Сезон пожаров

— Они и так достаточно напряжены, чтобы их этим пугать, но судя по хрипам в груди, они понесли некоторый ущерб. Не хотелось бы, чтобы они подхватили пневмонию.

Львиное Сердце стоял, издавая обнадеживающее мурлыканье и мяв, когда незнакомые древесные коты — особенно серьезнее пострадавший — щерились при обработке. Пусть даже противоожоговый препарат применялся в виде легкого спрея, древесному коту это явно не понравилась, и он ответно зашипел на аппликатор.

Может быть он подумал, что аппликатор ему угрожает, подумала Стефани и не в первый раз пожелала, чтобы у них с Львиным Сердцем была возможность задавать вопросы сложнее «Будешь сельдерей?» (ответом на который всегда было восторженное согласие) или «Пойдешь со мной?» (что тоже почти всегда приводило к согласию, пусть и с другим уровнем восторга).

Теперь, вспомнив, как Карл рассказал, что Львиное Сердце принес ему его респиратор, когда аэрокар наполнился дымом, она вдруг придумала идею.

— Пап. Львиное Сердце тоже побывал в дыму, хотя и не так долго. Как думаешь, ему тоже стоит использовать дозу из ингалятора? Может быть, если он его использует, он сможет как-нибудь дать им знать, что им это не навредит.

Ричард Харрингтон давно уже оставил в прошлом те дни, когда он недооценивал Львиное Сердце. Он задумался, после чего кивнул:

— Покажи ему, что мы хотим.

Стефани так и сделала, изобразив, как сама использует ингалятор, после чего поднесла его Львиному Сердцу ко рту. Он осторожно принюхался, после чего шумно вздохнул и открыл рот. Это продемонстрировало внушительный набор очень острых зубов, но Стефани верила, что он ее не укусит. Завершив процедуру, она подняла ингалятор и указала им на двух других древесных котов.

— Им это тоже нужно, — сказала она. — Сможешь объяснить?

Львиное Сердце мявкнул и направил внимание на других котов. Сказанное им включало также довольно много хрипов и глубоких вдохов, но в итоге два древесных кота покорно сделали по глубокому вдоху.

— Очень хорошо! — сказал отец, когда они закончили с дыхательными процедурами. Он наклонился и внимательнее присмотрелся к меху двух древесных котов, особенно сосредоточившись на кремово-серых участках. — Интересно. Кажется, у нас тут пара зеркальных близнецов.

— Зеркальных близнецов? — спросила Стефани. Термин казался знакомым, но не получалось точно его вспомнить.

— Однояйцовые близнецы, — пояснил отец, — но у которых расцветка совпадает друг с другом как у отражений в зеркале. Для людей это значило бы, что один близнец правша, тогда как другой левша. Вроде того. Видишь, какие полосы и остальная расцветка у этой пары. У нашего раненого друга все крупные полосы идут направо. У другого они точно такие же, но ориентированы налево.

Теперь, когда оба древесных кота были очищены и вычесаны, Стефани смогла увидеть, что имел в виду ее отец. Для неспециалиста все древесные коты выглядели довольно похоже. Мех сверху был расцвечен полосами серого цвета, тогда как на животе был контрастно-кремовым. Древесные кошки (не то чтобы большинству людей удавалось их заметить, так как они были не столь авантюрны, как коты) были покрыты коричнево-белыми пятнами, как у земных оленят. Тем не менее, когда проводишь с древесными котами достаточно времени, узнаешь, что в рамках устойчивого шаблона существует предостаточно различных индивидуальных вариаций.

— Ну, — продолжил Ричард Харрингтон, — тогда мне проще будет назвать их для записей: Правополосый и Левополосый. Интересно, насколько среди древесных котов распространены зеркальные близнецы. Ты говорила, что видела пометы котят, но у древесных котов часто бывают идентичные близнецы?

— Я, — закатила глаза Стефани, — уж точно не в состоянии спросить у них. Сильнее обгоревший — Правополосый — будет в порядке?

— Думаю да. В идеальной вселенной я бы уложил его на день в кровать, пока у него исцеляется кожа, но в этом случае, думаю, лучше нам отнести его с братом в беседку. У тебя там еще подвешен гамак для Львиного Сердца?

— Два. В зависимости от погодных условий он предпочитает наслаждаться солнцем или тенью.

— Хорошо. Устроим их там и пригласим задержаться, подкупив их свежей едой и водой. Добавим для ровного счета сельдерей — с Львиным Сердцем это, похоже, всегда срабатывает.

По прошлому опыту Стефани знала, что большинство древесных котов реагировали на сельдерей как земные на кошачью мяту. Это было весьма странно, так как, пусть технически и всеядные, коты, похоже, больше склонялись на плотоядную сторону. Также это означало, что их зубы не очень хорошо подходят для такой еды, и они, как правило, устраивали ужасный беспорядок.

— Я связался с твоей матерью, — продолжил отец, подхватив сперва Левополосого, затем Правополосого, — и она знает, что у нас гости. Она посадит свой кар с дальней стороны от беседки, чтобы не напугать их. Спроси у Карла, не хочет ли он остаться на ужин.

