Вычисление Бога

Снаружи музея собралась толпа — по счастью, у главного выхода, за полквартала от служебного. Я немного порыскал глазами в поисках каких-либо признаков того, что сегодня здесь приземлялся космический корабль, и не увидел ничего. Затем я торопливо спустился по бетонным ступеням на станцию метро "Музей", стены которой были выложены светлой ядовито-жёлтой плиткой.

В час пик большинство пассажиров ехало к северу, в пригороды. Как всегда, я сел на поезд, идущий на юг. Он проходит по Университетской авеню, совершает поворот на станции "Юнион", затем уходит к северу по ветке "Йонж" до станции "Норс-Йорк Сентер". Едва ли путь можно назвать прямым, но на этом маршруте я наверняка могу сесть. Конечно, состояние моего здоровья было очевидным, поэтому люди часто уступали мне место. Но, в отличие от Бланш Дюбуа, я предпочитал не зависеть от доброты незнакомцев. Как всегда, в моём чемодане находился Zip-диск с файлами для работы и некоторые статьи, которые я собирался прочесть. Но я понял, что никак не могу сконцентрироваться.

В Торонто прибыл инопланетянин. Настоящий инопланетянин.

И это было просто невероятно.

В течение всей сорокапятиминутной поездки я снова и снова вспоминал его визит. И, рассматривая мириады лиц — всех цветов кожи, всех рас, всех возрастов — мозаика, из которой состоит Торонто, — я думал о том, какое воздействие окажут сегодняшние события на ход истории человечества. Я задавался вопросом, кто из нас, Рагубир или я, попадёт в энциклопедии; пришелец явился, чтобы встретиться со мной — или, по крайней мере, с кем-то на моей должности, — но первый диалог состоялся у него с Рагубиром Синхом. Ранее, в музее, я улучил момент, чтобы просмотреть видео, отснятое камерой наблюдения.

Поезд изверг из себя множество пассажиров на станции "Юнион", затем — ещё больше — на "Блор". К тому времени, как он добрался до "Норс-Йорк Сентер", предпоследней на этой ветке, свободных сидений с лихвой хватало для всех, кто хотел сесть. Впрочем, как всегда, некоторые пассажиры, проехавшие большую часть пути стоя, теперь считали ниже своего достоинства сесть — словно те из нас, которые всё же предпочли припарковать задницы, были слабаками.

Я вышел из поезда. Стены здесь были выложены белой плиткой, вид которой переносится куда легче, чем на станции "Музей". Норс-Йорк — деревушка, в которой я родился, со временем превратилась в городок, а потом и настоящий город. В конце концов, по очередному декрету администрации Харриса, он вместе с остальными сателлитами влился в состав расширенного мегаполиса Торонто. Я пешком прошёл от станции метро четыре квартала — два к западу, два к северу — до нашего дома на Эллерслай-авеню. Крокусы уже распускались, дни стали заметно длиннее.

Как обычно, Сюзан приехала домой первой. Она работала бухгалтером в фирме "Шеппард и Лесли". По дороге с работы она захватила Рики с группы продлённого дня и по возвращении принялась готовить ужин.

Девичья фамилия Сюзан была Ковальски; её родители приехали в Торонто из Польши вскоре после Второй мировой войны, пройдя через лагерь для перемещённых лиц. Она могла похвастать карими глазами, высокими скулами, небольшим носом и милой щёлочкой между передними зубами. Когда мы впервые повстречались, её волосы были тёмно-каштановыми — такими они остались и до сих пор, благодаря краске "Мисс Клэрол". В шестидесятых мы обожали слушать "Мамы и папы", "Саймон и Гарфункель" и "Питер, Пол и Мэри"; в последние годы переключились на нью-кантри, в том числе Дину Картер, Мартину Макбрайд и Шанайю Твен. Когда я сейчас переступил через порог, из стерео как раз доносилась одна из последних песен Шанайи.

