Напряжение - 6

— Мне они прижимистыми не показались, — удивленно покачал я головой.

— Это почему?

— Ну, я продал им подводную лодку. Так Инка вообще не торговалась.

— Нахрена им подводная лодка в горах?!

— Но тебе же нравятся подводные лодки?

— Мне — да. А им зачем?!

— Ну, я намекнул Инке через третьи руки, что тебе нравятся подводные лодки, и она решила сделать тебе приятно...

— Так, все! — Вскочил Шуйский и принялся нервно ходить по коридору туда-сюда. — Я ж туда не залезу!!! — Воскликнул он в сердцах.

— Это очень большая и серьезная подводная лодка. — Не согласился я. — Подводный ракетный крейсер стратегического назначения проекта 941 "Акула". Кучу денег стоит.

— Все, иди к демонам. Стоп. Откуда у тебя подводная лодка?!

— Так я купил у белорусов, — пожал я плечами. — Мне, понятно, такое никто не продаст. А им то легко — они ж союзники империи. Да — списанное, без вооружения...

— А тебе они с чего бы продали?!

— Я ж белорусам пообещал, что возьму столько же запчастей для тракторов, сколько подлодка весит...

— Запчасти ты тоже Аймара втюхал? — Схватился Артем за голову, ладонями измяв прическу.

— А чего подлодке просто так через полпланеты идти? Взяли контракт на сопровождение контейнеровоза с тракторами и запчастями. Они, наверное, в твое отсутствие выгрузятся. Ты уж, будь так добр, не порть сюрприз — изобрази счастье и радость.

— Счастье... Радость... — Изумленно смотрел на меня друг.

— Для тебя же стараются. Любят, значит. — С укором прокомментировал я. — "Podarok Jenihy", — изобразил я акцент.

— А ты не мог бы попросить своих белорусских друзей вернуть переводчика на родину?!

— Категорически исключено. Он узнал страшный секрет о гипнотической технике движения усами Герцога Лукаша. Там микровибрации, вступающие в гармонику с тонкими полями человеческого мозга. Стоит один раз задержать взгляд — и пропал человек, на все соглашается!

— Что, правда? — Распахнул глаза Шуйский.

— Нет. — Вздохнул я. — Он в род Аймара вошел. Твой человек, без пяти минут — сам бы мог ему правильные традиции подсказывать.

— Вот в том то и дело, что без пяти минут! И без восьмидесяти тонн золота!

— Слушай, ты думаешь мне, легко?! — Возмутился я в конце концов. — Я двери не открывал, форточки не проветривал, а у меня теща завелась! И никуда от нее не денешься, вечно я ее девочку обижаю, вечно ее не люблю!

— У меня тоже есть теща. — Мрачно глянул Шуйский.

— Тебе хорошо, ты хотя бы не понимаешь, что она говорит! А моя весь мозг выносит. Приходит, и заводит: мерзавец, подлец, да как я ее дочку на десять лет в башню! Да как допустил, чтобы ее похитили! Да я ее и образования лишил, и ресторана, и вообще!..

— А ты ей?

— А я ей: "мама"... — потерянно произнес я. — Что скалишься? Я десять миллиардов отдал за невесту! Сколько еще доплатить, чтобы комплектация была с нормальной тещей?! Она ж ей даже не родная! — Всплеснул я руками в сердцах.

— Ага. Так. — Сосредоточился Артем, поправляя ладонью волосы. — Подлодку продал. Запчасти продал. Конвой и транспортировку продал. За тещу доплачивать согласен. — Мудро отметил княжич, тут же успокоившись и вновь присев рядом. — У тебя теща по грибы ходить любит?

— Эй, ты это самое, — с подозрением покосился я на товарища. — Не трожь тещу. Во первых, Ника переживать будет. Во вторых, она же на меня в первую очередь подумает. А в третьих... — вздохнул задумчиво. — Карма это. Наказание свыше за все мои преступления — неизбывное и неотвратимое.

— Ты верующим стал?

— Да причем тут это! Религию пощупать нельзя. А это — само явилось и в Москве прописалось... — Понуро качнул я головой. — Знал я, что нельзя так с Никой. Что вернется мне это. Но я-то думал, что просто плечо там прострелят или обойдусь повреждениями легкой или средней тяжести... Так что будешь выкладывать сорок одну тонну золота, уточняй, чтобы вы с мамой жили отдельно — она в Перу, а ты с Инкой в России.

