Презумпция лжи (Агония 3)

— А вы разве не здесь живете? — наивно спросил я

— Не-е-ет, мне соседство такое противопоказано... — отчего то засмеялся Варяжцев — я в городе комнату снимаю...

Смысл всего этого я понял только намного позже...

Майор Михеев оказался совсем не таким, как я его представлял. В моем представлении разведчик — это человек среднего роста, с незапоминающейся внешностью, скромно одетый, мало говорящий. В общем — этакий тихушник. Андрей Леонидович же был полной этому противоположностью.

Выйдя из машины около одного из домов — Варяжцев даже не запер ее — мы направились в подъезд. Лампочки естественно не горели, но полковник в темноте ориентировался прекрасно. Поднявшись на третий этаж, он постучал в одну из дверей. Та почти сразу же открылась, будто хозяин квартиры поджидал нас под дверью...

— Какие люди... — мужик, такого грузино-кавказского вида с аккуратными черными усами на смуглом лице гостеприимно раскинул руки — проходите гости дорогие. А я как раз на стол собираю, ужинать собрался...

— Ну, тогда ставь еще тарелку... Пополнение тебе привел...

— Пополнение? — Михеев мельком взглянул на меня и пошел вглубь квартиры — ну, проходите. Можете не разуваться, у меня тут ковров нету...

Двухкомнатная квартира была обставлена просто — грязный деревянный пол без следов линолеума и ковра, какие-то дешевенькие одноцветные обои на стенах. С потолка свисает провод с голой лампочкой в патроне. Мебель — стол, стулья, два дивана — тоже старые, продавленные, металлический шкаф очень похожий на армейский. В общем удобства — на нуле...

Посадив нас в большой комнате, Андрей Леонидович ушел на кухню.

— Пожалуй, и я пойду... — начал подниматься Варяжцев — еще до дома ехать надо. А ночью тут по городу шарахаться — не стоит...

— А...

— Завтра я еще здесь буду. Здесь поосторожнее...

Из последних слов я понял, что Михееву моя история неизвестна и трепать о ней языком не следует. Впрочем, я и не собирался...

Пока я осматривался в комнате, Варяжцев, пошептавшись о чем-то в коридоре с Михеевым, ушел. Через пять минут в комнату вошел Михеев.

— Ну, что. Практикант. Ужинать здесь будем, или на кухню пойдем?

— Можно и на кухне... — пожал плечами я

— От, это правильно... — улыбнулся Михеев — тогда пошли!

Кухня была, как и во всех советских "хрущобах" — не повернуться, двое взрослых мужиков там едва располагались. Покрытый масляной краской стол, табуретки, сколоченные местными умельцами, грязная двухкомфорочная плита, питающаяся от баллона с газом, старый холодильник...

— Пельмени будешь? — по-простому спросил Михеев и, не дожидаясь ответа, бухнул на стол большую кастрюлю с ароматным варевом — извини, местных деликатесов нет...

Не ел я уже очень долго и готов был съесть что угодно, хоть пельмени, хоть котлеты, хоть жареных жуков...

Пельмени оказались необычными по вкусу — хотя большим любителем пельменей был мой отец и я их отведал немало в самых разных видах — эти пельмени были изготовлены из чего-то такого, чего я никак не мог определить...

— Из баранины... — отвечая на мой незаданный вопрос сказал Михеев — тут из нормального мяса только баранина, да козлятина. А так тут вообще много чего едят интересно — только не все советую пробовать. Ты мне лучше скажи, может...

Майор сделал движение, понятное любому русскому мужчине — лихо щелкнул пальцами по горлу...

— Ну... можно... — любителем выпивки я не был

Майор привстал со стула, достал откуда то из-за плиты бутылку "Московской" с зеленой этикеткой, снял с прикрученной к стене полки два небольших стаканчика, быстро разлил.

— Давай! Только смотри, про то, что мы тут с тобой выпиваем — ни слова. Здесь это ... не приветствуется... домой можно в одно мгновение ока вылететь...

Свою дозу майор заглотил лихо, в один присест, больше наливать не стал, убрал бутылку. Тут мне пришла в голову мысль, что еще только начальника — тайного алкоголика мне и не хватало...

А пельмени были вкусные. Сварены они были не в воде, а в каком-то бульоне со специями и травами... вкус необычный, но ... пальчики оближешь...

Когда я доедал пельмени, майор произнес какую-то фразу на незнакомом мне гортанном языке.

— Что, простите...

— Да так, ничего... — каким-то рассеянным тоном проговорил майор — ты доедай, доедай...

Когда тарелка опустела, я поднял глаза — и столкнулся взглядом с глазами майора. Вот теперь от веселого, балагуристого грузина в майоре не осталось ничего...

— Ну, а теперь расскажи, друг мой ситный — как ты на эту должность-то попал... Смотрю, пушту (наряду с дари один из основных диалектов, на котором говорят афганцы — прим автора) ты не знаешь... Да и на "сынка" ты не похож — те по Европам, да по Штатам расползаются... Скажи честно — опыт есть?

Врать было бессмысленно, опытный разведчик поймает меня на одном — двух вопросах...

