Часть третья. Глава 34

И, чуть ли не единственными носителями секретов сейчас, являются мастера с венецианского острова Мурано. Насколько я помню, производство там сейчас на подъёме, и в следующем век мода и цены на муранское стекло достигнут пика. Еремей был в Венеции в такой лавке, насмотрелся на красивую посуду, но покупать я ему не разрешил — неоправданно дорого.

Направленность производства у них несколько другая, делают почти исключительно посуду. Но очень красивую и разнообразную, иногда очень вычурную. Про иной кубок и не подумаешь что из него пить надо — статуэтка настоящая. Цветное стекло используют мало, больше придают значение форме.

И засели мы со стекловаром за эксперименты. Ну как засели — я ему написал рецепты, какие знаю, выделил химикаты. Утром и вечером к нему захожу — оцениваем результаты, думаем что делать дальше.

Существует два основных способа окраски стекла в массе — ионный и коллоидный. Ионное окрашивание сходно с легированием стали, в качестве красителей выступают оксиды некоторых металлов.

Коллоидное окрашивание делается с помощью мельчайших частиц некоторых металлов, там размеры частиц в десятки нанометров. Вот получение этих коллоидных частиц — не простая задача. Хотя археологи находили образцы стекла, не просто окрашенные таким способом, а с применением двух разных металлов в коллоидном состоянии. При этом на просвет стекло давало один цвет, а при отражении света — другой. Причем сделано это было еще до нашей эры.

Ионный метод проще — начали с него. И начали с металла, из-за которого я и вспомнил про цветное стекло — с кобальта. Многие помнят такую посуду — темно-синего, фиолетового цвета. Этот цвет стекла так и называют — кобальт. А у нас он есть — получаем из гальванического шлама, весьма чистый. Пока немного — несколько сот грамм, но для окраски стекла его надо совсем мало — полграмма на килограмм. Но такая пропорция создаёт другую проблему — эти полграмма надо распределить по килограмму стекла очень равномерно. Это поняли, увидев первый образец с очень неравномерным распределением цвета. Раскрошили образец в песок, перемешали, и опять расплавили. Это испытанный метод повышения качества стекла.

Полученный результат удивил нас обоих неестественной чистотой цвета — такой однородности, такой монохромности в природе не бывает. Глубокий, темно-синий цвет. Но я думал, что цвет будет более фиолетовым. Или я путаю, или мы что-то напутали с техпроцессом. Но и так получилось здорово, из этого можно делать "драгоценности".

Зеленое стекло само получается, из-за примесей оксидов железа. Тут поигрались с соотношением двухвалентного и трехвалентного оксидов железа — получили оттенки от голубовато-зеленого до желто-зеленого. Знакомый бутылочный цвет. Не надо злоупотреблять этим оттенком. Чистый зеленый цвет не получается, для этого нужен оксид хрома.

Но нам, в первую очередь, нужен красный цвет — самый главный цвет для русских. Его можно получить разными способами, но все они с использование коллоидов. Получение металлических наночастиц механическим способом сопряжено со многими трудностями, но есть "обходные технологии".

Самое простое — работать не с металлами, а с солями металлов. Например, нитрат серебра легко измельчается в тонкий порошок, а при нагреве в стеклянной массе восстанавливается до металла и окрашивает стекло в ярко-желтый цвет. Но желтый цвет можно получить еще проще, для этого можно брать даже стекло с примесями железа. Если добавить в шихту серу и угольную пыль, то она образует с железом сульфид, только сначала из угля образуется угарный газ, который участвует в реакции. Получается янтарно-желтый цвет, но если железа и серы слишком много, то цвет становится темно-коричневым — аптекарские пузырьки помните?

Но это желтые оттенки, а где же красные? Тут несколько рецептов. Есть очень красивый, малиновый: золотой "рубин", получаемый с помощью коллоидного золота. Ладно, есть способы попроще. Увидел рецепт кадмиевого "рубина" — обрадовался, кадмий у нас тоже есть. Но мимо — без селена сульфид кадмия дает коричневый цвет. Коллоидная медь тоже дает медный "рубин", но там не нашел варианта с солями, а металлический коллоид пока не знаю как делать.

