Маги без времени

— Я в дерьме, — честно ответил я.

Мира отстранилась и внимательно меня осмотрела. Сказала:

— Уверен? Вроде как выглядишь прилично, ничем не пахнешь.

Вот даже не поймёшь, шутит она или всерьёз! У северян странное чувство юмора.

— Послушай, Мира. Наниматель меня обманул. Лицензии на кражу у натурфилософа не было.

— Что? — воскликнула Мира.

— Сама посмотри, — я кивнул на стол.

Мира схватила листок бумаги, внимательно осмотрела. Тщательно изучила саму бумагу, гербы, водяные знаки, подписи. Потом ткнула пальцем в сургучную печать, вливая туда немножко времени. Твёрдо сказала:

— Лицензия настоящая!

— Да, только на другой дом. В лицензии написано Аллея Невежд. А натурфилософ живёт на Аллее Невеж.

Мира задумалась.

— Это не одно и то же?

— Абсолютно. Невежа — человек грубый, невежливый. А невежда — человек тупой, невежественный.

— Кто только придумал давать улицам такие названия! — воскликнула Мира.

— А то, что клуб стоит в Свиногонном тупике, тебя не смущает? Или улица Вшивого Белья?

— Исторические названия — совсем другое дело. — Мира любила поспорить с очевидными фактами. — Грис, это обман, ты пострадавший. Регуляторы поймут!

— Не факт.

— Почему ты вообще пошёл по неправильному адресу?

— Потому что господин Сект вначале отвёл меня к особняку, долго про него рассказывал. Затем мы пошли в ресторан, где торговались о цене. И когда, наконец, Сект согласился, выдал мне задаток и лицензию, я уже совсем заморочился!

— Всё равно надо идти к регуляторам, — решила Мира. — Это подстава.

— Есть ещё проблема, — вздохнул я. — Видишь на столе побрякушку на цепочке?

И рассказал ей про амулет.

Вот теперь Мира задумалась по-настоящему. А я лежал и страдал. Всегда приятнее страдать, когда с кем-то поделился своей бедой. Кто говорит, что разделённое горе вполовину меньше, а вот наш регулятор однажды сказал, что это перекладывание ответственности. Наверное, он прав.

— Тогда надо идти к натурфилософу, — решила Мира. — Отдашь ему амулет. Может, даже не стоит говорить, что ты понял, чей он. Пожалуйся на Секта, сдай его. Ты этому обманщику ничем не обязан! Ну и пообещай отработать свою вину. Доктор отзовёт жалобу — что ему с твоего наказания? Куда приятней выгоду поиметь!

Я вспомнил мрачноватую лабораторию, операционные столы, чешуйчатого монстра. Кто его знает, что решит доктор? Может, он совместит наказание и выгоду, сотворит из меня нового уродца. Буду бегать ночами по особняку наперегонки с зубастой тварью.

Но всё-таки в словах Миры был резон.

— Я помогу, — добавила Мира. — С тобой пойду.

— Со мной не надо, — решил я. — Но спасибо. Помощь мне потребуется.

Не собирался я возвращаться на Аллею Невеж в ближайшие дни. И даже недели и месяцы. Но кто же знал, что всё так сложится!

Я почистил свой лучший костюм — тот, в котором ходил в порт. У меня не слишком богатый гардероб. Но я поменял рубашку на белую батистовую, а Мира настояла, чтобы я повязал на шею галстук, который она мне принесла, модный и дорогой, шнурок из плетёного чёрного шёлка. Не знаю, откуда он у нее; может быть, своему парню подарок готовила, она говорила, что у неё есть парень.

В руках у меня был портфель, словно у стряпчего или нотариуса. В портфеле лежал свежий лабораторный журнал, отвергнутый Сектом.

Особняк днём выглядел совсем иначе. Не мрачным и жутким, а обычным богатым домом, лишь чуть запущенным. Возился возле клумбы садовник, ворота в сад открыл лакей с невозмутимым лицом. Никогда не подумаешь, что этот дом ночью ограбили.

— Важная информация для доктора натурфилософии Ирбрана, — сказал я торжественно.