— Нету...

— Что, совсем никакого?

— Почти.

Майор о чем-то задумался...

— Образование у тебя какое?

— Высшее, юридическое. МГУ.

— Без обмана?

— Без! — возмутился я ...

— Языки знаешь?

— Английский. Немецкий — но хуже...

— What is your father's name?

— My father's name is Vladimir — автоматом, не задумываясь ни секунды, ответил я

— Стреляешь?

— Норматив мастера. Первенство Москвы от университетской сборной. Пистолет, винтовка чуть похуже. Боевое — отец много учил.

— Ну вот. А говоришь — опыта нет... Да из тебя, друг милый, Джеймса Бонда лепить можно!

Кто такой Джеймс Бонд я знал — книги на английском в нашей среде ходили, зачитанные до дыр. Вот только не мог понять — смеется майор или говорит серьезно.

Майор немного помолчал.

— Учиться хочешь? Предупреждаю — десять раз пожалеешь о том, что на эту дорогу вступил...

И тут мне в голову ударила дурная кровь. Та же самая, из-за которой я тогда разругался с отцом и ночью полез обыскивать квартиру убитого полковника Комарова. Если бы тогда не полез — наверное, и здесь сейчас не сидел бы. Да что там говорить...

— Буду! И не пожалею!

Майор как то странно, чисто по-грузински цокнул языком.

— Ну, смотри... Потом не жалуйся... Пошли!

— А посуду?

— Да брось ты посуду, завтра с утра разберемся!

Как я потом узнал, майор Михеев в повседневной жизни был несколько неряшлив и на "бытовуху" особого внимания не обращал...

Вместе мы прошли в другую комнату, где я еще не был. Кровать, пара стульев, два шкафа — и все.

— Сегодня здесь переночуешь... — майор включил ночник над кроватью — надеюсь, не храпишь?

— Нет...

— Ну и славно. А это тебе — чтение на ночь. Занимательное. Завтра с утра будь готов — поедем в посольство и в аппарат ГВС. На все виды довольствия тебя поставим и к работе пристроим. Понял?

Майор протянул мне картонную папку, откуда она у него появилась в руках, я так и не понял...

— Есть, товарищ майор

— И есть, и пить завтра будем — нахмурился майор — армейские эти штучки бросай. Мы не в аппарате ГВС и не на территории воинской части. Вот там — товарищ майор и "есть" будет правильно. А здесь — Андрей Леонидович.

— Понял...

Оставшись один, я разделся, лег в кровать. Жестко, но приходилось спать и так. Глянул на часы — черт, еще не перевел с московского. Сколько здесь времени — я не знал, за окном чернела непроглядная ночь. Не такая как в Москве — там стоят плотно дома, горит свет в квартирах, уличное освещение — а здесь темнота была именно непроглядной.

Устроившись поудобнее, я взял в руки папку. На картонной обложке была приклеена бумажка, на которой на машинке было напечатано:

История Афганистана

От автора — данный текст взят из книги А.А. Ляховского "Трагедия и доблесть Афгана". Он достаточно большой, но без прочтения и понимания этой исторической справки, невозможно правильно понять дальнейшие события, происходившие в Афганистане

Впервые афганский народ упоминается еще древнегреческим историком Геродотом, который, говорил о горцах, живущих ближе к Индии и называемых пактиенами. Видимо от этого названия пошло слово "пухтун" или "пуштун", индусы называли афганцев "патан". В китайских исторических летописях упоминается о народе "пудун", живущем в горах на юге от Кабулистана, и с которым юты (одно из тюркских племен) вели кровопролитную войну. Сама территория проживания афганцев именовалась "Кабулистан", от этого пошло название столицы Афганистана — города "Кабул".

У историка Абу-Наср-Мохаммеда встречается повествование об афганцах, которые "живут на вершинах возвышенных гор и на высочайших скалах, занимаются грабежами в окреcтных ущельях".

Итак, колыбелью афганского (пуштунского) народа, судя по всему, были Сулеймановы горы. Местность бедная, безводная и безлесная, на которой невозможно было ни пасти скот и выращивать земледельческие культуры. Поэтому, основными занятиями афганцев были разбой и война.

Расположенный на торговых путях, по которым происходил торговый и культурный обмен между Западом и Востоком, Афганистан постоянно подвергался набегам всевозможных завоевателей (Александра Македонского, кочевых племен эфталитов, тюркских племен, орд Чингисхана и т. д.). Однако, бедная, не пригодная ни к чему земля не вызывала жадности могучих соседей и никогда страна не оккупировалась длительное время. Это столетиями формировало в народе чувство свободолюбия и независимости. Ресурсы здесь были скудны, приходилось делиться последним. А это сплачивало людей, и гостеприимство стало характерной чертой народа. Но та же бедность, с другой стороны, побуждала искать средства и богатство вне зоны проживания. Искать их набегом, украдкой, грабежом и притворством, а отсюда формировались и такие отличительные черты, как жадность, грабительские инстинкты, фарисейство, лукавство и вероломство. Жаркий и сухой климат Сулеймановых гор также повлиял на народ, в смысле выработки в основе его психики жгучего темперамента: вспыльчивости, горячности, мстительности...

