— Ты спрашиваешь: как лучше, как правильнее? — говорил Учитель: — Но единых правил для всех человеческих общностей не существует. Ты же сам только что говорил о несовместимости равенства и свободы, сам цитировал мудрые мысли по этому поводу. Как там? "Общество всеобщего равенства — это общество бедных, слабых и глупых, основанное на насилии". *("Теорема неравенства Николая Бердяева") С этим трудно не согласиться, ибо стремящаяся к свободе личность вырывается из тесного круга равных посредственностей.
— Но я мечтаю объединить личностей, чтобы поднять общество хотя бы на одну ступень выше! — восклицал Андрей.
— Ты думаешь, что у меня есть готовый рецепт? — улыбался Учитель. — Могу рассказать только, как поступал сам. Когда я видел в саду пробитую тропу, говорил садовнику: делай тут дорогу.
Собственный опыт управляемой эволюции государственного устройства в тёмном мире не давал Андрею покоя. Он хотел разобраться в этом вопросе и считал, что лучшего советчика, чем его Учитель — Государственный Деятель, не найти. Но тот хмурился, выслушивая особенно заковыристые вопросы, и стараясь отвечать на них максимально подробно, признавал, что идеальное государство — столь же парадоксальная и недостижимая цель, как и общество свободы и равенства.
— Я пришёл к выводу, что реализовать все свои идеи, какими благими они бы не казались, невозможно. Важно задать выстраданное тобой направление движения общества и своевременно отойти в сторону, освободив дорогу тем, кто освежит твои намерения своими идеями...
— А, может быть, уйти, чтобы со стороны взглянуть на плоды дел своих и... покаяться? — с интересом взглянул на Учителя Андрей. Тот вздохнул, широко улыбнулся, обнял Ученика и негромко проговорил: "Так кто из нас с тобой — Учитель, Андрей? Ты во многом прав. И подтверждением тому — окольные пути, которыми я добирался на Белый Свет"...
Оставаясь в одиночестве и отдыхая от ежедневных занятий, Андрей начал испытывать мучительную тоску. Ма почувствовала это и однажды вызвала его на разговор.
— Что тебя мучает, сынок? — спрашивала она, усадив Андрея подле себя и взяв за руку.
— Я не знаю, что со мной, мама! Там что-то происходит... без меня... Там мои близкие страдают и любят...
— Тебе не надо об этом думать сейчас.
— Я не могу об этом не думать, Ма, время-то проходит!
— Ты ошибаешься, сынок. Время — странная штука. То спешит, то медлит, ты сам знаешь. Там, внизу, оно течёт медленно, это правда. Но здесь оно подвластно тебе. Не ломай голову, позже и поймёшь, и прочувствуешь это. Важно, что грядущие события твоей жизни произойдут вовремя или не случатся вовсе. Опять не понимаешь? Андрюша, у тебя сейчас два тела. Одно, тяжёлое — в тёмном Княжестве, другое тело, совсем лёгкое — здесь, на Свете Белом. Тел может быть и больше...
— Разве такое возможно? — удивлённо вопрошал Андрей и сам же отвечал: — Да, я понимаю. Тел много, сознание одно, душа... Но у Тамары — одно тело. То, тяжёлое там... похоронили...
— Верно чувствуешь. Но со временем и у неё может появиться возможность использовать второе тело. Всё зависит от целей, которые ставит перед собой человек, от сил и средств, которыми достигаются цели... Кстати, у некоторых тёмных сущностей тоже имеются большие возможности, в том числе и разные тела. Подумай об этом... А теперь вернёмся к твоей тоске. Скоро придёт время выбирать, и я поняла, что тебе необходима ещё одна встреча.
— С кем?
— Мой сын хочет познакомиться с тобой. Ты не возражаешь?
— Нет, — автоматически ответил Андрей и через мгновенье поднял на Ма округлившиеся глаза: — Твой сын? Я не понимаю...
— Какой же ты сегодня непонятливый, Андрюша! — успокоительно улыбнулась она. — Сейчас сам увидишь и поймёшь.
