Наездник

Глаза таксиста полезли на лоб, но он сдержался и лишь приняв заказ, заметил, что в том районе с рыбной ловлей несколько напряжённо.

— На кошечках станем тренироваться, — я бросил взгляд на раздувшегося от важности Димона, — Походу ему уже и рыба не нужна. Главное, стать частью большой дружной семьи пугателей жаб и лягушек.

Впрочем, водитель быстро пришёл в себя и большую часть дороги развлекал нас рыбацкими байками, то ли подслушанными у пассажиров, то ли придуманными прямо сейчас. Нет, ну например история про сома, у которого в брюхе играл мобильник, во время ловли, выглядела совсем ненатурально. Да и размеры усатого чудовища вызывали сомнения.

— Сейчас. — Димка загибал пальцы, пока мы поднимались на лифте, — Выйду во двор, покажу всем удочку и они просто офигеют!

— Во-первых, следим за языком, — двери открылись и мы вышли на площадку, — А во-вторых, сначала — нормально кушать, а уж потом — всё остальное. И в-третьих — костюм и удочка остаются дома, пока у них не начала болеть голова. Ясно?

— Странный запах. — Димка поморщился, — Воняет...

И точно: какие-то пряности или примеси в табаке. Нанюхался я такого Диора во время рейдов. Странно и чувства словно взбесились. Так обычно бывает, перед тем, как сработают заряды и ты ворвёшься в помещение, полное объектов. Мне даже почудилось шумное дыхание выше по лестнице. Что за чёрт?

— Быстро домой, — Димка вскинул на меня встревоженный взгляд, — Давай. Давай.

Я нажал кнопку звонка и запор тут же щёлкнул, словно Маша стояла прямо за дверью. Ждала? С верхнего этажа послышался торопливый топот нескольких человек и я заслонил сына плечом. Потом рванул дверь на себя. Её ещё и пнули изнутри!

Уже понимая, что случилась беда, я отшвырнул букет в сторону и попытался отправить Диму вниз по лестнице. Не успел. Да и судя по звукам, оттуда тоже кто-то бежал.

В следующий миг мощный удар чем-то твёрдым по затылку бросил меня на колени. Но я почти не ощущал боли, вслушиваясь в затухающий крик сына:

— Па-апа!

В глазах всё плыло, но силы бороться ещё оставались. Почти наугад я пнул смутную фигуру, занёсшую руку для удара. С коротким воплем неизвестный пропал из виду и в следующее мгновение град ударов обрушился на голову. Ни парировать, ни увернуться. И я провалился в чёрную бездну.

Лучше бы я там и оставался.

Пришёл в себя от потока холодной воды, который кто-то вылил на многострадальный затылок. Жутко болела голова, правый глаз едва видел, а в левом крутились разноцветные звёздочки. Во рту — кровь и кусок какой-то тряпки, прижимающей язык к шатающимся зубам.

Ещё один поток и я дёрнулся, попытавшись встать. Ага. Я на кухне и мои руки с ногами намертво прикручены к чему-то сзади. Рядом смутно различалось пятно, напоминающее человека. Кажется у него в руках какое-то оружие.

— Сиди, шакал!

В голосе хорошо различался восточный акцент, значит меня выследил кто-то из прежних клиентов. Скверно. Среди них попадались весьма опасные. Стало быть, вот зачем звонил Леонид Борисович.

И внезапно, сквозь тусклое марево мыслей прорвалось пронзительное: Маша и Димка! Вцепившись зубами в кляп, я попытался подняться, разорвав путы и получил удар по голове.

— Сиди, шакал! — повторил стоящий рядом и принялся болтать на фарси, что-то про неверных.

А потом дверь кухни открылась и вошёл Басмач. Прям, как с ориентировки. Только вместо чёрного кожаного плаща — серый пиджак и джинсы. А в руках — тот самый дробовик, которым террорист так любит орудовать, расправляясь с заложниками. Меч Магомета, как он его называет.