Думаю, больше всего на свете мне нравились именно такие моменты: я прихожу домой, где негромко играет музыка, с кухни доносятся аппетитные ароматы, Рики прыжками несётся по лестнице, а Сюзан выходит из кухни, чтобы меня поцеловать — кстати, именно это она сейчас и сделала.

— Привет, милый, — сказала она. — Как прошёл день?

Сюзан не знала. Она ещё не слышала новостей. Я был в курсе, что её начальник, Персауд, строго-настрого запрещал слушать на работе радио, а в машине Сюзан предпочитала аудиокниги. Я бросил взгляд на часы — без десяти шесть; и двух часов не прошло с тех пор, как Холлус улетел.

— Нормально, — сказал я, но, боюсь, оказался не в силах подавить улыбку.

— Чему ты так лыбишься? — спросила она.

Я позволил себе улыбнуться до ушей.

— Скоро узнаешь, — сказал я.

Только тогда подбежал Рики. Я наклонился к нему и взъерошил волосы. Они были светлые, этим он напоминал меня в его возрасте; приятное совпадение. К тому времени, как я стал подростком, волосы потемнели, стали коричневыми — а когда мне стукнуло пятьдесят, они поседели. Тем не менее вплоть до последних месяцев я успешно сохранял шевелюру.

Мы с Сюзан долго медлили, прежде чем решиться завести ребёнка — как оказалось, слишком долго. Мы усыновили Рики, когда ему был лишь месяц. Малыш был достаточно юн, чтобы мы сами дали ему имя: Ричард Блэйн Джерико. Те знакомые, которые были не в курсе, иногда говорили, что у Рики глаза от Сюзан, а нос от меня. Сейчас он был типичным шестилетним мальчишкой — худющие коленки, костлявые руки-ноги, непослушная причёска. Слава Богу, он был умницей. Ни я, ни Сюзан — нас обоих нельзя было назвать спортивными; мы зарабатывали на жизнь мозгами. Не знаю, как бы я относился к нему, будь он туповат. Рики был добрым и хорошо ладил с новыми людьми. Но в последние неделю-две, похоже, по дороге в школу к нему начал цепляться какой-то забияка. Рики не мог понять, почему это происходит именно с ним.

И я мог провести аналогию.

— Ужин почти готов, — сказала Сюзан.

Я поднялся на второй этаж, в ванную, чтобы привести себя в порядок. Над раковиной, разумеется, висело зеркало; я сделал осознанное усилие, чтобы в него не посмотреть. Дверь в ванную я оставил открытой, и вслед за мной в неё вошёл Рики. Я помог ему вымыть руки и убедился, что они чистые, а затем мы с сыном спустились в столовую.

Всегда знал за собой склонность к лишнему весу, но за долгие годы я научился его контролировать правильным выбором еды. Но не так давно мне дали буклетик. В нём говорилось:

Если вы не можете съесть много, важно, чтобы то, что вы могли съесть, было питательным. В порции должно быть как можно больше калорий. Калорийность можно увеличивать, добавляя к еде масло или маргарин, смешивая крем-суп с молоком или разбавленными один к одному сливками; можно пить взбитые яйца с сахаром или молочные коктейли. Также можно добавлять к овощам кремовый соус или расплавленный сыр и перекусывать орешками, семечками, арахисовым маслом и крекерами.

В прошлом я обожал все эти вкусности, но избегал их десятилетиями. Теперь же, когда есть их вдруг стало можно, я совсем не находил их аппетитными.

Сюзан пожарила на гриле куриные ножки, покрытые воздушным рисом. Также она приготовила зелёные бобы и картофельное пюре с настоящими сливками — а для меня небольшую соусницу с сырным соусом, чтобы я мог полить им пюре. Кроме того, она сделала нам с Рики шоколадные молочные коктейли: для меня они — необходимость, для Рики — вкусняшка. Знаю, нечестно было взвалить на её плечи всю готовку. Раньше мы готовили по очереди, но теперь я больше не мог готовить, не мог выносить запахи.

