Мы прошли до конца улицы, свернули в тёмный, замусоренный и изрисованный граффити переулок между двумя бетонными громадинами и спустились вниз по длинной лестнице с множеством пролётов и половиной безнадёжно покалеченных ступеней. Эрвин бесил: спотыкался о каждую торчавшую арматуру, наступил на осколок бутылки и прорезал подошву, а когда на расстоянии вытянутой руки от нас прогрохотал монорельс, он дёрнулся, потерял равновесие и едва не проделал весь оставшийся путь кубарем.
Позвать его на помощь уже не казалось такой хорошей идеей.
До места мы добирались на общественном транспорте: я поиздержался и не мог себе позволить такси.
Мы сидели в полупустом салоне беспилотного электробуса, слушали хихиканье подростка, который смотрел что-то смешное в дополненной реальности, и таращились в окна, где дно города жило своей обычной жизнью — копалось в мусоре, дралось за мусор и потребляло мусор.
В принципе, эти районы не особенно отличались от трущоб за стеной, разве что здесь выбор гнилья был побогаче. На этих улицах — узких и заваленных всяким хламом — давно не видели солнца, зато успели привыкнуть к фонарям и неону.
— Расскажи поподробнее, что мы будем делать, — подал голос Эрвин.
— Отцепись, — пробурчал я. — Сам всё увидишь.
Молчание. Мы проехали кучку бродяг, которые кутались в тряпьё и грелись возле костра, разведённого в железной бочке: несмотря на жаркий климат, на этом уровне было постоянно сыро и холодно, как в подвале. Собственно, это и был подвал города — грязный и отвратительный.
— Как тебе живётся? И во что ты вляпался?..
Я вздохнул.
— Слушай, это долгая история. Правда. Давай сделаем дело и потом поговорим.
Эрвин молчал и задумчиво ковырял ногтем дыру в обивке кресла впереди него.
— Ладно. Только давай так: я помогу, я прослежу, просто не надо…
— Хорошо, Эрвин, — соврал я. — Как скажешь, Эрвин. Всё будет так, как ты захочешь, Эрвин.
Наконец-то он заткнулся.
Автобус дёрнулся и принялся что-то объезжать. Взглянув в окно, я увидел, как банда малолеток споро разбирала уличный автоуборщик. Подростки в два счёта вскрыли несчастный оранжевый трактор, похожий на жука, и быстро выковыривали всё, что можно было продать. Одна группа выдирала электронные мозги, аккумуляторы и ещё какие-то узлы, а другая быстро откручивала колёса. Со стороны это напоминало слаженную работу персонала на пит-стопе, с единственным отличием — машина после такого точно никуда больше не поедет.
Это действо происходило напротив стриптиз-клуба, в аккурат под сияющей фиолетовой вывеской «XXX» и стилизованной неоновой танцовщицей на шесте, которая периодически мигала и искрила где-то в районе груди. Девушки в латексе, высыпавшие на улицу покурить, подбадривали малолетних вандалов криками.
Через пару остановок нам надо было выходить: в темноте возле покрытой граффити гигантской сваи, на которой держался небоскрёб. В сравнении с остальным нижним городом, тут было на удивление просторно: мы с продрогшим Эрвином стояли на пустыре, по которому сквозняк гонял пластиковые пакеты между остовов электрокаров. Я усмехнулся — точь-в-точь как перекати-поле в мультиках. Кроме того, тут царила удивительная тишина — особая тишина большого города, когда ты настолько привыкаешь к постоянному гулу, что просто перестаёшь его замечать. Впереди я различал какие-то полузаброшенные развалюхи промышленного вида, построенные, похоже, давным-давно, когда тут ещё светило солнце. Такая архитектура видна сразу — старомодная и не рассчитанная на то, что придётся удерживать на себе тысячи тонн бетона. Редкие и тусклые белые фонари расплескивали вокруг себя пятна света, в которые попадали фрагменты крыш, башен, кранов и ангаров.
— Слушай внимательно, — повернулся я к Эрвину. — Вон там — ворота. Видишь?..
— Не совсем… — ответил друг, но я его не слушал и продолжал.
