Дем Михайлов Низший 5

— Убедил — после короткой паузы признал я — Люблю интересное. Показывай. А олешек пусть живет. И без танцев. Не хочу блевать таким прекрасным утром.

Гыргола пошатнуло от моих слов:

— Без танца нельзя — солнце Мать не услышит и не увидит!

Недоверчиво оглядев старика, обратил внимание за зажатую в его руке странно изогнутую железяку, на шапку приспущенную на переносицу и снабженную длинной бахромой прикрывающей лицо. Видя мое недоверие, Гыргол пояснил:

— Недолго. Без камлания никак.

— Без камлания?

— Камлания — кивнул старик.

Потерев переносицу, попытался понять о чем речь, но понял, что не преуспею.

— Ну камлай — кивнул я, усаживаясь и скрещивая ноги — Точно недолго? Видеть твои трясущиеся в танце мослы...

— Мать добра. Не требует долгого танца — успокоил меня приговоренный вождь и, отступив на пару шагов, поправил шапку, звякнул пару раз той железякой, после чего медленно закрутился, гремя галькой и шурша песком.

С непроницаемым выражением лица я наблюдал, неспешно допивая чай. И не забыл коротко оглядеться, убедившись, что это не отвлечение моего внимания на себя, в то время как сзади подкрадывается верный старику сыроед с дубиной в лапах.

Старый Гыргол закрутился быстрее, что-то протяжно прокричал, после чего внезапно замер с воздетыми к рукотворному солнцу руками. Замер в этой позе. Я протяжно зевнул, хотел сказать пару язвительных слов, но тут на фигуру старика упал яркий солнечный луч, и я поспешно захлопнул пасть, весь обратившись во внимание.

Миг, другой... Гыргол подался в сторону и указал рукой на тянущуюся вдали скалистую гряду идущую по воде от стены к большой земле. Прокричал пару коротких слов. Топнул. И, выставив перед собой вытянутые руки с горизонтально поставленными ладонями, с хрипом начал сгибаться в пояснице. Выглядело все так, будто старик положил ладони на голову оленя и пытался силой пригнуть ее к земле. Освещающий Гыргола солнечный свет стал ярче, заиграл золотыми красками и... с далеким протяжным грохотом высокая скальная арка... начала опускаться в море, закрывая проход в гряде.

— Лопнуть и сдохнуть... — неожиданно для самого себя выдал я любимую поговорку Йорки, вскакивая на ноги — Охренеть...

— Я шаман — скромно улыбнулся выпрямившийся Гыргол, утирая пот со лба — Как тебе моя сила? Я так думаю — тебе понравилось?

— Понравилось ли мне? — сказал я, глядя на "выпрямившуюся" стену и лихорадочно прокручивая в голове примерно воссозданную карту наших подземных перемещений — Сука ты плешивая...а ну признавайся — когда в последний раз поднимал арку?

— А?

— Ну! Когда?!

— Много лун назад. Двенадцать или даже больше лун назад — вздрогнув, торопливо заговорил старик — Поднимал потому как рыбы желтобрюхой меньше стало гарпуниться. А рыбы вкусна и нами любима. Вот и камлал... рыбы ради...

— Ну ты сука и накамлал — рассмеялся я, падая задницей на шкуру — Рыбы ради?

— Рыбы ради — с робкой улыбкой подтвердил Гыргол и, радуясь потеплению наших отношений, скромно спросил — Ты убьешь меня, чужак?

— Больше никаких добровольных смертей — не отрывая взгляда от океана, произнес я — Кто захочет уйти сам — пусть уходит. Ты в Смертный Лес никого посылать не станешь.

— Не стану.

— Два моих гоблина останутся здесь жить. И к ним отнесешься как к родным. Обучишь обычаям, научишь гарпунить и обращаться с оленями.

— Обучу и приму.

— Ответишь на мои вопросы — и живи — принял я решение.

— Я так думаю — правильно ты говоришь! — расцвел диктатор и шаман крохотного островка, умеющий поднимать и опускать скалы — Спрашивай!

— Обновим чай и поговорим — буркнул я, вставая.

