Исправить всё

Сашка подумал и вынужден был согласиться с Костровым, заодно, он решил присмотреться, получше, к названным им приятелям. Вообще, к словам Сергея он теперь старался прислушиваться. А что вы хотите?

Еще полгода назад он был бедным еврейским парнем, приехавшим в Ленинград из Винницы, в поисках счастья, веселой жизни и, чем черт не шутит, может быть и богатства.

Устроившись на "Красный Треугольник" простым рабочим, он, одно время, имел кое-какой доход, вынося через забор и продавая каким-то узбекам резиновые галоши, но потом эта лавочка прикрылась, и с деньгами у Сашки стало совсем туго. Хорошо еще, Серега иногда давал ему на продажу разное заграничное барахло. Только это и позволяло кое-как сводить концы с концами. Конечно, он не унывал, да и кто будет унывать в двадцать пять лет, вырвавшись из захолустного городишки, в, почти столичный, Ленинград. Он ходил по кабакам, знакомился с новыми людьми, снимал девочек и, вообще, вел веселый образ жизни, хотя, в глубине души, понимал, что ничего того, за чем он сюда приехал: то есть, денег, известности и места в жизни, добиться здесь он не сможет. Порою, он уже подумывал о том, чтобы плюнуть на все и вернуться назад к родителям, как вдруг удача, наконец-то, повернулась к нему лицом, даже не лицом, а просто соизволила заметить, что есть на свете такой еврей, Сашка Берман. Он хорошо запомнил день, когда все это произошло. Недаром, когда в тот день он встретил Сергея в ресторане, тот показался ему каким-то странным. Что-то было незнакомое в его взгляде и поведении. А потом был этот разговор.

В первые минуты Сашка подумал, что Сергей его просто разыгрывает. А потом, вдруг, сразу понял, что никакой это не розыгрыш, а просто непонятная, невероятная какая-то, чудовищная, но правда. И еще, он сразу понял, что этим надо воспользоваться, и уж кто-кто, а он, Сашка Берман, сумеет схватить случай за хвост. Когда утром они расставались, Костров сказал, что через месяц будет издан указ о борьбе с алкоголизмом, или, почти, сухой закон. В тот же день Сашка, используя все свои связи, сумел договориться о покупке двух тысяч литров спирта. После этого, он помчался к себе на Украину, где просто вымолил у дяди десять тысяч рублей, пообещав вернуть их с большим процентом.

Вернувшись в Ленинград, он еще приобрел отличный самогонный агрегат, опробовал его, и остался очень доволен полученным продуктом. После этого, оставалось только ждать указа. День за днем проводил Берман, просматривая центральные газеты и глядя по телевизору все выпуски новостей. Ему уже хотелось рвать на себе волосы, слушая, как металлурги Запорожья, в очередной раз, выполняют и перевыполняют план. Хотелось вскочить и завыть во весь голос, глядя, как труженики полей, уже который год, ведут свою, заранее обреченную на поражение, битву, с этими самыми полями, с чертовой техникой, с природой и со всем миром — за урожай. И вот, наконец, когда он понял, что никакого указа нет и не будет, и вся эта история, рассказанная ему Сергеем, не больше, чем дурацкая выдумка, именно в этот день, 17 мая, купив в соседнем ларьке "Правду", он открыл ее на первой странице и прочитал: Указ Президиума Верховного Совета СССР "ОБ УСИЛЕНИИ БОРЬБЫ С ПЬЯНСТВОМ".

Минут двадцать Сашка потратил на изучение этого любопытного документа, отмечая про себя такие пункты, как: "Изготовление или хранение без цели сбыта самогона, чачи, араки, тутовой водки, браги или других крепких спиртных напитков домашней выработки, изготовление или хранение без цели сбыта аппаратов для их выработки влечет уголовную ответственность", "Скупка и перепродажа, с целью наживы, в небольших размерах водки и других спиртных напитков, влечет наложение административного взыскания в виде штрафа в размере от пятидесяти до ста рублей с конфискацией предметов спекуляции. Дела об этих правонарушениях рассматриваются народным судьей единолично в порядке, предусмотренном законодательством союзных республик".

Удивительно, ведь только он, не считая Сергея, заранее знал об этом указе, больше того, он готовился к нему, ждал его, но, не смотря на это, Сашка был просто ошеломлен.