Хотя что-то такое вспоминаю с электролизом. Если между двумя медными электродами часто менять полярность и снижать напряжение, то в электролит должны уходить мельчайшие частицы меди — коллоид. Но тут нужны эксперименты, параметров много: как часто менять полярность, какая должна быть плотность тока, какое напряжение — от всего этого зависит размер частиц. А от этого зависит цвет. Еще надо коллоид стабилизировать, а то наночастицы любят слипаться.

Вот четвертый вариант красного стекла понравился — сульфид сурьмы. Сурьмы у нас немного есть, но тут и нужно несколько грамм пока, нужна концентрация сорок грамм на килограмм шихты. Сразу начали с толченого стекла — получили темно-красное стекло, интенсивного окраса. Рубин — не рубин, но красиво. Можно начинать пробовать отливать "кристаллы". Отливать — чтобы меньше возится с огранкой. Из шлифовальных абразивов для стекла у нас только кварцевый песок, так что быстрой шлифовки, как на алмазном инструменте, не получится.

Сначала думал наделать серебряных колечек с камнями, ввести моду на обручальные кольца с "рубинами". Но стекло много мягче настоящих драгоценных камней, на руке оно будет подвергаться постоянному механическому воздействию — грани быстро сотрутся. Поэтому пока решили делать серьги. Крупный "кристалл", пятнадцать-двадцать миллиметров длиной, серебряный крючок. Сложная огранка не нужна, тут больше важен "просвет", чтобы был виден интенсивный цвет. Можно даже вытянутый параллелепипед делать.

Заказал стекловару отливать "кубики", а ювелиру поставил задачу обучить еще одного ученика шлифовке стекла. Красных и синих "камней" надо больше, зеленых и желтых — немного.

Пока делают, подумаю над ценообразованием. У меня нет задачи на этом обогатиться. Мне надо чтобы люди могли тратить свои деньги на что-то ценное, чтобы деньги не копились неясным грузом. Купить недвижимость или крупные средства производства у нас нельзя. Но мелкий бизнес есть — два сапожника. И каждая баба имеет право шить для других за деньги. Но надо отдавать "десятину" государству.

Избыток денег на руках, без возможности реализации их покупательной способности, может вызвать перекос цен и дефицит некоторых товаров. Вот эти "драгоценности" и должны этот избыток немного подчистить. Ну и людям красота — в радость. Мужикам тоже польза, аргумент хороший: "Я тебе серьги купил? Купил. Вот сиди молча и красуйся" А то других аргументов кроме слова и кулака не знают.

Вот только серьги тут мало встречаются, проколотые уши у женщин в редкость. У гречанок встречал, у славянок — очень мало. Надо будет наладить прокол ушей в больнице, чтобы не было осложнений. А для тех кто не захочет, надо предложить альтернативу — кулоны. Но кулонам нужна красивая цепочка, а это довольно трудоёмко. Тогда брошь, но дороже серег. А пиком роскоши будет колье. Надо с ювелиром обсудить, а то я тут нафантазирую.

Товар этот не должен быть очень дорогим, но и совсем дешевым тоже — пусть будет ценным подарком. Восьмое марта, что ли, придумать? Не, обойдутся пока. Есть же именины и церковные праздники, хватит поводов.

Получается, что на всякие глупости отвлекаем людей и ресурсы. Но чем более сложной мы делаем свою культуру и цивилизацию, тем больше будет пропасть между нами и остальным миром. И потенциальный предатель будет тщательно думать над соблазном богатства в другой стране, пусть даже в прекрасной Венеции. Эта бижутерия всего лишь небольшая деталь, но из таких кирпичиков и создается "град на холме блистающий".

Утром испортили настроение радисты — ночью у них радиолампа в передатчике лопнула, прямо во время работы. Ну как можно сжечь лампу!? Разбить — да. Но чтобы лопнула от работы? Пошел смотреть.

