Позволь нам случиться

Хорошо, что Виктор уволился сам, осознал, что компетенции не хватает. Нового эйчара найму в Нью-Йорке и тогда же заменю Николая.

* * *

Моя кричащая непопулярность, незаметность — спланированный образ. Бергер не числится в Форбс, меня не сопровождают секьюрити, я избегаю публичности, хотя присутствую на всех знаковых светских мероприятиях.

Моей безопасностью занимается система "Умный дом". Электронике я доверяю больше, чем собственной службе безопасности. Поэтому в дом входит ограниченный круг лиц по отпечаткам пальцев. Каждая комната и блок в доме также на биометрических замках. Все входы и выходы записываются на камеры. Вся информация сохраняется на выделенном сервере.

Но моя паранойя постоянно зудит изолировать и весь персонал, имеющий доступ в мой дом и ко мне лично... И если бы я только мог, то экономка, повар, водитель и садовник тоже жили бы изолировано в моем доме. Полагаю, я дошел бы до того, что таскал их за собой во все точки мира, где собираюсь остановиться на следующие месяцы.

Вот и сейчас, отпустив водителя, сам загнал мерседес в гараж, закрыл и поставил на сигнализацию. В доме светилось только одно окно, на кухне. Логично, я сегодня задержался, а режим никто не изменял, значит, Николай сервирует ужин.

Про беговую дорожку я благополучно забыл, а помощник не напомнил. Пожалуй, надо ввести в обязанности напоминать мне о намеченных делах.

— Добрый ве... Чем это так пахнет?

— Утиная грудка в медово-апельсиновом соусе, — сразу же откликнулся помощник.

Я с одобрением окинул его взглядом, отмечая только, что одежда все равно чуть большего размера. Или подбирать не умеет, или рассчитывает нарастить мышечную массу и не тратиться на одежду.

— Я не об ужине. Новый парфюм?

Мне показалось, Николай покраснел, но тут же выдвинул вперед челюсть... хотя с этими изящными тонкими скулами скорее уж можно сказать "задрал подбородок" и кивнул.

— Подойди. Запах утки и апельсинов перебивает.

Когда парень забывает играть мужскую роль, в нем все начинает играть чисто по-женски: то, как он вытер кухонным полотенцем тонкие руки и пальцы с аккуратным маникюром, то, как обогнул угол стола и от бедра шагнул ко мне. И эти трепещущие ресницы... Если бы судьба была более разборчива, то сделала это тело женским. Тут все просто кричит об ошибке.

— Что за марка?

— Давидофф.

— Мм, унисекс?

— Да.

Я перехватил запястье Коли, и чуть было не поднес к носу, но вовремя опомнился. Черт! Резко отпустил и прошел на кухню, намеренно толкнув парня плечом.

— Мы пропустили тренировку в тренажерном зале, — сердито напомнил я.

— Я отбегал час.

— Да? — Я обернулся к помощнику, снова цепляясь за наклон головы и заложенную за ухо удлиненную челку. — Отлично. Я в душ, а ты пока накрывай ужин. После встретимся в кабинете, обсудим дальнейшие планы...

Уже поднимаясь наверх, подумал, что возможно у парня есть более глобальные цели в жизни, чем карьерный рост. Например, некоторые зарабатывают и делают операцию по смене пола... Может, он вообще уже сидит на гормонах, а меня сводит с ума эта его сочащаяся женственность?

Совершенно точно нам нужно будет поднять эти вопросы и поговорить. Но позже, когда мы достигнем более доверительных отношений.

* * *

— Мне нравится, как ты поработал сегодня.

Николай забавно вскинул брови.

— Я люблю чистоту, но естественную, не превращающую дом в стерильный больничный бокс, — пояснил я.

— А, это... Да, я тоже, — он улыбнулся, а я чуть не подавился мясом утки.

На правах работодателя могу запретить подчиненному улыбаться?

— Поел? Мне кофе в кабинет, себе — что хочешь. И захвати планшет, сегодня будет работы под завязку.

