| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сумела бы элита страны восходящего солнца отбросить хвост феодальных сословий без черных кораблей? А сменить пирамиду правящей династии? Реорганизовать армию и флот? Перевернуть с ног на голову мораль и цель жизни целой нации? В конце концов, кто вынудил японцев стать большими европейцами чем сами европейцы? Результат-то вышел на зависть! Быстрый подьем экономики. Невероятный военный триумф Цусимы, захват Кореи и Манчжурии. В эйфории побед — непомерные тихоокеанские амбиции, безумный вызов, брошенный самим Соединенным штатам. Капитуляция после ряда жестоких битв, и снова взлет в экономическом угаре шестидесятых к месту второй экономики планеты... Тойота и Мицубиси отомстили Детройту за Мидуэй!
Выходит, только поражения толкают диктатуры и монархии к модернизации, победы — никогда! Да сырцовский дефолт еще на пользу СССР пойдет!**
Ну в самом деле, должен же быть хоть какой-то просвет в этом большевистском кошмаре? К примеру, селюки из Политбюро неожиданно сообразят, в какую Мумбу-Юмбу продать зерно и яица. Сырцов, как экономист, догадается через подставных лиц скупить советские госдолги за треть цены.
* * *
Рыков прикроет подальше от греха гнездо недобитых троцкистов — ненасытный Коминтерн. Скаредные цэкашники обрежут в ноль финансирование братских компартий. Новый главарь ГПУ прекратит террор специалистов, чиновников и управленцев старой царской школы, закроет к чертовой матери концлагеря. Даст продых крестьянам и кулакам, они как-нибудь и без тракторов накормят горожан. Последние — не потащат в Торгсины обручалки и золотые коронки
* * *
в обмен на самую дешевую муку для своих детей. Разве все перечисленное такая уж нереальная фантастика?
Восторг ли от удачного самооправдания, а может и шорох отворяемой двери, выдернули меня из полудремы. Раздутый сквозняком светляк приугасшей было лучины пыхнул, как электрический разряд. Сделавший шаг в купе малый испуганно отпрянул назад, в темноту коридора. Я успел различить лишь болтающиеся наподобие ленточек у бескозырки тесемки вокруг шапки-финки.
Вопль разорвал стершийся в неслышность перестук колес:
— Вот ты где, сволочь!
Хлестнувший следом выстрел не оставил сомнений — орденоносец навелся на цель.
— Стоять!
Спалившийся на горячем воришка метнулся в сторону, но тут же передумал, влетел обратно в купе. Вскочил на столик у окна, сметая лучину; не щадя руки, в полный размах, врезал по стеклу кулаком, да так что посыпались осколки. Раз, второй, третий — двойные зимние рамы упрямо не давали места для спасительного прыжка.
"Кастет", — догадался я.
— Лешк-а-а! — взвизнула Саша. — Кто тут?!
Ладонь стиснула лежащий в кармане браунинг, но что-то дельное я предпринять не успел. Проем двери заслонил силуэт разъяренного орденоносца. Брать живьем, похоже, он никого не собирался.
Бах! Подсвеченный вспышкой выстрела злодей белкой метнулся вверх, к замершей в ступоре супруге краскома.
Бах! — Не стреляй! — в одном отчаянном вопле воедино слился мужской и женский голос.
Бах! Жена краскома с жалобным стоном распласталась по полке. Воришка в отчаянии рванулся в окно, головой прямо в недобитые осколки.
Бах! Не успел. Подбитый влет мешок тела валится... в мою сторону! Пытаюсь увернуться, но отчаянно не успеваю.
Бах! Хлесткий удар пули в грудь вбивает меня в стенку. Боли нет, только удивление: "за что?" Спихиваю жалобно скулящего воришку прочь, на пол, дрожащей рукой тянусь проверить рану... на ладони густо перемазанные в крови осколки экрана смартфона.
— Пи..дец неизлечим.
