1917: Трон Империи

И вот эти признаки, наконец, прозвучали. Милюков поднял голову и, прислушавшись, тихо сказал:

— Кажется, все затихло?

Воцарилась мертвая тишина. Несколько мгновений тишины, которые растянулись на целую вечность. Тишины, которой еще не решались придать форму эпитетами, а потому это пока еще была не "историческая", не "роковая", не "торжественная", ни какая-либо другая, а просто ТИШИНА.

Резкий звук телефонного звонка на краткий миг обрушил тишину и лишь голос председателя Государственной Думы зазвучал для затаивших дыхание слушателей в зале.

— Родзянко у аппарата!.. Да!.. Что вы сказали?.. Где?.. Что ж, удачи.

Михаил Владимирович медленно положил трубку и после долгой паузы произнес:

— Господа, есть две новости — хорошая и плохая. Хорошая — Зимний дворец взят. Плохая — где Михаил никто не знает...

ГЛАВА III. БОИ ИМПЕРСКОГО ЗНАЧЕНИЯ

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь.

Ходнев поспешил к окну и принялся всматриваться в ночь, силясь понять, кто же к ним пожаловал в столь неурочный час. Приближающийся отряд явно был большим, но пока было трудно определить его реальную численность. Было понятно только одно — приближается до батальона неизвестных военных с совершенно непонятными пока целями. Это могли быть и части, которые обещал прислать генерал Иванов, а могли быть и мятежники.

— Ни зги не видать! — чертыхнулся генерал. — Сафонов, дайте приказ занять круговую оборону в здании. И рупор мне.

Зазвучали команды, сразу же возникла упорядоченная уставом суета, нижние чины спешно занимали позиции у окон, перекрывали подходы к входным дверям, устанавливали пулеметы на угрожаемых направлениях, в общем, делали все то, что и должны делать солдаты в подобных ситуациях, руководимые умелыми и решительными командирами.

Ходнев, прикрываясь за спешно сооруженной баррикадой, выстрелил из нагана в небо и прокричал в рупор:

— Требую остановиться и прислать представителя! В противном случае открываем огонь на поражение!

Сафонов выглянул через край баррикады и пробормотал:

— Эх, вжарить бы по ним из пулемета, пока они вот так в колонне. Сейчас рассыпятся и выцеливай их потом...

Генерал покосился на него.

— Сафонов, умерьте свою кровожадность. Это может быть часть, из числа тех, которые обещал прислать генерал Иванов в поддержку нам.

— Хорошо если так.

Штабс-капитан спорить с начальством не стал, но явно остался при своем мнении. Впрочем, и у самого Ходнева были очень большие сомнения в том, что этот отряд действительно прислан им в помощь, поскольку само направление подхода со стороны Адмиралтейства и открытый переход через Дворцовую площадь ввиду захваченного мятежниками Зимнего дворца могло означать либо соучастие в мятеже, либо откровенную дурость командира этого отряда. Но, поскольку Дмитрий Иванович за годы службы повидал достаточно дурости среди офицеров и генералов, он никак не мог исключать и такой вариант. Именно поэтому он сейчас томился в ожидании реакции на свои слова.

Внезапно звуки стрельбы со стороны Зимнего дворца стихли. Это могло значить что угодно. Могло означать, что дворец пал и что Государь захвачен. А могло значить, что мятежники, увидев подтянувшиеся силы верных Императору войск, могли уйти или даже сложить оружие. Но времени и возможности выяснить обстановку у генерала Ходнева не было.

Между тем, колонна приближалась, явно не собираясь останавливаться. Однако обгоняя идущих вперед выдвинулся офицер и закричал, размахивая руками:

— Не стреляйте! У нас приказ спешно укрепить оборону Главного Штаба!

Ходнев нахмурился.

— Я требую остановки колонны до выяснения обстоятельств. Иначе мы открываем огонь без предупреждения!

— Не стреляйте! Мы свои!

Офицер продолжал кричать и размахивать руками, колонна продолжала идти и не было никаких признаков того, что все они собираются выполнять требование остановиться. Тогда Ходнев отдал короткий приказ:

— Очередь поверх голов.

Рядом загрохотал "Льюис", однако колонна вместо остановки вдруг рассыпалась и открыла огонь по зданию Главного штаба.

Увидев такой поворот событий, Ходнев приказал бить на поражение. "Льюис" опустил ствол и ударил кинжальным огнем. Его стрельбу подхватили и вот по площади забили несколько пулеметов и сотня винтовок. Дворцовая площадь для сотен приближавшихся превратилась в кромешный ад. Свистели убийственными осами пули, и невидимая коса смерти буквально разметала то, что еще секунды назад было упорядоченным воинским подразделением, пытавшимся действовать согласованно. Фонтанчики снега и каменного крошева мостовой буквально вскипятили участок вокруг мечущихся, падающих, стонущих и выкрикивающих проклятия, ползущих или в панике бегущих в разные стороны.

Впрочем, вскоре стало понятно, что реальный ущерб от огня все же был значительно ниже, чем могло показаться на первый взгляд. Большей части нападавших удалось рассредоточиться и либо залечь прямо на площади, либо спешно отойти под прикрытие ограды Александровского сада, откуда по зданию Главного Штаба была открыта нестройная винтовочная стрельба.

— А если это действительно были свои, ваше превосходительство? — с сомнением рискнул спросить Сафонов.

Ходнев нахмурился и отрезал:

— Не говорите ерунды, штабс-капитан! Свои бы остановились, а эти лишь зубы заговаривались, стремясь сократить расстояние для броска!

Хотя Дмитрий Иванович и демонстрировал твердую уверенность, в глубине души он все же несколько сомневался в правильности своего поступка. Главным образом смущало его то обстоятельство, что приближавшиеся двигались походной колонной, а не пытались атаковать рассыпанным строем, что было бы логично в сложившихся обстоятельствах, тем более что от Александровского сада до угла здания Главного Штаба расстояние было совсем небольшим — всего-то на один рывок. А потому было непонятным, зачем мятежниками (если это конечно мятежники, а не величайшая ошибка генерала Ходнева) понадобился весь этот балаган с движением в колонне по открытому и простреливаемому Дворцовому проезду. Единственным объяснением могло быть желание атаковавших занять здание Главного Штаба без стрельбы, так сказать, хитростью.

"Вот и перехитрили сами себя, — подумал Ходнев, — впрочем, будь на моем месте другой командир, он мог и не принять решение на открытие огня и вполне вероятно запустил бы "подкрепление" внутрь здания".

В любом случае на терзания, сомнения и прочие размышления не было ни времени, ни подходящих случаю обстоятельств. Шел бой, в столице мятеж, а на плечах генерала Ходнева ответственность за оборону здания Главного Штаба. Во всяком случае, пока Император не отдаст ему другой приказ.

Впрочем, знать бы, кто сейчас Император, ибо если власть поменялась...

* * *

ПЕТРОГРАД. ВОЕННОЕ МИНИСТЕРСТВО. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь.

Тем временем, пока Ходнев командовал обороной и вел горячий бой, Военный министр Великий Князь Александр Михайлович воевал исключительно словами, практически не отрывая от уха трубку телефонного аппарата. Абоненты сменялись, но тема всех переговоров была одна и общая — мятеж в столице и ситуация в полках, которые расквартированы в Петрограде.

А ситуация была явно паршивенькой. Большинство офицеров, с которыми удалось переговорить Сандро, выражали сомнения в том, что вверенные им части выполнят приказ и выступят на подавление мятежа. В казармах шли если еще не митинги, то уже оживленные разговоры, не самым плохим итогом которых было решение о нейтралитете и невмешательстве в происходящие в городе события.

Гораздо лучшей была ситуация в военных училищах, где юнкера требовали выдать им оружие и отправить в бой за Государя Императора. После выступлений Михаила Второго его фигура была весьма популярна среди юнкеров. К тому же, было распространено убеждение, что при Михаиле перед ними открываются большие карьерные перспективы, а если же на Престол взойдет малолетний Алексей, то власть останется у старых пердунов, не принимающих нового и задвигающих молодых офицеров подальше.

Во всяком случае, Военный министр ожидал выступления до восьми рот юнкеров разных училищ. Сила, конечно, не огромная на фоне сташестидесятитысячного гарнизона столицы, но, в сложившихся шатких обстоятельствах, немалая.

Но главным итогом телефонных переговоров Сандро считал установление взаимопонимания и координации действий с Министром внутренних дел Глобачевым, выразившейся во взятии под усиленную охрану силами столичного жандармского дивизиона зданий почты, телеграфа и телефонной станции, а также распоряжение Министра ВД о полном запрете передачи телеграмм из города и строгий контроль за телефонными переговорами в пределах Петрограда. Для усиления жандармского охранения к этим ключевым зданиям столицы спешно выдвигались юнкера Константиновского артиллерийского училища.

Главной же проблемой оставалась полная неизвестность относительно судьбы самого Императора Михаила Второго и Сандро прекрасно понимал, что если в ближайшие час-два ситуация не прояснится, то контроль над Петроградом будет утрачен бесповоротно.

* * *

ПЕТРОГРАД. ЛЕД НЕВЫ ПЕРЕД ЗИМНИМ ДВОРЦОМ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь.

Припорошивший лед снег бодро хрустел под ногами. Мы шли сквозь тьму мартовской ночи все дальше удаляясь от Дворцового моста и старались рассмотреть хоть что-то под ногами. Несведущему человеку может показаться, что прогулка по замерзшей реке может быть чревата лишь неожиданным падением, однако главная и самая неприятная неожиданность, которая грозила нам, заключалась вовсе не в этом, а в том, что можно было угодить в прорубь, лишь прихваченную ночным льдом, и которую в таком скудном освещении было разглядеть совсем непросто. Во всяком случае, именно об этом меня активно предостерегал идущий впереди генерал Климович, который взял на себя функцию передового дозора. Остальная охрана рассыпалась впереди и с боков, высматривая трещины и полыньи на льду. Так что рядом со мной шел только генерал Кутепов.

— Судя по затихшей во дворце стрельбе, там уже все кончено, а судьба премьер-министра и главнокомандующего петроградским военным округом нам неизвестна. Посему вам вновь предстоит исполнять должность командующего округом и коменданта Петрограда. Итак, как вы оцениваете ситуацию в городе и что мы должны предпринять в первую очередь?

Кутепов несколько минут шел молча, затем мрачно заговорил:

— Ваше Императорское Величество, позвольте быть откровенным. Ситуация крайне опасная. Город набит ненадежными частями, нижние чины из которых хлынут на улицы не позднее рассвета. Мятежникам не удалось захватить Ваше Величество, это большая удача для нас, которая ставит на мятеже если не крест, то, по крайней мере, очень сильно понижает его шансы на успех. Однако опасность еще не миновала. Откровенно говоря, я не могу поручиться ни за одну часть, в которой Ваше Величество может чувствовать себя в полной безопасности. Риск бунта очень велик и нет гарантий, что кому-то не придет в голову осуществить покушение или арест Вашего Величества. Даже Преображенский запасной полк колеблется, идут разговоры о том, что фронта им все равно не избежать, тем более что многие запятнали себя участием в Февральских событиях. И что Алексей может им гарантировать то, что их оставят в Петрограде. Такая же или еще хуже ситуация в других запасных полках и если по состоянию на вечер перед нами была лишь проблема как их вывести из города, то теперь мы почти наверняка столкнемся с вооруженным выступлением этих полков. Замечу, что их анархичность и неорганизованность не даст им выступить единой силой, а значит ждать, что они перейдут под командование мятежников как слаженный военный организм все же не следует. По существу, к надежным я бы отнес лишь Георгиевский батальон, юнкеров военных училищ, казаков и прибывшие с фронта части.

Кутепов криво усмехнулся и добавил:

— Если, конечно, они не успели пропитаться столичным духом.

В этот момент из-за Зимнего, где-то со стороны Дворцовой площади раздалась пулеметная очередь, которая мгновенно усилилась и разнообразилась выстрелами из винтовок. Где-то там явно шел нешуточный бой.

— Главный Штаб, — сказал Кутепов прислушиваясь к звукам канонады, — похоже, что мятежники решили и его взять под контроль. Интересно, а Адмиралтейство уже захватили?

— Если я правильно понимаю ситуацию, — покачал головой я, — то Адмиралтейство им захватывать не пришлось, ведь Гвардейский Экипаж был уже там, не так ли?

Генерал напряженно смотрел на меня, так что мне пришлось напомнить:

— Александр Павлович, на Бога надейтесь, а сами не плошайте. Это я к тому, что не забывайте под ноги смотреть. А что касается Адмиралтейства, то это пока мои догадки, хотя я почти уверен, что за заговором и мятежом торчат длинные уши Великого Князя Кирилла Владимировича, поскольку он главный выгодоприобретатель в данной ситуации. Если меня сбросить с шахматной доски, то либо он сам сядет на Престол, либо будет править через Алексея, если карта ляжет так, что самому стать Императором у него не получится.

Кутепов недоверчиво взглянул на меня:

— Кирилл Владимирович? Простите, Ваше Величество, но трудно поверить, что он мог организовать подобный заговор. Не та он фигура и таланты не те.

— Нет-нет, не стоит упрощать, — я покачал головой, — он лишь одна из многих фигур в этом деле, и каждая из этих фигур преследует свои интересы и будет стараться переиграть своих временных партнеров и союзников по мятежу. Уверен, что и мой дядя, Николай Николаевич, приложил к этому руку, и некоторые другие Великие Князья, и многие в Госдуме, да и в армии наверняка не всем нравятся новые порядки. К тому же вряд ли у них было время плести заговоры, а значит в деле те, кто плел заговоры против моего брата. Думаю, что тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать подобный вывод из сложившейся ситуации. Но мы отвлеклись. Наша первейшая задача — обеспечить верность присяге нижних чинов Преображенского полка и Георгиевского батальона. И решительный удар на упреждение.

— Двинем их на штурм Зимнего?

— Двинем, но не сейчас. Ценность Зимнего дворца в сложившейся ситуации крайне невелика. — я усмехаюсь. — Нет, Александр Павлович, мы поступим куда интереснее...

* * *

ПЕТРОГРАД. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь.

— Оставьте нас! — вошедший генерал не терпящим возражения тоном выставил за дверь всю охрану, в компании которой премьер-министр провел много томительных минут. Нечволодов с интересом разглядывал пришедшего.

— Генерал Крымов, конечно же, мне следовало догадаться! Какой же заговор без вашего активного участия! Я вижу вам одного прощения Государя явно недостаточно? Все же рветесь на плаху?

Крымов зло зыркнул на узника, однако вопреки ожиданиям Нечволодова, не стал ничего говорить, а просто уселся в кресло, после чего принялся пристально и изучающе разглядывать Председателя Совета Министров Российской Империи. Наконец он заговорил.