Резкость бесконтрольно пробралась в тон, испугав помощника. Ну трепетная лань, ей-богу! Я смогу его закалить, мне только нужно время. А еще привыкну к его женственности и перестану так реагировать, это раздражает до основания, я становлюсь злым на самого себя. Крайне разрушительные эмоции.

И при этом, чувствуя неприятное напряжение в паху, я ни черта не могу разрядиться. Насколько я еще останусь в Москве? Пока не получу результаты по новому альянсу Кельмера-Разумовского? Это месяца два-три. А каждый раз бегать искать новую девчонку по клубам — самый отстойный вариант. Лучше одну нанять на этот срок и держать под рукой.

— Хочу массажиста.

— Угу. Когда?

— Перед сном.

Ого, кажется, мне нравится выражение легкого шока на лице помощника. Еще немного и я начну его обожать.

— Еще завтра после пробежки перед завтраком.

— Угу...

— Завтра бежишь со мной десять километров.

— Пять.

— Кхм?

— Пять с вами и пять обратно. Всего десять.

Я усмехнулся, но согласился, ведь мое решение он переиначил, но не оспорил.

— И завтра найди мне любовницу...

— Что-о-о?

Черт, я уже обожаю это выражение на его лице.

— Разве в документах от предыдущей помощницы нет указаний по подбору и кастингу любовниц?

— Есть.

— Мои вкусы и предпочтения?

— Тоже есть.

— Тогда почему ты удивляешься? Одна поправочка — тестировать кандидаток не нужно. Я сам.

— Хорошо, — уныло подтвердил Николай, а я испытал разочарование. Все же иногда под настроение с ним можно занятно попикироваться.

— Раз с этим определились, записывай планы. В следующие пару месяцев мы невыездные. Мне нужно понять, что за игру ведут Кельмер с Разумовским...

Николай вздрогнул. Наверное, я пропустил бы такую реакцию, но он словно выпал из реальности, застыв взглядом на одной точке где-то за моей спиной.

— Эй, с тобой все в порядке?

Молчание.

— Николай? Все хорошо?

— Нет... Да! Что?

— Ты подвис. Точно в порядке?

— Я... да. А Разумовский... у вас с ним есть общие проекты? Вы планируете встречаться? Приглашать его в дом?

Ого, столько эмоций на лице помощника я еще не видел. Целый спектр и полный винегрет. Но совершенно точно, Разумовского он не любит, боится и... знает. Откуда?

— Помнишь условия контракта? Предельная честность. Что тебя связывает с Разумовским?

— Я... Он...

— Не врать!

— Мы были любовниками...

Его еле слышный ответ на выдохе резанул слух и выпустил из меня воздух. Нет, я знал, знал, что он гей. Это видно невооруженным взглядом! Но какого черта так цеплялся за его отговорки? Мне ведь хотелось быть уверенным, что он не...

— И как давно вы перестали... — трахаться? Спать? Тереться членами? Как вообще подобрать этому определение? — ...быть любовниками?

— Д-давно. Очень. Он первый и всё. Никогда больше...

Я не знал, как мне принять эту информацию, на какую полку положить. То есть Разумовский скрытый гей? Ходок по мальчикам? Я знал, что у него есть жена, что он уже пять лет поддерживает образ примерного семьянина. Но у него нет детей, а за пять лет брака должно было появиться. И тут всплывает информация, он — гей.

Ого!

Но этим можно воспользоваться, надо только у Николая вытянуть подробности. Нет, не про отношения, а по срокам и условиям, что ли... Черт, о чем я думаю?

— Вижу, тебе все же плохо. Можешь идти. Но не забывай про мои распоряжения. И я требую, чтобы именно ты мне напоминал заранее о них, а не я тебе.

— Да, конечно...

— Свободен, — и я не удержался, потому что видел, что парню нужно отвлечься от неприятных мыслей. — И попроси сегодня прислать двух массажистов. Тебе тоже не мешает размять мышцы перед пробежкой.

— Спасибо.

Да-да, я сама доброта. С чего бы?

* * *

Только вылез из бассейна, когда вошел массажист.

— Я установил кушетку на остекленной террасе, как вы любите...

