Пол всегда любил эти моменты, когда впереди работа. Он создал себе группу единомышленников, позволявшую не тратить лишних усилий на всякую ерунду. Тем не менее, многое, что другие режиссеры считали мелочами, Пол всегда делал сам, не доверяя никому.

И вот, наконец, разворачивается аппаратура, разматываются провода. Делаются последние приготовления. Все идёт слаженно, и в глубине души зарождается тот сгусток энергии, который затем переходит в напряжение, сходное с сексуальным возбуждением. Только разрядка совсем иная. Но удовлетворение, пожалуй, не меньше.

Гримёры и костюмеры были заняты в нескольких трейлерах, где расположились исполнители. Бутафорская и декораторская группа наводили порядок на месте съёмок, где убирались лишние соринки и сломанные ветром веточки. Пол вместе с помощником оператора в последний раз обходили территорию, оглядывая, не осталось ли чего такого, что не должно было попасть в кадр. Замок был великолепен. Пол именно его запланировал для съёмок, когда ещё только прочёл сценарий.

Вдалеке, возле самой стены парка, он заметил две фигуры с этюдниками. Какие-то художники расположились там на пленэр. Пол показал глазами на лишние детали, и к художникам немедленно отправились, чтобы попросить их уйти. Через некоторое время Полу сообщили, что те категорически отказываются покинуть территорию.

— Говорят, что пробудут ещё час или чуть больше. Ни за что не соглашаются уйти.

— Что такое? — Пол терпеть не мог, когда возникали вот такие совершенно дурацкие препятствия.

— Какие-то студенты, — ассистент, которому было поручено организовать оцепление, пожал плечами:

— Можно позвать карабинеров.

— Не надо.

Пол отправился сам.

Когда к Энцо и Анджело подошли незнакомые люди и потребовали убираться прочь, парни возмутились. Они рисовали тут уже третий день. С какой это стати им убираться? Им пояснили, что здесь будет сниматься фильм.

— Пусть подождут, пока мы закончим, — Анджело повернулся к этюднику. Если бы их попросили вежливо и культурно, он бы немедленно собрал вещи, но при таком хамстве, тем более, что это, кажется, были его соотечественники, он не собирался уступать.

— Точно! — Энцо, как только киношники отошли, весьма раздосадованные и недовольные тем, что придётся ждать час или больше, хлопнул себя по лбу.

— Как я мог забыть? Папа же говорил сегодня, что в замке будут снимать кино. Приехал какой-то известный режиссёр, папин давний друг. Помнишь?

Анджело не обратил внимания на разговор за завтраком. Он был занят своими мыслями о вчерашнем звонке из дома. Мать с новым мужем вернулись в ЛА, и Стеффи настаивала на возвращении Анджело, чтоб увидеться с ним до того, как начнутся занятия в колледже.

— Я не помню. Но по любому не собираюсь сматывать удочки из-за какого-то фильма.

— Синьор Уинсли! — Энцо радостно улыбнулся одному из подошедших к ним снова мужчин.

Анджело не хотелось разговаривать ни с кем. Он недолюбливал всю эту киношную братию, от которой житья не было дома. Казалось, что всё на свете должно подстраиваться под них. Где ещё, как не в Голливуде это проявлялось особенно ярко?

Но имя Уинсли заставило его обернуться. Их глаза встретились. На один краткий миг. Анджело поспешил отвернуться и сделал вид, что целиком поглощён укладыванием своих художественных причиндалов в объёмистую студийную сумку.

Уинсли, не сводя взгляда с парня, находившегося за спиной Энцо, сына Риккардо, поговорил с ним, вежливо разъяснив недоразумение.

Когда киношники, наконец, оставили их в покое, Энцо, раскрасневшийся и весьма довольный, объявил, что мистер Уинсли будет сегодня вечером гостем в их доме.

— Кстати, он так пялился на тебя, ты видел? Вдруг, пригласит сниматься?