Лакей не стал ни спорить, ни переспрашивать. Кивнул и двинулся к особняку. Я за ним, по выложенной полированным камнем дорожке. Когда мы проходили мимо клумбы, я глянул на садовника — тот вздыхал, оглаживая и поправляя поломанный куст белых роз. Розы жалко, конечно. Но я не нарочно, темно было.

Окно, через которое я проник в особняк, было по-прежнему открыто. Может, они и не поняли, что я поднялся по стене и вошёл сразу на второй этаж?

По всему выходило, что меня оставят в передней зале, сразу у входа, где стояли диванчики и аляповатые скульптуры, изображавшие девушек в ярких платьях. Как по мне, так раскрашивать мрамор — дурной вкус, лучше его оставлять белым.

Но лакей жестом велел подыматься за ним по лестнице. Мы миновали вход в бальную залу, прошли по коридору, мимо поворота к комнатам прислуги — и вышли к лаборатории. Только не через оранжерею, а к другому входу.

Вот тут уж мне велели подождать. И я честно ждал за закрытой дверью минут пять. Эта дверь была вовсе не такой крепкой, как идущая из оранжереи, и у меня возникло подозрение, что доктор больше опасался растений, которые выращивал, чем воров.

Наконец лакей вышел, явно получив от хозяина кучу указаний. Он даже на меня взглянул с лёгкой растерянностью, словно удивился, что я ещё тут.

— Доктор примет вас в лаборатории, молодой человек, — сказал он. — Попрошу вас ничего не трогать, по сторонам не смотреть и не отвлекать доктора слишком уж надолго. Его время слишком ценно.

Я послушно кивнул и второй раз за сутки вошёл в лабораторию почтенного доктора Ирбрана.

Здесь всё было, как и ночью, только под потолком светили яркие лампы. Вскрытый сейф уже убрали, быстро же они! Лабораторные журналы, амулеты и деньги в беспорядке лежали на одном из операционных столов, вперемешку со скальпелями, пилами и прочей хирургической жутью. Похоже, доктор Ирбран проверял, что именно похищено.

— Ну? Что встали? Быстрее!

Я не сразу заметил доктора натурфилософии. Он стоял у стеклянного цилиндра, внутри которого плавала красная роза, и разглядывал её, удостоив меня лишь короткого взгляда. Маленький рост и чистый белый халат удивительным образом делали его неприметным.

— Здравствуйте, доктор, — сказал я.

— Добрый день. Или вечер, что там? Доставайте бумаги.

Голос у доктора был тихий, но властный. И грустный.

— Да, сейчас, — растерялся я и полез в портфель за лабораторным журналом. Достал его, подошёл к Ирбрану и протянул.

— Когда привезут сейф? — беря журнал, спросил доктор. — Это что?

— Какой сейф? — не понял я.

— Новый! Надёжный! Откуда у вас мой лабораторный журнал?

Доктор наконец-то посмотрел мне в лицо. Был он на голову ниже меня, пузатый и немолодой. Волосы начинали лысеть и были бережно уложены, чтобы скрыть это. Бледно-голубые глаза близоруко щурились.

— Возвращаю, — сказал я.

— Вы не из компании "Гарант покоя". Вы — вор, — сказал доктор без особого удивления.

— Да.

— Маг? — Доктор продолжал меня осматривать и под его взглядом становилось всё неуютнее.

— Да.

— Любопытно. — Доктор небрежно пролистал журнал. Я его тоже смотрел, но мало что понял. Записи на латыни, цифры, жутковатые наброски вскрытых человеческих и звериных тел. — Вы раскаялись?

— Нет, — честно сказал я. — Это ведь обычная работа. Но меня обманули, подсунули фальшивую лицензию.

— Ха, — презрительно произнёс доктор и небрежно положил журнал к остальным. — Где остальное?

— У нанимателя. Его зовут Сект.

— Не знаю такого. Где он?

— И я не знаю. Но он получал лицензию по адресу Аллея Невежд, в канцелярии полиции должны быть его данные.

Доктор расхохотался.

— Ах вот как! Невежд! Изящно! Верно, юноша?

Я промолчал.

— Вас обвели вокруг пальца, как деревенского дурачка, — презрительно сказал доктор. — Вы полезли в те сферы, куда вам соваться не стоило. А теперь пытаетесь вылезти сухим из воды.