— Хорошо. А где второй?

— Что?

— Ты один?

— Нет, с напарницей. Она ушла с вашим помощником наверх.

Я отбросил влажное полотенце, с удивлением повернувшись к массажисту:

— С напарницей? Он пригласил девушку?

— Ну да.

Я хмыкнул, пытаясь переосмыслить странный выбор помощника.

— Да, терраса — отлично, но закончим минут на десять раньше. Хочу узнать насколько ваш сервис понравился моему помощнику.

Я реально рассчитывал застать Николая за перевоспитанием. Ну не идиот ли?

Как завороженный я следил за каждым движением рук массажистки, обводящей каждый позвонок лежащего на кушетке помощника.

Нежная бархатистая кожа, фигура, как песочные часы, с четко выделенной талией и широкими бедрами, за которые можно потянуть и насади...

Твою мать!

О чем я думаю?!

— Вы уже закончили?

Голос массажистки выдернул меня из транса, где я прохожусь ее руками как своими по коже парня, обвожу линию бёдер и обхватываю тонкую талию, пальцами перебираю выступающие ребра и опускаю ладони к груди, сжимаю...

— Алексей Валентинович! — возмущенный вопль вскочившего Коли оглушает, а я таращусь на его руки, судорожно прижимающие полотенце к груди. — Вы обещали!

Что я опять себе надумал? Чертов недотрах, не иначе.

— Я? Что? — хриплю непослушным голосом, со стороны, наверное, выгляжу, как прибитый пыльным мешком.

— Что никогда не войдете в мою комнату!

Да, такое я обещал и даже прописал это в контракте, но проблема в том, что я так и не переступил порог, только открыл дверь и сразу же охренел от смятения. Именно, от смятения, шока, потрясения, но никак не от возбуждения. В отличие от Разумовского меня никогда не тянуло на мальчиков, даже таких смазливых. Даже, когда они выглядят как потерянные девочки.

Что я за извращенец такой, если мысленно примеряюсь к роли любовника, второго и единственного. Твою мать, откуда эти шальные мысли? Нет. Нет, черт побери!

— Я не вошел и, пожалуй, закрывай дверь на будущее, — рявкнул и поспешил в кабинет. Там у меня отличный бар с охренительно дорогими напитками. Пару стаканчиков мне не помешает и вытеснит из головы образ упругой и целомудренно прикрытой полотенцем попки чертового помощника.

* * *

Я решил начать все заново. Мне нужно отгородиться от смущающих мыслей и дать шанс Николаю стать мужчиной.

За ночь я понял, что в силу своего характера могу передавить и принудить помощника к чему угодно. Он слишком пластичный и послушный. Эдакий пластилин в руках лепщика. Но если над ним уже однажды надругались, то второй раз насилие просто раздавит мальчишку. А я вижу, как он всеми силами тянется к независимости и свободе.

И я могу ему дать всё необходимое.

Это будет испытанием для меня, но результат только укрепит принципы. Я совершенно точно послан мальчишке, чтобы поставить его на правильный путь.

— Сегодня бежишь со мной. Готов?

— Но мы же договаривались на десять километров, а полный круг — двенадцать!

— Подумаешь, лишних два километра. Ты мужик или как? С твоим щуплым телосложением что-то нужно делать. Еще позвоню Яну, попрошу добавить в рацион пищи для набора массы. Будем развивать твою мускулатуру.

— Когда?

— С сегодняшнего дня и начнем.

— А вам в офис не пора?

— Нет, теперь я буду работать дома в кабинете.

Тяжелый вздох в спину был мне красноречивым ответом. Хотя нет, ответ последовал позже:

— Мне сегодня любовницу вам искать...

— Ах, конечно! Обязательно найди. И с учетом, что будешь подбирать в первый раз, вместо трех, покажи мне пятерых на выбор.

— Черт...

— И не ругайся, дыши глубже и в ритм. Вот так: два коротких вдоха, два резких выдоха. Попробуй.

Минут пять мы бежали в тишине, ритмично вдыхая и выдыхая.

— Так легче!