— Не получится нам в России. Хотя бы пока дети не вырастут. — Артем опасливо покосился по сторонам, плеснул Силой, выстраивая защитный купол от прослушивания, и прошептал. — Ты вообще в курсе, что Сила Крови Аймара не затирает чужую Силу Крови и передается одновременно?

— Чего? — Удивился я.

— Ага! — С азартом кивнул княжич. — А Сила Крови у них — ухх! Ты хоть понимаешь, что это означает?!! Летающие медвежата!!!

— Говоришь, через горящее поле конопли бежал?..

— Тьфу на тебя! Я же серьезно! Да на такое и восемьдесят, и сто тонн золота не жалко!!

— В общем то, да... А папа твой тогда чего нос воротит и не одолжит?

— Шутишь? Чтобы я ему еще это сказал. Это мои дети! — Возмутился Артем. — Он же потребует влезть в их воспитание на правах деда. Да меня вообще в сторону уберут! Так что Максим, дай денег.

— Пойдешь на месяц в гусары?

— Нет.

— В качестве вольнонаемного, никакой присяги.

— Максим... — Вздохнул Шуйский. — Я не пойду в гусары. Это вопрос принципа.

— А сабля гусарская ваша родовая тогда чего у нас в подвале валялась? — Коснулся я рукояти и продемонстрировал.

— Это очень тяжелый вопрос. Я не собираюсь повторять ошибки предков.

— Мне показалось, князь Давыдов и старый князь Шуйский очень хорошо ладят, — недоуменно пожал я плечами. — Да твой дед вообще единственный, кто может его угомонить! Единственный, кого он слушает вообще!

— Угадай, почему? — Мрачно смотрел Артем.

— Совместное боевое прошлое. Боевые товарищи. Не раз спасали друг другу жизнь в бою.

— Ага. Все верно. — поддакнул княжич, сохраняя выражение лица. — А еще ты видел хоть одного гусара, который спорил бы со своим боевым конем?

— А...

— Вот-вот. — Отвел глаза Артем. — Воевали они действительно вместе. Жизни друг другу спасали. Боевой гусар на боевом медведе...

— Так ты не понимаешь, что сейчас — это твой шанс? — Проникновенно произнес я.

— Какой?! Встать под седло?!

— Нет! Изначально идти в полк гусаром!— С яростной уверенностью оспорил его слова. — Стать человеком! А не лошадью!

В общем, не проняло — Артем смотрел столь же хмуро.

— Не ради меня! Ради медвежат! — Прижал я руку к сердцу.

— Гад ты и искуситель, Самойлов. — вздохнул он.

— Всего на месяц! Без присяги! Без обязательств и седла!

— А искуситель ты — всю жизнь. — Махнул он рукой. — Это я еще после качелей в мороз сообразил... Но записку для Инки ты мне напишешь немедленно, собственноручно. Чтобы я ей хоть фотографию скинул...

— Без проблем, вольноопределяющийся Шуйский.

Я достал блокнот из внутреннего кармана, накидал строчку, лихо подписался и передал в сложенном виде княжичу.

— Спасибо. — Засуетился он, включил камеру на телефоне, неуклюже и с азартом раскрывая и разглаживая одной рукой бумажку.

Затем вчитался, как камера сфокусировалась.

— "Переодевая Инку, я не видел красивой груди". Максим!!!

— Это тебе за непочтительное отношение к офицеру, вольноопределяющийся. И вообще, скажи ей, что ждешь котелок жаркого на опушке своего леса.

— Какой лес, — заворчал княжич, остервенело комкая и разрывая листочек. — Я теперь горный!

— Козел?

Артем было вскинулся обиженно, но посмотрел на скомканный шарик бумаги и погрустнел.

— По версии жены — да...

— Так пусть меняет мнение и смотрит на тебя, как на гусара, — огладил я несуществующие усы.

— А это как? — Скептически глянул он на меня.

— Не попробуешь — никогда не узнаешь, — мечтательно припомнил я детали вчерашней ночи.

И тут же приметил движение в противоположной части зала.