Пока нес к костру опустевший котелок, все пытался убрать с лица косую ухмылку.

Мы ошиблись.

Я ошибся — когда предположил, что система подняла что-то вроде домкратов, дабы укрепить стальные своды умирающего гребаного мира. Те домкраты, что прикрывали собой дверь с экраном, через которую прошло любознательное звено Трахаря и погибло, натолкнувшись на впавших в бешенство дэвов, были подняты совсем по другой причине.

И эта причина — нехватка желтобрюхой жирной рыбы так любимой островным племенем сыроедов.

Вот что послужило спусковым крючком целой цепочки событий.

Старый Гыргол звякнул железной штукой, мотнул с хрустом тощей задницей — и поднялись мощные домкраты, воздев над морем многотонную тяжесть скал.

Старый Гыргол топнул — и взорам пауков открылась дверь.

Пока старик танцевал — пауки приняли игровой вызов и открыли дверь.

— Сила нашего племени — с нескрываемой гордость прогундел мне в спину торопящийся следом вождь.

— Всего лишь открытие дверцы в большом аквариуме — не согласился я, садясь у костра и бросая взгляд на скалистую гряду — Замаскированное под еще одно представление с бездарными актерами. Рациональное спрятанное в иррациональном. Желтобрюхой рыбы стало больше?

— Много больше!

— Трахарь сдох не зря — хмыкнул я и снова зашелся в лающем смехе — Вот дерьмо! Сучье невезенье Трахаря!

— Кто такой Трахарь?

— Ты убил его, камлающий старик — фыркнул я, успокаиваясь — И еще целую толпу боевых пауков. И все ради вкусной рыбы...

— Я не понимаю.

— И ты открыл мне дорогу сюда — уже с умыслом добавил я, нехорошо усмехаясь — Ты открыл мне дверь, когда поднял гряду.

— А сейчас? — после короткой паузы осведомился Гыргол.

— Сейчас дверь надежно закрыта — развел я руками.

Старый вождь задумчиво поглядел в море, и я понял — даже если вновь оскудеет число желтобрюхой рыбы у берегов его острова, Гыргол лучше откажется от этого деликатеса навсегда, чем поднимет арку. Больше он дверь открывать не станет. Без чужаков жить лучше...

— Как часто можешь поднимать скалы? — спросил я.

— Гыргол сильный шаман! И мудрый вождь!

— Так как часто?

— Это большая магия. Тяжелая. Раз в год могу поднять. Опустить сразу можно. Но зачем? Пусть больше рыбы найдет проход. Я так думаю — рыбы много не бывает.

— Мудро — согласился я, глядя, как Гыргол набивает котелок крошенным льдом и снегом — Мудро...

— Спрашивай, чужак. Спрашивай.

— Я не видел здесь птиц.

— На берегу, в Смертном Лесу и тундре есть птицы — не согласился со мной старик — Разные.

— Настоящих птиц — добавил я — Летающих.

— Таких нет.

— Ясно — кивнул я.

Разумно. Над нами стальной потолок. И за летающими птицами сложно уследить, их сложно проконтролировать. А вот нелетающие клуши — в самый раз. И глаз радуют и слух. Добавляют реальности этому выдуманному мирку.

— Это что за птицы? — я указал на грязных белых гигантов бродящих вдоль прибоя и выклевывающих съедобное из гниющих водорослей.

— Чайки.

— Чайки разве не летают?

— Я так думаю — эти не летают. Яйца вкусные.

— Ладно. Что вон за той стеной знаешь? — я указал на скалистую гряду, что отходила от стены и тянулась к большой земле.

— Вода.

— И все?

— Вождь до меня говорил — там другой остров. Похожий на наш.

— И снова логично — буркнул я — На острове другое племя, верно?

— Вроде так... но не сыроеды.

— Другой остров и другой этнос добровольно сохраненных — буркнул я, нагибаясь вперед и грея ладони над пламенем костра — А этносов может быть хоть десяток. По одному острову на сектор со стенами из скал. Чтобы рыбное разнообразие не истощилось в одном из секторов — есть возможность открывать проходы для морской флоры и фауны. Каждый остров — самобытная музейная витрина. Тут сыроеды, там самоеды, здесь ничегонееды, а еще дальше... еще одно этническое племя.

