Наш ледниковый период

— И этот человек мне когда-то высказывал насчет дисциплины.

Крис оглядела "убежище".

— Он забрал все упаковки еды. Нож. Флягу с водой. Лори, мне кажется...

— Сбежал. Наш поставщик вируса-симбионта сбежал.

Оба выругались одновременно, одними и теми же словами.

— Идем, — Крис устремилась в коридор, где перегорели почти все лампы, и расползлась грязной тряпкой душная тьма, — может, он и прятался прежде, но база не так уж велика, мы его найдем.

— Я знаю, куда он пошел, — Лорен не смог бы догнать сестру, да и не торопился. — Он слышал, что мы говорили о симбионте, и решил спасти мир сам, не дожидаясь "сумасшедших ученых". Довольно логично с его стороны.

8.

Солнце ожгло глаза. Лорен поднимался по подвесной лестнице: главный вход, который когда-то использовался для машин и прочей серьезной техники, заварили, остался вот этот крысиный лаз. По нему спускались новые пациенты.

Сколько недель, месяцев они не видели света? Душная мгла провоняла немытыми телами, мороженым мясом, мясом горелым, — затхлая, застоявшаяся вонь. Снаружи — все еще солнце, небо, огромные кактусы, красноватый камень.

Колючая проволока и двое в скафандрах-костюмах химзащиты. Экс-полковник шел прямо на них.

Крис опередила, змейкой выскользнула наверх и сразу же замахала руками: мол, мы не убегаем, все в порядке.

— Ренделл!

— Джереми Ренделл, мать вашу! — Лорен сложил ладони рупором.

Тот даже не оглянулся.

Крис кинулась было за ним, пришлось схватить ее за тонкое предплечье.

— Отпусти, бля, мне больно, — она высвободилась рывком, но уже не бежала. Лорен положил ладонь на плечо.

— Мы его не остановим.

Фигура, заточенная в ледяную броню, двигалась медленно, словно каждый шаг давался Ренделлу с огромным трудом. Люди в "скафандрах" подняли и навели на него оружие, что-то вроде массивных автоматов.

— А что делать? Нам нужны образцы этого вируса. У нас всего один в лаборатории, и мы не можем внедрять его в зараженных, потому что...

Крис снова сделала рывок в сторону "скафандров" и Ренделла. Пришлось хватать ее уже в охапку. Она двинула брата острым локтем в живот.

— Нужно. Вернуть. Его.

Лорен покачал головой. Говорят, в древности были пророки, все эти бородатые зануды из Библии и Нострадамус со своими катренами, Мессинг в СССР и Ванга; но сейчас не требовалось откровений и ударов молнии, чтобы предсказать будущее.

Ветер доносил обрывки слов.

— ...пропустить. Это приказ.

Ренделл плюнул, судя по движению. Песок взрыло сосулькой.

-...права.

— ...не опасен.

— ...вылечить.

— ...возвращайтесь, сэр.

— ...гребаные пидары, да я вас...

Голоса "скафандров" звучали с треском помех, как по радио. Крис опять дернулась, и Лорен повторил свое:

— Не дергайся. Все в порядке.

Он всегда гордился предусмотрительностью. Угадал и на сей раз — ну почти, не то, что Ренделлу хватит ума или безумия плюнуть острой, как стрела, сосулькой прямо в плексиглас защитного скафандра; что сверхтвердый лед пробьет защиту, что охранник заорет, падая на спину, с залитым кровью лицом и дырой вместо глаза.

Что второй откроет огонь — догадался.

Что будет огонь в прямом смысле — нет.

— Твою мать, — выдохнул Лорен.

Он предсказал финал этой сцены, но не до конца; собирался взять образец еще живого вируса из трупа, вот только напарник раненого обрушил всю мощь огнемета, и за какие-то пять секунд от полковника Ренделла остался лишь черный остов. Второй залп огнемета достался раненому. Черные фигуры застыли на фоне колючей проволоки и рыже-синего горизонта.

Крис развернулась к брату всем телом. У нее дрожали губы, улыбка напоминала оскал, десны кровоточили.

— Прекрасно, мой гениальный братец. Теперь у нас точно осталась одна доза симбионта. Что будем делать?

Оба знали ответ; резистентность к вирусу не исключала последней попытки попробовать спасти человечество и самим стать инкубатором для штамма-лекарства.

— Я подготовлю препарат. Очищу так, чтобы была совместимость с моим геномом, — сказал Лорен. — Если сработает, процесс адаптации организма должен занять несколько недель. Нынешняя партия пациентов, боюсь, обречена, но у следующей будет шанс. Пейте кровь мою и исцелитесь. Что-то вроде того.

Крис залепила ему пощечину, быструю и звонкую, и рывком спрыгнула в бункер.

