Отверженные

21.11.2010

Глава 3. Пустошь между светом и тьмой.

Здесь ничего не было, кроме серой клубящейся темноты. Молодой мужчина метался в этом сумраке, желая выбраться, но выхода нигде не было.

— Я не прошу у Бога милосердия к себе. Я совершил слишком много убийств и никогда не буду о них сожалеть. Я не прошу у Сатаны любви, хотя я её заслужил. Сейчас я прошу у Гарри Поттера. Я прошу, чтобы ты простил меня. Простил за всю боль, что я тебе причинил. Простил за все пытки. Прими мое раскаяние и мою душу уплатой твоей боли, — монотонный голос, каким обычно читают молитвы, раздался в серой пустоте. Дернувшись от неожиданно раздавшегося звука, мужчина, казалось, пытался вспомнить, кому может принадлежать этот голос. Что-то решив для себя и печально улыбнувшись, узник, ни к кому не обращаясь, произнес слова: "Я принимаю".

— Не бойся, скоро ты будешь дома. Скоро ты поймешь, что я подарил тебе намного больше, чем отобрал, — шипящий голос разрезал пустоту этого места, долетев до ушей мужчины. Резко повернувшись, он остановился, смотря куда-то в только ему одному понятные дали. Первый неуверенный шаг перенес его...домой.

Как хорошо.... Как тепло.... Везде свет, приятный белый свет. Я стою в центре пустоты, одетый полностью в белое, и лишь мои черные волосы выделяются на этом фоне. Я не знаю где я. Да мне и не важно. Я хочу остаться здесь навсегда. Тут нет звуков, лишь тишина. Воздух такой чистый, пьянящий, свободный! Я вдыхаю полной грудью, раскидываю руки и кружусь, кружусь... Господи! Даже если это просто моя больная фантазия, то пусть этот миг длится вечно! Сейчас для меня уже не существует ничего, лишь это детское чувство радости, когда бездумно вертишься на одном месте и тебе хорошо. Впервые за всю свою жизнь я почувствовал себя ребенком, двадцатилетним ребенком.

— Привет, — маленький мальчик лет пяти. Он смотрит на меня так испугано! Он тоже весь в белом. Я останавливаюсь и подхожу к нему, присаживаясь на колени.

— Привет. Как тебя зовут? Меня Гарри, — мальчик так удивлен. Мне кажется, что с ним никогда раньше никто не говорил. Его синие глаза кажутся бескрайними, как небо, на которое я смотрел в день моей смерти.

— Натаниэль.

— Натан. Можно я буду звать тебя Натаном? Ты случайно не знаешь где мы? — из меня прямо выпирало дружелюбие. Сейчас я, наверное, даже бы зацеловал Темного Лорда, до смерти!

— Мы умерли. Эта пустота — междумирье. Сюда редко кто попадает, а если и попадает, то его быстро забирают либо в Рай, либо в Ад.

— Значит, мы умерли. Это же хорошо! — я вскакиваю, радостно подпрыгивая. Чему я радуюсь? Я радуюсь собственной смерти!

Натан смотрит на меня большими удивленными глазами. Мне становится жаль его. Ему, наверное, всего пять, а он тоже уже умер.

— Прости, конечно, что спрашиваю, но почему ты умер? — глупый вопрос. Смерть — это личное. Мне лишь хотелось узнать, почему он ещё малыш, а уже мертв.

Мальчишка долго не отвечает. Он смотрит на меня своими синими глазами так зло, с таким гневом. Наверное, не следовало спрашивать; но потом что-то в нём ломается: он опускает голову, и, невнятно бубня, говорит, что же с ним произошло. Я невольно подхожу ближе и сажусь рядом.

