| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Миролюбивая общественность имеет право зафиксировать это как акт геноцида! — не унимался майор Маслов. — И отдать вас под международный суд.
— Миролюбивая общественность — это алкаши с пивными пузиками в барах и бабули у телика?
— Лично я против!!! — взвился ползучим гадом майор Маслов. — Пусть все это слышат! Вы записываете всех нас в пособников ваших военных преступлений.
— Не понял.
— Мы совершаем преступление против человечности — убиваем беззащитных женщин и детей.
— Фригилы — не люди. Их вывели в пробирке. Отпрыски гималайских людоедов привили на русских и коренных народах России в эмиграции для замены народонаселения России. Русский — человек родной земли, вне её он инородец безродный, как ты, Маслов. Пересаженный на нашу почву русскоязычный людоед превращается в лютого врага своего народа. Мы имеем право на защиту, майор, десять раз нерусский Маслов из Вест-Пойнта? Итак, до приказа открыть огонь остается двадцать четыре минуты. Кроты и упыри могут донести моё решение своим тайным кураторам. Но своих приказов я не отменяю, учтите. Генштаб в Москве. Здесь я хозяин и воинский начальник
— А кто будет эвакуировать спецнаблюдателей?
— Иран объявил о нейтралитете. Вызывайте их миротворческие вертолёты. Или можете воспользоваться моим "МИшкой"... Пока же я объявляю режим радиомолчания. Включаю персональный канал совсекретной связи для подтверждения приказа выжечь эту сволочь дотла. Любые ваши сообщения будут заглушены.
* * *
На маленьком экране появилась смешливая рожица кодировшика.
— Здравия желаю, Прокопыч! Связи с Москвой нет, но кое-что пронюхал от дружков-спецсвязистов. Идёт игра в покерный размен. Москву разводят на ядерную кастрацию в обмен на восстановление формальных границ Великой России 1991 года. Энтропия в политике дошла до состояния полного хаоса. Транснациональным корпорациям невозможно будет качать и доставлять русские полезные ископаемые морем и по желдороге в криминальном бардаке. Накладно и дороговато поддерживать правопорядок на огромной территории международными силами. Будут жертвы из миротворцев, а гибнуть должны русские Иваны-дураки, так считают мироносцы. Для этого восстановят Российскую империю и через полгода коронуют пятнадцатилетнего графа Шафирова, потомка любимчика Петра Великого. Хай и лай в эфире невероятный! в Совещание в верхах в Летценберге закончится через двадцать минут. У вас есть время на десяток минуточек для рекреативной дрёмы. Лучший выход из безвыходной ситуации — безмятежный сон.
— А израильтяне летят нам в помощь?
— Корпорация-то хоть и военная, но коммерческая, Прокопыч. Перекупили парней, гады.
— Сашко, возьми карандаш и запиши радиограмму командованию нашей базы Хургада_03 на всякий вонючий случай, если кому-то вздумается спасти наших фригилов со стороны запада, "Командиру БЧ-3 от Игона. Если на лестнице-стремянке обломится ступенька, травма неизбежна".
— А чо то значит?
— Саудовские небоскрёбы наши "Вихри" из Хургады перетрут в пляжный песок. Эмираты тоже сгодятся под пляжи.
— Это будет месть?
— Это будет кое-кому наука.
— Ну и ладненько. Умный человек на песке дом не строит. Вздремните минут десять, Прокопыч, я вас подстрахую. Сам я в полной безопасности.. Ключ к моему боксу только у начтехчасти бункера, ну, коменданта, а с ним я учился в одном учебном взводе в военном училище. Свой в доску парень!
9.
— Это утро будет нашим?
— И день, — ответил он.
— И ночь?
Он снова улыбнулся. В тот приезд из командировки он часто улыбался. Город был вызолочен осенней листвой. Ясное небо было чистым и свежим. Его отмыли частые моросящие дожди. Последняя листва трепетала под лёгким ветерком и пускала солнечные зайчики по белой стене. Было слишком много света, потому что в тот день солнце расщедрилось, но на этот блеск бабьего лета можно было смотреть не щурясь.