Я вновь бросил взгляд на часы; время близилось к шести. Хотя телевизор был прекрасно виден из-за стола, во время еды мы его никогда не включали — такое у нас было правило. Но сегодня я сделал из него исключение: встал из-за стола, включил телевизор на программу "Пульс города в шесть" — и позволил жене и сыну с разинутыми ртами смотреть любительские кадры приземления инопланетного корабля и съёмку видеографом меня с Холлусом.

— О господи! — повторяла Сюзан, широко распахнув глаза. — Господи!

— Это круто! — заявил Рики, взирая на кадры, отснятые видеографом в Ротунде.

Я ему улыбнулся. Конечно, он был прав на все сто. Это действительно круто, круче некуда.

— 4

Руководители государств не обрадовались, что пришельцы не проявили ни малейшего интереса к посещению Организации Объединённых Наций, Белого Дома, Европейского парламента, Кремля, Парламента Индии, Кнессета или Ватикана — хотя их туда немедленно пригласили. Тем не менее к раннему утру на следующий день на Земле оказались ещё восемь инопланетян, все до единого форхильнорцы. Или, быть может, то были их голографические аватары.

Один пришелец посетил психиатрическую клинику в Западной Виргинии; очевидно, его сильно интересовали отклонения в поведении людей, в особенности страдающих шизофренией. (Стало известно, что поначалу пришелец появился в подобной клинике в городке Луисвилль, штат Кентукки, но был разочарован приёмом со стороны персонала и сделал именно то, о чём предупредил в КМО Холлус: покинул это место и направился в более гостеприимное.)

Другой инопланетянин появился в Бурунди, где присоединился к группе горных горилл, которые, судя по всему, приняли его очень дружелюбно.

Третий стал повсюду сопровождать государственного защитника в Сан-Франциско, в том числе на судебные слушания.

Четвёртый направился в удалённую от мира китайскую деревушку, где стал проводить время со старым крестьянином, возделывающим рис.

Пятый присоединился к археологам в Египте, решив помочь в раскопках возле Абу-Симбела.

Шестой направился в северный Пакистан для изучения флоры — цветов и деревьев.

Седьмого в разное время видели прогуливающимся по местам бывших концлагерей в Германии, торопливо шагающим по площади Тяньаньмэнь, а также на руинах в Косово.

И, по счастью, ещё один пришелец оказался доступен для всемирных средств массовой информации в Брюсселе. Этот индивидуум свободно говорил по-английски, по-французски, по-японски, по-китайски (как на мандаринском, так и на кантонском диалектах), на хинди, по-немецки, по-испански, по-голландски, по-итальянски, на иврите и так далее (при этом имитируя британский, шотландский, бруклинский, техасский, ямайский и прочие акценты, в зависимости от того, с кем разговаривал).

Тем не менее со мной стремилось поговорить огромное число людей. Наш с Сюзан телефон не был внесён в справочники. Мы получили новый номер несколько лет назад, когда несколько фанатиков стали доставать нас после дебатов с Дуэйном Гишем из Института креационных исследований. Тем не менее сейчас пришлось отсоединить телефон от сети: он начал звонить, как только прошли новости. Но, к моему удивлению и удовольствию, ночью мне удалось хорошенько выспаться.

На следующий день, когда я вышел из подземки около 9:15 утра, перед музеем собралась огромная толпа; музею предстояло открыться лишь через сорок пять минут, но собравшиеся не собирались смотреть выставки. У них были транспаранты, на которых было написано: "Добро пожаловать на Землю!", "Возьмите нас с собой!" и "Мощь пришельцев!".

Один из зевак увидел меня, закричал и махнул рукой в мою сторону; люди тотчас бросились ко мне. По счастью, от выхода из метро до служебного входа в КМО расстояние невелико; я успел попасть внутрь, прежде чем меня успели перехватить.

