Лимерики

Не мопсы, скорее на боксеров похожи, только намного страшнее. Глаза горят красным, из пасти торчат длинные клыки, но дышат также тяжело, с мерзким сипением. Пока это безумное стадо недомопсов разворачивалось в узком коридоре, я работал, стараясь не подпускать к себе псин ближе. Меч летал под голубым сводом, отсвечивая голубым же отблеском, сталкиваясь иногда с каменными выступами и высекая, будете смеяться, но голубые же искры. Сука, впору запеть небезызвестный хит заслуженного пидарка Росиянской Федерации "Голубая луна"!

Передние, то есть задние ряды псин уже скошены, плывут себе назад на потоках собственной крови, имеющий черноватый оттенок. "Мопсы" вскоре очухались и собрались в подобие боевого порядка и яростно накидываются на меня, но всегда встречают острие меча. Летят к стенам отрубленные лапы, головы, хрипят вскрытые грудные клетки, булькают фонтанами крови собачьи тела, рев, визг, бесконечное сопение. Бойня, а не бой!

В какой-то миг я неудачно поскальзываюсь и три твари разом пытаются меня атаковать, одна так и остается на острие меча, а я зачарованно смотрю, как по кровостоку течет та самая тёмно-красная кровь, второй псине достается от моего левого кулака, она врезается в выступ стены и стекает на пол с разбитой башкой. Третья же намертво вцепляется в правое предплечье. Сука! Нет, не больно, просто чувствуется сильно сжатие неимоверно мощными челюстями. Неожиданно в голову приходит предельно ясная идея, я бью "мопса" башкой, на ней ведь шлем в виде колпака. Как и ожидал, тот заметно увеличивает силу удара, хрустит челюсть и захват ослабевает.

Я же слышу хрипящее дыхание следующего ряда тварей, по этому времени не теряю, дергаю "мопса" за хвост и зашпиливаю его во вражеский строй, подхватываю меч и затравленно озираюсь. Так дело не пойдет, собачки, вас чего-то слишком много. Глаза задерживаются на круглом пятне. Ход! Прямо на лету вытягиваю вперед руки и проскальзываю в отверстие, затем качусь, только почему-то не вниз, а вверх. Здесь что законы физики не работают? Вылетаю из трубопровода на круглую площадку, нависающую над каким-то пустырем. Это я что — сейчас наверху? Откуда-то снизу доносится яростный вой. Ха-ха, псины, хрена вам!

Оглядываюсь, пытаясь рассмотреть хоть что-то в синеватом тумане. Да кончится этот проклятый квест когда-нибудь или нет? Вот доберусь я до вас, господа разработчики — порежу на мелкие кусочки, и резать буду чуть-чуть, растягивая удовольствие и вслушиваясь в каждый сладостный для меня вопль программиста недоделка. Бля буду! Хотя неподалеку замечаю нечто, напоминающее лестницу. Вот только такую конструкцию может создать бесконечно воспаленное сознание. Не понимаю, на чем держится эта спиралевидная структура, но она, и в самом деле, существует. Ступеньки просто поднимаются наверх, ни ограждения, ни основания.

Спрыгиваю с площадки и бегу прямо по клубам дыма. Сука, какая-то тварь пытается схватить меня за ноги. Отмахиваюсь мечом, ощущая, что он врезается в нечто вязкое, напоминающее желе. Вперед, вперед, не останавливаемся! Дыхалка, честно сказать, ни к черту. Так это и понятно, такой был в прошлую ночь секс-марафон. С сожалением понимаю, что уж лучше пялить этих девок в зеленом, чем бегать по ужасающим конструкциям неведомого квеста. Девки хотя бы были с нормальными сиськами и наверняка умели классно отсасывать. Бля, не о том думаю, чуть не споткнулся, ежмин меть, махать мечом приходится все быстрее. Последний прыжок и я на лестнице.

Вот тут мне чуть и не пришел кирдык. Уже хватаясь за лестницу, внезапно ощущаю, что левая нога соскользнула обратно в болото, а это именно оно, и сейчас что-то сильно тянет меня вниз. Смотрю туда, черти лесные, да мазута вам в глотку! Сразу пять зеленых рук вцепились в мои бронесапожки, дотянутся до них мечом не получается. Приходится рискнуть — отпустить левую руку и скатиться чуток вниз, взмах, еще один. Серебристый пластик отлично режет студнеобразную плоть, я, наконец, свободен и тут же запрыгиваю на ступеньку выше.