— Пошли в парк, — предложила она.
— Пошли, — в этот день он часто соглашался.
— Ма, возьми меня на ручки! — заупрямилась Наташка.
— Что ли ты маленькая? — Она всегда разговаривала с дочкой в её манере. Голос у неё был высокий и слабый. Голос дочери громкий и басовитый. — тебе уже пять лет, наверное. Ты ужасно длинная стала. Скоро подниму тебя, а ноги по земле волочиться будут, а ты всё — на ручки.
— Иди ко мне, — позвал он.
— К тебе не хочу.
— Вот видишь, она отвыкла от тебя из-за твоих бесконечных командировок. Мог бы перевестись на службу ближе к дому. Наташенька, это же твой родной папочка!
— Как бы мы выплачивали взносы за квартиру и машину?
— Другие же как-то выплачивают.
— Другие и миллионы в свой карман из бюджета выкачивают, но кому-то ведь надо и честно служить, чтобы мир не рассыпался, как карточный домик.
— Скажи прямо, что не умеешь ловчить. Твой удел — век куковать "взводеным Ванькой".
— Полковники не командуют взводом.
— Я тебя ни разу не видела в форме полковника.
— Дома мы ходим в штатском и или в форме других родов войск. В командировке носим форму других стран.
— Откажись от командировок! Живи, как нормальные люди.
— Скажу прямо — не могу сломать себя. Я солдат и всё тут. Больше ничего не умею.
— Скажи прямо, что не любишь нас с дочкой.
Он притянул её, хрупкую, к себе и поцеловал нежно, почти бережно... В парке на газонах ещё ярко зеленела трава. Шатры ив у пруда оставались густыми и зелёными. Чуть почервонели берёзки Наполовину обагрились клёны. Каштаны почти облетели. Ветер шевелил опавшие листья под ногами. Казалось, кто-то незримо ворошит догорающий костёр. На ветках каштана оставались только самые большие семилопастные листья. Ему они казались похожими на поникшие винты зачехлённых вертолётов на запасном аэродроме. Ветер раскачивал ветви и осторожно снимал с них лист за листом. На голых ветках оставались длинные черешки. Прямые и длинные, как спицы. Они отливали золотом и топорщились во все стороны. От их металлического блеска дерево становилось похожим на антенну дальней космической связи. Деревья будто бы от дают листву зябнущей земле. Раздеваются, их наряды уходят куда-то вслед за летом. Первыми уйдут каштаны в золоте, за ними клёны в багрянце, потом ивы и берёзки в скромной желтизне. От них останутся чёрные стволы и омертвевшие сучья. Земля покроется снегом, а эта маленькая ёлочка в углу парковой ограды станется хранить зелень до будущей весны, как стойкий часовой.
Она потрогала колкие голубоватые иголки и обернулась на голос дочурки. Та издалека показывала ей игрушечное ведёрко, полное каштанов... Киноафиша на двери закрытого тира вымокла, выцвела и оборвалась по углам. Раньше, когда листва зеленела, а небо было ясное, в летнем кинотеатре показывали кино. Теперь только в большом кинозале под крышей.
— Сто лет не была в кино. Одной скучной.
— Ходи с подружками.
— Подружки ходят в кино с кавалерами.
Она отвернулась и подумала, что он так за все эти годы ничего и не понял. На отсыревшей афише по углам пухлой корочкой выступила соль. Она потрогала её пальцем.
— Прям как снег... А правда, что женщинам разрешили служить в армии наравне с мужиками?
— Их не так много, как ты думаешь.
— А правда, что женщины военнослужащие живут в общежитиях с офицерами?
— Это смотря по полевой обстановке. Могут размещаться и отдельно.
— А обычно — к тебе под бочок? То-то возвращаешься сытый и довольный, как кот.
— Одни глупости тебе в голову лезут.
— Я же всё-таки женщина.
— Пойдём в кафе "Ласточка". Там кинозал. Там куплю тебе конфет, а Наташке пирожное.
