Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Наконец, Селена сдалась, согласившись переговорить с отцом. Варвара детально проинструктировала ее, как построить разговор и отвечать на возможные вопросы. А потом быстренько попрощалась. И стала звонить Аполлону Шойскому.
Лоркас
Когда Олмир, распаренный после водных процедур, вбежал в малый столовый зал, в котором обычно проходили официальные завтраки и ужины в "узком кругу", Лоркас наматывал не первый круг вокруг широкого стола. Ухоженный и всегда чисто вымытый, всем своим видом он очень походил на большого младенца, и его пухленькие ножки, наверное, сильно устали.
— Доброе утро, учитель. Бежал к вам из последних сил, — сказал Олмир, избегая прямых извинений. Оправдания не к лицу королю: если он и пришел не вовремя (опаздывать куда-либо он по определению не может), значит, таковы высшие государственные обстоятельства.
— Доброе утро, Ваше Величество.
— Учитель, я же вас просил: без лишних церемоний.
— Ну... я хочу поговорить с тобой не как с учеником, а как с королем. Поэтому выбираю надлежащее обращение... — Лоркас, весьма щепетильный в общении со всеми людьми, так и не смог разобраться в особенностях местного этикета и потому всегда боялся сделать что-то не так, опозориться в глазах придворных. — Возьми... те... мое заявление.
— Что такое?
— Заявление о расторжении моего контракта в связи с завершением общеобразовательного учебного курса. Я уже давно хотел поговорить с тобой на эту тему.
Вот это новость! Олмира даже зашатало.
— Я уже научил вас всему, чему хотел. Осталось немного записей моих лекций, но чтобы просмотреть их, мое присутствие не обязательно. Далее каждый из вас должен начать специализацию в выбранной им сфере деятельности.
— Это так неожиданно для меня...
— Все в нашей жизни когда-нибудь кончается, Олмир, — с грустью сказал Лоркас. — Мне тоже не просто далось это решение. Я всех вас очень полюбил. Но у вас своя дорога в жизни, у меня — своя. Всегда необходимо мужество, чтобы посмотреть правде в глаза. К сожалению, истина такова: польза от моего дальнейшего пребывания здесь ничтожно мала, а дел у меня на родине, на Блезире, накопилось уйма. Да и соскучился я по родным пенатам. Вот мое заявление.
Олмир машинально взял протягиваемую ему папочку и принялся вертеть ее, не зная, что предпринять. Лоркас, испытующе посмотрев на него, сказал с легкой улыбкой:
— Я рад, что ты с блеском постигаешь сложную науку руководства людьми. Помнишь, год назад, в сельве, ты выговаривал мне, что ваше обучение неправильно спланировано? Высказывал опасение, что не научишься искусству управления?
— Конечно, помню. Но почему вы об этом заговорили сейчас?
— Ты не поддался начальному импульсу, не закричал "нет", "не отпущу". И совершенно правильно! По моему глубокому убеждению, эффективно руководить людьми можно единственным образом — хвалить и поощрять, способствовать исполнению их собственных желаний. Любой запрет порождает либо бессильное раздражение, либо искус специально, "из вредности" нарушить его.
— Вы приписываете мне несуществующие достоинства. Я промолчал потому, что не знаю, как поступить. Считайте, что я не говорю ни "да", ни "нет".
— Вот и прекрасно!
— Но каков бы ни был мой ответ, знайте: я испытываю к вам чувство глубокой благодарности за те знания, что вы нам дали, и всегда буду помнить о вас.
— Спасибо, дорогой мой. Может, ты еще и покормишь меня?
— О, пожалуйста. Садитесь.
Они уселись напротив друг друга. Размеры стола вынуждали чуть напрягать голос, чтобы быть услышанным собеседником.
— Вчера вы сказали только о каникулах. Я не ожидал, что речь может пойти вообще об окончании учебы.
— Какое окончание, Олмир?! Считай, что вы пока только-только приоткрыли двери в огромное нечто, называемое жизнью. И учиться вам предстоит еще долго. Со мной вы одолели только азы. Далее — выбор профессиональной сферы деятельности. А совершенствоваться в ней можно до бесконечности. Кстати, я подготовил для тебя специальную подборку литературы по социологии.
— Спасибо.
Подали соки, сортов двадцать — от горемычно кислого и ударно горького до безудержно сладкого. Олмир выбрал, как обычно, клюквенный, Лоркас — дынный.
— Неужели нам больше не придется готовить ни одного реферата? — никак не мог придти в себя Олмир. — Откровенно говоря, мне это дело стало нравиться. Узнаешь столько интересного, пока докопаешься до нужных материалов.
— Может быть, рефераты как таковые ты и не будешь писать. Но самостоятельно разбираться во многих сложных вопросах тебе придется. Жизнь поставит темы для творчества.
— Ну, не знаю...