Получается, что до конца он так и не поверил Кострову? Нет, поверил и сразу, и все-таки происшедшее его по-настоящему потрясло. Это дело необходимо было отметить и прямо сейчас. Берман направился к ближайшему гастроному и, подойдя к нему, замер от удивления. Винный отдел магазина буквально осаждала толпа людей, взвинченных до предела. Люди вели себя так, словно не пили уже год и от того, купят ли они сейчас бутылку, зависела их жизнь. Особенно удивило Бермана, что к прилавку рвались не только мужчины, но и женщины; и даже старые бабульки, которые раньше и не покупали вина, теперь пытались, во что бы то ни стало, купить себе бутылочку, про запас. Не удивительно, что толпа в несколько минут смела весь запас спиртного в магазине. Сашка видел, как заведующая с красным от злости лицом, кричит на покупателей. Те, в свою очередь, кричали на нее, требуя водки. Словом, начинался грязный, гнусный скандал. В этот момент возле магазина появился милицейский наряд. Пожалуй, что, пора было отсюда уходить. Берман повернулся и довольный пошел прочь от греха подальше. Душа его пела.

"Прав, прав оказался Сергей, народ, как с цепи сорвался. Теперь, только не спешить и быть осторожным, и все будет великолепно".

Глава 6

Всё впереди, всё пока, всё пока накануне...

Двадцать рассветов осталось счастливых...

Год сорок первый, начало июня.

Все ещё живы, все ещё живы,

Все ещё живы, все, все, все.

Феликс Лаубе.

Новая жизнь Сергею все больше нравилась.

Между тем, он стал замечать, что сам изменился. Нет, конечно он не мог ожидать, что останется таким же бесшабашным оболтусом, каким был раньше, все-таки двадцать лет жизни изменят кого угодно. Но речь шла не об этом. Все чаще, по ночам, ему снились странные сны. В этих снах он с кем-то разговаривал. Ему что-то рассказывали и объясняли, но, просыпаясь утром, он, как ни силился, ничего не мог вспомнить. Тем не менее, он стал гораздо спокойней и выдержаннее. Запомнился ему такой случай.

В баре, в тот вечер, было особенно людно. Их компания собралась за угловым столиком, где они потихонечку распивали коньячок. К ним подошел, какой-то нерусский и сказал,

— Это мой столик, я здесь сидел, а ну, убирайтесь отсюда. Конечно, всякое могло случиться, может быть, он и сидел там до их прихода, но, во всяком случае, никто его там не видел и уступать место не собирался, поэтому и внимания на его слова никто и не обратил. Парня это сильно разозлило. Он ударил кулаком по столу и закричал,

А ну, пошли вон отсюда!

В другое время, Сергей дал бы ему по башке, а тут, он посмотрел на парня и спокойно сказал,

Ну, что ты кричишь, генацвале? Успокойся, побереги здоровье, а то, видишь, оно у тебя и так плохое: голова кружится, в ушах шумит, ноги подгибаются.

Тут, к удивлению всех присутствующих, нерусский побледнел, зашатался и вынужден был схватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

— Ну вот, видишь? — продолжил Сергей, — А ты еще скандалишь.

Иди-ка, спокойно домой и отдохни.

Самое интересное, что тот действительно поднялся и пошел на выход.

Не понял, что это с ним? — Спросил Берман.

Вежливость — великая сила, — ответил Сергей, но, кажется, не убедил Сашку.

Потом, как-то раз, в магазине, недалеко от его дома, плохо стало одной женщине. Пока народ вызывал скорую и давал ей понюхать нашатырь, Сергей подошел к ней, пошептал что-то над ухом, начертил в воздухе крест, и женщина пришла в себя. Когда приехала скорая помощь, она уже была в порядке. Сергей, конечно, постарался побыстрее уйти оттуда, но, непонятно каким образом, в округе стало известно об этом событии. Теперь, частенько, приходя домой, он встречал у парадной людей, которые ждали его, в надежде получить помощь. Сначала, это раздражало его, но потом он вынужден был с этим смириться, решив, что если может чем-то помочь людям, то обязан это делать. А, в общем, у него стало появляться чувство, что кто-то незаметно и, вроде бы, ненавязчиво, но очень твердо ведет его по жизни. Откуда появилось это чувство, он не мог сказать, но оно было и особенно усилилось после следующих событий.