Не боль но отчаяние туманит глаза — черные корабли заглядывают в гости не только к генсекам и императорам. Бесценный источник знаний, единственная ниточка к прошлому, архив фотографий, все, абсолютно все в один миг уничтожено безмозглым дуболомом. Пользы для и прогресса ради... прочь бредовые мысли! Как я не догадался вовремя остановить дебила с наганом? Зачем мы вообще куда-то поехали? И вообще, почему мы не рванули через западную границу прошлой осенью? Пусть на носу предательский снег, пусть раскисшие от грязи тропинки и промозглый дождь... все равно это меньший риск, чем жить под носом у чекистов! Наивно надеялись, вдруг к власти в СССР придут вменяемые лидеры? Вот, можно сказать дождались — нам попросту не с чем к ним идти! Хотя идти-то теперь наверняка придется... не к вождям, но через границу, к архиву, оставленному год назад в сейфе швейцарского банка. Только бы дотянуть до лета...
Из самобичевательного транса меня вытащили рыдания Саши:
— Лешенька! Родненький!
— Гражданка, аккуратнее! У его ж ребра изломаны, не дай Боже, чего пропорет у ся внутре!
— Штаны-то у раны держи крепче, пока не перевязали!
— Господи, помилуй нас, грешных...
Оказывается, к нашему купе успела сбежаться куча народа; в достатке принесли и свечей.
Бодро шепчу:
— Сашуль, ты-то хоть сама в порядке?
— Да, да, — через щеки любимой тянутся дорожки слез. — Скажи, что у тебя болит?
— Душа, — пытаюсь пошутить я.
— Дурак! — робкая улыбка преображает лицо жены. — Напугал меня! Замер, как неживой!
— Задумался о судьбе нового мира, — честно ответил я.
— Ты паря не иначе в рубашке родился, — прокомментировал наше воркование незнакомый усач в шинели, накинутой прямо на белье. — Пуля-то прямиком в сердце шла. Ежели бы не зеркальце твое в блокнотике, быть беде.
— Уж лучше сдохнуть... — начал я, и тут же спохватываюсь. Поздно.
— Хи-и-и, — нервно прыснула рядом какая-то дамочка. — И правда дурачок!
— Нет! — вспыхивает в ответ Саша. — Он у меня самый лучший!
Теперь ржет конями чуть не половина вагона. Глупо злиться на нормальную реакцию нормальных людей. Спустя несколько секунд я, переборов боль, смеюсь сам, как бы не громче собравшихся в купе попутчиков.
Увы, недолго.
— Моя Тонечка умерла, — оборвал веселье бесцветный голос орденоносца. — Я ее убил.
Оказывается, наш стрелок-идиот все еще тут! Я повернул голову в его сторону, поймал взгляд.
— Извини, — кивнул орденоносец мне. — Так вышло.
Быстро поднял все еще зажатый в руке револьвер, приставил дуло к виску.
Бах!
— Седьмой, — зачем-то посчитал я.
\*Революция Мейдзи — комплекс политических, военных и социально-экономических реформ в Японии 1868-1889 годов.\
\**В 1933 году реальной истории, решая дилемму "сохранение международной репутации за счет торможения экономики или быстрое восстановление экономики ценой дефолта", руководитель Германии предпочел дефолт.\
\
* * *
После объявления дефолта стоимость госдолгов Германии упала до 40% от номинала, их за валюту скупали немецкие же компании — получая от своего минфина расчет в 100% — но уже в рейхсмарках.\
\
* * *
В реальной истории Торгсины были созданы в январе 1931 года, ликвидированы в январе 1936 года. В данном мире их нет.\
2. План там правит бал
Москва, апрель 1931 (9 месяц с р.н.м.)
До второго гудка остались минуты. Серые угрюмые люди из серых домов спешат в каменную клетку Электрозавода.* Я один их них, жалкая капля в водовороте человеческой реки. Я такой же как все. Мы променяли свежий сумрак весеннего утра на возню у тяжелых машин. Мы ненавидим бурый кирпич стилизованных под крепость стен и спрятанные за ними закопченные палки фабричных труб. Нас тошнит от вида идущих где-то рядом начальников, друг друга и собственного недобритого отражения. Вдобавок, персонально меня бесит растянутый между семиэтажными башнями проходной плакат с профилями Ленина и Сталина.