— Виноват, — признал я. — Обвели. Позвольте искупить свою вину.

Доктор молчал, сложив руки на груди. Насмешливо смотрел на меня. Потом сказал:

— Молодой, амбициозный, наивный. Что мне с тебя взять?

— Можете простить и отпустить, — предложил я.

Доктор снова засмеялся, но резко оборвал смех.

— Зачем этому... Секту... журнал экспериментов двухлетней давности?

— Он говорил, что там что-то важное...

— Балбес. Я не храню важного на бумаге. — Доктор, будто утратив ко мне интерес, снова уставился на розу в цилиндре. — А где амулет?

— У товарища, — сказал я. — Давайте договоримся, как мы всё уладим, и я его принесу.

— Ко всему ещё и наглый, — сказал доктор. Но это прозвучало скорее одобрительно. — Значит, так. Отработаешь магией, года три-четыре потратишь. Для экспериментов мне нужны рунные знаки, которые надо зарядить. Амулет принесёшь сегодня же — чем быстрее, тем лучше. Если надо будет дать показания регуляторам, всё расскажешь как есть. Как тебе такое предложение?

Четыре года. Ну ладно, пускай три. Много!

Но я буду живой и на свободе.

Немного старше Миры.

И ещё дурацкие жалкие усики сменятся нормальными усами.

— Спасибо, доктор, я согласен, — быстро сказал я. — Простите, это была моя невнимательность.

Доктор смотрел на меня, о чём-то размышляя. Потом вздохнул:

— Подай-ка мне со стола браслет, сынок. Чёрный браслет с красным камнем.

Я взял со стола браслет — он лежал на виду. Увесистая вещица. Чёрный металл, похоже, что дешёвая сталь. А вот красный камень оказался рубином, только огранённым очень странно, он был округлый, как голубиное яйцо.

— Вот. — Я протянул доктору браслет.

Ирбран неторопливо взял браслет у меня из рук, надавил на камень — браслет раскрылся на два полукружия. И неуловимо быстрым движением, которого я от доктора никак не ожидал, захлопнул на моём запястье.

— Так будет лучше, — удовлетворённо сказал Ирбран.

— Я не собирался вас обманывать! — воскликнул я. Браслет наверняка был каким-то устройством для слежки. — Это совсем не нужно! Клянусь!

— Не люблю полагаться на клятвы — особенно если человек меня уже разок обманул, — сказал доктор. — Браслет довольно прост, юноша. На нём руна замка, чтобы снять его мог только я. И всё.

Я поднял руку с браслетом. Не удержался и спросил:

— Тогда зачем он?

Доктор улыбнулся.

— Руна замка не совсем обычная. Она очень хорошо пьёт время. Любое. Может впитать более полувека. Любое заклинание, которое ты попытаешься применить, вначале начнёт наполнять браслет. И только когда он насытится, ты сможешь колдовать.

— Значит, я не смогу колдовать! — возмутился я.

— Верно! — совсем уж развеселился доктор.

— Это не нужно, я не собираюсь вас обманывать, — сказал я. — Но, если так хотите... хорошо, я сейчас схожу за амулетом.

— Ты не понял, юноша, — сказал доктор. — Я решил не отпускать тебя. Точнее, я отпущу тебя через пару часов, когда мы немного повозимся с твоей головой и я буду уверен в послушании.

Я отступил от доктора на шаг. И попытался, рефлекторно, вызвать руну Турс. Влил в неё без малого час.

Моё время ухнуло куда-то в глубины чёрного браслета.

— Ты как-то изменился в лице, — сказал доктор. — Попробовал? Всё работает?

— Отпустите меня, — я оглянулся и схватил с заваленного предметами лабораторного стола нож — длинный хирургический нож с зазубренной кромкой. — Я и так всё верну, я же сам пришёл!

— Скорее всего, но предпочитаю быть уверенным, — сказал доктор. — Бери его, девочка.

Где пряталась чешуйчатая тварь, я так и не понял. Может, под столами, а может, за шкафами с колбами. Но подскочила она ко мне мгновенно. Одной рукой сжала горло, заставляя согнуться в три погибели, другой вывернула за спину руку, так, что державшие нож пальцы разжались. И потащила к свободному столу.