Наверх, еще ступенька, еще одна, они становятся все более высокими, приходится все более высоко задирать ноги, в самом низу я перепрыгивал через несколько. Становится страшно — а вдруг лестница никуда не ведет? Как будто в ответ на мой немой вопрос слышен дьявольский смех. Сука, сейчас я тебя! Страх тут же затмевается лютой ненавистью. Хочется рвать и метать! Рвать и метать! Наверху светлеет, я чуть не свалился, резко остановившись, на лестнице нет перилл или ограждения, рухнешь сразу в болото и тебя утянут на дно зеленые руки жижных тварей. Ступеньки в итоге ведут в некий сияющий шар. Но почему тогда этот свет не был виден снизу? Загорелся только что! Ну раз приглашают, то мы войдем, мы негордые. Со всего размаху влетаю в огненный шар и чувствую, что снова падаю. Сукааааа...!!!

За Родину, за Сталина!

Фу, бля, живой! В сознание вернулись света и запахи. Проморгавшись, я тупо уставился на срез земли, стоящий передо мной, как будто сижу в глубоком шурфе. Тонкий слой перегноя, чутка глины и много-много песка. Наверху небо, по нему текут облака, внезапно кто-то задел меня по спине, проходя куда-то мимо.

— Готовимся к атаке! Примкнуть штыки!

Бляяяя!!! Я тут же осознаю, что сижу в самом настоящем окопе, в полном обмундировании и с каким-то оружием в арках. Карамба! В этой вселенной что — совсем не осталось миров без войн? Опять попал как кур в ощип! Делаю два вдоха, долго выдыхаю, чтобы успокоиться и привести нервы в порядок. Все-таки я не гнию в тюрьме и не лежу в болотине или на том проклятом мосту рядом с Замком. Этот ебанутый на всю голову квест продолжается. Куда же я в очередной раз попал?

Форма на мне и на сидящих неподалеку бойцах какая-то странная, вроде как и наша советская, но малость другая. Куртка, ремень с плечевой лямкой, патронная сумка из кожи, еще какая-то из брезента, ножны, фляга в брезентовом подсумке. Твою мать, это что — гранаты? Бутылочная форма, похожи на те, которые мы еще в школе на уроках физкультуры бросали, только на этих узкие ручки и поверх толстой шишки ромбовидные насечки. Ё! А что это такое у меня в руках? Это точно не пресловутая трехлинейка, деревянный приклад и ложе с дырочками, на стволе кожух тоже с дырками. Снизу увесистый магазин. Знакомая по старым фотографиям и плакатам штукенция. Мимо по траншее пробегают два солдата, тащат какую-то плиту и трубу, отодвигаюсь, почти впечатываясь в стенку окопа. Где-то неподалеку ухает, земля заметно вздрагивает. Это точно война!

Дальним уголком сознания улавливаю, что на парнях не было погон и каски несколько странные, не такие, как были у нас в армии. С козырьком впереди и широкими полями. Этот мир с советской армией или здесь другая власть? Затем смутно припоминаю старые, еще черно-белые фильмы о войне, там как раз такие каски и форма были. Погоны вроде как в сорок третьем ввели? Так я получается нахожусь раньше по времени? На дворе лето, так что это сорок первый или сорок второй. Час от часу не легче, время тяжелых поражений и отступлений. Писец мне настал, это не собачек безобидных резать. Одно знаю точно — в плен точно не сдаваться! Умереть, как скотина на забое совсем не хочется, лучше уж погибнуть с оружием в руках. На такой жизнерадостной ноте меня и застают последующие события. Все как всегда сразу пошло кувырком.

— Товарищи! — в окопах появился и замельтешил странный человечек. Молодой, чисто выбритый, форма на нем какая-то совсем другая, синие галифе, на голове фуражка, на рукавах красные звезды, судя по его жестам, пацан или реп читает или втирает про политику партии. На петлице, — "Бля, я знаю это слово!" — два квадратика, или ромбика, мне видно плохо. Ближайшие ко мне бойцы закатывают глаза, кто-то втихаря ругается, это точно — больно уж короткие слова они произносят, молодой совсем паренек в необмятом обмундировании тайком достаёт из-за пазухи нательный крестик и незаметно крестится. Речь политрука-репера кончается неожиданно.

