Вот, пока что не бросил. И Томас уже не так ехидно лыбится каждый раз, как меня видит. Правда, на едкости его комментариев в мой адрес это никак не сказалось. И «вялая розовая свинка» — ещё один из самых безобидных образчиков его устного творчества.
За две недели я закончил отделку подъездов. Полную. Включающую в себя замену окон и радиаторов отопления на новые.
Отоплением, естественно, занимался не сам. Как и установкой окон — для этого есть специальные фирмы, дающие гарантию на свою работу, с которых в случае чего и спросить можно. Но вот отделочные работы провёл сам. И даже получил за это три сотни опыта. До нового уровня осталось всего пятьдесят единиц экспы. И руки прямо чесались эти единицы взять, очень уж интересно почувствовать, каково это: «Лэвел Ап»…
К сожалению, на продолжение ремонта свободных финансовых резервов у меня пока не было. Придется ждать пару-тройку месяцев, пока подкопится арендная плата, а там ещё и срок подачи налоговых деклараций подходит… Так что придётся мне пока сосредоточить своё внимание на чём-то другом.
Шерон уехала в командировку по работе, попросила присмотреть за квартирой и поливать цветы в её отсутствие. Я, естественно, легко согласился. И даже денёк просто присматривал. Точнее присматривался, определяя объём работ. Каких? Ну, если в масштабах целого дома, финансы потребные для ремонтных действий у меня закончились, то в масштабах одной квартиры… Короче, окна я ей поменял, радиаторы отопления тоже, заменил мойку в кухне… так, в общем, по-мелочи.
Заняло это у меня четыре дня, и то только из-за того, что я работал очень аккуратно: снимал и прятал все занавесочки, выносил в свою квартиру все цветочные горшочки, укрывал полиэтиленом всю мебель, для доставки габаритных и тяжёлых предметов использовал инвентарь, а после завершения работ отмывал всё практически до стерильности. А ещё перед началом работ отфотографировал каждую комнату с разных ракурсов, чтобы после завершения, используя эти фотографии, расставить все, вообще всё, на те же места, на которых оно это всё стояло. Такой вот «Тимур и его команда», да…
Но опыта получил за это всего тридцать единиц. Уровень так и не взял. Жаль.
Характеристики за прошедшие с момента второй моей тренировки три недели тоже немножко приросли: Выносливость достигла пятнадцати. Сила — десяти. Ловкость — также десяточка. Живучесть и Интуиция прибавили всего по единице: что поделаешь, столь же серьёзных боёв, как первый, мне пока больше не устраивали — всё же цель клуба не в том, чтобы покалечить учеников, а в том, чтобы их чему-то научить. Бывало, конечно, и прилетало мне по лицу, да и не только по лицу, но куда уж без этого? Вот только суммарные повреждения за тренировку и полутора сотен не набирали, а для прокачки Живучести этого маловато.
Пятнадцать единиц выносливости, это полторы тысячи «взрывной» энергии и сто пятьдесят единиц в минуту её восстановление. Это в пять раз больше, чем было у меня в самом начале. Другими словами, если в первый день я не мог пробежать больше четырёхсот метров, то теперь бегу почти два с половиной километра в среднем темпе, а если темп сбавить вдвое, то расход энергии почти в половину перекрывается её же регенерацией. И пробежать я могу почти полную пятёру! И я её пробегаю. Трачу на финишные триста метров две с половиной сотни единиц жизни, так как энергии на эти клятые метры уже не остаётся, но добегаю! А потом мучаюсь, приходя в себя, пережидая жуткую тошноту, боль и слабость во всём теле, резь в лёгких, выхаркивание крови, мучительную нехватку дыхания, головокружение…
А десятка силы… Если в первый день я мог отжаться три раза, после чего падал без движения, то сейчас… я делаю тридцать! Пятнадцать — это за счёт возросшей в пять раз выносливости, а в два раза больше — это уже от параметра Силы. Я даже подтянуться теперь могу! Целый один раз, но могу! И это круто.
Ремонт временно для меня завершился. Сидеть дома одному было невмоготу. Ещё бы: там же холодильник! Следовало срочно найти себе занятие, на котором можно было бы сосредоточить всё своё внимание. Вот только оно всё не находилось. Поэтому я переоделся в спортивку и просто пошёл бегать. Обнулять свою выносливость, отдыхать и снова бегать. И так по кругу, пока не настанет время обеда. Тоже занятие. И не худшее. Но скучное…
И вот, пробегая в третий раз мимо красочной вывески небольшого магазинчика, я смог придумать себе занятие. Магазинчик продавал оружие! И я могу купить себе совершенно официальный арсенал! Я ж не в России, мать её так, а в Америке, так её боком через колено!
Пока я шёл к дверям этого магазина, уже представлял, как держу в руках Barret Firearms M82, как пристраиваю к окну своей комнаты треногу «Корда», как провожу сборку после неполной разборки родного АК… Ага. Наивный глупец!