— Я не понимаю тебя, чужак. Мозги будешь? Мясо?

— Мясо — кивнул я и ткнул рукой в горизонт — Большая земля. Что там?

— Люди — пожал плечами старик — Живут. Умирают.

— Ты их видел?

— Никогда. Я так думаю — никто из живущих сыроедов не видел. Только слышали.

— Как туда попасть? — задал я вопрос в лоб — И помни, когда отвечаешь — чем быстрее я уберусь с твоего острова, тем быстрее вы заживете по-прежнему.

— Не знаю — с сожалением вздохнул Гыргол — Раньше тут бывали большие льдины. Но давно уж не подходят они близко к берегу. А плыть в воде...

Вода холодная. Глянув на медленно проходящий мимо айсберг, я задумчиво потеребил мочку уха и на этот раз ткнул пальцем в сторону Смертного Леса:

— А если я срублю три-четыре толстых дерева?

— Я так думаю Иччи с радостью убьет тебя.

— Когда последний раз здесь была большая лодка с парусом?

— Много лун назад.

— Примерно? В то время когда ты поднял скалу и открыл путь рыбе?

— Где-то так... Да! Так! — ожил Гыргол и часто закивал — Так! Сначала скалу поднял. Потом пришла большая лодка с двумя парусами. Но близко шибко не подходила к нам.

Получается гнида Хван вполне мог оказаться на той большой лодке. Но для чего бы он там оказался? Лишенный конечностей призм со стертой памятью — так себе моряк. Такой парус не поднимет и якорь не отдаст.

— И очень большая рыба была тогда же! — вспомнил Гыргол — Ух билась на цепи!

— На цепи? — уцепился я.

— На цепи. Проглотила я так думаю большой крюк с цепью. Лодка тащит цепь к себе, рыба бьется, воду пенит.

— Крюк с цепью... а рыба прямо большая?

— Большая!

— Насколько? Меня проглотит?

— Двух как ты проглотит! — с уверенностью ответил Гыргол и я понял — не врет.

Вот и определилась наиболее вероятная роль призма...

Если Хван и был на борту той рыбацкой лодки — то только в качестве наживки. Каким-то образом сумел избежать насаживания на крюк и смылся за борт. Но побег прошел не совсем удачно и призм словил копье в пузо... Осталось эту теорию как-то доказать.

Хотя звучит логично — открылся проход и в этот сектор вошла не только мелочь, но и преследующая ее крупная рыба. И очень крупная. Тут же явились рыбаки и бросили в воду цепь со вкусной и почти разумной наживкой...

— Как часто приходит большая лодка?

— Мимо часто ходит. А к нам не подходит. Я так думаю — нельзя им. Мать не велит.

— Мать не велит — повторил я — Тут ты думаю прав. Когда Иччи колбаснул гостей незваных правила их жизненные система должна была ужесточить. Туда — можно. А сюда — нельзя.

— Я не понимаю.

— И не надо. Расскажи-ка мне о своей магии старик. Чего еще камлать умеешь?

— Я?

— Ты-ты — кивнул я, с трудом сдерживая прущую из меня брезгливость.

Это ставший таким милым и улыбчивым дедуля — мерзота блевотная.

Сидя на старой шкуре, поглядывая по сторонам, он год за годом отправлял безропотных стариков на "добровольную" смерть в колючих ветвях Доброй Лиственнице. Он в буквальном смысле смывал людей в унитаз, старательно оберегая свое положение. И не забыл упрочить свое положение, к полномочиям вождя добавив и "должность" племенного шамана. Два в одном — Гыргол Великолепный!

— Олешка молодого призвать могу — скромно начал перечислять старик, не заметив обуревающие меня эмоции — Сыроеда нового призвать могу, коли смерти случались, а Мать еще не заметила. Но не сразу — Мать сначала оком зорким окинет остров наш. И потом решит.

Полезные функции. Позволяет поддерживать на одном уровне популяцию оленей и сыроедов, нивелируя ошибки далеко не вездесущей системы — как тут вовремя сосчитать каждого оленя в стаде.