Перед распахнутыми дверями мужчины резко ускоряют шаг, женщины бегут: скорее, скорее в одну из очередей к табельным часам. К сожалению, тут нет огромных досок под номерные жестяные жетоны, нет и ленивых табельщиков, считающих недостачу с щедрой пятнадцатиминутной заминкой. Буржуйская механика пробивает время на бумажке с точным бездушием, стоит опоздать на долю секунды, и бухгалтерия без малейшей жалости вырвет штраф из получки. Рабочие пожинают плоды советской индустриализации — Электрозавод, вне всякого сомнения, новейшее предприятие Москвы, копия одного из предприятий немецкого концерна AEG. Еще важнее то, что он заказан и построен в тучные годы первого НЭПа,** тогда большевики еще не экономили на таких мелочах, как автоматизация кадрового учета.
Своя очередь всегда самая медленная. Минута, вторая, третья... наконец я впихиваю узкий листик личного табеля в прорезь часов, давлю на рычаг штампа, есть! Успел! Лезу за часами, посмотреть, сколько осталось на сей раз, но тут же останавливаю руку — тоскливый вой молотом бьет в уши.
— Су..и, — дежурно матерюсь я вполголоса. — Опять ползти до цеха под гудком!
Хотя большой разницы нет, следующие пять минут от паровой сирены спасения не будет нигде. Никто не знает, зачем пытать уши людей так долго, но изменить ничего нельзя — деды терпели, да нам велели.
— Лимонщик, не спи, замерзнешь! — неожиданный толчок в плечо едва не снес меня с ног.
— Семеныч! — возмущаюсь я. — Тебя как человека просил поберечь ребра!
— Ничо! — бригадир неловко прячет ухмылку в жидких усиках. — Мясо ужо заросло, вчера сам видал!
— Если бы, — по утрам мне особенно хорошо удаются мученические гримасы. — Каждый день микстуры глотаю, а все равно, при восстановлении иннервации сенсорных рецепторов
* * *
как кнутом стегает.
Таких умных слов наш бригадир не знает, поэтому на всякий случай смущенно хмыкает, мнет в пальцах вонючую самокрутку, и наконец, переводит на знакомое:
— Ну так идем, што ли...
— Никакого уважения к ранбольному, — притворно стенаю я... и переигрываю.
— Шире шаг, шире, — щерит зубы почуявший фальшь Семеныч. — Носочек тяни, симулянт!
— Торопишься? Боишься, ребята без тебя опять набедокурят? — мне не надо долго искать повод для ответной издевки. — Вчера, например, ка-а-а-к врубят на прогоне тридцати пяти кварник сразу под нагрузку, без прослушивания на холостом. Скажи спасибо, газовая защита сработала штатно, а не как обычно!
— Однох...йственно разбирать бы пришлось...
— Заодно от стен кое-кого отскребать!
— Не пужай, ужо пужаные!
— Стяжные болты без изоляции зачем на прошлой неделе в магнитопровод напихали? А ведь это неизбежный "пожар" стали! И ведь еще упирались, прям как бухарские ишаки, переделывать не хотели.
— А то сам не знаешь? Картонные гильзы кончились!
— Самодельные накрутить мозгов не хватило?
— Так это, все одно лаком затянет!
— Кто воздух из бачка термосифонного фильтра не выпустил и масло вскипятил? — вкрадчиво интересуюсь в ответ я. — Силовые шины по высокому марсиане наперехлест сварили? Мало? А кувалдой изолятор на место осаживать чья светлая идея? Это же надо, еще умудрились рацуху на этот варварский метод подать! Красивый лотерейный билетик от "Займа идей" уже получили?
* * *
— Не только билетик, но и премию! — в голосе Семеныча неподдельная гордость. — Комиссия со Сталинского райкома приезжала, так директор обязал администрацию любое предложение в течении суток рассматривать...
— Пора по-новой изобрести технологию молотково-кувалдовой зачеканки трещин после сварки! — в притворным воодушевлением воскликнул я. — Эффект с гарантией, пока трансформатор дотрясется по железке на другой конец страны, в нем и капли масла не останется!