— Поверь, что будет именно так. Тебе, как я понимаю, вольно или невольно, но придется специализироваться в социологических науках. Надеюсь, ты найдешь в рекомендованных мною изданиях много интересного. В том числе развернутый ответ на тот вопрос, который ты задавал мне на занятиях: каким образом решить главную проблему власти — постоянное совершенствование системы отбора лучших представителей народа для руководства обществом. В свое время, помнится, наиболее прогрессивные, общенародные государства споткнулись именно об эту "малость": они не смогли отладить процесс воспроизводства политической элиты.
— Вы тогда говорили о "золотом пути Уренара", но я так и не прочитал о нем ничего.
— Обязательно выкрои время, чтобы досконально разобраться в этом вопросе! Здесь важны мельчайшие детали, хотя основная идея чрезвычайно проста. Столбовой путь человечества — от варварства и жестокосердия к братству и всеобщей любви. Окончательная победа всегда доставалась тому, кто человечнее относился и к друзьям, и к врагам. Во все времена общественный прогресс требовал развития подлинной демократии и гуманизма, воспитания у каждого человека чувства гражданственности. Почему? Да хотя бы потому, что в одиночку успешно управлять государством невозможно. Любое неверное решение приводит к масштабным негативным последствиям. Компенсаторные механизмы в виде обратных связей от народа к правительству работают на пределе и быстро изнашиваются. В итоге — всеобщий упадок.
Глубокомысленно подумав, Лоркас торжественно поднял вверх указательный палец и продолжил вещать:
— Но! Существует несколько принципиальных "но". Первое: демократия подразумевает во всех случаях верховенство закона перед волей какого-то человека, а здесь-то нас подстерегает пренеприятнейший подводный камень. Элементарный здравый смысл говорит, что недостаточно написать мудрые законы. Недостаточно — а, может, невозможно — добиться правильной структуризации функциональных обязанностей должностных лиц с предоставлением каждому полной свободы в пределах его полномочий. Жизнь сложнее мертвой буквы, и всего, что может случиться, не предусмотришь. Требуется животворное творческое начало. А для этого нужен индивидуализм, настоящее единоначалие. Второе — я, помнится, рассказывал вам это на занятиях — демократия имеет склонность превращаться в охлократию, когда, разжигая низменные инстинкты толпы, к власти приходят недостойные люди. Третье: далеко не всегда решение, принятое большинством, правильное и верное. Сын Человеческий, например, был распят почти по единодушному требованию народа, то есть в результате самой что ни на есть демократической процедуры. Что из всего этого следует? Да хотя бы то, что огульная либерализация так же опасна, как и тирания, и демократические институты следует держать в надежных оковах.
Лоркас пил свой сок маленькими глотками, испытывая явное наслаждение, и говорил, мечтательно глядя куда-то в потолок:
— Должен, кстати, заметить, что ваша община сложена весьма добротно. Вы ограничили демократию тем, что предоставили большие привилегии аристократической прослойке. То есть людям, которые не зависят от власть имущих, обладают высокой внутренней культурой и устойчивы — в силу домашнего воспитания — к идеологическим новациям. Удачное решение!
Принесли порционные мясные блюда. Принимая во внимание возраст Олмира, королевский диетолог старался все приемы пищи "в узком кругу" делать максимально сытными и обильными. Поэтому на появившихся тарелках красовались до неприличия большие куски мяса. Они островами возвышались внутри "океана" — гранатового соуса. Маслины, сливы, виноградинки и прочие маринованные фрукты и ягоды изображали дикарей, устроивших на острове танец вокруг костра — грудки острых приправ. Жареные овощи имитировали лодки. Лоркас потер руки и схватил нож с вилкой.
— Но для процветания мало создать общую правильную структуру общества. Нужна здоровая конкуренция. И здесь у вас все в порядке. Пять постоянно соперничающих Больших Домов. А там еще оглядка друг на друга малых домов, семейных кланов, городских и поселковых советов, районных и уличных комитетов да прочих общественных организаций... Но что мне больше всего нравится у вас — так это истинная свобода вероисповедания. Все религиозные вопросы вы чрезвычайно последовательно и полно отнесли к сфере сугубо личностных. На Ремите любое публичное выступление какого-нибудь проповедника представляется просто немыслимым, аморальным. Здорово!
— Я давно хотел у вас спросить, можно ли вообще обойтись без религии?
— Думаю, что нельзя. По авторитетному утверждению известного тебе Цицерона, великого древнего римлянина и легендарного оратора, изначально под религией понимали совестливость, мучение. И лишь впоследствии стали связывать это слово главным образом с богослужением. Согласись, что без мук совести не будет никакого духовного роста. Кроме того, религия самопроизвольно и вполне естественно строится на вере. А жить без веры просто невозможно.
— Почему?