— На нашу деревню напали. Все защитники тогда ушли на войну, и мы остались без охраны. Наш дом стоял на отшибе. Моя мать была знахаркой. Я тогда с ней поссорился и убежал. Я пришел на гору, я любил там сидеть в одиночестве и смотреть на деревушку. С моего места деревня была видна, как на ладони. Я видел, как войска входили в деревню, убивая всех на своем пути. Я побежал домой к матери, чтобы увести ее. Когда я прибежал отряд воинов был уже рядом. Мать заметила меня и стала защищать. Она была похожа на волчицу: яростная, дикая, великолепная. А я был маленьким дураком! Иногда не нужно бояться своей болезни. Нужно просто принять ее и жить с ней. Мне понадобилось очень много времени, чтобы это понять. Моя мать убила четверых из шести, но не выжила: отдала за меня жизнь. Я тогда был зол: я видел, как вырезали мою деревню и убили мать. Я обезумел и кинулся на воинов, а они, смеясь, заломили мне руки и потащили к командиру. Он посмеялся надо мной, сказал — если мать была такой сучкой, то и сын будет бойким. Он хотел взять меня на обучение, он хотел сделать меня таким же, как и они, а я этого не захотел. Я рванулся из рук стражника на меч стоящего рядом. Я убил сам себя, а потом оказался здесь. Тут была вся наша деревня, я искал мать, но мне сказали, что ее забрали в Рай. Всех жителей постепенно разбирали кого — куда, а я остался здесь. Я много раз видел ангелов и демонов и спрашивал их, почему меня оставили тут. Они отвечали, что меня что-то держит на Земле, что-то, что я не сделал. Я знаю, что меня держит: я не извинился перед матерью за ту ссору, поэтому и сижу здесь.

Мальчик умолк и сел рядом со мной. Теперь я понял, почему он так зло на меня смотрел. Я заставил его вспомнить то, что он старался забыть. Я стал присматриваться к нему: небольшого роста, щупленький, черноволосый, правильные черты лица, шрам на левой брови и синие, бескрайние глаза.

— Мне было почти восемнадцать, — я не знал, почему стал рассказывать, просто так было честнее, ведь он рассказал мне свою историю — теперь моя очередь, — я приехал из школы — ее я закончил с отличием — к родственникам. Мои родители умерли, когда я был маленький, поэтому и приехал к тете и дяде, чтобы попрощаться уже навсегда. Я зашел в дом и увидел свою семью: они были связаны, и над ними стоял мой враг в окружении пятнадцати слуг. Я начал бой, пусть бессмысленный, но что-то же я должен был делать. Моего запала хватило на то, чтобы ранить пятерых и быть опутанным. Я видел, как он измывался над моей семьей. Я видел — и ничего не мог сделать, только кричать и проклинать. Убив их, он усмехнулся и исчез, оставив меня одного. Я не мог смотреть на них, я не смог закрыть им глаза. Я убежал, меня схватили и засудили. Я даже на суде своём не был! Дали 20 лет Ада. Знаешь, тюрьму бы я стерпел, если бы в меня верили мои друзья, но они отвернулись от меня, предали, плевали мне в лицо. На свой двадцатый день рождения я умер. Из меня высосали душу дементоры. В момент своей смерти я смотрел на небо — бескрайнее, голубое. В день моей смерти не было дождя. Казалось, солнце хотело дать мне сил вытерпеть последнее отпущенное мне испытание.

— Ты волшебник? — спросил заинтересованный моей личностью Нат.

— Да.

— У меня тоже был дар, но мать боялась, что меня заберут в замок, и не давала мне его развивать, а я хотел. Мне нет пяти. Я из 15 века.

— Понятно, значит мы с тобой здесь вдвоем?

— Да.

И так потекло время. В этом месте мы могли делать все что угодно, и мы делали. В основном играли, или я пытался обучить мальчика магии. Я подружился с ним, полюбил. Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он был таким, как Натан: целеустремленный, добрый, милый, сильный, умный, ответственный. Мечта любого отца.

Мы много раз видели попавших в этот мир людей, но их быстро забирали либо ангелы, либо демоны.

— А что ты оставил на Земле, Гарри? — как-то раз спросил меня Нат.

— Не знаю, наверное, прощение для своих друзей и месть для врагов, а может наоборот. Находясь в тюрьме, я потерял ту грань, что разделяет врагов и друзей. И те и другие желали меня уничтожить, им это удалось. Наверное, на Земле я оставил голубую мечту — побывать на могиле родителей.