Завоевания Арабского халифата, начавшиеся в VII в., дали толчок к распространению ислама и развитию на основе его взаимодействия с местными традициями новой культуры. Мусульманская религия на территории Афганистана вытеснила существовавшие там до этого буддийские и христианские секты, а также другие религиозные верования. О них напоминают сейчас только сохранившиеся архитектурные памятники, например буддийский комплекс Хадда (близ Джелалабада), пещерный город в Бамиане с двумя вырубленными в скалах гигантскими скульптурами Будды (37 и 53,5 м) и др.

Безусловно, большой отпечаток на афганцев накладывает их принадлежность к одной из мировых религий  — исламу. Собственные предания афганцев возводят их обращение в ислам к IX столетию н. э., но есть и другие источники, "приурочивающие" столь важное событие только к XIII столетию. Это объясняется тем, что различные племена принимали ислам в разное время. Известно, что у этой религии свои законы, свое отношение к представителям других вероисповеданий. Как мусульманин, афганец всегда хранит в глубине своего сознания определенное, устойчивое чувство к человеку другой религии. И как бы ни складывались с ним взаимоотношения, как бы он ни приветствовал европейца (англичанина, русского и т. д.) или американца, какие бы дружеские чувства при этом ни выказывал, в действительности он всегда питает к ним глубокое недоверие и часто даже неукротимую вражду.

Афганцы всегда отличались воинственностью. Махмуд Газнийский (XI в. н. э.), например, пользовался их услугами в своих походах, набирая из них отряды, громившие с ним Индию. В награду за это он отвел афганцам под поселения земли вокруг Газни, Кабула и Пешавара.

По мере того как древнее иранское и индусское население истреблялось нашествиями монголов и турок, афганцы спускались с гор и поднимались из диких ущелий, занимали равнины и долины, частью продолжая кочевой образ жизни, частью обращаясь к земледелию. Признанная и доказанная способность афганцев к ассимиляции чужих племен тоже быстро распространяла, расширяла пределы их расселения и увеличивала численность.

Итак, в X — XII вв. территория Афганистана входила в государство Газневидов и Гуридов (XII в.), в XIII в. она подверглась нашествию орд Чингисхана (монголы на долгие годы обезлюдили страну, разрушили ее политические и культурные центры), а с конца XIV в. попала под власть Тимура, а затем Тимуридов.

Афганцы служили и в войсках властелинов восточного Ирана, опять же приобретая за это земли и влияние. При Шахрухе Тимуриде, властвовавшем в Герате, они получили от него для заселения Кандагарскую область. В это же время сами силой оружия овладели несколькими плодородными долинами рек в восточном Кабулистане и даже проникли в Индию, где, покорив Пенджаб и страны, расположенные тогда в верховьях Ганга, основали там мусульманскую державу. Однако она просуществовала недолго. Конец афганскому владычеству в Индии положил султан Бабур, низложивший афганскую династию в 1525 г. Он же разгромил и покорил афганцев и на их исконных землях, в теснинах и на высоких вершинах Сулеймановых гор. И хотя Бабур всюду встречал жестокое и отчаянное сопротивление, он овладел Кабулом и Газни. Однако Великие Моголы (XVI — XVII вв.), наследники Бабура, проявляли мало интереса к этому району и не обращали внимания на афганцев, что дало тем возможность постепенно опять заселить земли в районах Кандагара, Газни, Кабула, Джелалабада и Пешавара. В последующем они не только закрепились на этой территории, но и расширили зону своего проживания. В XVI — XVII вв. на их земли распространялась власть Великих Моголов и Сефевидских шахов Ирана.

Решающую роль в создании независимого афганского государства сыграли афганские (пуштунские) племена, населявшие южные и юго-восточные горные районы современного Афганистана и соседнего Пакистана. В 1747 г. после гибели Надир-шаха на Лойя Джирге афганских племен шахом Афганистана был избран предводитель крупнейшего племени дуррани  — Ахмад-шах Дуррани. Ему удалось создать самостоятельную державу  — "Дурранийскую империю" со столицей в Кандагаре и подчинить своему влиянию обширные территории. В состав нового государства вошли восточные области Ирана, южного Туркестана, северо-западного Индостана.

В 1773 г. сын Ахмад-шаха Дуррани Тимур-шах перенес столицу Афганистана из Кандагара в Кабул. Дурранийская держава просуществовала до 1818 г. а затем в результате междоусобной борьбы распалась на ряд самостоятельных эмиратов.

В XIX в. (1838 — 1842 гг. и 1879 — 1880 гг.) англичане дважды пытались подчинить Афганистан и присоединить его к своей колонии в Индии. Однако в двух этих войнах только действиями английских войск добиться поставленной цели не удалось. Англия так и не смогла надолго закрепиться в этой стране.

В 1880 г. новый эмир Кабула Абдуррахман-хан сумел добиться политического объединения страны и стабилизации ее внешних границ. Снова образовалось централизованное афганское государство.