Ма привела его в просторную и, конечно, белую комнату и немедленно удалилась. Андрей же остановился, как вкопанный, вглядываясь в лицо мужчины, облачённого в уже привычные белые одежды. Золотистые, как у Ма, волосы на голове, серебро в усах и бороде; проницательные глаза, где строгость и безграничная доброта сочетались удивительным образом. Было в его облике что-то удивительно знакомое. Андрей смотрел, видел, но не понимал... И вдруг почувствовал! Сын Ма двинулся ему навстречу, и Андрей рванулся к нему. Но после пары шагов ноги Андрея подогнулись в коленях...
— Встань, Андрей, сделай одолжение! — чистым и мягким баритоном произнёс Сын Ма, подавая ему руку. — Я ждал тебя. И вовсе ни к чему стоять здесь коленопреклонённым...
— Но Вы... — выдавил Андрей не своим голосом, целуя его руку, прежде чем опереться на неё.
— Никогда раньше ты не обращался ко мне на "Вы", — улыбнулся Сын Ма, заглядывая гостю в глаза.
— Разве мы разговаривали раньше?
— Конечно. Тебе случалось обращаться ко мне, и всегда на "ты", а я отвечал, — он указал на белый столик со стульями, ранее не замеченный Андреем. — Или ты хочешь, чтобы мы перешли на "Вы"?
— Нет-нет, но... Отвечал? — переспросил гость, присаживаясь напротив хозяина комнаты и всё ещё не отпуская его руку.
— Да, — просто ответил он. — Ты не всякий раз слышал ответ? Но это лишь проблемы со связью, изъяны внутреннего слуха. Однако я чувствую, что работа этого устройства у тебя налаживается. Тем более теперь, когда мы стали братьями...
— Как это — братьями?! — Андрей опешил до такой степени, что выронил ладонь Сына Ма из своей руки.
— По сути, все мы здесь — братья и сёстры. Но после вызволения мамы из Золотого Дворца и пролитой ради неё крови... считаю тебя своим единокровным братом. И ещё я — твой должник.
— Только не должник!
— Хорошо-хорошо, хотя мне-то виднее. Во всяком случае, для продолжения разговора следует успокоиться и подкрепиться. Чего тебе хотелось бы, брат мой?
— Хлеба и вина, — не задумываясь, ответил Андрей.
— Да, хлеб и вино, — понимающе посмотрел на него Сын Ма. — Но сначала братьям стоит обняться, чтобы не забыть однажды этот хлеб и это вино!
Неуклюже вскочившему с места, Андрею удалось-таки поймать падающий стул и сделать шаг к Сыну Ма, уже открывшему ему свои объятья. Вряд ли Андрей смог бы описать словами ощущения от этого единения со своим названным братом. Такого чудесного тепла и покоя, вернувшего ему силы и уверенность, он не испытывал ни разу в жизни. За стол Андрей вернулся спокойным и сосредоточенным, готовым внимать всеми органами чувств, делать выводы и даже спорить со своим братом, Сыном Ма, хотя осмыслить подобную затею казалось невозможным. Да, он и не пытался. Впрочем, и спорить ему не пришлось, хотя...
— Знаю, с каким интересом ты впитываешь новые знания, как ценишь предоставленные тебе возможности, — произнёс Сын Ма. — Но не мил тебе Белый Свет! Отчего ты тоскуешь, брат мой?
— Не "отчего", а по чему, точнее — по кому, — удивительно спокойно заговорил Андрей, — Знаешь, брат, когда по приказу властителей государства вооружённые силы моей Родины вошли в чужую страну, в Афганистан, только умалишённый мог рваться туда добровольно. Но таких безумцев оказались тысячи! Был порыв и у меня. По глупости? Нет, от обиды за тех, кого отправили в чужую страну, на чужую войну в приказном порядке. Туда и мои друзья попали... Но сейчас-то близкие мне, любимые мною люди находятся в своей стране, на своей войне, а я здесь, на прекрасном Белом Свете без них!
— Всё так: у каждого своя жизнь, свой выбор, свои итоги. У каждого есть возможность подняться. Каждый может, в результате, обрести Белый Свет.
— Вот именно, брат! Я осознал и прочувствовал цену человеческой жизни, цену уважения, доверия, любви и дружбы между людьми. Отсюда, возможно, всё это кажется мелким, но из таких маленьких истин в самых тёмных уголках мира зарождается и произрастает большая Любовь и Вера.
— Обидеть хочешь? — светло улыбнулся Сын Ма и взял руку Андрея в свои ладони: — Во многих случаях люди в состоянии помочь себе сами. Их усилия не останутся без внимания.