Я торопливо поднялся в свой кабинет и поместил в центре письменного стола голографический проектор размером с шарик для гольфа. Пять минут спустя он издал двойной писк, и передо мной оказался Холлус — то есть, его голографическая проекция. Сегодня вокруг туловища была обёрнута другая ткань, на этот раз оранжево-розовая, с чёрными шестиугольниками. Вместо блестящего диска её скрепляла серебряная булавка.

— Рад видеть тебя снова, — сказал я.

Несмотря на всё, что он вчера сказал, я опасался, что инопланетянин не вернётся.

— "Если" "можно", — сказал Холлус, — "я" "буду" "приходить" "ежедневно" "примерно" "в это" "время".

— Это меня более чем устраивает, — сказал я.

— В любом случае, установить, что даты пяти массовых вымираний на трёх обитаемых планетах совпадают — это лишь начало моей работы, — заметил Холлус.

Подумав об этом, я кивнул. Даже если принять гипотезу пришельца о Боге, единственное, что доказывали одновременные катастрофы на разных планетах — Бог испытал несколько приступов раздражения.

Форхильнорец продолжил:

— Я собираюсь детально изучить ход эволюции в сопоставлении с массовыми вымираниями. На первый взгляд представляется, что каждое вымирание преследовало цель подтолкнуть развитие в определённом направлении, но я хочу найти этому подтверждение.

— Ну, в таком случае нам следует приступить к изучению ископаемых останков со времён, прямо предшествующим вымираниям, и сразу после, — сказал я.

— Именно, — согласился Холлус, и стебельки его глаз нетерпеливо качнулись.

— Пойдём со мной, — сказал я.

— Возьми проектор с собой, и я буду рядом, — заметил пришелец.

Ещё не свыкнувшись с мыслью о телеприсутствии, я кивнул и подхватил со стола небольшой объект.

— Его можно положить в карман, он будет работать не хуже, — сказал Холлус.

Я сделал, как он сказал, после чего провёл инопланетянина на цокольный этаж Кураторской, в большой зал отделения палеонтологии; чтобы туда попасть, нам не пришлось проходить через открытые для посетителей помещения музея.

Зал с коллекциями был заставлен металлическими ящиками и открытыми полками с подготовленными окаменелостями, а также покрытыми гипсом образцами, некоторые из которых так и не были вскрыты даже после того, как пролежали в музее полвека. Первым делом я выдвинул ящик с черепами бесчелюстных рыб ордовикского периода. Холлус внимательно их рассмотрел, стараясь обращаться с ними как можно бережнее. Силовое поле, проецируемое аппаратом, по-видимому, наделяло проекцию кажущейся твёрдостью и плотностью, в точности отвечающую физическим параметрам инопланетянина. Пробираясь через узкие проходы, мы несколько раз натыкались друг на друга и, кроме того, я несколько раз прикасался к нему, передавая окаменелости. Каждый раз, когда проекция вступала в контакт с моей кожей, я ощущал статическое покалывание. Это было единственным свидетельством того, что на самом деле Холлуса рядом не было.

Пока он изучал странные окаменевшие черепа, я обронил, что они выглядят весьма инопланетно. Холлуса явно удивило это замечание.

— "Меня" "интри" "гует" "ваша" "концепция" "инопланетной" "жизни", — сказал он.

— Мне казалось, ты всё о ней знаешь, — улыбнувшись, ответил я. — Анальные пробы и всё такое.

— Мы смотрим ваши телевизионные передачи уже год. Но, подозреваю, у вас есть и более интересные материалы, чем довелось видеть мне.

— А что ты видел?

— Шоу об учёном и его семье, которые были инопланетянами.

Мне потребовалось подумать, прежде чем я понял, о чём идёт речь.

— А, — сказал я. — Это же "Третья планета от Солнца", комедия.

— Это как посмотреть, — сказал Холлус. — Ещё — передача о двух федеральных агентах, которые охотились на пришельцев.

— "Секретные материалы", — догадался я.

Он согласно щёлкнул глазами.

— Она меня разочаровала. Там всё время говорили об инопланетянах, но тех почти никогда не показывали. Рисованная картина о древних людях была куда поучительнее...