— А ты хотел бы... снова оказаться на Земле, снова родиться?

— Да, наверное... Но можно ли так?

— Да. Я спрашивал, если ангелы переродят тебя, взамен они возьмут твою магию. Ты станешь простым смертным. Демоны — переродят за душу. Мне не понравилась цена, и я не стал заключать сделку.

— И я не стану. Магия — это часть меня, без нее у меня не будет души, так что душу я потеряю в любом случае, а этого не очень хочется.

* * *

Красивая черноволосая девушка нарезала уже пятнадцатый круг, мотаясь из стороны в сторону в довольно небольшом кабинете.

— Девона, прекрати у меня скоро голова закружится, — лениво растянув слова, произнес молодой подросток лет шестнадцати.

— Почему?! Почему эти оболтусы не принимают сделку?! Неужели они не хотят родиться заново?! — пожалуй, за то время, которое эти двое находятся в кабинете, такие часто задаваемые демоницей вопросы успели стать риторическими.

— Ну, знаешь ли, милочка, условия перерождения весьма не комфортные! Никому из них не хочется терять ни дар, ни душу! — в который раз ответил Том, потерев переносицу.

— Но они то не потеряют ни того, ни другого! — взмахнув руками, вскрикнула доведенная своим волнением до бешенства Девона.

— Они то этого не знают, — меланхолично налив себе вина, произнес бывший Темный Лорд.

— Ты издеваешься надо мной? — опасно прищурив глаза, произнесла Хозяйка Подземного Мира.

— Как ты могла такое подумать, милая! — наигранно обиженно воскликнул подросток, а потом тихо добавил. — Я ещё не начинал...

— Что же мне сделать? — бухнувшись в стоящее рядом кресло, плаксиво произнесла женщина.

— Ну, наконец-то! Я уже начал думать, что до тебя никогда не дойдет спросить меня об этом! — лукаво улыбнувшись, Том налил вина демонице.

— У тебя есть идеи? — с большой долей скептизма в голосе Девона взяла в руки бокал.

— Разумеется, есть! Я зря что ли торчу в подземном мире столько времени?! Раз они не хотят переродиться сами, то их нужно принудить...

— И как ты себе это представляешь?! К ним подходит шайка демонов в купе с ангелами — демоны держат их за руки и за ноги, а ангелы проводят обряд?! — сделав физиономию а-ля "Том, ты — псих, и никогда не сможешь переубедить меня в обратном!", произнесла демоница.

— Кара, — многозначительно произнес подросток, поднимая бокал с вином.

— Что кара?! Ну и за что мне их покарать?! — всплеснув руками и пролив на себя все вино, вскрикнула женщина.

— За какие такие заслуги ты стала Хозяйкой Подземного Мира, Девона? За красивые глазки?! — начиная закипать, стал язвить подросток.

— Ну вот, нужно знать места, быстро бегать и легко раздеваться! Ты мне по-человечески объясни, что ты хочешь, — медленно, как для непробиваемого придурка, произнесла демоница, вытирая салфеткой кожу от сладкого вина.

— Кара, — с легким присвистом Том почти по буквам произнес имя.

— И что? — в тот момент, когда Девона в очередной раз, не понимая, спросила его. На Тома было больно смотреть: бледный, с начинающимся нервным тиком и подрагивающими руками, подросток уже не знал, как еще яснее объяснить его идею демонице. Но чудо всё-таки произошло. Стукнув себя по лбу ладошкой, демоница исчезла из комнаты.

— Наконец-то дошло! Я уже начал думать, что чуда не произойдет! — сделав большой глоток, Том закашлялся, когда Девона появилась перед ним с необычным для нее хлопком.

— А как мне её найти? — немного робко спросила женщина.

— Ты у нас кто: ярмарочный клоун или Хозяйка Подземного Мира?! — отплевываясь от вина, рыкнул подросток. Обворожительно улыбнувшись, демоница снова исчезла. Решив больше не рисковать и не пить вино, Том встал из уютного кресла и, в свою очередь, как когда-то Девона, стал наворачивать круги. Где-то на седьмом, до него дошло, что он нервничает, а Темному Лорду это запрещено, и Том снова сел в кресло.