— За Родину, за Сталина, вперед!!!

Сука, это что на самом деле? Это не кино снимают? Это такое реально кричали? Ну бля, точно политрук, или как там их тогда именовали. Политрук выскакивает на бруствер, размахивая черным пистолетом, яростно кричит на солдат, кто-то робко влезет вслед за ним. Вот дурак! Куда попер? Осторожно вытягиваю наверх голову. Что-то неприятно чиркнуло впереди, я успел заметить только, как репер в фуражке причудливо изогнулся и начал падать на изрытую снарядами землю, а сам сразу же нырнул на дно окопа. Что-то сверху снова чирикнуло. Птички, сука! Это по нам из пулемета палят?

Мужики в окопе почему-то из окопов вылезать не торопятся, причина стала ясно очень быстро. Поверх что-то увесисто прошелестело и где-то в той стороне, куда нас направлял убитый репер, тяжело ухнуло. От это дело! Арта заработала! Давай, давай и побольше! Только какого черта тогда политпридурок нас в атаку поднял? Похоже, что как всегда у русских присутствует некоторый бардак. Наши доблестные артиллеристы кинули еще с десяток снарядов и замолкли. И началось...

— Что падаль, испугались? Примкнуть штыки! В атаку, мать вашу и в душу Богородицу! Кто останется — самолично пристрелю!

Вот это по-нашему! Не дожидаюсь, когда до меня по траншее добежит здоровенный мужик в фуражке, куда больше смахивающий на военного чем политрук, лезу наверх. Краем глаза успеваю заметить одну шпалу на петлице. Капитан, однако! Пока голова занята проблемами различения чинов в РККА, ноги несут меня вперед. Наша рота атакует небольшими группами. Цель ясна — невысокий пригорок, около которого заметны развешанная по столбам колючка и некие оборонительные сооружения. Там же я заметил неравномерно вспыхивающие маленькие огоньки. Да не огоньки это, придурок — это в нас стреляют!

Так и есть! Что-то чиркнуло мимо, и я сразу свалился в первую попавшуюся воронку, все поле до пригорка было усеяно ими. Арта, что ли мажет? Двум молодым пацанам не повезло, на спине у них взбухли красным бугорки и оба рухнули на землю, как подкошенные. Еще одного, вообще, отшвырнуло на два метра назад. После такого удара обычно не поднимаются. Бля, мне стало по-настоящему страшно. Раньше боятся было некогда, а сейчас времени до черта, но все равно мало. Хорошо не жрал еще с вечера, так бы точно обосрался. Во рту пересохло, в метре от меня взвились маленькие бурунчики, этот противный звук я уже знал и тут же нырнул вниз. Сука, все равно глаза запорошило. Где-то рядом прозвучало:

— Вперед, сволочи, расстреляю!

Ротный вел отряд самоубийц в атаку. Хотя в атаку так и ходили, это же война. Даже удачное наступление всегда сопровождается потерями. Немцам на наши окопы также переть было очень несладко. Как бы во всем этом дерьме выжить? Бросаю послушное тренированное тело вперед, еще раньше я заметил с правой стороны воронку, а перед ней бугорок. Ага, я тут не один. На меня оглядывается какой-то мужик, затем радостно щерит зубы. Осматриваюсь вокруг сам. Слева бегут ребята, молодые в новенькой форме, добежали до бугра с травой и упали. Хм, а некоторые и не добежали. Здесь же по виду мужики тертые, кутки застиранные, выгоревшие, буду держаться их. Это скорей всего ветераны, остальные — свежее пополнение. Выживут сегодня, также станут ветеранами. На войне сиё быстро. Это наше поколение привыкло считать ветеранами дряхлых старичков, в сорок пятом им было чуть за двадцать.

Мы петляли как зайцы, использовали любые возможности спрятаться или прикрыться. Как ни странно, но я успел заметить, что по полю в сторону пригорка пилило еще достаточно много людей. Некоторые стреляли, правда, куда можно попасть, когда руки ходуном ходят, непонятно. От страха, наверное, хочется просто куда-то палить. Пять мужичков, с которыми я продвигался, шли не спеша, только натужно сипели и не стреляли. Правда, один раз, когда мы упали в очередную воронку, я заприметил неподалеку молодого парня без пилотки. Белобрысые волосы были запорошены землей или пылью, но сама винтовка чистая, такая же, кстати, как у меня. Парень куда-то прицелился и одну за другой вогнал в пространство три пули, затем грамотно перекатился в сторону. Маладца, боец!