— Верно! — горячо воскликнул Андрей. — Никто без причины не попадает во тьму, но и там люди нуждаются в помощи, поддержке, понимании. Не в милости Белого Света и немедленном оправдании, а в надежде! Без лучика надежды не вспыхнет любовь, не возродится вера.
— И ты, брат мой — этот лучик. Не спорю, так оно и есть. Но не слишком ли тяжкую и опасную ношу взваливаешь ты на себя в одиночку.
— Я не один! У меня есть Ма, есть ты, мой чудесный брат...
— И есть отец мой, а значит и твой отец! — неожиданно сурово произнёс Сын Ма, заглянув прямо в глаза названного брата. В этом взгляде загорелось Солнце — обжигающе горячее и нестерпимо яркое. Голова Андрея закружилась, но он не отвёл глаз и услышал, струящийся отовсюду, грозный голос невидимого и неведанного: — Подняться к небу — великая и светлая цель, но к ней ведёт тяжёлый повседневный труд!
— Я не один стремлюсь к цели, Отец мой! — в сердцах воскликнул Андрей. — Не в одиночестве на Белом Свете, не один и в темноте. Если там мы поднимемся вверх, хотя бы на высоту собственного роста, если добьёмся ещё одной толики Просветления, значит, я живу не напрасно.
— Да будет так, сын мой! — голос смолк, а голова Андрея всё ещё шла кругом...
Он окончательно очнулся, ощутив на своём плече руку Сына Ма, который предложил выпить ещё по глотку вина и неожиданно произнёс:
— Трудно осознавать, что мой брат — Князь Тьмы.
— Прости? — изумился Андрей.
— Я знаю, что говорю. Так же, как и утверждаю, что Князь Тьмы вовсе не обязан быть союзником Мрака. Вчера многие хотели видеть тебя своим приятелем, завтра число их умножится. Остерегайся подмены понятий, ложных истин и людей, их несущих. Среди сотни заблудших овец, может оказаться жестокий и коварный волк. Будь бдителен, брат мой! Жизнь уже преподнесла тебе горькие уроки...
— Это правда. И один из них заключается в том, что нельзя судить людей по себе. Благое на первый взгляд намерение — скопом убедить всех в своей правоте, взять на себя ответственность за каждого — есть самоуверенная благоглупость. Теперь я хорошо знаю это! Но есть люди, которых не брошу...
— И Тамара — одна из них. Ты сделал свой выбор перед Отцом нашим и... получил его благословение. Это дорогого стоит, и ты хорошо понимаешь это! Теперь у тебя осталось совсем немного времени до... погружения обратно во тьму. Поделись этим временем с Тамарой, помоги ей сделать выбор... А ещё не следует упускать возможность общения с Наставницей. У тебя прекрасные Учителя, но все они — мужчины. Возможно, от Наставницы ты узнаешь много нового... Мама тоже хочет говорить с тобой. Насколько я знаю, у неё есть для тебя подарок. И у меня есть для тебя кое-что...
— Что это? — спросил Андрей, взяв в руки один из появившихся на столе трёх одинаковых кулонов на цепочке неизвестного ему металла. Повинуясь взгляду названного брата, он открыл кулон и увидел чудесный портрет Ма внутри: — Какая красота! Спасибо! Но почему их три?
— Это ты поймёшь сам, Андрюша, братик мой!
В свои белые покои Андрей вернулся обессиленным, но воодушевлённым, прилёг на белое ложе и уснул сном младенца. Проснувшись же освобождённым от сомнений, тяжких дум и тоски, он почувствовал окрыляющую свободу. Вошедшая к нему Ма сразу увидела перемену в состоянии Андрея, улыбнулась и спросила:
— Значит, ты принял решение и сделал выбор, сынок?
— Да, Мам! — неожиданно легко, по-сыновьи ответил он. — По большому счёту, я сделал выбор давным-давно, ещё до первой встречи с тобой. Сделать большое и важное, хорошее дело невозможно без близких людей, друзей, без их помощи словом и делом. Ты сама знаешь, как они помогают мне, а я им. Нам нужно быть вместе...
— Не хочу тебя отговаривать. Но готова повторять, что для тебя хватит важных дел и на Белом Свете. А снова вернуться сюда из тёмных глубин будет совсем не просто.