Назим протянул руку и взяв стул, поставил его передо мной. Потом сел, похлопывая обрезом по коленям и задумчиво уставился в окно. Во всех движениях бородатого мужчины скользила сонливость сытого кота, но я знал, что этот деланный покой в любую секунду может взорваться бешенным взрывом насилия. Чего ещё можно ожидать от урода, употребляющего полдюжины разновидностей всякой дури и посвятившего жизнь уничтожению неверных.

И в руках этого гада жизнь моих близких!

— Ты знал, что Рашид собирался стать имамом? Назим, казалось обращался к цветочным горшкам на подоконнике, — Не отвечай. Знаю, когда вы готовили свою змеиную вылазку, то намеревались получить мою голову, а не жизнь несчастного мальчишки, едва разменявшего шестнадцать вёсен.

Мальчишка к тому времени успел вдоволь нахлестаться чужой крови и когда мы вошли на базу, без лишних колебаний схватился за автомат. Приказ был чётче некуда: подавить сопротивление всеми возможными способами. Всеми.

— Он писал такие проникновенные стихи, — по смуглой щеке поползла слеза. Слёзы крокодила, вот, как они выглядят, — Когда я их перечитываю, то не могу сдержать слёз. Это я — солдат пророка, закалённый в битвах с неверными псами.

Басмач говорил на чистом русском, что совсем неудивительно, учитывая, кто и где его учил. Так же чисто он мог говорить на английском, французском, немецком и ещё десятке других языков. Смертоносная тварь, которую взрастили сволочи из ЦРУ, а потом сами об этом горько пожалели.

— Когда я хоронил брата, — теперь Басмач разговаривал с дробовиком, — То поклялся, что заставлю страдать всех, кто приложил руку к этому злодеянию. Страдать физически и душевно.

Что эта сволочь задумала? Я читал досье Назима и знал, какие дьявольские планы вызревали в его голове. Созревали и воплощались.

— Приведите их. Обоих, — скомандовал Басмач и его блуждающий взгляд остановился на мне, — Ты будешь страдать. Сильно. И душа моего брата возрадуется, когда поймёт, что отмщена в полной мере.

Дверь кухни распахнулась и пара бородачей в тёмных костюмах втолкнула Машу с Димкой. Господи, они были целы и невредимы, хоть и крайне испуганы! Сын попытался броситься ко мне, но здоровяк со сплющенным носом стукнул его по голове, сбив на пол. Туда же упала и Мария, попытавшаяся защитить Димку. Я рычал и рвался к ним, почти не ощущая ударов по голове.

— Поставьте их к стене, чтобы он видел всё, — Басмач встал и взяв меня за волосы, повернул к себе, — Думаешь, я жесток? Не более, чем зверь, который защищает свои владения. И как зверь, я не знаю жалости.

Крик рвался из груди, а кости трещали, когда я пытался ползти к родным. Что-то гремело за спиной, а глаза застилал кровавый туман.

Нет! Нет! Господи, кто-нибудь!

Машу и Димку ткнули головами в пол и Назим стал над ними, подняв оружие. Потом повернулся ко мне и криво ухмыльнулся.

— Страдать душевно, — он коротко хохотнул.

Не-ет!!!

Дважды бахнул обрез и я глухо завыл, ударившись головой о пол. Как это может происходить на самом дела? Это — сон! Это — жуткий кошмар!

— И физически, — Басмач перезарядил оружие и подошёл ко мне,— Уберите голову. Я не хочу, чтобы этот пёс умер.

А потом боль, жуткая боль, сопоставимая лишь с огнём, терзающим грудь, взорвала колени и почти вышвырнула в беспамятство. Сквозь ураган, рвущий рассудок на части я ещё слышал топот ног, дикие крики и грохот автоматных очередей. А потом знакомый голос выдохнул в самое ухо:

— Саша, Боже мой, Саша...Держись!

Голос сменился, превращаясь в голос Веры. Сестра глухо ворчала где-то во мраке, окружающем меня:

— Сашка, балбес. Держись!

Что-то холодное вонзилось в руку и я потерял сознание.

4.

Что-то сильно хлопнуло меня по физиономии, а в нос ударил омерзительный смрад. Закашляв, я открыл глаза и сделал попытку вскочить. Лицо Назима качалось в воздухе, подобно отвратительному воздушному шару и я протянул руки, желая вцепиться в горло ублюдка. Но тут же ещё один удар по щеке окончательно привёл меня в чувство.