— Все-таки на столь крайние меры я идти не хотел, — раздался где-то позади старческий голос.

— Но другого выхода нет, — встав, Том подошел к старику и помог ему сесть. Сложно было назвать пророка Иегову немощным, но Том и Девона очень любили показывать свою заботу старику. Для них обоих старый волшебник был эталоном силы и мужества.

— Выход всегда есть, нужно просто пошире открыть глаза и заметить его, — лукаво улыбнувшись, Иегова налил себе вина и стал медленно потягивать.

— Но что предложите Вы? — недоумевая, спросил Том.

— Я? Зачем мне что-то предлагать? Я и так знаю, что нужно сделать. Я это видел. Я это изрек. Но пусть все идет так, как идет. В конце концов, все они заслужили исполнение своих мечтаний, что Гарри с Натаном, что Кара, — пророк довольно долго смотрел на блики света, отражающиеся в красном вине, а потом вдруг заговорил снова. — Почему ты стал Темным Лордом? У тебя была почти идеальная жизнь, а ты так загубил ее? Почему, Том?

— Не знаю. Просто в один прекрасный день все пошло под откос. Я потерял все, чем дорожил, и сил восстанавливать это уже не осталось. Так было легче... — Том хотел сказать что-то еще, но тьма заволокла комнату и радостная Девона появилась в помещении.

— Вина всем! Наконец-то эти оболтусы переродятся! Виват гениальности Тома! — радость женщины разрушила тишину откровения. Улыбнувшись через силу, подросток выпил вина и перевел взгляд на пожилого пророка. Печально улыбаясь, старичок подмигнул ему и поднял бокал, произнося тост: "За новую жизнь! Пусть на этот раз ошибки не повторяются!"

* * *

Мы пробыли с Натаном в междумирье три века. Я рассказывал ему какую-то смешную историю из своей жизни, когда к нам подошла старуха.

Седая, немного полноватая, невысокая, дряблая кожа слегка свисала с лица и рук. Наверное, когда-то давно, очень давно, она была симпатичной. Сейчас — не слишком. Сложно было сказать, к какой касте она принадлежит. Ангелы обычно носили белый плащ, к тому же их осанка, походка и какая-то надменность во взгляде выдавала принадлежность к Свету. Демоны же были более плотными, не такими надменными, более примитивными. Они не требовали для своего мира никаких жертв, забирая в него всех неугодных Свету. Наверное, поэтому демоны мне всегда казались какими-то слишком простыми, слишком неприметными. Почти всегда прислужники Тьмы были одеты в черные плащи. Старуха же была одета в обычный серый балахон, скрывающий ее до самых ног. Она точно не могла попасть в этот мир, как умершая, и точно не могла оставить на Земле какой-то долг. Она попала сюда как-то по-другому. Но как?

— Здравствуйте, господа, — голос скрипучий, как несмазанные петли.

— Здравствуйте, — ответили мы хором. У нас уже почти выработалась привычка отвечать таким способом любопытным ангелам или демонам.

— Я давно за вами наблюдаю, и вот решила помочь. Вы не принимаете сделку ангелов и демонов, но, кажется, не слишком любите это место. Хотите попасть на Землю? Я могу вам это устроить, но взамен вы должны сковать кинжал.

— Сковать кинжал? — переспросил я.

— Да. В кинжал вы должны будете вложить всю свою магию, все знания и умения, сковать его из стали своей кровью, заточив в него свою душу. Тогда я отправлю вас на Землю.

— А не кажется ли тебе, бабушка, что, если уж на то пошло, то предложение демонов или ангелов намного гуманнее! — мой голос звучит надменно, в нем слышится злость, ненависть, презрение.

— О, нет! Я гуманна. Вы попадете на Землю вместе, в одно время. И если так привязаны друг к другу, то найдетесь. К тому же, Вы родитесь заново: ваша магия и души родятся с Вами.

— То есть, ты хочешь сказать, что нам нечего терять? — немного глупый вопрос, но ведь пятилетнему ребенку можно их задавать.