Шел март восемьдесят шестого года. Сергей уже свыкся с этой жизнью, вошел в старую колею. Его уже не шокировала бедность прилавков и большие очереди за очередным дефицитом. Конечно, его злил откровенный цинизм правящей партии. Но, в отличие от себя прежнего и многих нормальных людей, живущих рядом, он не унывал, так как знал, что ждет эту партию в будущем, хотя и понимал, что большинство мерзавцев, которые правят сейчас страной, распевая хвалу Коммунистической партии и Ленину, точно так же будут лизать руки любому, оказавшемуся у власти. Он знал, что эта мразь неистребима и всегда, кто бы ни пришел к власти, девять десятых его окружения будут составлять эти люди. Но, в общем, новая жизнь ему нравилась. На работе его дела также продвигались в гору. Он потратил немало времени и сил, чтобы составить несколько программ для изготовления чертежей и составления спецификаций, выборки материалов, бухгалтерии и т. п. К хорошему очень быстро привыкаешь, и скоро в институте не могли понять, как раньше им удавалось работать без компьютера. В других отделах тоже захотели иметь компьютеры. А скоро к ним зачастили и из других организаций люди, для того, чтобы ознакомиться с работой этой штуковины. Познакомившись с ее работой, многие решали приобрести такую же, а, приобретя компьютер, они постоянно нуждались в расходных материалах, программах и консультациях. Так что, дела шли, хотя большой помехой были порядки, царившие в стране в 1986 году. Теперь все это звучит дико, но в те времена ни одна организация не имела права свободно приобрести необходимое оборудование, взять на работу человека, для которого не было места в штатном расписании. А деятельность Сергея, по тем временам и вовсе могла быть расценена, как преступная. Вот такие были времена и нравы. Невозможно было принести пользу Родине, чтобы тебя не посчитали преступником. Но Сергей упорно работал на свое будущее, благо ему было легче, чем другим. Повторяю, жизнь ему все больше нравилась. Казалось, эта история так и будет гладко катиться к счастливой развязке, но судьба играет человеком. Ложась спать, ты никогда, на самом деле, не знаешь, каким будет этот мир после пробуждения.

Этой ночью Сергей проснулся весь в поту. Причиной тому был сон. Он уже видел этот сон в детстве, в далеком шестьдесят третьем году. Ему снилось, что он едет куда-то в открытой теплушке. В ушах его звучит стук колес. А потом появился звук, непрерывный звук на одной ноте. Он звучит все громче и громче, натягивая нервы. Ужас все сильнее охватывает его. В открытую дверь теплушки видно, как мелькают березки, и, вдруг, ему становится ясно, что это — атомная атака. Тогда, в детстве, он вскакивал с кровати, кричал, приводя в ужас родителей, и таращился в темноту ничего не видящими глазами, а когда его успокаивали и укладывали спать, сон снова возвращался, и все повторялось сначала. Все было так же и в этот раз, только, вдобавок, еще резко пахло полынью.

Тьфу ты, черт! Приснится же, такая дрянь, — подумал он.

Спать, после этого, как-то расхотелось. Сергей встал с постели, пошел на кухню, достал из холодильника бутылку коньяка и налил себе стопку.

Как там? "В журнале, "Для дома и семьи", врачи рекомендуют", процитировал он Семена Семеновича Горбункова из незабвенной "Бриллиантовой руки", выпил, посидел, глядя в окно. Минуты через две немного полегчало.

"Неврозов мне только не хватало. С чего бы, вдруг, такой сон? Насколько я знаю, никакой атомной войны не предвидится. Жирного на ночь я не ел", — он налил себе еще стопку и на этот раз начал отпивать из нее маленькими глотками. Что-то было еще, там во сне, очень важное и это важное необходимо было вспомнить. Поезд, березки, как будто мы ехали с войны домой, и это точно была Россия. Странно, ведь, когда я в детстве увидел этот сон, я не ездил в теплушках. А в этом сне еще было, что-то, чего не было в том. Да, да, запах! Как же я забыл? Невыносимо пахло полынью.

Он покрутил в руках стопку, на все лады повторяя про себя,

Полынь, полынь — и вдруг, неожиданно для себя, произнес вслух, — Чернобыль, — и сразу все вспомнил.