— Фух! — облегчённо выдохнула Вера и повернулась к Ивану, который методично выщёлкивало патроны из обоймы автомата, — Хорошо, что ты оказался рядом, когда меня накрыло.

— А я тебе тогда говорил и сейчас повторю: не нужно было мешать, — якут положил опустевший магазин рядом с автоматом, — Зачем лишние неприятности? Тебя укусил, брата укусил, — а потом что — меня загрызёт?

— Что случилось? — я тяжело сглотнул и Вера протянула мне стакан воды.

— Пей, у тебя сейчас — сильное обезвоживание, — сестра покачала головой, — Токсин, который содержится в слюне дракона — сильный галлюциноген. И подозреваю, что видения, которые он провоцирует, не относятся к числу самых приятных. Даже спрашивать не стану, что привиделось тебе, но у меня приключился настоящий кошмар.

— У меня — тоже, — я допил воду и обнаружил рядом Дину, подозрительно косящуюся на хозяина, — Привет, лохматая морда.

— Ну почему вы, мужики, такие идиоты? — сестра залезла в свою верную сумочку и протянула мне таблетку, — На, выпей. Трудно было сразу сказать, что тебе руку прокусили? Я бы приехала раньше, пока ты ещё не успел разнести полдома.

— Всё так плохо? — я проглотил лекарство и попытался встать, — Кажется, успел немного пострелять...

— Все стены в дырках! — Вера усмехнулась, — Ну ладно, Иван насчитал двадцать штук. Хорошо, хоть ни в кого не попал. Твой Степлер до сих пор сидит верхом на трубе и орёт, как потерпевший.

— Так и есть, — я принял руку сестры и поднялся на ватные ноги. Хорошо, хоть колени не стали протестовать, иначе я бы сразу растянулся, — Представляю, если бы так накрыло в людном месте.

— Пошли, посмотрим на твою ядовитую животную. Обопрись на плечо. Давай, давай, не стесняйся, здесь все свои, — Иван молча встал с другой стороны, обдав слабым ароматом чего-то хвойного и алкогольного, — Каюсь, нужно было приехать вместе с дракончиком, и показать всё на пальцах.

Сестра повернула ко мне ухмыляющуюся физиономию, а потом подняла руку и продемонстрировала левую ладонь, испещрённую уже заживающими дырками укусов. Судя по следам, Веру хватанули тогда, когда пасть была ещё значительно меньше.

— Братья, по укусам, — констатировал я, — Признайся, тебе просто стало одиноко оставаться единственной на свете, кого грыз всамделишный дракон? Кстати, как всё-таки биология двадцать первого века классифицирует лохматых уродцев?

Мы вышли в коридор и я смог оценить масштаб собственных бесчинств. Прощай тумбочка, чьё создание я посвятил незабвенной Икее! В мебель угодила пара пуль и превратила в набор испорченных стройматериалов. Хм, а когда это я успел достать пистолет и дробовик? Хорошо, хоть пользовать не начал. Стены в дырках от попаданий и рикошетов, но сильных повреждений не наблюдается: под штукатуркой — прочнейший бетон. Дина обнаружила сплющенную пулю и принялась гонять её лапой. Изуродованный кусок металла здорово грохотал и собака развлекалась. Снимала стресс.

Иван остановился и показал глубокий скол, где тускло блеснул металл.

— Чуть в коробку не попал, — констатировал якут.

— Остался бы без света, — согласился я, с некоторым холодком осознавая, что рикошеты в таком узком проходе, могли бы навсегда решить все проблемы изуродованного спецназовца, — Такое рисовало, мама не горюй! Пацаны такое под чёрным видели. Тоже монстры из леса приходили и дома шатали.

— В начале приступа? — осведомилась Вера и открыла дверь, — Фу, навонял! Надо бы тебя кормить поменьше. Интересно, видимо начальные галлюцинации у всех одинаковые: я тоже видела тёмных тварей, выходящих из леса. А потом...Потом пошло сугубо индивидуальное.

