной рожи чудовища, персонажи фильмов ужасов на его фоне были лишь жалкой пародией на кошмар. Затем появились другие еще более страшные челюсти, некоторые были огромные как Эверест, а другие маленькие похожие на очень злобных собачек. Вот они своими кривыми ядовитыми зубами вцепились в его плоть. За всю свою не столь уж короткую жизнь Сюсюлин ни разу не испытывал такой боли. Главное что и подобрать аналог ощущениям было невозможно. Это и жгучее пламя и разъедающая кислота, одновременно замораживающий лет и тупая режущая пила.
А его продолжали терзать, было видно, как с рук срывается мясо оголяются кости, как из распоротого живота вылезают кишки. Злобные твари грызут их, накручивая на зубы. Сюсюлин стонет, из глаз брызжут слезы.
— Господи за что. Ведь я за свою жизнь никого не убил, не предал.
Слышится хихиканье и от него, кажется, что в барабанную перепонку вонзаются раскаленные иглы. Наконец появляется исполинская пасть, она целиком заглатывает его. Сюсюлин видит, как в горле бушует пламя, оно разбивается на семь абсолютно разных по цвету лепестков.
— Вот он легендарный огонь преисподней. — Прошептал Сюсюлин, кожа на руках срослась, покрывшись уродливыми шрамами. Он пытается затормозить свой полет, но это бесполезно он даже не может сдвинуть себя на миллиметр. Вот его такого ставшего любимым юношеского тела касается огненный поток. Ничего подобно он ни разу не испытывал, в глазах, потемнело и казалось, во рту началось извержение, а желудок взбунтовался, и его атаковали ядерным оружием. Насколько жгучим было это пламя, на голой коже появлялись крупные гнойники, кости темнели и трескались, причиняя страдания.
— Нет, я не хочу не надо — произнес он. Отпустите меня.
Каждый цвет огня это особый неповторимый рисунок боли. Страданиям можно придавать различные оттенки, их разнообразие поражает, даже маркиз де Сад не додумался, до чего может дойти изобретательность жителей преисподней.
— А вот черти, можешь познакомиться. — Противно пищит голосок Дженифер.
Их вид впрочем, ужасен, но особенно неприятно смотреть на колючие пасти, отдаленно смахивающие на смесь акульих и крокодильих. Зато рога, как ни странно успокоили. Сюсюлин что отвлечься от пронзающей боли стал вспоминать фольклор, где эти миленькие забавные чертики, то страшненькие, то наоборот смешные и наивные иногда помогают, а порой вредят людям. Особенно запоминающая сказка о "Попе и его работнике Балде". Вот с таким "народом" вполне можно иметь дело. А тут только и знают, колют вилами.
— Что грешная душа не слушала яццовых? — Рог у черта вырос превратившись в подобие клюва и тырк по черепку.
Когда на голове ломают кости это так больно, что невозможно описать словами. Но сознание при этом не помутилось, будь Иван в обычной человеческой плоти, то наверняка скончался бы от шока. А так он чувствовал грубое прикосновение к своему мозгу, затем монстр стал пить мозги. Делал он это медленно, словно цедил. Другой бес стал сверлить ногти, загоняя под них острейшие иголки.
Иван кричит, рот раскрывается сам собой.
— Не надо отпустите.
Его хватают за язык и тянут, медленно отрывая его от неба.
Тоже боль, но чуть по-другому, и уже нет криков только всхлипы и вой.
Черти продолжают куражится, вслед за ногтями, стали ломать костяшки, причем делают это медленно смакуя страдания.
— Вот так козлик безрогий получай свою порцию. — Верещит один вероятно старший по званию бес.
Иван уже дошел до состояния невменяемости, его затопила волна мучений. А черти не отступают, вот уже начали вырывать зубы, затем сверлили их, вонзаясь острием в десну.
— Как можно опуститься до подобной жестокости, не ужели у них нет матери. — Подумал Иван. Видимо прочтя его мысли, черти завопили.
— Матери нет отец Сатана.
Потом нашли новую муку раскалили сверло, допилили последние зубы резаком. Далее дошла очередь до костей. Их ломали красными от высокой температуры щипцами. Дымилась кожа, горели кости. Казалось что сердце вот-вот лопнет взорвется как бомба.