— Ты нам это, не мешай закончить пятилетку за три года! — уже всерьез бычит Семеныч. — Шепну профкомовцам, ужо будешь знать!
Пора сдавать назад.
— Сам будешь по техкартам с немецким словарем ползать, — отшучиваюсь я. Про себя же добавляю: "благословенно то время, в котором принято для начала стучат в профком, а не сразу шлют анонимку в ГПУ".
Угораздило меня попасть в детский сад, по нелепой случайности названный ударной хозрасчетной бригадой. Семеныч младше меня на год, месяц как разменял четвертак; он тут единственный как бы инженер с как бы дипломом. Марксизмом подкован что призовой рысак, однако профильные знания застряли на втором правиле Кирхгофа. Уравнения Максвелла держит за шаманизм, мегомметр мнит трасфлюкатором с Нибиру. Уровень образования остальных ФЗУшников и ФАБзайцев оценивать страшно. Дирекция недавно попробовала, да так перепугалась, что вместо культармейских кружков ОДН открыла полноценную вечернюю трехгодичную школу ликбеза на тысячу мест.
* * *
* Зато энтузиазм у всех пузырится как уран в реакторе, запрячь в умформер — хватит осветить жилой квартал.
Живут члены бригады производственно-бытовой коммуной.
* * *
** То есть не во имя торжества идей мирового коммунизма, но ради крыши над головой и профита от совместного хозяйства. Общая комната в бараке, общий койко-фонд, общие деньги на газеты, трамвайные билеты, махру, обеды, походы в кино. Один для всех чайник чая с утра и бачок каши на ужин. Новые вещи — строго по очереди, с разрешения собрания. На первый взгляд — дикий идиотизм, но в нем есть своя "сермяжная правда". Коммуна — суть примитивный клан. Единственная защита от опасностей выбора... даже если он заключается в метаниях между булкой хлеба, походом с девушкой в кино или новыми штанами.
Свобода — детям не игрушка. Особенно в советском социуме, который недалеко ушел от первобытного концлагерного: "сегодня умри ты, а я умру завтра".
\*В описании условий работы на Электрозаводе тут и ниже использована книга С.Журавлева и М.Мухина "Крепость социализма".\
\**Электрозавод был открыт в 1928 году, но договор о содействии был заключен еще в феврале 1926 года. Он предусматривал фактическое копирование у AEG всей системы производства, включая оборудование, организационную структуру и лицензии.\
\
* * *
Иннервация — снабжение органов и тканей нервами, что обеспечивает их связь с ЦНС. Однако фраза в целом — абракадабра, не имеющая смысла.\
\
* * *
В конце 1930 года были выпущены красочные облигации "Займ идей". По ним намечалось собрать не менее 6 тыс. предложений с экономическим эффектом 1 млн. руб. Автор идеи, получая облигацию, дополнительно к обычному вознаграждению имел право на участие в розыгрыше специальных премий.\
\
* * *
*ОДН — Общество Долой Неграмотность. На сентябрь 1931 года на Электрозаводе учтено 1261 малограмотный и 107 неграмотных рабочих. В 1934 в обучение вовлечено более 4 тысяч человек, из них в системе общего образования — около 2 тысяч.\
\
* * *
**Коммуны были чрезвычайно популярны на Электрозаводе в начале 30-ых, они официально существовали до 1934 года, а точнее, до XVII съезда ВКП(б), охарактеризовавшего их как "уравниловско-мальчишеские упражнения "левых головотяпов". Реально, из-за трудностей быта, заметно дольше.\
Коммунары безмерно сильны в заводских интригах. Чуть не первым делом они подмяли под себя лучший по деньгам участок окончательной сборки,* он же, по сути, участок предпродажного ремонта. Да вот беда, манипулировать чужаками оказалось не в пример сложнее, чем старшими товарищами-большевиками. Не прошло и недели, приставленный в помощь ответственный член КПГ сбежал от повернутых на идеологии ксенофобов домой в Берлин. Обиженные потерей места местные специалисты отказались и пальцем пошевелить в пользу страдающей коммунистической мегаломанией молодежи. Опыта нет, вся документация и технологические карты на немецком. Дело встало.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