Они проверили пациентов. Большинство спали, но кто-то проснулся и жаловался на кошмары. Ледяной призрак снова приходил, сказала женщина с покрытым коркой льда лицом, бледная, почти альбинос, сама похожая на привидение. Крис ответила, что призрак их больше не побеспокоит.

"Никогда", — и Лорену достался уничижающий взгляд.

После она наблюдала за его приготовлениями. "Сломать" резистентность оказалось нетрудно, они не зря бились столько времени над изготовлением сыворотки-лекарства на основе собственной, нечувствительной к морозянке, ДНК. Всего несколько часов прошло, к ночи Лорен закончил. Крис сидела в углу, рядом стоял ее кактус. Она и колючий цветок внимательно наблюдали.

— Может не сработать, — предупредил Лорен, втягивая в шприц единственную дозу сыворотки-симбионта.

— Тогда мы все умрем.

— Возможно, нет. Ты останешься.

Это была паршивая попытка ободрить, и Лорен отложил шприц, чтобы подойти и обнять сестру.

— Прости. Я знал, что Ренделла убьют, что он сошел с ума и не остановится. Но если бы мы вмешались, сожгли бы и нас.

— Да, — согласилась Крис, снова поглаживая горшок со своим чертовым кактусом, который процветал и здравствовал, назло всем катастрофам рода человеческого. — Ты заботился обо мне.

Лорен не ответил. Он потрепал сестру по слипшимся волосам и улыбнулся. Пора.

Накладывая жгут, чтобы ввести препарат в вену, заметил краем глаза Крис и горшок с цветком в ее руках. Конструкция мелькнула в воздухе, и он успел услышать почти равнодушное:

— А я позабочусь о тебе.

9.

Теоретически Лорен мог спрогнозировать и такое развитие событий. Он получил PhD по теме медико-генетического прогнозирования в вирусологии. Поведение людей не сложнее мутаций цепочек ДНК или РНК с чистой информацией, кодом, вызывающим сбой или перестройку организма. Психология и все эти выдумки о душе — чушь собачья, есть только математически доказуемые вероятности.

Теоретически он мог просчитать, что "курьер" военной базы решит продать образец "вируса сверхчеловека" за сходную сумму, пробирка лопнет в неподходящий момент, и весь мир окажется во власти рукотворной болезни, от которой не существует лекарства. Что, вероятно, их запрут на базе, где "экспериментальное лечение" было жестом отчаяния — уже тогда, много месяцев назад. С virus congelatio боролся целый мир, почему бы создателям не присоединиться, раз уж они натворили то, что натворили?

Теоретически он мог просчитать побег Ренделла и его глупую смерть.

И что Крис не придумает ничего лучше, чем вырубить брата, разбив об затылок горшок со своим ненаглядным кактусом, заберет шприц и вколет препарат морозянки в собственную вену.

Теоретически.

Сослагательного наклонения в событийной цепочке не существует.

Практически — прошло около двух недель. Лорен не заглядывал к старому приятелю-корги, а Крис было не до календаря. Новых зараженных не присылали, но это и хорошо, потому что посылки с химическими реагентами, оборудованием и даже едой иссякли, как пустынный ручей в июльский зной.

Они остались вдвоем на базе; последних мертвецов Лорен сжигал сам, безразличный к этим мерзнущим и постоянно сонным людям, их уже все равно не спасти.

У них осталась надежда. Надежду звали Крис.

Она умирала, но могла выжить. Просчитать вероятность того или иного исхода не получалось.

Успокоительного не осталось, ушло последним умирающим. Лорен предпочел бы оставить пару ампул или упаковок таблеток, но все равно помочь сестре не мог; разве что — наблюдать, оставлять какие-то записи в уже бесполезном и отрезанном от всех сетей компьютере, никто не отвечал на его запросы, на попытки связаться с внешним миром.

Морозянка протекала у Крис в совершенно классической клинической картине. Сначала озноб, отчаянные попытки согреться. Лорен принес свою запасную одежду, которая была слишком велика худощавой сестре, и завернул ту, словно сломанную куклу. Пытался кормить варевом из оставшихся консервов и лапши. Крис отказывалась от еды и просила выкрутить обогреватель на полную мощность.

Темная жара заполнила лабораторию, но постепенно кожа Крис покрывалась инеем, сначала тонкой корочкой. Слюна во рту застывала, резала и без того кровоточащий рот, Крис сплевывала кровавую мокроту.

Классический процесс холодовой кристаллизации. С чего они решили, что сумеют управлять им, что вирус передумал убивать?

Ренделл оказался ледяным призраком, проклятием. Он появился лишь ради мести и добился своего.

Предсказать. Никто не мог предсказать такое.