Анджело скептически глянул на Энцо и ничего не ответил. Они узнали друг друга: Анджело и его странный случайный знакомый. Это был тот самый мужик, что вызволил его из полицейского участка в Санта-Барбаре. Тот самый, что оттрахал его на своей чёртовой яхте. Ощущения были странные. И противно, и одновременно щекотало нервы. Пожалуй, он бы ещё разок прокатился на той яхте. Только без этих девок, которые не давали ему проходу.

* * *

Пол не мог дождаться момента, когда окажется с Анджело наедине. Наконец, когда все формальности званого ужина в "узком семейном кругу" Риккардо были соблюдены, а разговор, смягчённый хорошим вином, переместился из гостиной в библиотеку, Пол заметил, что парни вышли на открытую террасу. Он не знал, как отделаться от бесед с Антонио. Но к счастью, тому позвонили и разговор его обещал затянуться надолго, так что Пол поспешил выскользнуть вон.

Совпало, что Энцо позвала мать, и Анджело, как ни старался весь вечер избежать этого, очутился с Уинсли тет-а-тет.

— Может, нам всё-таки следует объясниться? А? Как считаешь? — Пол поставил недопитый фужер на широкий край перил и приблизился к мальчику вплотную, перекрывая ему всякий путь к отступлению.

Анджело развернулся и встретил его прямым взглядом. Пол мог ощущать даже его дыхание возле своего лица — так близко они сейчас стояли друг к другу.

— Зачем? Твой друг дал мне сотню, чтоб я забыл всё. — Анджело пожал плечами и огляделся, видимо, пытаясь всё-таки улизнуть. Пол покачал головой: ну и ну, Брай!

— Ну, хотя бы затем, чтобы выяснить, тот ли ты Анджело Сантанна, о котором я думаю.

— И что ты о нём думаешь? — Анджело вскинул на Пола изумрудно-зелёные глаза, которые невозможно было спутать ни с какими иными.

— Вернее сказать, я думаю об одном мальчишке с пляжа в Санта-Барбаре, который соблазнил меня на моей яхте. То есть, что ты — это он, я, естественно, уже понял. Но вот Сантанна... — Пол пристально вглядывался в такие знакомые и такие родные черты. У него снова появилось это ощущение "дежавю". Словно прежний Арман был сейчас перед ним. И от его внезапной юности, и от этого необычного для него цвета глаз, и вообще, от всей нереальности происходящего становилось жутковато. Мальчик терпеливо ждал продолжения. Лицо его, утончённое и прекрасное, было бесстрастно. Сердце Пола опять пропустило удар.

— Когда-то, лет двадцать тому назад, я знал одного юношу, с той же фамилией, что у тебя. Его звали... Арман.

Имя с небольшой заминкой слетело с губ Пола, и, коснувшись ушей Анджело, высекло искру интереса в глубине его глаз.

— Он был очень похож на тебя. Слишком! Просто уму непостижимо. — У Пола кругом шла голова. Наверное, он немного перебрал вина. К тому же, был столь суматошный день. И все эти переезды...

— Я знаю. — Анджело ответил так просто, словно о чём-то самом собой разумеющемся. Он-то, несмотря на недоговорки деда и дяди Лукаса, давно всё понял. И теперь ему тоже было интересно, что за человек этот Пол Уинсли.

— Знаешь? — Пол не мог продолжать, так вдруг перехватило горло.

— Да, — Анджело тихо проговорил: — Мне все говорят, что я — вылитый отец. Арман Сантанна. Я никогда не видел его, потому что родился когда его уже убили.

У Пола потемнело в глазах. Он и не надеялся на то, что сон окажется правдой. Так значит, его интуиция всё-таки не обманула! Не зря он принял того мальчика с бензозаправки за своего потерянного друга. Сын Армана! В это невозможно поверить. И не поверить — тоже. Перед ним стоял сын Армана, его живая копия. И то, что произошло на яхте... О, господи!

— Кто твоя мать?

— Стефани Сантанна.

— Стеффи? — у Пола глаза полезли на лоб. — Дочь Джона?

— Что в этом странного? — Анджело быстро глянул на Уинсли, совершенно обескураженного таким сообщением.