— Настанет время, и я вернусь, Ма! Не просто и не быстро, но обязательно вернусь, и появлюсь здесь не один...
— Мне нравится твой настрой и оптимизм, сынок! — улыбнулась она. — Вижу, что разговор с моим... старшим Сыном повлиял на тебя благотворно.
— Это было чудесное и удивительное общение. Самое большое откровение в моей жизни! Нет слов, чтобы выразить благодарность за участие в моей судьбе, помощь и предостережения, за доброту твою, моя прекрасная Ма. Ты всегда со мной, я чувствую это... Ты — в моём сердце, мама! Не забыть мне теперь и встречи с Сыном твоим, ставшим моим Братом, и слов Отца нашего...
— Он приходил? Он разговаривал с тобой? — в голосе Ма послышалась гордость и тревога.
— Да. У него возникли сомнения. Но Отец выслушал меня и... благословил.
— Даже так? Теперь мне хорошо понятна причина твоего... особенного состояния. Хорошо ли ты понимаешь величину ложащейся на тебя ответственности? Это уже не разовая акция помощи Северо-Западному Княжеству, это — великая миссия в мире Тьмы. Просветление — большая цель, но нужен ещё и надёжный буфер от сил Мрака. Они так просто не сдадутся и не оставят людей в покое, и тебя в первую очередь.
— Я понимаю, Ма, я готовлюсь. Но и тянуть с моим возвращением нежелательно.
— Не беспокойся, сынок! Ты вернёшься в тёмный мир вовремя. Спокойно готовься и заканчивай свои нынешние дела на Белом Свете. Кстати, на днях я предложу тебе опробовать твоё третье тело.
— Третье тело? — охнул Андрей.
— Да. Как я уже говорила, на Белом Свете твоя сущность обитает в лёгкой оболочке, в то время, как не живое, но и не мёртвое, тяжёлое тело находится в Ультра-Петербурге. Я предоставлю тебе возможность провести земную неделю в третьем теле. Это — мой подарок тебе и ещё одному человеку.
— Подарок? "Земную" неделю?! Кажется, я понимаю, о чём и о ком идёт речь, — таинственно улыбнулся Андрей. — Кстати, твой... старший Сын тоже сделал мне подарок. Только не знаю я, как мне распорядиться им?
— Щедрый дар! — солнечно улыбнулась Ма, рассматривая три одинаковых амулета. — Но не рассматривай эти светлые обереги, как памятные подарки. Они — живая благодарность за трудный путь к Золотому Дворцу, а кому пользоваться дарами моего Сына, тебе сердце подскажет.
Прежде, чем воспользоваться подарком Ма, Андрей серьёзно задумался над словами её Сына о Наставнице. "Этот нюанс я, действительно, упустил, — размышлял Андрей. — Учитывая, что круг моего общения в тёмном Княжестве имеет явный уклон в сторону женского пола, мне непременно следовало взять уроки у Наставника-женщины. Надеюсь, времени хватит..." Он решил не откладывать дело в долгий ящик, но при выборе Наставницы пришёл в растерянность. На помощь пришла Ма. Она предложила Андрею познакомиться с Сестрой Милосердия. Он согласился сразу, но от первой встречи с Наставницей оторопел. Родившаяся в конце девятнадцатого века женщина успела прожить на земле немногим более двадцати лет. "Чему сможет научить меня это юное создание?" — подумал Андрей. Впрочем, эта мысль не задержалась в его голове. Милосердие Наставницы распространилось на Андрея со скоростью света и осветило все самые дальние и тёмные уголки его души. Уже на второй день общения он делился с ней сокровенными мыслями, тайнами, о которых привык умалчивать даже в разговоре с близкими людьми. И, словно старшая сестра, Наставница помогала ему сформулировать сложные мысли, пронзительно точно оценивала суть его отношений с женщинами, приглашала посмотреть на проблемы с нового, порою неожиданного ракурса, оставаясь удивительно доброй и чуткой... Прощаясь с Андреем, она улыбалась: "Не успела я встретить человека, назвавшего меня сестрой без всяких там больших букв, а уже приходится расставаться. Вы берегите себя, Андрей, оставайтесь верным долгу, но помните — ни одно доброе дело без любви не сотворить!"