— Что еще?

— Костры могу жарче или тише сделать — похвалился Гыргол — Каждый день! Сколько хочу!

Тоже полезно... здешние газовые костры служат и кухонными плитами, и системой обогрева. Если похолодает — старик можно изобразить из себя танцующий пульт от климат-контроля. То есть он и тепло держит в своих руках? Слишком много власти в одних руках. Слишком много даже для этого крохотного острова. В первую очередь именно поэтому — это остров. Уйти некуда. От власти старика не скрыться.

— Когда много простуженных или раненных — могу танцем упросить мать породить нам новые мхи и травы в тундре. Могу призвать на помощь, если беда какая случится.

Покивав, я задумчиво перебрал в голове полученную информацию и спросил:

— Ты видишь зеленые строчки перед глазами, да, Гыргол? А танец считай один и тот же... или?

— Ну... — замялся старик — Я так думаю...

— Да или нет? — надавил я — Ты выбираешь из списка? Или нет?

Я попросту не мог поверить, что система на самом деле заставляла шаманов учить больше десятка разных танцев на разные случаи. Это же бред. Учитывая пародийность здешней "кочевки" — шаманский танец тоже не более чем пародия.

— Да... — признался Гыргол — Выбираю.

— Потом?

— Что потом?

— Зачем танцевать, если уже выбрал вариант?

— А... так ведь цифры бегут перед глазами. И пока не дойдут до нуля — надо камлать.

— Таймер — понял я — Выбираешь нужный тебе вариант — например, рождение олешка — включается таймер на несколько минут и пока время не истечет — ты камлаешь. Так?

— Ты мудр не по годам. Скушай мяса.

— Скушаю — усмехнулся я, опуская недобрый взгляд — Скушаю. Так... вот тебе еще один вопрос. Заметил я, что у всех сыроедов особые имена. Необычные. Гыргол, Гыронав, Пычик, Тыгрынкээв... я не спец, но эти имена точно не просто так придуманы, верно?

— Наши имена. Имена сыроедов. Так думаю...

— Кто их дает? Память ведь стерта. Так?

— Стерта. Ничего не помним о прошлой жизни. Может и к лучшему?

— Речь о другом, старик. Кто дает имена сыроедов?

— Так я и даю!

— Опять ты? — видимо в моем лице что-то дрогнуло и Гыргол отшатнулся в страхе.

— Шаман! Шаман дает! Всегда так было! И мне дали!

— Когда?

— На втором танце рождения!

— На втором? А первый когда?

— Когда призываю на остров нового сыроеда. Как появится, придет в себя, оденется в шкуры, съест первый кусок оленины и выпьет бульона с кровью — я провожу второй танец рождения. И предлагаю новорожденному три имени — и он делает выбор.

— Вот как... — медленно кивнул я — А имена ты берешь из?

— Списка... большой список имен. Много имен. Я выбираю. Если не хочу выбирать — жму "случайно" и Мать сама предлагает.

— Потрясающе — фыркнул я — Старик... мы ведь с тобой договорились — я тебя не убиваю, а ты нам помогаешь. Верно?

— Все верно!

— Хорошо. Тогда сиди здесь и никуда не уходи, хорошо? Мне пора кое-что проверить.

— Велю женщинам принести еще чаю и мяса.

— Ага...

Вернувшись к Скале, в медблок я вошел без малейших опасений. Миновав распахнувшуюся дверь, улегся на чуток замаскированное под каменное, но все то же дырчатое изогнутое ложе. Вытянувшись, выжидательно взглянул наверх.

Бояться было нечего — со своими я не общался, но при этом видел, как сюда заходил Рэк, заметил и шмыгнувшую недавно Йорку. Все они благополучно покинули медблок — причем в полной комплектации. Стало быть, на части сбежавшего низушка-гоблина система резать не станет. Вопрос — окажет ли помощь? Интерфейс я по-прежнему не открывал, не давая системе шанса показать мне строчки предупреждения или повеления вернуться в недра стальной родины.

Секунда...

Напряжение чуть подросло...

Еще секунда...