Он вскочил, раскрыл дверь на лоджию. Свежий ветер ударил ему в лицо, развевая волосы. Вот как получилось: можно спокойно жить, думая о своем благе и быть довольным всю оставшуюся жизнь, но там погибнут тысячи людей, а ударит эта беда по миллионам, и все это точно произойдет, как уже произошло в тот раз. Есть только один шанс, предотвратить эту катастрофу, и этот шанс — он, Сергей. Но ведь он вернулся в этот мир для того, чтобы сделать свою жизнь лучше, счастливей и богаче, и всё. Почему, он должен рисковать всем этим, ради совсем посторонних ему людей? Разве кто-нибудь протянул ему руку, когда он умирал от болезни и голода? Разве государство не сделало все возможное, чтобы отравить его существование? Разве не близкие люди постарались добить его, еле живого и отвернулись, когда поняли, что ему уже не подняться? Помнится, тогда он написал еще, эти строчки:

В своей умирая квартире,

Лежал на седьмом этаже,

А было мне тридцать четыре,

И в тридцать четыре, уже?

"Нет уж, дудки, меня на всех не хватит, перестаньте ездить

на мне", — думал он.

Весь день Сергей был хмурым и раздражительным. На ночь, выпил бутылку пива и завалился спать, и опять увидел тот же сон. Опять он проснулся весь в поту и долго, в возбуждении, ходил по комнате. Кого он обманывает? Сергей все уже понял, ну не сможет он жить, зная, что мог спасти людей от смерти и не сделал этого. К сожалению, или к счастью, но он такой, и еще подумалось ему от чего-то, что и в этой жизни не суждено ему стать богатым.

Ладно, успокойтесь, — неизвестно от чего, вдруг, и неизвестно кому, сказал он вслух, — Сделаю я это, по крайней мере, постараюсь сделать.

Хотя, как это сделать, пока, он не представлял. Тем не менее, сон этот ему больше не снился.

Глава 7

Давайте выпьем за тех, кто в МУРе,—

За тех, кто в МУРе никто не пьет.

В.Высоцкий.

Как известно, люди делятся на сов и жаворонков. Первые могут работать и веселиться всю ночь, зато до полудня они не в силах продрать глаз. С трудом просыпаясь к обеду, они через силу тащатся на кухню, и лишь заварив и выпив чашку крепчайшего кофе, начинают приходить в себя. Вторые, бодро вскакивают рано утром, делают зарядку и тут же готовы действовать. До обеда у них наивысшая производительность труда, наивысшая умственная и физическая активность, зато ближе к вечеру они становятся вялые, сонные, а часам к десяти, так и вовсе никакие. Майор КГБ, Виктор Зиновьев, был жаворонком. Поэтому, как только первые лучи солнца заглянули в его квартиру, он уже был на ногах. Гимнастика с гантелями, отжимания, приседания и водные процедуры были обязательны для него каждый день. Стоит дать себе слабинку, и покатишься. Не заметишь, как отрастишь брюшко, обленишься, а там, глядишь, и совсем махнешь на себя рукой. Примеров тому в жизни, сколько угодно. Вот, недавно встретил Володьку Лактионова и не узнал, а когда узнал, прошел мимо, не окликнув. Бывший защитник столичного "Локомотива" собирал бутылки у мусорных бачков. Пример, может быть и слишком сильный, но и у них в управлении достаточно людей, которые могли бы выглядеть и получше. Стоит произнести слова, "майор КГБ", и люди, тут же, представляют себе атлетичного, подтянутого, сурового мужчину со злым и цепким взглядом серых глаз, непременно одетого в дорогой импортный костюм. Предлагаю читателям провести мысленный эксперимент. Думаю, все мы представили одного и того же. Хоть и следует признаться, что вседозволенность и принадлежность к одному клану, безусловно, накладывают на лица этих людей общую печать, мы вынуждены заметить, что Зиновьев, все же, отличался от большинства своих коллег. Безусловно, он был атлетичным и подтянутым, и глаза у него были серыми, но при всем этом, ну никак не производил он впечатления сурового солдафона. Всему виной была интеллигентность, которую невозможно спрятать не только под костюмом, но и под военной формой. Этим он был обязан своей маме, учительнице русского языка и литературы, потому как, от своего папы, генерала КГБ, он эти качества вряд ли мог получить. Еще когда сын был маленьким, Зиновьев старший выговаривал уже жене,