— Борецкий приехал, — вставая, с улыбкой встретил я вышагнувшего из двери сияющего радостью знакомца.

Паша тоже нас увидел и бодрым темпом направился к нам.

— О, Пашка, у тебя есть сорок тонн золота? — Опередил меня Артем.

Пашка с той же улыбкой развернулся и принялся быстрым шагом удаляться от нас.

— Паша, ты куда? — заспешил Артем вслед за товарищем. — Паша, погоди, чего спрошу.

— А я особо и не знаю ничего. — Ускорился Борецкий.

Но в дверь выйти не успел.

— Вы ничего не докажете, — сглотнул Паша, испуганно глядя то на удерживающего его Артема, то на меня.

— Да причем тут какие-то доказательства? — Отмахнулся Шуйский и продолжил проникновенно, обняв того за плечи, развернув обратно и зашагав, увлекая за собой. — Я просто посмотрел на тебя, и сразу мысль — как ты там, в Китае? Хорошо ли тебе? Как взаимоотношения с супругой?

— Спасибо, все хорошо, — потерянно улыбнулся тот.

— А не возникало ли у тебя, друг, ощущения, что все это — не твое? — Искренне уточнил Шуйский. — Китаянка-жена — что подумает общество? Какими будут ваши дети? Не ошибка ли все это?

— Н-нет, наверное.

— Во-от! Я слышу звук сомнения в твоих словах. — Поднял Шуйский палец. — И веришь ли, друг, что сомнения навещают и меня насчет Аймара? — Удерживал Артем его взгляд, не давая отвести в сторону. — И я решил, что нам нужно решение свыше! Давай поставим твои сорок тонн золота на красное! Выиграем — женимся! Я знаю казино, где берут такие ставки.

— А если не выиграем? — Заикнулся Пашка.

— Да как не выиграем?! — возмутился Шуйский.

— Так, вольноопределяющийся, отстань от рекрута. — Оттер я Шуйского в сторону и пожал Пашке руку. — Ты его не слушай. Как твои дела?

Пашка вцепился в мою руку, как утопающий в спасательный круг и старался на другого княжича не смотреть.

— Спасибо, хорошо, — выдохнул он, опасливо отодвигаясь от Артема.

— Как дела с Го?

— Решаются, потихоньку, — слабо улыбнулся он. — Отец занимается. Так что у меня есть месяц, даже больше. Что случилось?

— Вид у тебя какой-то серый, — отметил я, приглашая присесть. — Артем, ты не мог бы сходить нам за водой?

— Давай официантов позовем. Вон на столике кнопка.

— Вольноопределяющийся Шуйский!

— Сейчас принесу, — вздохнул Артем и направился разыскивать кулер со стаканчиками.

Пашка расслабился, глядя княжичу в спину и признательно посмотрел на меня.

— Что-то он какой-то энергичный сегодня.

— Будущий глава семьи, — пожал я плечами. — На каждого по-своему действует. Так что у вас на самом деле?

— Говорю же, нормально, — ответил Пашка.

— Тогда отчего сомнения? Я же слышал, когда Артем давил.

Было что-то в его голосе — и одновременно не было решительного "Все отлично!".

— Может, он и прав, — рассеянно повел глазами Борецкий. — Го — огромный клан. А я там... Фамилия с привилегиями. У отца вон такая же фамилия, вокруг него все кружат, уговаривают. Я только Дейю вижу. — Потеплело его лицо. — Поэтому еще сам не сбежал.

— А хочется сбежать? — Уцепился я за фразу.

— Да там невозможно! — Воскликнул Паша. — Это не ешь — отравят. Туда не ходи — убьют. Это не ешь. Это тоже не ешь. Вообще ничего не ешь!! Ем, только когда Дейю приходит. А когда Дейю приходит, мне кушать не хочется, — порозовел он. — Задолбало. — Выдохнул он искренне. — Вон, неделю назад плюнул на все и пошел в гипермаркет набрать себе продуктов. Меня просто так не убить, — гордо поднял он подбородок. — К тому же, там куча народу, проходимость бешеная...

— И чего? — Полюбопытствовал я.

— Отравился, — понурился Пашка.

— М-да...