Лорен сидел рядом, сжимая невыносимо холодную ладонь сестры, а потом однажды, словно по какому-то наитию, обнял ее и прижал к себе, представляя, как сталагмиты прорастут из ее тела, проткнут его насквозь, и это все наконец-то закончится.

Теоретически план по спасению человечества должен был сработать, но кто теперь верил в какие-либо теории — или во что-то еще?

Сталагмиты действительно выросли, но позже; сначала Крис стало лучше и она сказала:

— Теперь твоя очередь.

Крис поделилась своей замерзшей кровью, как и обещала. Лорену самому пришлось пройти сквозь все, что видел уже тысячу раз; и по сравнению с наблюдениями, озноб, ощущение льда внутри и снаружи оказались сущей ерундой.

Теоретически у них ничего не должно было получиться, но они снова стали собой: близнецами, единая кровь, теперь в виде управляемых кристаллов.

Календарик с корги отвалился и куда-то пропал. Продукты закончились, вода тоже.

Это уже не имело значения.

— Пора идти, — сказала Крис.

−273.

Снаружи никого не было. Кордон с защитной проволокой осиротел много суток назад, только черные пятна остовов Ренделла и безымянного охранника превратились в пепел и присоединились к пустынному ветру. Колючая проволока оказалась обесточена. Солнце по-прежнему слепило глаза.

— Здесь жарко? — спросила Крис.

Лорен пожал плечами. Выросты до сих пор причиняли ему дискомфорт. Он недовольно сломал самую крупную сосульку.

— Наверное. Я не чувствую разницы температур.

— И я. Вероятно, симбионт позволяет выживать в любых условиях.

— Ренделлу не помогло.

— Почти в любых.

Они миновали заграждения и посты, нашли несколько скелетов в защитных костюмах без шлемов-скафандров. Последний держал в пожелтевших зубах дуло пистолета, рука соскользнула, но причину смерти установить было нетрудно. Они не дождались, подумал Лорен, но промолчал и взял сестру за руку, словно торопя: не на что тут смотреть.

Вокруг базы смертников выстроили целую крепость. Оружие, электроника — все теперь молчало, покрытое песком. Кое-где валялись тела. Несколько автомобилей проржавели и не думали заводиться.

Впереди расстилалась пустыня.

— Как ты думаешь, интернет или мобильные сети еще работают? — риторический вопрос Крис повис в воздухе. Она контролировала кристаллизацию внутри себя лучше Лорена, убрала почти все лишнее, кроме легкой белой дымки, из-за которой ее действительно можно было принять за призрака.

— Здесь никогда ничего не работало. Давай просто идти и... идти.

Замедленный холодом метаболизм позволял выдерживать много суток без воды и пищи, без усталости, без необходимости во сне — именно так Ренделл добрался до "своей" базы, прятался крысой в подполе и выживал. Шли без карты, просто шли.

Шли, шли и шли.

Указатель населенного пункта обозначил: "Москоу, Айдахо". Он накренился и проржавел, буквы едва читались. Лорену давно не требовались очки, морозянка излечила от близорукости, но в полумраке наступающей ночи он едва смог прочитать.

— Скоро дойдем.

Крис остановилась. И неожиданно засмеялась:

— А если мы последние люди на Земле? Как там Ренделл говорил, все умрут?

— Должен был кто-то выжить. Статистически...

— Да пошел ты со своей статистикой, Лори.

Крис тряхнула головой, сосульки посыпались на песок.

— Мы — последние люди. Представь это. Как... Адам и Ева наоборот. Они тоже были формально близнецами, из одного генетического материала, и...

— Крис.

Лорен провел покрытым изморозью пальцем по ее губам.

— Просто идем дальше.

— Мне страшно, — призналась сестра, обнимать ее было неудобно из-за всех этих выростов и шипов, но они уже привыкли и приспособились.

— Уже темнеет, давай поторопимся. Все будет хорошо. Как там говорится, самая темная ночь перед рассветом?

Ночи в пустыне непроглядные. Такой была и эта, когда они дошли до Москоу, штат Айдахо: разбитые дороги, ржавые скелеты автомобилей, дома, похожие на кладбищенские надгробия. Два призрака в непроглядной темноте шли и шли, миновали закусочную с обшарпанной сосиской на крыше, то, что когда-то было гордостью городка — достопримечательность-фонтан, давно пересохший. В заросшем парке пели птицы.

Они вышли из этого парка, окруженные только тьмой и собственным холодом, когда из окна трехэтажного дома — третьего справа по узкой улочке с кактусами вместо живой изгороди, — раздался возмущенный собачий лай и зажегся свет.

*"Их лечат сном. И только сном, и всем Новоприбывшим говорят: здесь выспитесь". (Gottfried Benn, "Mann und Frau Gehn Durch die Krebsbaracke")