На включённый свет дракончик отреагировал совершенно индифферентно. Он приподнял ухо, которыми закрывал глаза и сонно уставился на нас багровым, почти чёрным, глазом. Потом глаз закрылся, а ухо опустилось. Сну тварюшки не мешало даже переполненный лоток.

— Иван, — Вера опустила меня на старый вертящий стул оператора, — Вынеси эту смердящую мерзость. Задохнуться же можно!

Её спутник не стал возражать, однако у самого выхода остановился и подняв указательный палец, веско сказал:

— Не нужно было мешать. Неприятности ещё не закончились.

— Они никогда не заканчиваются. Вали уже, пророк херов.

Вера села на стул по другую сторону загона и принялась рассматривать спящее существо. Потом почувствовала мой настойчивый взгляд и подняла голову. Хм, а сестра никак покрасилась? По крайней мере я не видел многочисленных, прежде, серебристых нитей в её чёрной шевелюре.

— Итак, — сказал я и вытянул ноющие ноги, — Может быть ты всё-таки поделишься информацией, несколько полнее, чем: "Две недели назад у меня появился дракон"? Кстати, первый раз ты упоминала полторы недели. Видимо не хотела, чтобы я связал лохматого засранца с взрывом полумесячной давности?

— Всё? — устало осведомилась Вера.

— Ну, ты же знаешь, я хорошо чувствую, когда мне вешают лапшу на уши, — она усмехнулась, — Особенно — ты.

Пришёл Степлер и нервно болтая хвостом принялся изображать броуновскую частицу, заблудившуюся в ножках Вериного стула. Потом решился и запрыгнул сестре на колени. Знает, собака бешеная, как она ненавидит котов. Вера оскалила зубы и подняла руки, пытаясь не касаться омерзительного комка шерсти. Кот немедленно сообразил, что от него требуется и потёрся о грудь женщины. Потом устроился поудобнее и начал мурчать.

Самое интересное, что эту сценку я наблюдаю раз эдак в сотый. Сестра, по-прежнему, ненавидит наглое создание, а тот этим пользуется. Садист, однако, как говорит Иван.

— Тебя пытать? — осведомился я, — Или сама расколешься? Сейчас достану спирт и сяду с Иваном. Ты, это, заходи, через недельку — другую.

— Сдаюсь, — Вера криво ухмыльнулась и подняла руки, — Знаешь, гад эдакий, куда бить.

Дракончик смешно заквохтал, точно несушка над яйцами и вдруг опрокинулся на бок, растопырив лапы в стороны. Пузо у твари оказалось мягкое, лишённое даже волосяной защиты. Впрочем, вокруг незащищённого розового пятачка, из-под шерсти, выступали чешуйки, подобные тем, которые покрывали хвост.

— Чего это с ним? — как ни странно, но я ощущал беспокойство, по отношению к засранцу, подарившему мне пару часов жутчайшего трипа.

— Ничего особенного. Спит, — сестра потёрла виски, — Разреши, я зайду немного издалека.

Поскольку голос Веры звучал, как обычно, слова она не глотала и не торопилась, я не стал возражать. Дело тут такое: я и сам бы не сумел в двух словах объяснить, откуда у меня взялся всамделишный дракон. Степлер одобряюще муркнул, а Дина ткнулась носом в ногу, дескать, не мешай слушать. Ага, почти все в сборе. Нет Все. В дверях появился Иван, стряхивающий с лотка капли воды.

— Комплекс лабораторий, где мы незаконно обитаем, — Вера повела рукой, чтобы и сомнений не оставалось, — Построен не просто так, от балды, а на территории аномальной зоны. Аналог его возвели в окрестностях озера Барса Кельмес, в Казахстане. Впрочем, обе точки давно закрыты, а все исследования прекращены, в начале восьмидесятых годов прошлого века.

— Заметно, если что, — вообще-то казалось, что механизмы прекратили работать несколько позже.

— Не перебивай, а то и до утра не закончу. Так вот, Иван — он из местных, а они много чего могут рассказать, про шаровые молнии, блуждающие огни и пропавших людей.

— Приходили тоже, — заметил якут, — Говорили не по нашему. И не по вашему. Непонятно совсем.