Карл хотел, и его легко удалось убедить остаться и на ночь, так как их со Стефани спросили из ЛСС, не помогут ли они с расчисткой пожара, и поместье Харрингтонов было гораздо ближе, чем дом его семьи.

Тем же вечером Карл показал Стефани несколько сделанных фотографий того, как она входит в огонь. Снимки неизбежно оказались дергаными и размытыми, так как ему пришлось оставить комм балансировать на приборной панели, сосредоточившись при этом удержании машины на месте. Но даже так впечатляло. Стефани не осознавала, насколько близко было пламя, или насколько сильно она бы обгорела, если бы была без пожарного костюма. Пару раз, даже зная, что в итоге все прошло хорошо, она заметно пугалась.

Тем не менее, она знала, что если потребуется, она сделает это еще раз.

* * *

Сфинкс! Андерса Уиттекера охватило волнение, когда челнок приземлился, и несколько мгновений спустя проявила свой эффект вполне ожидаемая тяжесть высокой гравитации планеты. Он включил установленный на поясе антиграв, уже настроенный на компенсацию, и почувствовал, как его вес вернулся к норме.

Не должно быть так просто, подумал Андерс, приспособиться к чужой планете.

Конечно, все было не настолько просто. Антиграв компенсировал вес, но облегчение человека ничуть не помогало легким справляться с концентрацией газов более плотной атмосферы. Для этого ему нужно было нанотехнологическое лечение. Затем были все прививки, не только против чумы, уничтожившей столь многих изначальных поселенцев, но против всего, что только могли придумать его родители.

Не сомневаюсь, я смогу проплыть в неочищенных сточных водах и выйти без малейших следов заражения.

Он ухмыльнулся этому образу, подумав, в какой ужас пришла бы его мать. Она беспокоилась, что он отправился вместе с отцом на Сфинкс в этой исследовательской экспедиции. Тем не менее, она не могла отрицать, что Андерсу гораздо лучше будет провести время в компании отца. Новоизбранный президент Урако только что назначит ее на пост в кабинете министров. Она и раньше была занята, как советник Уиттекер, старший представитель одной из самых населенных на планете зоны. Как министр кабинета Уиттекер, следующие шесть стандартных месяцев она будет почти недоступна.

В свете назначения супруги, выбранное для поездки доктора Уиттекера на Сфинкс время оказалось не лучшим. Однако, пусть Брэдфорда А. Уиттекера и можно было назвать многими способами, «профессионально незаинтересованный» среди них не было. Восходящее светило ксенологии, он долго ворчал, что его карьеру сдерживает отсутствие новых инопланетных видов для изучения.

Когда его вниманию предстали ранние отчеты о сфинксианских древесных котах, доктор Уиттекер увидел долгожданное им открытие. Он дословно запомнил каждый выпущенный пресс-релиз, каждый отчет. Он немедленно начал переписываться с доктором Санурой Хоббард, деканом кафедры антропологии Университета Лэндинга на Мантикоре, официальной главой официального изучения Короной разумности древесных котов. Он кипел от злости на то, что его обязанности члена факультета Университета Урако на планете Урако в системе Кенити не позволили ему сразу же сесть на корабль — несмотря на тот факт, что Лесная Служба Сфинкса никого не допускала к древесным котам.

Андерс заразился увлеченностью своего отца. Как и доктор Уиттекер, он согласился, что древесные коты должны быть умны, быть может не на человеческом уровне умны, но никто не мог быть уверен, куда именно они попадают на шкале разумности. Человеческая дальняя разведка обнаружила слишком мало других разумных видов — и по меньшей мере в одном случае вид был уничтожен, прежде чем смог стать неудобством. Задолго до того, как появилась возможность отправиться на Сфинкс, Андерс стал защитником прав древесных котов.

Затем произошло фиаско с «доктором» Теннесси Больгео, якобы из Университета Свободы из далекой системы Чаттануга. Немногие люди знали, что именно произошло, но просочилось достаточно — особенно в круги ксенологов — чтобы вызвать скандал. В ответ Звездное Королевство в целях уменьшения урона приняло решение, представляющее собой два этапа.

Во-первых, они изменили свою политику относительно свободного доступа к древесным котам. Во-вторых, они решили пригласить официально санкционированную внепланетную ксенологическую команду. Излишне говорить, что доктор Уиттекер немедленно воспользовался этой появившейся позицией консультанта Короны.

Шанс был крайне мал. Существовало множество других ксенологов, с большим стажем — и с лучшим шансом на получение дополнительных грантов, что обеспечили бы детальное исследование. Однако Андерс был уверен, что ни у кого больше из заявителей не было страсти большей, чем у его отца.

Так начались несколько стандартных месяцев чистой агонии.

С доктором Уиттекером, ожидающим новости, что его выбрали для проекта на Сфинксе, и советником Уиттекер, ожидающей новости, станет ли она в ближайшее время министром кабинета Уиттекер, напряжение в их доме оказалось настолько плотным, что можно было нарезать его на кирпичи.