Америка! Нет такой страны! Есть Соединённые Штаты Америки. Повторюсь: Штаты! И в каждом Штате свой закон. В том числе об оружии. И если в Штате Аляска можно спокойно покупать и носить любые стволы даже без лицензии, то в Штате Нью-Йорк, а тем более в городе Нью-Йорк…
Первой обломалась мечта о собственном «Корде» — никакого штурмового вооружения! Запрет!
Потом о Калашникове — никакого автоматического оружия и магазинов больше, чем на десять патронов! Запрет!
А при попытке «купить ну хоть что-то», я был послан за лицензией в разрешительный отдел полиции Нью-Йорка.
Вот я как дурак и пошёл. В итоге, в родной России проще себе ружьё купить, чем в этом клятом Нью-Йорке! Куча бумажек, анкет, заявлений, данных, почти пятьсот долларов различных госпошлин и сборов, собеседование и в результате отказ в выдаче лицензии.
Вот так вот. Вот тебе, бабушка, и Юрьев День! Причина? Причина была в моей биографии. Ещё точнее в медицинской карте: я упустил забавный момент своей нынешней истории — аутизм. Официальная причина. Так-то, насколько я позже выяснил, лицензию вообще почти никому не дают, отказывая и затягивая процесс под любыми поводами. Но дело не в лицензии, а в истории, всплывшей в связи с ней.
История оказалась до нельзя грустная. И не сунься я в полицию, всё равно рано или поздно столкнулся бы с ней. Всё просто: это тело, тело Томаса Бланка… Короче, Томас Бланк был аутистом. От того не посещал школу, «обучаясь на дому», а фактически, живя на полном попечении дяди. Того самого, который был прежним владельцем дома. У болезненного состояния Томаса была очень тяжёлая форма: он был практически, как робот, способный выполнять только программу по простейшему обслуживанию себя и несложные команды дяди, вроде: иди сюда, стой тут, держи здесь, принеси то…
Откуда водительские права? Опять же дядя постарался: Томас был великолепно обучаем. И под присмотром дяди отучился в автошколе, в которой все «острые» углы тот же дядя «скруглил» долларовыми бумажками, заставляя кого надо немножко прикрыть глаза на определённые обстоятельства. А водить… водить Томас научился, как настоящий робот — словно загрузив в память все правила, как загружают в память компьютера программу на исполнение, соответственно и следовал он всем этим правилам неукоснительно. Не было во всей Америке водителя более дисциплинированного, чем Томас Бланк. Тем более, что на соседнем сиденье всегда сидел сам дядя и руководил его действиями.
Родители, как и сам дядя, всё надеялись, что «Спящая Красавица» «проснётся», (особенно подогревал надежду пример с вождением) от того не оформляли недееспособность Томаса документально, надеялись… А потом была авария, в которой погибли все трое (кстати, разбились они в машине таксиста-индуса. В тот день они праздновали день рождения Томаса. Соответственно пригубили. И даже имениннику рюмочку налили…), и Томас остался один. Простейшего «машинного» сознания двадцатиоднолетнего парня хватило, чтобы под руководством семейного нотариуса «подписать здесь, здесь и ещё здесь», то есть официально вступить в наследство. Организацию похорон нотариус взял на себя, благо все нужные распоряжения на такой случай были давно отданы. И даже сходил с Томасом в ближайший супермаркет, где затарил ему побольше продуктов, простых в употреблении, не требующих готовки, с которыми даже тот справится (естественно за счёт Томаса — любая доброта должна иметь разумные границы), которыми потом под завязку забил холодильник в квартире парня.
Он, кстати, заходил недели две назад. Посмотрел издалека, как я крашу дверь подъезда, перешучиваясь с Шерон, задержавшейся чуть поболтать со мной, по дороге из магазина. Посмотрел, посмотрел, улыбнулся облегченно и немного грустно, но подходить не стал.
И была эта авария совсем не полгода назад, как мне сперва показалось, а всего за неделю до того, как я «проснулся». И бумаги на столе были не мои, а дядины. Плюс бумаги по наследству, оставленные нотариусом (надо взять его кстати на заметку — честный человек такой профессии всегда пригодится, да и поблагодарить его следует).
Все это, словно волна, накатило на меня, когда я сидел в коридоре разрешительного отдела и пялился на справку из психоневрологического диспансера. Словно плотину какую прорвало в моей памяти, и воспоминания тела хлынули в мой разум, сливаясь и выстраивая новую картину мира.
Шерон в ту неделю действительно заходила с жалобами на отсутствие горячей воды, но дважды натыкалась на кирпично-неподвижное лицо Томаса, даже не пытавшегося понять, о чём она, и в раздражении уходила. Именно поэтому она так удивилась, когда я пошёл за ней в третий раз. Точнее, когда я вообще заговорил, чего раньше не делал.
А про Питера я узнал из бумаг — дядя вел очень подробные записи обо всех уплатах и неуплатах. А так же имел отдельную тетрадочку, куда записывал данные и краткие впечатления о жильцах поквартирно. Наверное, что бы не забыть: жильцы-то меняются — всех в голове постоянно не удержишь. Пожалуй, эту тетрадочку и мне стоит вести с прежней аккуратностью.