Ого, у меня, значится, автоматическая винтовка! Точно, были у нас в войну такие. Я пристально посмотрел на своё оружие и тщательно протер рукавом ствольную коробку. Не Калаш, конечно, но сойдет. Кстати, штык-нож так у меня на ремне и болтается, только мешает. Примкнуть? Нафиг, я им и так распоряжусь, колоть, как штыком все равно не умею. Мужики что-то там-таки высмотрели и довольно резво рванули прямо вперед. Несусь за ними, так быстро, как могу. Кажется, что сейчас сердце выскочит, во рту сплошной наждак, дышать нечем. Фашисты поздно спохватываются, бурунчики от пуль встают далеко за спиной. На-ка выкуси, сука!

Нас сейчас с пригорка не достать, мы в мёртвой зоне, проход наверх здесь освободила артиллерия, столбы вырваны из земли, колючка во многих местах порвана. И то хлеб! Мужики пригибаются и ползут наверх на карачках, я за ними. Вот все остановились, я успеваю оглядеться. Сильно поредевшая волна наших бойцов упорно лезет вперед, кругом заполошная пальба, изредка на поле взмывают вверх разрывы от чего-то не слишком убойного. Минометы?

— Гранаты есть, бросать умеешь? — круглолицый мужик смотрит на меня требовательно. Качаю головой и лезу к ремню, там у меня в сумке две гранаты. — Давай, Ерема отлично их бросает.

А я что, я очень даже за. Как их бросать, вообще? Ни кольца, ни рычага. Успеваю заметить, что круглолицый, что-то дергает там, поворачивает, затем передает мужику с длинными мосластыми руками. Тот одну за другой бросает гранаты наверх, затем все дружно втыкаемся в землю. Знатно грохотнуло!

Вперед, вперед, сукины дети!

Меня понемногу охватывает боевой азарт, уже на ходу вспоминаю, что я даже затвор не передернул, не загнал патрон в патронник. Олух царя небесного! Затвор на винтовке основательный с каким-то болтом на конце. Впереди уже вовсю стреляют. Мосластый держит в руках автомат, чем-то напоминающий знаменитый ППШ, только ствол другой. Другие бойцы шмаляют из Мосинок, сноровисто передергивая затвор. Держусь позади и влетаю на бруствер, прячусь за него, пытаясь выстрелить вдоль траншеи.

Сука! Почему не стреляет, дергаю на спусковую скобу, никакого эффекта. Кто-то тяжело падает рядом.

— Предохранитель убери. Давай помогай, отстреливай всех, кто высунется!

Оборачиваюсь, сука, это же ротный! Весь потный, в руках такой же автомат, как у мосластого, пистолет в кобуре остался. Да и правда, что с пистолем в бою делать? За спусковым крючком, и в самом деле, нахожу какую-то черную пиздюлинку, сую палец — она убирается в сторону. Хитро придумано и очень просто. Капитан уже убежал веред, мужики где-то там. А я чего тут прячусь? Несусь вдоль вражеской траншеи, хоронясь за столбами или бугорками, сверху лучше видно врага. Основательно фашисты тут устроились! В нескольких местах замечаю тела в серой мышковатой форме, затем в меня кто-то стреляет и не раз. Ну сейчас, бляди, будет вам гомосячная вечеринка! Айн, цвай, полицай!

Первый выстрел почему-то запомнился больше всего. Резко стукнуло в плечо, затвор ушел назад-вперед. Опа, опа Америка-Европа! Кто-то в сером костюме выбегает из-за поворота прямо под прицел. Лови, пидар! Стреляю два раза подряд, подбегаю ближе. Немец сидит в окопе, пытаясь зажать на шее рану, из которой хлещет кровь. Совсем молодой парниша, лицо рязанское с веснушками. Почему-то в памяти всплывает история о том, что восточные немцы состоят из онемеченных полабских славян. К черту это! Сейчас наши парни на поле гибнут пачками. Третий выстрел пришелся прямо в лоб немцу, эффект превзошел ожидания, башка буквально разлетелась вдребезги. К херам, блевать не буду. В душе странное ожесточение, как же вы все надоели мне бляди!