Малышка Стеффи! Родная дочь приёмного отца Армана. Они же практически брат и сестра. Впрочем, конечно же нет. Никакого кровосмесительства в таком браке, естественно, не было. Просто Пол совершенно был сбит с толку этими такими неожиданными новостями, всколыхнувшими внезапно самые отдалённые уголки памяти. Арман вернулся в его жизнь. Вот так необычно. Да что вообще могло быть обычным с Арманом? Он всегда был непредсказуем! И Пол не собирался так просто расставаться с ним на этот раз.

— Уму не постижимо. Ты...Анджело. Его сын.

На балкон вернулся Энцо и пригласил их пить чай. Странный для итальянцев обычай, но у Риккардо это было принято.

Пол уже не мог отвести взгляда от мальчика. Прокручивал в голове их первую встречу. Всё было не просто так! Это судьба.

— Я пробуду здесь ещё пару суток. Завтра у меня очередной напряжённый день, но... Я бы хотел вечером встретиться с тобой. Можно?

Анджело чувствовал, что семья Энцо в недоумении поглядывает на них. Впрочем, что странного, если двое соотечественников хотят пообщаться?

— Хорошо.

Он увидел, какой радостью осветилось лицо Пола. И почему-то это не было ему неприятно. К тому же, им, действительно, было о чём поговорить.

Анджело, преодолев своё первоначальное недоверие, настолько сдружился с Полом, что через пару дней укатил с ним в Рим, затем в Париж, оставив семью Энцо в двойственных чувствах: с одной стороны, Пол Уинсли был весьма уважаемым человеком, но с другой... Было отлично известно о его нестандартной ориентации. Так что синьор Риккардо испытывал некоторую неловкость, задумываясь о том, правильно ли он поступил, что не воспрепятствовал знакомству симпатичного американского друга Энцо с экстравагантным режиссёром. Впрочем, у него было и такое смутное ощущение, что эти двое встретились не впервые.

* * *

Жизнь Пола, в бешеном темпе переездов, съёмок, каких-то совершенно неотложных дел, и калейдоскопически меняющихся городов и гостиниц настолько пришлась по вкусу Анджело, что он и думать забыл о возвращении в колледж. Пару раз он звонил дяде Лукасу, понимая, что у него не хватит духу поговорить с дедом, не то, что со Стеффи, и сообщал, что жив-здоров, с ним всё в порядке. И немедленно скрывался от всяческих попыток посягнуть на его свободу. Он оставался глух к тем фразам, в которых верный друг семьи Сантанна пытался передать озабоченность всех поведением и образом жизни Анджело.

Он уже принял для себя решение не возвращаться ни в колледж, ни домой.

5. Пол и воспоминания о Камиль.

Это было странно, что так быстро из чужого человека Пол превратился для него в столь близкого и родного.

Когда это случилось? Анджело считал, что уже в тот момент, когда Пол вечером заехал за ним к Риккардо и они отправились к нему в гостиницу, всё было предрешено. Это читалось во взгляде Пола. В том, как он, осторожно коснувшись его щеки, поспешно убрал ладонь, отвернулся, вцепился в руль судорожной хваткой и всю дорогу потом молчал.

А в номере, едва за ними закрылась дверь, он сгрёб Анджело в охапку. Словно встретился с Арманом после долгой разлуки. Анджело не захотелось вырываться. Прикосновения Пола вызвали нервную дрожь, разбудили непонятные эмоции и чувства. И только потом, после всего, откинувшись на подушки, он попросил:

— Расскажи мне про него.

* * *

Иногда на Пола находило озарение, и он осознавал, что поступает совершенно неправильно, разрешая Анджело оставаться с ним. Ему всего лишь шестнадцать. И то, что между ними происходит.... Но он просто не мог отказаться от него. Расстаться? Это было слишком невыносимо. Ему нужны были его глаза, его голос, чуть хрипловатый — после очередного съеденного мороженого, его смех, эта белоснежная прядка на лбу и сведённые к переносице тёмные брови. Уже никто не удивлялся, видя мальчишку на съёмочной площадке. Поговаривали, что этот симпатяга — новая любовь Уинсли. Наверняка никто ничего сказать не мог, потому что они вели себя весьма сдержанно, но в любом случае, было странно — что Пол повсюду таскает за собой этого непонятного мальчишку.