Такие вот дела. Такое вот «вселение в специально для вас созданное тело с рандомно выбранным классом и социальным статусом персонажа». И ведь всё честно: действительно чистое тело, без каких-либо прежних владельцев, «не в угоне, не бито, не крашено, как говорится». Просто доведённое до совершеннолетия в режиме полусна-полуавтомата… Честно. Но грустно.
глава 8
Из здания полицейского управления я выходил в самых расстроенных чувствах. И не столько из-за отказа в получении лицензии на покупку оружия, в конце концов оно мне не особенно-то и было нужно, просто хотелось. Не более того. Гораздо больше ввело в смятение мои мысли вспомнившееся «детство» этого тела.
Я был настолько погружен в себя, что не сразу понял, что стою у машины с ключами в руках, а мне что-то втолковывает мужичок в мятом коричневом пиджачке, надетом поверх футболки с какой-то плохо различимой надписью, и камуфляжной расцветки штанах со множеством карманов на них, заправленных в пыльные берцы.
Я постарался припомнить, что этот «Мутный тип» (а над его головой при задействовании навыка «Наблюдение» именно такое имя и высвечивалось) мне говорил. С некоторым трудом, мне это удалось. И, оказывается, я даже что-то автоматически отвечал ему. В результате состоялся примерно следующий диалог.
— Эй, парень, постой. Закурить найдется?
— Не курю.
— В разрешительный приходил, да?
— Да.
— Отказали, да?
— Угу.
— А хочется пушку-то, да?
— Угу.
— Короч, парень, вот сюда подъезжай часикам к восьми, — с этими словами тип достал мятый кусок бумажки и огрызком карандаша нацарапал на нём несколько слов и цифр, после чего сунул эту бумажку мне в руку. — Только ты это, ну, сам понимаешь, да… Ну, короч, сам понимаешь! Бывай, бро! — хлопнул меня по плечу и отчалил.
А я смотрел на свой кулак с зажатой в нём бумажкой и пытался сообразить, что это такое сейчас было.
По всему выходило, что мне только что предложили купить «черную» пушку. Вот прямо напротив полицейского управления. Средь бела дня. Круто. Что тут ещё скажешь? Делать-то теперь с этим что? К ментам бежать? Тьфу… копам. Я ж в этой, мать её, Америке. Смысл? Поехать?
Тренировки этим вечером нет, Шерон ещё не вернулась, других планов нет. Так почему бы не съездить? Познакомиться, так сказать, с преступным миром Большого Яблока…
* * *
Ровно к восьми часам вечера, минута в минуту, мой белый пикап остановился напротив здания, адрес которого мне нацарапал Мутный типок. Дом, как дом, ничего особенного. Район только не из самых чистых, а так… В ближайшем тёмном проулке от стены отлепилась тень и двинулась ко мне. Постепенно стало видно, что это тот самый типелло и есть. Он подошёл к машине, открыл пассажирскую дверь и уверенно запрыгнул на сиденье.
— Поехали, — с довольной улыбкой махнул он по направлению вперёд. Я не стал спорить и молча придавил газ, трогаясь с места. Вообще, кроме тех первых «Да» и «Угу», я ему больше ничего не говорил, решив держать морду поленом, соответствуя своей нововспомненной легенде жесткого аутиста. Если, он меня сейчас на подставу везёт, то всегда можно будет сослаться на то, что не так понял, не так расслышал, и вообще — я дурачок, мне можно.
Ох и крутил этот типчик меня по городу! Минут сорок кругами водил через всякие промзоны, припортовые районы, склады… Вот только я и не пытался запоминать дорогу. Зачем? У меня в кармане смартфон лежит с подключенным интернетом и геолокацией. Как до места доберёмся, в Гугл Мэпс отметочку поставлю, и все дела. Тут крути не крути, а спутник не обманешь.
Наконец, тип велел останавливаться. Сказал, что приехали. Склад, на мой непритязательный взгляд ничем от десятка подобных, которые мы сегодня проехали, не отличался. Та же огромная асфальтированная площадка, заставленная сотнями и сотнями контейнеров, похожих, как близнецы братья, с загадочной маркировкой и надписями на боках. Те же краны погрузчиков…
Вот к одному из контейнеров мы и подъехали. Типок повозился с замками, открыл дверь и включил внутри освещение, запитав его от сто девяностого автомобильного аккумулятора. Я бы назвал его КАМАЗовским, но какие КАМАЗы в США?
Что сказать? Ассортиментик внутри этого контейнера, куда я вошёл в след за типком, был поскромнее, чем в оружейном магазине, но, в отличие от последнего, тут можно было покупать, а не только глазеть и облизываться. Всего и было то три ящика по десятку единиц оружия в каждом. Ну и несколько ящиков с патронами ко всему этому. Явно, что мужик не оптовой торговлей занимается, а откуда-то с военных складов барыжит, или от ЧВК какой... Не очень мне было интересно вникать. Я стоял посреди всего этого и мутным взглядом дебила рассматривал опасные игрушки. Руки тянуть даже не пытался — зачем отпечатки свои на оружии оставлять, которое потом кто-то другой купит и для чего-то крайне нехорошего использует?