— Ты всем своим женщинам конфеты покупаешь?
— Что? — не расслышал он, разговаривая с кассиршей.
— Можно я возьму тебя под руку. Боюсь потерять тебя... в толпе.
— Мы с тобой ошиблись.
— Я так и знала, что ты скажешь.
— Это не наш ряд.
— Наташка уже большая.
— Угу.
— А что ты скажешь, если я рожу тебе ещё одного ребёнка?
— С ума сойду от радости.
— Тогда я рожу сразу двух. Мы с сестрой двойняшки.
10.
Маршал вышел из забытья ровно через десять минут рывком поднялся из эргономичного кресла, сидя в котором якобы никто не устаёт. Хотя спину разогнуть невозможно.
— Сеанс радиомолчания!.. Сашко, ты где?
Вместо изображения его персонального связиста-кодировщика на экране дрожала серенькая муть. Маршал рывком оттянул лестницу-стремянку от стены. Секретным ключом отворил и сдвинул потайной люк. Старший лейтенант Задорожко лежал с простреленным лбом в луже крови. Забытьё маршала продлилось всего лишь минуту.
— Маслов, суконка!... Я так и знал.
Он снова включил все экраны.
— Майор-спецпредставитель международных миротворческих сил Маслов!
— Я! — выскочил из-за стола майор в гомосячьей форме.
— Операция по полной ликвидации противника начинается! Передайте своему командованию в Летценберге.
— Не посмеете! Вам приказали ждать подхода миротворцев.
— Всем в конференц-зале приказываю занять рабочее место в своих кабинах для связи с общественностью.
— Зачем ко мне лезешь в кабинку, горилла? — майор Маслов оттолкнул спецназовца, закрывшегося с ним одной кабинке.
— Для вашей же безопасности.
— Я вашим не подчиняюсь!
— Не балуй с кобурой, — пошептал майору спецназовец. — Я боевым ножом тебя быстрей достану.
* * *
Маршал машинально пододвинул к себе микрофон, хотя достаточно было провернуть ручку настройки громкости.
— Данные верховным главнокомандующим и правительством полномочия позволяют мне принимать самостоятельные решения и ввести чрезвычайное положения в командном бункере в случае обнаружения среди штабс-состава предателей, работающих на врага. Предупреждаю всех, вы пока несвободны. Замки в боксах автоматически запираются. В каждом блоке есть неприкосновенный запас еды и питьевой воды. Для естественных отправлений имеются биотуалеты, в боксах — писсуары и какуары с туалетной бумагой. Будут отключены все виды внутренней связи по персональные интеркому. В конференц-зале останутся только военврач, медицинская команда первой помощи и охрана. Я начинаю боевую операцию вопреки всяким возражениям мироносцев. Мой штаб — не дискуссионный клуб. Возражений не потерплю. Судьба русского народа для нас превыше интересов мифического сообщества "всех людей доброй воли" ... Орудие номер один "ПЛИ!"
* * *
После обработки ущелья расщепляющим биоизлучением не произошло видимых изменений в неорганической природе, но любая живая клетка буквально взорвалась, как яйцо в микроволновке. Обработка глубинных уголков дальнобойными пушками и старыми гаубицами вызвала обвалы и камнепады. Ракетные системы залпового огня подняли много пыли, а после бомбардировщиков поднялся смерч, как в буран летом в пустыне. После обработки бомбами с объёмными зарядами ущелье будто бы застегнули почти до конца на молнию. С ближнего края глубина его едва достигала двухсот метров. Речка Коксу хоть и мелкая, но успела заполнить на неглубоком дне маленькое озерцо.
— Остатки Всемирного Государства Фригил перестали существовать. Очередная полная и безоговорочная историческая победа русского оружия свершилась! Поздравляю всех и приказываю всем штабным и миротворцам срочно покинуть бункер управления боевыми действиями. По инструкции, он через двадцать минут взорвётся для уничтожения всех данных о боевых операциях, а за пять минут до взрыва будет пущен боевой отравляющий газ, как предписано уставом. Так что поторопитесь. Всем вышедшим наружу приказываю построиться на расстоянии полукилометра и ждать моих дальнейших указаний. Экипажу моего вертолёта подготовиться к эвакуации иностранных наблюдателей... А ты куда бабу прешь?