Тут Иван неожиданно почувствовал, что его язык отрос, и может что-то говорить.
— Помилосердствуйте ради Христа.
В ответ бесы вонзили в него вилы.
— Ты грешник и должен знать, что Христос выдумка жалких людей. Истинные боги едины в двух лицах и сотворили всю вселенную, а также яццовых по образу и подобию своему. А вы люди и прочите твари, должны быть рабами, выполняющими любые приказы и терпящими унижение. Ты ничтожный невольник не верил в наше существование, а теперь испытываешь это все на собственной шкуре.
— Теперь я верю!
— Поздно! У тебя нет шансов.
Ивана продолжили терзать, его несколько раз подряд переламывали, жгли, потом он не мыслимым образом восстанавливался. Затем его крушили по-новому. Потом чертям видно это самим надоело и, подняв его в воздух, понесли по преисподней.
— Вот посмотри, как наказывают непокорных.
Иван увидел девушек распятых на крестах. Их некогда прекрасные тела были страшно изуродованы, с них капала кровь. Крупные свиньи подвали кресты, иногда жертвы падали и на них набрасывались кабаны, разрывая на части женскую плоть. Как страдали эти несчастные создания, по щечкам у не которых клейменым стекали смешанные с потом и кровью слезы. В глазах светилось отчаяние. Казалось, они молили: мы невиновны, пощадите нас.
— За что наказывают этих несчастных.
Бес со всего размаха врезал ему ломиком по пяткам и прогнусавил.
— Разная мелочь. Одна дерзила хозяйке, другая разбила любимую вазу, третья отказалась заняться сексом, четвертая отступилась. То есть, чтобы попасть сюда, не обязательно быть большим грешником, достаточно мелких проступков.
— И их муки никогда не кончаться.
— А это Всевышнему Богу решать и королеве. Если ее величество издаст указ о помиловании, то их могут перевести в другое не столь болезненное место.
— В рай!
— Для вас приматов нет рая. Просто есть места, где вас не будут бить, и терзать каждую секунду и где вы можете продолжать служить своим господам после смерти.
— А что ждет людей, чьи преступления посерьезнее.
— Это мы тебе тоже покажем.
Черт пырнул вилами в глаза, яблоки лопнули, полилась жидкость и Сюсюлин осел. Затем спустя несколько секунд вновь обрел способность видеть, правда каждое мигание вызывало невыносимый зуд. Вновь они полетели и вот на встречу им выпорхнули еще более отвратительные существа. Иван внимательно разглядывал их. Вид и впрямь ничего: голый, безволосый и покрытый коростой череп; горящие инфернальным светом глаза; куцый, будто отрубленный нос с черным провалом по середине. И пожалуй самое мерзкое — отсутствие нижней челюсти, вместо которой висят и шевелятся пять толстых в форме звезды дьявола щупальца. Вот он и приник к Ивану, впившись в губы зубами, подарив свой знаменитый поцелуй в засос. Затем его руки-клешни стали ломать кости. Иван ойкнул от острой боли в локтях, ему сокрушили суставы.
— Вот так примат может, выпьем за знакомство.
Отлепившись от Сюсюлина монстр протянул руку к чаше, и он моментально наполнилась вином. Он ткнул ее в лицо.
. ГЛАВА Љ 3
-Пей! — Рявкнуло чудовище.
А так как Иван не хотел слушаться, два беса схватили, его за горло сдавили щеки и раскрыли рот. Ужасно горькая жидкость потекла ему в горло. Сюсюлин прокашлялся и судорожно глотнул.
— Давай до дна. — Помогали черти. Когда Сюсюлин проглотил весь запас, его живот внезапно вздулся. Внутри клокотало и горело. Затем жидкость продолжала расширяться пока пузо и крепкий юношеский пресс не лопнули.
— Вот так будет с каждым грешником.
Ивана разорвало на части, его голову подобрали, и стали играть ее футбол. Крайне обидно, когда тебя вот унижают, бьют копытами, перебрасывают. А если попадет в штангу, то и вовсе полный офсайд. Голова звенит, зубы, раз за разом вылетают, но потом снова зарастают. Ивану кажется, что эта забава длиться вечно, не один месяц, но вот и это прекратили, видимо бесам надоело. Они взяли, пришили его изувеченную голову и стали пришивать тупой иглой к телу.