— Так что, если честно, я даже рад приехать на месяц. Дейю сказала, с тебя спросит, если что случится. Но это ты не слушай, это такое... — Отмахнулся он. — Так чем тебе помочь?

— Значит, к делам тебя не привлекают? — оперся я рукой на колено.

— Отца достаточно.

— А хочешь, чтобы привлекали и тебя? Если честно. — Повел я взглядом, показывая, что никого нет рядом.

— Хотелось бы, почему нет. — Кивнул Пашка.

— Ты ведь в курсе, что в Го все мужчины служат в армии? Имею ввиду, те, кто принимают решения? — Поднял я бровь.

— И ты предлагаешь, — внимательно посмотрел он на мой мундир.

— На месяц. — Кивнул я. — Зато звание останется с тобой. Если заслужим, то офицерское. Вернешься с наградами, с саблей, в мундире и на коне. Сам заметишь, как сменится отношение.

— И сколько это будет стоить? — осторожно уточнил Паша.

— Мы же друзья, ну что ты. — Положил я руку ему на плечо и легонько сжал. — А что там про сорок тонн золота?

— Помнишь у Черниговского караван с золотом слетел с моста в воду? Потом его на дне не нашли. — Напрягся он. — Я подумал, что раз это теперь твое княжество, ты позвал меня, чтобы потребовать вернуть...

— Забудь. — Прикрыл я веки. — Эти сорок тонн тебе будут гонораром за месяц службы в гусарах. Можешь сказать так своей Дейю.

Брови Пашки поднялись, а сам он удивленно посмотрел на меня.

— Это не слишком много?

— Но ты согласен?

— Я? Ну конечно! — Воскликнул Паша, чуть приподнявшись на кресле.

А затем покосился на подходящего Артема, придерживающего три стакана с водой.

— Отлично, вольноопределяющийся Борецкий!

Встав, я взял стакан себе. Жестом показал встать княжичам и проследил, чтобы у каждого было, что выпить. Потребовал тишины и поднял пластиковый стаканчик, как для тоста.

— Тут был задан вопрос. Не слишком ли это много — платить сорок тонн золота за месяц службы. — Обвел я товарищей взглядом. — Не стоит удивляться. Ведь я потребую службу, равную этим сорока тоннам. Виват, гусары! — И опрокинул воду в себя.

— Что, вот так — не чокаясь? — робко спросил Паша.

— Мы приехали спасать его детей, — напомнил Артем, залпом выдувая свою порцию и мощно прокачивая воздух через ноздри — будто в стакане была жидкость куда крепче.

— Я думал — шутка... У него же нет детей...

— И не будет, если Нику убьют. — сухо произнес Шуйский.

А я пытался разглядеть через матовые экраны, разделяющие секции вип-залов, небо и взлетку. В голове звенело на высокой ноте, а пальцы комкали тонкий пластик.

— Господа? — Сбил момент серьезности деликатный голос кого-то из персонала.

— Да? — Обернулся я к мужчине в форме охраны, стоящему на пороге.

— Тут какой-то юноша рвется к вам. Говорит, у него назначена встреча на полдень.

— Впустите, — недоуменно переглянувшись, пожал я плечами.

В зал вошел тощий парень лет двадцати трех, в дешевом, но опрятном сером костюме, с пластиковой папкой в руках, прижатой к груди.

— Здравствуйте, — неуверенно улыбнулся он. — Это я, насчет телевидения и цифрового интернета! Вы велели мне взять отпуск за свой счет и быть здесь. Ах, вот, — спохватился он, раскрывая папку и показывая бумаги. — Тут, на всякий случай, наши тарифы и условия подключения.

Вот блин! Я вздохнул, вспомнив тот случайный разговор. А затем присмотрелся к юноше. Подтянут, пусть хоть чуть-чуть и сутулится. Одежда опрятная, речь приятная.

— Ты думаешь о том же, что и я? — Задумчиво покосился я на Артема.

— Пожрать бы, — согласно кивнул он.

— Да нет же, — отмахнулся от Шуйского и в несколько шагов достиг паренька. — Как зовут?

— Михаил Андреевич Ломов. — Опасливо смотрел он на меня.

— Разрешите представиться, корнет Самойлов. И мои друзья — княжич Борецкий Павел и княжич Шуйский Артем.