— Для ответа на этот вопрос вновь следует вернуться к основам. Что такое вера? В теологии дается следующее определение: осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Очень широкое понимание, не так ли? Нормально жить без уверенности в этом "невидимом", то есть не осязаемом, не ощущаемом обычными чувствами нельзя. Любой ученый, разрабатывающий новую теорию, вначале должен уверовать в правильность своих изначальных допущений, принятых гипотез. Иначе он просто не сможет мыслить. Без уверенности в своей способности вместить новые знания нельзя учиться. Да что там говорить — если ты постоянно во всем сомневаешься, ты и шага не сделаешь. А сейчас схвати картину целиком: каждому человеку с пеленок сообщается масса сведений об окружающем мире, большинство из которых он вынужден принимать на веру, поскольку не в состоянии проверить лично, самостоятельно убедиться в их правильности. Что в результате? Да то, что формируя свое мировоззрение, каждый ориентируется на какие-то авторитеты. Иначе говоря, фактически создает собственную религиозную систему.
Лоркас ел свое мясо довольно неуклюже: держа нож в правой, а вилку — в левой руке, долго елозил по тарелке, старательно отрезая кусочек. Потом клал нож лезвием на край тарелки, перекладывал вилку в правую руку и поддевал ею отрезанную часть.
— Вспомни, когда мы проходили политическое устройство Галактического Содружества, много раз упоминались так называемые Школы Гуро — специальные учебные заведения по выращиванию будущих духовных лидеров. Цивилизованное общество не может пустить на самотек процесс возникновения новых религий и сект. У вас, на Ремите, тоже есть несколько выпускников этих школ. Например, граф Леверье. Но влияние их в вашем обществе на удивление невелико. Да, кстати, на днях я встретил омолодившегося Шамона...
— Шамон? Сегодня утром я уже слышал это имя.
— Можно поинтересоваться, от кого, при каких обстоятельствах?
— В парке я имел случайную беседу с Родом. Так он назвал Шамона своим учеником.
— Надо же! Бывший ректор крупнейшей в Содружестве Школы Гуро, основатель новой религии, оказывается, ученик какого-то оторванного от реальной жизни прожектера. Поистине, человеческая близорукость не имеет границ! Этот твой Род...
— Он не мой. Сегодня утром я увидел его в первый раз. Возможно, и в последний, так как у меня нет особого желания встречаться с ним вновь.
— Правильно! Этот Род вместе со своим сводным братом в свое время замыслил реанимировать астрологию — науку предсказаний по расположению планет и звезд. Очевидно, что подобные попытки логически несостоятельны и потому обречены на неудачу, даже если бы люди жили в одном месте, на Земле. Но я вообще не могу понять, как братья собирались предсказывать будущее людям, живущим за сотни световых лет от Солнечной системы. Тем не менее, Род с Нилом начали практиковать. Естественно, ничего путного у них не получалось. Тогда, отойдя от своей первоначальной концепции, они принялись строить свою, тайную теорию прорицания и методично проверять правильность ее постулатов. Многие годы влачили жалкое существование, пока не разжились мощной вычислительной техникой. Тогда добились кой-какой известности. Джордж Второй разрешил им открыть филиал своей фирмы на Ремите, а граф Леверье, находящийся в то время вдали от родины, выделил участок земли. Они там долго химичили, но только при твоем отце, Олмире Обаятельном, завершили строительство.
— А какова роль Шамона?
— Не знаю. Я удивлен тем, что он примкнул к Роду, позволяет называть себя его учеником. Шамон не нуждается в покровителях, он сам учитель учителей, создатель религиозной системы, получившей мировую известность.
— Расскажите поподробнее, что это за система.
— Общую методологию формирования различных конфессий я вам рассказывал — ты должен помнить. Наряду с некоторыми начальными положениями при их построении всегда закладывается какой-нибудь руководящий принцип для внутренних умозаключений. В старину, например, одно время использовался лозунг "верую, ибо это абсурдно". Уренар создал свою систему, наиболее последовательно из всех известных в истории проповедников опираясь на принцип "верую, ибо понимаю". У Шамона же все наперекосяк: он принял на вооружение "верую, ибо я слаб и ничтожен". Он провозгласил человека неиссякаемым кладезем ошибок и заблуждений и потому всегда нуждающимся в покровительстве более умных и опытных товарищей. Надо сказать, что с высоты прожитых лет я все более и более склоняюсь к мысли, что насчет кладезя он недалек от истины. Поэтому нет ничего странного в том, что множество его последователей растет с каждым днем.
Лоркас доел мясо и, удовлетворенно пыхтя, надул свои розовенькие щечки. Затем сложил вилку с ножом накрест и отодвинул от себя тарелку.
— Очень вкусно, но я не привык к такой грубой пище, — сказал он. — У нас, на Блезире, кухня совсем другая. Все мягкое, легко усвояемое. Никто никогда не пользуется ножом. Как я соскучился по родному дому!
Подали творог. Его белая масса возвышалась в тарелке словно снежная горка. Большие ягоды клубники, обмакнутые в горячем меде, изображали катающихся на санках детей. Сразу же принесли ароматизированный чай и пирожные, выпеченные в виде различных забавных фигурок. Слегка вздохнув, Лоркас продолжил трапезу.
— Все время, пока я здесь, мне не давало покоя одно обстоятельство. Перед отлетом на Ремиту я делал срочный правительственный заказ — создавал биороботов... как ты думаешь, какого предназначения?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |