Однажды случается всё!

— Идиоты, — прокомментировал репортаж Селиванов. — Когда в Штатах такое творится, они оставили базы без присмотра! А половина военных в пиндосской армии — всякие арабы и латиносы даже без американского гражданства! Вообще не удивляюсь, что они решились на такое!

— Тихо, а! — шикнул на него Валерка и подергал регулятор громкости, но безуспешно. — И без тебя еле слышно.

— ... так же английская армия приступила к блокаде американских авиабаз до особого распоряжения. Запрещены все вылеты, нарушители запрета будут безжалостно сбиваться. Страны НАТО, Россия, Китай и Япония предложили свою помощь пострадавшим, но английский представитель пока не спешит выразить свое согласие. Видимо, опасается оккупации острова иностранными военными. В условиях той неразберихи, что творится сейчас в Туманном Альбионе, такое решение выглядит разумным.

— От помощи отказываются, гниды. Там люди тысячами мрут без помощи, а они о политике рассуждают!

— Да ты заткнешься, старый? — вскинулся на Сергеича снабженец. — Дай умное послушать!

Дубов молчал. Потому что даже в общих чертах не представлял себе, что делать со свалившейся на него информацией. Разваливаются Штаты, там, говорят, вообще Гражданская война идет! Ядерные взрывы в Лондоне! Мир на пороге Третьей Мировой! А он сидит в каком-то зачуханном гараже, трясется от страха и не понимает — что дальше? То, что лесопилки теперь нафиг никому не нужны — даже к гадалке ходить не нужно. Да и чем за них платить станут? Рублями? Кому они теперь нужны, рубли-то? Да и доллары тоже. Если в Америке такие дела происходят, то им явно не до закупок нефти и газа, а значит, цены на углеводороды рухнут, ведь Китай не сможет в одночасье увеличить потребление вдвое. Вслед за нефтью рухнет доллар, а что будет дальше, Аркадий представить не мог, потому что появлялось слишком много переменных. Но скорее всего та ракета, которая летит к Новосибирску все эти переменные уберет из уравнения, оставив только постоянные — радиоактивную пустошь, голод и болезни выживших.

— ... вышедший в эфир Представитель Округа Колумбия отказался комментировать лондонские события, сославшись на неполноту имеющейся информации. У Конгресса, власть которого признается бывшими американцами лишь на Восточном побережье то ли тринадцатью, то ли пятнадцатью штатами, нет устойчивой связи с военными базами в Англии.

В репортаж вклинился женский голос:

— С двух британских атомных подводных лодок типа "Вэнгард", находящихся на боевом дежурстве, были отмечены пуски ракет "Трайдент-2". Всего было выпущено шесть ракет и все они были самоликвидированы на третьей минуте полета. Ядерная угроза всему человечеству отложена на неопределенное время.

— Наши корреспонденты сообщают, что в пригородах Парижа, Марселя и Лиона отмечены множественные дымы и взрывы, силы полиции не в состоянии контролировать население, в города вводятся войска. Американских баз на территории Франции нет, и Президент выступил по телевидению с обращением к нации об отсутствии ядерной угрозы и необходимости соблюдать трезвость в создавшейся обстановке.

— В Гамбурге, Кельне, Мюнхене отмечены многочисленные демонстрации тюркоязычного населения; полиция поторопилась пресечь несанкционированные, стихийные митинги. Есть пострадавшие. Из Германии сообщают о тысячах раненых и сотнях убитых. Цифры уточняются. В Стокгольме, Осло и Копенгагене идут уличные бои с демонстрантами. В Москву введены войска и с минуты на минуту ожидается выступление Президента из защищенного бункера...

Валера зашевелился:

— Я что-то не понял? Отменяется ядрен батон, что ли? Давайте тогда выбираться! Выключай эту шарманку, пора на белый свет выбираться!

— Не торопись, Валерон, — остановил его Селиванов, но радио выключил — чтоб беседе умных людей не мешалось. — Сам подумай: ситуация крайне нестабильная, разок по нагличанам уже жахнули, ничто им не помешает сейчас еще разок долбануть. Береженого бог бережет. Посидим немного здесь, будет все спокойно — выберемся. К чему два раза туда-сюда гонять?

— Вообще-то у меня семья, — неуверенно возразил снабженец.

— Сколько времени наверху сирена воет? Полчаса?

— Больше. Минут сорок уже.

— Значит, успели попрятаться. И никто их из бомбоубежищ не выгонит до выяснения. Сечешь? А ты где их искать станешь под землей? Не знаешь? То-то. Вот и не суетись. Сидим, ждем. Налей Аркадию, а то что-то он посмурнел совсем.

Вторую выпили молча, а после третьей Валера вдруг заявил:

— Вообще, вся эта срака давно корячилась. У меня сосед в местном ФСФР работает...

— Что за контора? — оборвал его откровения Селиванов.

— За рынками бумажными следят. Ну там акции-облигации-страховки. Чего, никогда им жалобы по ОСАГе не писал?

— Нет, — мотнул головой Сергеич, — я с ФССН ругался.

— Ну это когда было! Потом-то у нас очередного мегарегулятора создавать стали. Вот как раз из ФСФР. А сосед там уже лет шесть работает, на Нижегородской. Сам он какой-то чиновник средний, что-то контролировал, какое-то обращение чего-то там. Это не важно. Так вот, Виталик говорил, что при текущей ситуации срыв неизбежен, как наступление Красной Армии. Помните, что нам пели про китайцев после кризиса? Ну, что типа паровоз мировой экономики, всех вытянут?

— Ну, и что?

— А то, что на самом деле с две тысячи восьмого года китайские рынки постоянно валились. В две тысячи двенадцатом китайские заводы стоили в три раза меньше, чем в две тысячи восьмом! А нам, всему миру, лапшу на уши вешали. Росла только Америка на тех миллиардах, что их система печатала. Напечатают сто миллиардов — они все за месяц сожрут, еще сотню — за другой месяц. И когда опомнились — оказалось, что выплата только по государственному долгу уже съедает половину того, что они ежемесячно рисуют. И здесь нужно либо полностью выключать машинку, чтобы не наращивать долг, либо наоборот, плевать на все и начинать печатать в два раза больше! Но тогда — инфляция сожрет все, что напечатано. Как меж двух огней. Думали-думали, да вы слышали, наверное? Короче, совсем перестали деньги печатать — здесь-то все и посыпалось сразу: банкротства, безработица, Виталь вообще такое мне вечерами на перекурах рассказывал! Нас, короче, имели, а мы ни капли не крепчали. Но у нас-то еще тихо, а вот в Европах со Штатами — там жесть. У меня реально непонимание произошло: почему вся эта хрень только сейчас случилась? Она и должна была тогда случиться.

— Запас прочности большой, — вступил в беседу Дубов. — И не дураки там сидят, понимали, что простым людям, большинству налогоплательщиков, наплевать, что и как они там делают, главное, чтобы была работа, которая позволит жить, отдыхать и содержать семью. Пока это есть, все остальное побоку.

— Мать писала, — припомнил Сергеич, — она в Казахстане живет, что безработных у них в сорокаквартирном доме было ровно пятьдесят человек. Я ей велел собираться потихоньку и сюда переезжать. Теперь не знаю, как будет. Еще по одной?

Дубов подумал и кивнул:

— Давай, день все равно пропал. Даже если ничего не случиться — работать еще никто неделю не будет.

— Что-то Линка притихла? — заметил Валера.

— Спит. Наревелась, сотку хлопнула и отбой. Нервы-то не железные. Давай, за здоровье!

Наполнили стаканы, чокнулись, выпили, закусили прошлогодними помидорами, извлеченными из пыльной банки, подождали пока догонит Селиванов.

— Что делать-то теперь будем, начальник? — задал Валера давно всех мучавший вопрос. — По ходу, работы больше не будет. Верно я соображаю? Кому они на хрен нужны, пилорамы, если вокруг вот такое: не знаешь, откуда прилетит?

Дубов почесал щеку, начинающую зарастать щетиной, неопределенно хмыкнул, но ничего не ответил.

— Думаешь, ты один такой умный? — усомнился Сергеич. — Уже полгода все репку греют: что дальше делать? А ответ простой: будет война, станем воевать, а не будет — будем жить.

— Пусть они сами воюют, — пошел в отказ снабженец. — Те, кто всю эту задницу устроил, те пусть и воюют. А я к бате уеду. В тайгу. Поставлю рядом с его избушкой свою, буду картоху садить, да медведей по лесу гонять. И никакой нервотрепки.

О бате Валеркином все были хорошо наслышаны. Грозился он уехать к отцу, "в тайгу", раз пять в год. Его папаша, в прошлом — доктор биологии, кандидат в член-коры РАН, долгое время пытался что-то создать на базе развалин ВАСХНИЛа, потом плюнул и в шестьдесят лет уехал к приятелю в Красноярск, устроился на работу лесником и с тех пор не докучал сыну поучениями. Зато постоянно звал его к себе, обещая все блага земные сразу и в одном месте. Но у Валеры с отцом были сложные отношения, сложившиеся не так, как хотелось бы обоим и поэтому на каждое приглашение следовал отказ.

— Да, — кивнул Селиванов, — твой папаша — глыба! Хорошо за такой спиной прятаться.

— Да пошел ты, старый, знаешь куда? — незлобно ругнулся Валерка. — Надоело уже. Не жизнь, а какое-то выживание! А я вообще ни разу не экстремал, понимаешь? Мне нужно восемь часов отработать, лечь на диван, пивко сосать, да футбик зырить. А вот вся эта шняга, что вокруг творится — вообще не мое, понимаешь? Мне все эти войнушки вот где! — он выразительно помахал кистью возле паха.

— Какую-то ерунду ты говоришь, Валерон, — расстроено протянул Селиванов. — А если сюда НАТОвцы или китайцы нагрянут, тоже отсиживаться в лесу станешь?

— Конечно, старый! Чего, НАТОвцы не люди? Или у китайцев четыре ноги? Только не нагрянут они никуда. Слышал, чего по радио делается? Англии капец, а турки с алжирцами французам и немцам такую резню устроят, что им долго не до нас будет. Китайцам теперь некому свой хлам продавать — заводы встанут, тоже заваруха начнется. К чему им теперь наши сосны? Что делать, кому продавать? Забудь вообще. Лучше ко мне присоединяйся, поедем строить деревню Селивановку? Возьмем у Аркаши последнюю пилораму, сварим там на месте, да будем потихоньку доски пилить для пейзан? Ну что, босс, отдашь нам с Сергеичем свою железяку? Один хрен — не нужна она теперь никому, кроме нас.

Аркадию и самому казалось, что в создавшейся обстановке предложение снабженца единственное имеет смысл. Уже больше полугода даже в супермаркетах — в вездесущей "Пятерочке", в "Марии-Ра" наблюдались перебои с продуктами. Пока не слишком заметные, но вечером легко можно было остаться без мяса, рыбы, молока или кофе. Цены непрерывно росли, а качество ухудшалось. Продавцы говорили, что бразильские, датские и польские поставки сильно сократились, Китай не спешил заполнить своими продуктами создавшуюся дыру. В общем, в больших городах скоро должно было бы стать голодно. Но людей слишком много и имеющееся сельское хозяйство не прокормит их никоим образом.

— Валер, включи радио, может, там что интересное передают? Только негромко, пусть Линка поспит.

— Слушай, старый, слушай. Только вряд ли что-то хорошее услышишь.

Аркадий выудил из банки соленый огурец, хрустнул им, прислушался к приглушенному бубнежу:

— ... сообщает, что в ближайшие сутки готовы перебросить пострадавшим около тысячи тонн гуманитарных грузов, включающих палатки, одеяла, питьевую воду, консервы и крупы. Власти Канады и Австралии выразили соболезнования и заверили герцога Йоркского Генри, что окажут всестороннюю помощь пострадавшему Лондону сразу после наведения конституционного порядка в своих столицах. Монархи Испании, Бельгии, Швеции, Дании, Норвегии, и ряда других государств выразили свою горячую поддержку любым действиям, направленным на подавление терроризма....

— Кажется, больше ничего не случилось, — произнес Валера, и это было последним, что запомнилось Дубову перед тем, как он провалился в тяжелый сон.

Глава 3. Америка.

— Полковник, мне очень нужно в Европу! — Франсуа Перрен, неожиданно для самого себя сорвался на крик. — Вы поймите, там вся моя семья! Уже прошла неделя после этих чертовых взрывов, связи нет, я не знаю, живы ли они! Неужели нет ни одного самолета в том направлении?

Юрий Ильич Котов устало поднял голову, насмешливо посмотрел на возбужденного француза и отчетливо произнес:

— Ни одного! — Подполковник встал, уперся кулаками в стол и монотонно стал говорить: — Я не должен вам ничего объяснять, это не моя задача, но я все-таки попробую. Вам не хуже меня известно, что уже неделю к нам не прибыло ни одного транспортного самолета. Командование пытается что-то сделать, но в сложившихся условиях это не просто. Половина миротворческих сил, назначенных к высадке здесь, отправилась обратно — австралийцы и филиппинцы домой, а китайцы с японцами даже не вышли из своих казарм. Полковник Сарычев вместе с большей частью бригады отозван обратно во Владивосток. У меня осталось здесь всего пятьсот человек. И брошенного имущества на... очень много имущества. Половина личного состава несет караульную службу, охраняя этот скарб. Не бригада, а профсоюз старьевщиков. Мы даже прекратили патрулирование города. А о том, чтобы наладить сообщение с внешним миром — вообще речи нет! Посмотрите в порту — сколько там исправных судов? Ни одного! Аэропорты в Ситаке и Рентоне контролируются бандитами, аэродром "Боинга" завален разбитой техникой...

— Ну вы же армия, в конце концов! Вы единственная здесь существенная сила и власть! — возмутился журналист. — Организуйте, заставьте, сделайте!

— Все, что я могу сделать — это отправить вас в Ванкувер. В составе конвоя национальной гвардии, вывозящего из Сиэтла иностранцев. Он отправится в Канаду завтра. Но и из Ванкувера прекращены все полеты за рубеж. И внутренние авиалинии тоже отложены до особого распоряжения. Власти Канады можно понять — они боятся террористических атак. Поедете? Или я могу вас тихонько расстрелять, чтобы вы не мешали людям работать. Выбирайте.

Перрен раздраженно фыркнул, намереваясь поставить служаку на место, но взгляд, брошенный в окно, остановился на обнесенном колючей проволокой заборе, за которым виднелось множество временных палаток с бродящими между ними гражданскими — бывшими гордыми янки, учившими жить весь мир. Теперь они бесцельно слонялись по территории лагеря и испуганно вздрагивали при каждом резком звуке.

— К кому мне обратиться? — выдохнул журналист.

— Спуститесь этажом ниже, найдите заместителя начальника оперативного отделения майора Козина, передайте, что я велел включить вас в конвой. Он вам все расскажет.

Подполковник уселся на свое место и поднял со стола какой-то документ, показывая, что пришло время каждому заняться своими делами.

— Спасибо, полковник, — уже от двери бросил Перрен. — Прощайте.

Возле кабинета, отмеченноого бумажной наклейкой с рукописной надписью "Kozin", болтался вездесущий Макс. В последние дни он был, казалось, сразу всюду, успевая собрать все самые последние слухи и сплетни, и разнести их всем, кто еще не слышал.

— О, Франсуа! — обрадовано воскликнул русский. — Ты все в Париж рвешься? Слышал, там у вас арабы устроили революцию? Алжирцы и марроканцы. Смотрел запись "Аль-Джазиры"? Говорят, в Париже огня сейчас больше, чем в Лондоне. Не хотел бы я там оказаться!