У нас два передатчика на Лампедузе, два на Родосе. На два и двадцать мегагерц. "Двадцатка" днем связь устанавливает. Не всегда, но часто. Ночью ионизации атмосферы нет, должна связываться "двойка". Передатчик Поулсена связывается стабильно, как часы — но у него около пятисот ватт. У ламповой "двойки" — восемь ватт, связи нет.

Радисты знают — чем больше анодное напряжение лампы, тем больше выходная мощность. Упрощают, но такая зависимость есть. Передатчик работал на напряжении двести вольт, от трансформатора с ртутным выпрямителем. Они с электронщиками сделали еще отводы вторичной обмотки трансформатора — на двести пятьдесят и триста вольт.

Подключили передатчик — моща пошла, пытаются связь с Родосом установить. Контур выходной подстраивают, померили выходную мощность — говорят, что было пятнадцать ватт. Вдруг — щелк! Внутри лампы вспышка, лампа лопается, предохранители в цепях питания сгорают. По инструкции все отключили, ничего не трогают — это эксперимент, тут не нужна связь любой ценой.

Смотрю — в лампе явное короткое замыкание в районе цоколя изнутри. Думал — мастера по лампам бракоделы — сварка разошлась, электроды соприкоснулись. Но нет — все электроды были целыми до момента КЗ, в районе цоколя сварки нет. Но вокруг "эпицентра" налет белесый. И на стенке лампы, внутри, еле заметная полоска. Геттер потек. Он из металлического натрия, получен методом электродиффузии сквозь натриевое стекло. На этой лампе, видимо, слой натрия был заметно толще. Когда дали большую мощность, лампа стала нагреваться сильнее.

Между геттером и электродами — вакуум, тепловой конвекции нет. Есть тепловое излучение, натрий блестит, пытается отразить инфракрасные лучи. Но температура плавления натрия всего около ста градусов, и капля расплавленного натрия стекла вниз. Замкнула электроды — дуга, вспышка — лампа треснула. Лампу жалко. Но эта жертва не напрасна — оценили предельные режимы наших тетродов. И лампы надо ставить цоколем вверх.

Фрегат "Борей" вошёл в бухту Чембало, такого большого корабля тут никогда до этого не было. Последнюю неделю сюда приходили шхуны, привозили солдат из разных мест, по одному отделению, по два. Теперь обратно — идет погрузка войск на корабль. Смогли собрать шесть взводов — две роты — сто шестьдесят восемь солдат и сержантов. Сто двадцать с винтовками, сорок восемь — с карабинами. Две трети батальона.

Еще командиры взводов, два командира роты. Полковник Аким, как тут без него. Четыре 65-мм орудия на облегченных полевых лафетах. Расчеты были по шесть человек, увеличили до семи, конной тяги тут нет. Еще пехота помогать будет. И пулемет с двойным расчетом — тоже отделение. Еще медики. Но обоза нет, далеко от корабля отходить не планируют. Конную разведку на место уже выслали.

Корабль немного переполнен, дефицит коек около тридцати штук. Но это для солдат не проблема — есть караул, ночные вахты наблюдателей. Да и идти не далеко.

На фрегате путешествовать приятно — качка слабая, ход от ветра не зависит. Куда надо — туда идет. И две сотни солдат везет.

Зашли в лиман Южного Буга, идем у западного берега. Вот и разведка — высаживаемся тут. Но берег без причалов, надо шлюпками. Для этого на фрегат даже дополнительные шлюпбалки поставили — шесть шлюпок висит. Но этого оказалось мало, ещё и фрегат не может близко к берегу подойти, осадка большая. Из-за этого высадка заняла несколько часов. Орудия перевозили по частям — ствол весит около сотни, а лафет без колес — и того меньше.

Конная разведка доложила — большой стан татар у другой реки, это более двадцати километров на запад. Даже если татары сейчас узнают про прибывшие войска, то раньше утра сюда не успеют. Вот только большого полона там не замечено.