— Еще бы, — усмехнулся я и ускорился.

Когда мы добежали до дома, я сразу направился к левому пристрою.

— Теперь в бассейн.

Николай сразу же сбился с бега и отстал.

— Ну что еще?

— Я не могу...

— Что не можешь? Сейчас после бега пару кругов в бассейне и отдыхаем.

— Не могу. Я... плавать не умею.

Ну как девчонка, в самом деле!

— Тогда я в бассейн, ты в душ. Встречаемся за завтраком через полчаса.

Глава 4. Отбор любовниц

Я разговаривала с третьим модельным агентством. Два предыдущих извинились за неимением "свежих" кадров, чтобы предложить господину Бергеру. Зато дамочка из третьего оживилась:

— Его интересует все тот же типаж?

— Э-э, да... Наверное.

— Новенькая, что ли?

— Что? Новенький, Николай Громов, новый помощник господина Бергера.

— А-а! По голосу спутала. Тогда упрощу тебе задачу. К пяти приедут три свеженькие девочки из провинции. Не шокируйся, они уже отполированы столицей.

— Трёх мало, — успела вставить я.

— Да ты что? Уж не собирается ли новенький мальчик Коля под прикрытием своего разборчивого босса найти и себе элитную модель?

— Что вы! Я не...

— И не думай! Мои девочки не путаются с низким рангом. Трое будут...

— Пять, — устало прервала я дамочку. — Выбор из пятерых — это условие Алексея Валентиновича. Четверых мы вернем обратно.

— Ну хорошо, если он хочет... Поищу. Пять к пяти будут.

Один из вопросов закрылся, но оставалась еще куча проблем, которые не мешало бы уладить. Вчера я так испугалась вторжения Алексея, что сегодня всерьез задумалась над возможным разоблачением. Мне совершенно точно нужно иметь запасной выход, чтобы в случае провала конспирации из рук Бергера не попасть в лапы Стаса.

— Коля? Привет. Можешь говорить?

Друг подтвердил, что минут пятнадцать у него есть, и я со спокойной душой вышла на открытый балкон из моей комнаты.

— Мне нужна информация. Помоги?

— Снова кого-нибудь хакнуть?

— Нет, или да. Разумовского. Можешь?

— Чего ты про него вспомнила?

— Он лезет в бизнес Бергера, а мне не хотелось бы сталкиваться со Стасом нос к носу. Понимаешь?

— А от меня что конкретно нужно?

— Коль, хочу знать, ищет ли он меня и самое главное, когда перестанет искать.

— Ну это ты загнула! Пока не разведешься — он от тебя не отстанет.

— И все же... Не могу я всю жизнь прятаться, понимаешь?

— Ладно, послежу за полицейской базой. Что еще?

— Еще про его дела с Кельмером, и что Стас хочет от Бергера.

— Это сложнее! Ты в курсе, что на Кельмеров работает Артур? Это Бог хакеров. Меня выловят уже на подходе и загонят боеголовку в сра... ну, в неподходящее место.

— Так ты не лезь к Кельмерам. Копай в сторону Стаса. Вряд ли у него хорошо информация защищена, раз даже мне удалось кое-чем разжиться.

— Ладно, женщина, спи спокойно. Посмотрю, что можно сделать!

— Спасибо, Коль! Ты самый лучший!

Не успела я отключить звонок, как от умных часов раздался противный писк, извещающий, что его засранство желает меня видеть.

Натянула мешковатый блейзер и спустилась в кабинет.

— Кто такой Коля? Твой очередной любовник?

* * *

Пока я растерянно соображала, откуда Бергер узнал про Колю, он подошел ко мне почти вплотную и снова упёрся пальцем в грудь.

— Мне все равно, с кем ты встречаешься, если это происходит в свободное время. Но я хочу знать всё, что нароет твой любовник по Разумовскому. Понял?

Я несмело кивнула, только теперь осознавая, что мой балкон находится как раз над кабинетом с открытыми окнами. Бергер просто мог услышать мой телефонный разговор. И я лихорадочно пыталась вспомнить, не взболтнула ли лишнего.