Как сын политика и сын антрополога, Андерс мастерски воспользовался ситуацией. С политической стороны, он научился говорить правильные вещи и не слишком спешить с выбором для себя какого-либо курса. С антропологической стороны, он научился отступать и наблюдать, оценивая данные, привнося при этом как можно меньше эмоций.

Так что Андерс оказался готов лучше обоих своих родителей, когда — чудо из чудес — они оба столкнулись с захватывающими новыми профессиональными возможностями и возникла тема «Что нам делать с Андерсом?».

Андерс знал, что его мать хочет, чтобы он остался на Урако. Он любил свою маму, но также он знал, сколько времени он проведет в одиночестве — и большая часть времени, что он проведет с матерью, будет в контексте официальных функций. По сравнению с приманкой из древесных котов и шансом пожить в едва заселенном чужом мире в увлекательном Звездном Королевстве Мантикоры, ну, даже регулярные обеды с президентом Урако и все привилегии, связанные с высокой общественной должностью, ничуть не привлекали.

Брэдфорд Уиттекер не был таким уж нежным и любящим родителем — для этого в нем было слишком много антрополога. Но он верил, что сыну пригодится весь возможный опыт, и он уже брал Андерса с собой в поездки по антропологическим местам как на планете, так и в нескольких ближайших системах. Учитывая все это, несложно было убедить нового министра кабинета, что ее сыну лучше будет в компании отца. Но что удивило Андерса, это с каким энтузиазмом доктор Уиттекер говорил о том, чтобы взять с собой Андерса.

— Андерс интересуется древесными котами, — сказал он. — Я уверен, он будет весьма полезен для команды.

Андерс сиял как солнце, собирающееся стать новой. Нечасто его отец одобрительно отзывался о нем в контексте первой своей любви, антропологии. Побеждена была даже мама.

— Но ты пиши мне каждую неделю, — суетилась она, помогая Андерсу собраться. — И я тоже буду писать. Присылай побольше фотографий и убедись, что не отстаешь в учебе. Может, тебе и кажется, что до университета целая вечность, но тебе почти шестнадцать, и вступительные экзамены навалятся на тебя, прежде чем ты это поймешь.

И такого было полно. Андерс пропускал это мимо ушей. Он знал, что это просто мама таким образом давала ему знать, что он для нее важен. Он без протестов позволил ей упаковать ему запасные носки и нижнее белье. На каком-то атавистическом материнском уровне мама была уверена, что относительно недавно заселенные планеты, как Сфинкс, лишены таких основных предметов.

Невысказанным осталось ее опасение, что доктор Уиттекер забудет о таких вещах как чистое белье и регулярное питание, как только окажется в пределах досягаемости своих новых испытуемых. Он всегда был настолько одержим. Теперь, когда в этой поездке на кону стояла вся его профессиональная репутация (как он часто повторял), доктор Уиттекер обращался со своим сыном как если бы тот был просто необычайно молодо выпустившимся помощником.

Во многом это прекрасно подходило Андерсу. Ему надоело быть «ребенком». Так как полевой сезон должен был быть долгим, некоторые члены команды взяли с собой членов семьи. Тем не менее, среди них Андерс был единственным, кто не был взрослым.

Доктор Калида Эмберли (ксенобиология и ксеноботаника) взяла с собой пожилую мать, художницу, частично занятую в экспедиции как научный иллюстратор. Кесия Гайен (лингвистика) и Вирджил Ивамото (литология и полевые методы) взяли своих супругов. В случае Ивамото, брак был совсем недавним, отчасти вызванным предстоящим отбытием в экспедицию. Только доктор Лэнгстон Нез, недавно добившийся степени доктора философских наук в культурной антропологии, много лет бывший старшим помощником доктора Уиттекера, отправился один.

Андерс случайно подслушал сплетничающих Пеани Роуз Ивамото и Дейси Эмберли, говорящих, что длительные отношения доктора Неза распались во многом из-за того, что Нез предпочел продолжить работать с доктором Уиттекером, вместо того чтобы поискать какую-нибудь престижную позицию для себя. По-видимому, партнер Неза сказала о докторе Уиттекере что-то крайней нехорошее, что он цепкий, самолюбивый и эгоцентричный.

Хотелось бы Андерсу с этим не согласиться. Он любил отца, но если бы не их увлечение древесными котами, он не уверен был, что в нынешние дни у них было бы много общего.

Сфинкс! Андерс посмаковал мысль, пока пассажиры перемешались из челнока в космопорт. Я и правда здесь! Интересно, сколько пройдет времени, пока я лично не увижу древесного кота? Интересно, будет ли это «дикий», или один из принявших человека?

Даже у него самого не оформился вопрос «Встречусь ли я со Стефани Харрингтон и Львиным Сердцем?»

Увлечение Андерса Стефани было почти столь же сильно, как и его интерес к древесным котам. Не потому, что она была девушкой примерно его возраста — она был на восемь стандартных месяцев старше — хотя его мать подразнила его об этом, когда увидела, что у него есть отдельная подшивка для статей о Стефани. Но потому, что Стефани Харрингтон была первым человеком, вступившим в контакт с древесными котами. Пока Стефани не нашла способ сделать снимок, никто даже не знал о существовании древесных котов.