Последние слова маршал сказал, не успев отключить микрофон.
— Так они же подполковник! Клещом в меня вцепилась? Не отдерёшь.
Подполковница-медичка вцепилась теперь в маршала.
— Ты, старый маразматик, забыл охрану у кабины кодировщика поставить?
— Увидела уже...
— Я тебе моего Сашку ввек не прощу! Никому дела нет, что я старше его была по званию и возрасту. Но никого я так не любила и уже не полюблю!
— Тихо, дочка, он и мне за родного сына был. Но мы живём в предательском мире. Да, я старый. Никак не привыкну, что среди русских развелось столько гадов и сволочей. Я виноват, но и ты пойми, что мы уже вошли в Европу, чужая гадость в нас въелась, как будто своей не хватало. А теперь ступай за бойцом вниз.
— Во-во! А ты, старый дурак, и не подумал, что у тебя в охране девять спецназовцев, а зарубежных миротворцев — пятнадцать? Штабных — почти двадцать. и вооружены. Сомневаюсь, что они все сплошь симпатизанты русских.
— Потом разбирать мой маразм будешь в диссертации после моей смерти. А если захочешь продолжать свою дискуссию, то мы оба посинеем от удушья. Скоро автоматика газ пустит.
11.
После взрыва бункера бронеколпак даже и не ушёл целиком под землю. От колонны артиллеристов ещё стояла пыль столбом на просёлочной дороге за сто километров от бывшего ущелья, закрывая весь вид на Тегеран. Маршал приказал всем перестроиться в одну шеренгу, чтобы обойти весь личный состав и всмотреться в глаза каждому.
— Майор Маслов, три шага вперёд!
— Я не в вашем подчинении, маршал!
— Почему же не мон маршаль, легионер?.. А ну марш три шага вперёд! Начтехчасти бункера комендант Орлов следом за ним!
Предатель, на то он и предатель, чтобы поддаваться нажиму чужой воли. Едва Маслов выступил из строя, как по кивку маршала два спецназовца скрутили майору руки за спиной и заковали запястье в наручники. Два пистолета у Маслова отобрал уже сам маршал. Орлова, у которого были все ключи от боксов и кабинетов бункера, пока не трогали, но спецназовец как бы по-дружески положил руку ему на плечо. Маршал пристально заглянул Малову в глаза. Зрачок майора был круглый, как у всех нормальных людей.
— А ну, сучёнок, глянь-ка на солнце!
Маршал ткнул его стволом пистолета под подбородок. Диаметр зрачка не изменился.
— Ты, докторша-красотка, у нас одна с чистыми ручками. Обследуй-ка его глазки, девонька. А то, не дай бог, трахома на югАх свирепствует.
Женщина-военврач продезинфицировала свои пальцы, потом провела влажной ваткой по векам пациента и осторожно оттянула их:
— Так у него же контактные линзы!
— Сымай их, милая, не бойся. И поверни его личиком к солнышку.
Зрачок в форме четырёхконечной звезды вытянулся сначала в ромб, потом в розу ветров, а затем в кошачью щёлочку. Охранники маршала были ещё те бугаи, но щуплый Маслов вырвался и кинулся головой в пропасть. Двести метров хоть и не слишком глубоко, но для падающего человека — запредельно.
— Это тебе за моего Сашку, падло... И за сожранных русских детей.
— Неужто фригил? — ахнула военврач.
— Одним гадом меньше стало, — сплюнул в пропасть старый маршал. — Нет, не одним.
Начтехчасти бункерам комендант, Сашкин однокурсник дружок, кинулся в пропасть вслед за Масловым. Ещё четверо офицеров и генерал вырвались из строя и прыгнули ласточкой в пропасть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