Разбили лагерь на берегу, выставили эшелонированный караул с секретами и дозорами. По периметру зажгли костры в специальных ямах — так, чтобы пламя не было видно из лагеря, чтобы оно освещало тех, кто подходит и не слепило часовых.

Ночью связались со штабом, решили утром выступить против Ширинов. Надо точно узнать про полон, для этого нужны языки. Надо нанести татарам урон, в наказание за торговлю людьми. И нужно испытать в деле пулемет и придуманную тактику противодействия коннице.

На рассвете выступили в поход. Тут же выявилась проблема — артиллерия отстает. Хотели запрячь лошадей дозорных, но их мало, а разведка нужна еще больше. В каждую пушку запрягли по два отделения солдат — стали двигаться быстрее.

С переброской лошадей надо что-то придумывать, на фрегате и так тесно, еще лошадей там не хватало. И загружать их туда трудно — борт у фрегата очень высокий. Да и куда выгружать в такой ситуации? В шлюпку? Нужна десантная баржа.

Либо воевать совсем без артиллерии, но это только если пулемет себя хорошо проявит, и их будет много. Вон, расчет легко несет пулемет по частям, только воду из кожуха слили, а то протекает. Из фляжек зальют, если что. Один несет сам пулемет, второй — станок, остальные — патроны, припасы, винтовки у подносчиков патронов. Еще и меняются. У пулемётчиков только револьверы, чтобы длинноствол не мешался. Пулемет получился не тяжелый, без воды и с магазином на двадцать. Вот так на ремне можно от бедра очередь дать. Так что на марше — четыре человека на пулемет — с запасом.

Вот такую пехоту с пулеметами фрегат может быстро перебросить к любому морскому берегу, и поддержать высадку огнем артиллерии. И полевые пушки сюда вписываются плохо. Надо думать.

Не прошли и десяти километров, как примчался головной дозор — идут татары. Да их и видно уже — вдали что-то пылит, но очень далеко. Местность ровная как стол. Но слева есть большой овраг — двинулись к нему, все меньше у конницы маневра будет.

Овраг не сильно глубокий, но верхом такой точно не преодолеть. Разве что в поводу, и коня на кручину руками тянуть. Расположились рядом — будет тыл прикрыт. Или фланг — это смотря как татары на нас пойдут. Расположились и так и эдак — татары все приближаются, далеко были, оказывается. Мы даже успели поставить флажки — отметки дальности.

И приближаются татары не спеша, силы экономят. Много их — больше трех тысяч точно. Наверняка еще вчера "срисовали" что тут всего две сотни пеших. А тут мы еще им сами в лапы двинулись, от опасного корабля отошли.

Еще ночью продолжались споры о тактике этого боя. Было бы правильным заранее, с километра, начинать их обстреливать фугасными снарядами. Но Акиму очень надо пулемет в деле испытать, а вдруг татары пушек испугаются, и сразу отступят — лови их потом. Поэтому решили, что первым начнет пулемет по одному флангу с пятисот метров — прицельная дальность. А если татары попрут — тут уж и пушки и винтовки подключаться, а со ста пятидесяти еще и карабины.

Вот только страшновато — их в пятнадцать раз больше. Быстро подскочат, стрелами закидают. Хорошо бы, метрах на трехстах их притормозить, чтобы обстрелять хорошенько. Надо бы колючую проволоку как то там расположить, чтобы коням мешало пройти. Надо у Командора будет спросить.

Татары выстроились в лаву и приближаются совсем медленно. Уже меньше километра, а они все идут шагом. Но вот характер движения поменялся — начали разгон. Флажок на пятьсот скрылся под конскими копытами, и Аким махнул пулеметчику. Две короткие очереди прогрохотал над степью. Быстрая смена магазина, и еще две очереди. Пулемет засевает смертоносным свинцом левый фланг, у оврага. Желтые блестящие гильзы летят потоком. Под пулеметом расстелен кусок старой парусины, чтобы было легче собирать гильзы. Да и пыли так меньше.