Мной овладела паника.

Я рвался из её лап, пинался, пытался упасть на пол. Но мелкая тварь ухитрилась пережать мне горло так, что я задыхался и в глазах потемнело. А мои удары и пинки её совершенно не волновали.

Учитывая, что она вытерпела ночью, нечего было и надеяться победить её голыми руками. И уж тем более рассчитывать на пощаду.

— Доктор Ирбран! — прохрипел я. — Если вы... не отпустите... я скажу всем, что амулет принадлежал...

Тварь сильнее придавила мне горло, и я замолчал. Но при этом она остановилась и выжидающе уставилась на Ирбрана.

Доктор подошёл и сочувственно посмотрел мне в глаза.

— Да ты совсем простак, мальчик. Вот теперь у меня даже нет выбора. На стол его, девочка!

Полупридушенного, меня забросили на стол — и доктор быстрыми движениями затянул на руках и ногах кожаные петли. Те были жёсткие и заскорузлые, словно не раз намокали. И не в воде.

Тварь что-то прорычала.

— Ну хорошо, раздень его, — добродушно сказал доктор. — Всё равно одежда запачкается...

Он отошёл к своим лабораторным шкафам, а тварь запрыгнула на стол. Заглянула в лицо своими человеческими глазами.

Как она собирается меня раздеть? У меня руки и ноги привязаны к столу!

Тварь протянула лапу и острым когтём вспорола сюртук, от воротника и по рукаву, к обшлагу.

— Она предпочитает, когда пациенты голые, — сказал Ирбран. — Любопытство, полагаю. С одной стороны, нам это не очень важно, я пока не собираюсь тебя оперировать, но брызги крови неизбежно будут, и тошнить тебя тоже станет, а ещё ты непременно обделаешься.

Он вернулся, неся в руках банку из толстого стекла. В банке извивалась лиана.

— Ты, наверное, видел её ночью, — сказал Ирбран. — Это прелюбопытное создание! Во влажных землях юга есть целые леса, захваченные Жохар-До-Лакши, "древом ночи". Это паразитическая лиана, которая выработала уникальный механизм своей защиты и размножения. Сама лиана растёт на деревьях, высасывая из них соки и, со временем, полностью замещая древесину. А вот её отростки впиваются в животных и людей, имевших неосторожность приблизиться. Укол лианы крайне болезненный и лишает живые существа воли. Они приближаются к оплетённому лианой стволу и застывают, будто зачарованные. Тем временем лиана прорастает сквозь тело и поражает мозг. Бо́льшая часть животных и людей погибают и служат лиане удобрением. Но меньшая часть выживает, юный маг! Они становятся рабами лианы. Стебель их отпускает, но они не уходят далеко, незримая нить держит их на расстоянии десяти минут ходьбы. Они бродят вокруг дерева-хозяина, ловят для него добычу, удобряют своими испражнениями, приносят воду в жаркие дни, укрывают от солнца — лиана не любит свет. Если древу ночи грозит беда, рабы бьются за него насмерть. Те немногие, кого удалось оттащить от дерева достаточно далеко, разрывали связь и приходили в себя. Они описывали своё рабское состояние как неслыханный экстаз, как чувство всепоглощающей любви и полноту бытия... Многие вновь возвращались к Жохар-До-Лакши, не в силах жить обычной жизнью.

Доктор поднёс банку к моему лицу, позволив полюбоваться зелёным червём. Тот, словно почуяв добычу, начал дёргаться во все стороны. Чешуйчатый уродец тем временем обстригал с меня одежду. Когда он принялся за брюки, я вдруг ощутил стыд. Нелепость, но факт! То, что мерзавец Ирбран называл тварь "девочкой", меня смутило.

— Я исследовал древо ночи и обнаружил, что если вводить отросток лианы прямо в сонную артерию, он легко проникает к мозгу и редко приводит к смерти. Но самое удивительное, мой друг, происходит, когда после этого раб видит не дерево, а человека! Всё его естество охватывает любовь и желание подчиняться. Замечательно, правда?