Анджело настолько принял на себя образ Армана, что даже проколол себе ухо и сделал татуировку на бедре. В точности такую, какую носил Арман — с фотографии, бережно сохранённой Полом в его портмоне.

Правда, Пол не слишком остался доволен поступком Анджело.

— Ты должен понять, малыш, — Уинсли нахмурился, посмотрев на припухший и покрасневший рисунок свежей татуировки в виде маленькой разноцветной ящерки, обвившейся вокруг клинка и крепко прижал мальчика к себе:

— Ты — это ты, Анджело. Не Арман, ни кто-то другой. И я люблю именно тебя. И... — он чуть отстранился и, глядя прямо в глаза ему, прошептал: — я так счастлив, что ты со мной.

Хотелось бы верить, что это так. Но почему тогда в самые ответственные минуты он ВСЕГДА называет его Арманом?

Пол бережно отвёл со лба Анджело выгоревшую чёлку и поцеловал в пушистые ресницы.

— Никогда не старайся быть кем-то другим. Ладно?

— Я бы согласился быть Арманом.

— Не надо! — Пол даже задохнулся: — Ты... сам не знаешь, о чём говоришь.

Анджело всё делал для того, чтоб повторить путь Армана. Недаром же он очутился на той набережной! Разве мало того, что Арман пережил свою трудную судьбу, и погиб совсем ещё молодым?

— Знаю, — Анджело склонил голову упрямым движением Армана. Чем дальше, тем всё труднее становилось Полу определять, кого же он любит теперь. Армана, вернувшегося к нему? Или всё-таки Анджело, с его наивностью, неопытностью и открытой ему навстречу душой.

-Как ты очутился в той компании? — Пол задал давно мучивший его вопрос.

Анджело пожал плечами:

— Случайные приятели... Один из них сын нашего бывшего садовника.

— Я принял тебя за парня с улицы... — Полу до сих пор было неловко вспоминать, как он поступил с мальчишкой у себя на яхте. Ведь он, получается, изнасиловал его. Или всё-таки нет?

— Я сам виноват. Мои друзья и правда из Уоттси, но... я просто хотел посмотреть, чем всё кончится.

— Да-а-а, — Пол покусал губы. Он всё-таки слегка сумасшедший. Точь-в-точь, как его отец.

— У тебя уже был кто-то до меня? Мужчина?

Анджело поднял на него свои невозможные зелёные глаза.

— Нет. Ты был первым. Мужчиной.

Пол проглотил ком. Наконец, он сумел выдавить:

— А с женщинами как?

— Ну... — мальчик смущённо покраснел: — У меня есть... была... подружка. Вообще-то она не подружка. Ей тридцать два. Преподавательница в нашем колледже.

Пол округлил глаза:

— Что? Ты трахался с учительницей?

— Она учила не меня. Я занимался на отделении живописи, а она хореограф. Преподаёт балет у девочек.

— Так, — Пол улыбнулся, видя покрасневшие уши мальчишки. — Ну-ка расскажи. Пожалуйста, — добавил он, видя, что Анджело колеблется.

— Камиль самая строгая преподавательница в нашем колледже. Её все боятся, даже, по-моему, директор.

— Замужем?

— Да, у неё муж — дипломат. Я видел его лишь однажды на Рождественском балу.

— И как же у вас всё получилось?

Анджело рассказал. Ему было тогда четырнадцать. Он учился на первом курсе Колледжа искусств в Лондоне. У него была мания — повторить в графике цикл Дега — его танцовщицы не давали ему покоя. Он пробирался в танцзал, благо, там была небольшая галерея, где он мог не привлекать ничьё внимание. И рисовал там, пока они выделывали свои па или занимались у станка.