— Спрячься где-нибудь. Вон, например, неплохая позиция у спорткара, — от несчастной тачки остался только скелет, с которого скрутили всё, что только можно было скрутить.
— Хорошо, — кивнул Эрвин.
— Ну вот, сиди там и, если кто-то будет выходить из ворот, обязательно мне сообщи. Сейчас… — я организовал защищённый аудиоканал. — «Слышишь меня?» — произнёс я, не открывая рта.
— Да-да, — отозвался Эрвин, который стоял, мелко подрагивая, и выглядел ещё более жалко, чем обычно.
— Тогда иди. Скоро увидимся.
Я развернулся и побежал влево, постепенно закладывая дугу так, чтобы оказаться возле ржавого строительного крана. С него должен был открываться неплохой вид на всю промзону, расположенную за забором и, в частности, на автосервис Нгуту.
Быстро взобравшись наверх по лестнице и по уши измазавшись в ржавчине, я увидел, что догадка верна — сервис как на ладони. Устроившись поудобнее на стреле крана и свесив ноги в бездну, я открыл в дополненной реальности утилиту для удалённого видеонаблюдения. Короткий поиск айпишников в радиусе двух сотен метров, далее недолгий перебор — и я вычислил адрес, на котором «сидели» камеры в заведении Нгуту. Пароль угадал с первого раза: комбинация «12345» никогда ещё меня не подводила. Почему-то большинство техников не считали нужным поставить нормальный пароль на айпишные камеры.
Всё время, пока я занимался этим, у меня в ухе раздавалось тяжёлое дыхание, сопение и вскрики Эрвина, который шёл через пустырь и, разумеется, пополнял свою коллекцию синяков и шишек.
— Я на месте, — наконец, доложил он. — Кажется… Кажется, никого нет.
«Сейчас будут», — подумал я, подключился к камерам и набрал номер Нгуту.
— Надо же, — прохрипел прокуренный голос. — Я и не думал снова тебя услышать.
Мне пришлось потратить пару минут на то, чтобы совместить все картинки с камер в одну и получить подобие трёхмерной проекции помещения.
— Привет, Нгуту. Сам не ожидал.
Большой ангар с несколькими станками, парой смотровых ям, над которыми висели машины, горой запчастей, кучей коробок, бочками и ещё бог знает чем. Посередине стоят три электрокара: чёрные молодчики в промасленных комбезах, не в пример более юным коллегам с улицы, лениво разбирают их и скидывают запчасти в общую кучу. Работничек поумнее сидит за компьютером возле стены: перепрошивает «мозги» и присваивает запчастям чистые серийные номера.
Сам Нгуту занимал небольшой закуток с гордой надписью «Офис», я видел лишь его блестящий чёрный затылок, стол, заваленный механическим хламом, и запертый сейф в углу.
— Неужели ты решил вернуть долг?
— В каком-то роде. Предоставляю информацию в обмен на списание.
Нгуту откинулся на спинку кресла и провёл огромной ладонью по лысине.
— Ты ведь понимаешь, что времени прошло много и долг вырос?
— Если так, то информации не будет, — равнодушно ответил я. — И ты не узнаешь о том, как близко подобрался к тебе Мусаями. Всего хороше…
— Погоди-погоди! — напрягся здоровяк. — Мусаями?..
— Да, Мусаями. Так мы договорились?
Нгуту поразмыслил пару секунд.
— Ладно, Маки, допустим, мы договорились, — он не дал прямого согласия и вовсю юлил, а значит, совершенно точно собирался меня кинуть. — Что там у тебя?
— За твоим ангаром следят. Человек сидит за остатками жёлтой тачки прямо у ворот. Это наёмник, который пришёл по твою душу, — Эрвин в это время раздражающе пыхтел и стучал зубами от холода и страха.
— Это Мусаями его нанял? — уточнил Нгуту.
— Не уверен. Окей, скажу честно, я схитрил. Но вполне возможно, что это именно узкоглазые наняли его. У тебя же с ними давно проблемы.
— Это не информация, Маки! — вскрикнул здоровяк, подскакивая в кресле. — Ты обманул меня! Ты даже не знаешь, чей это человек.
— Но я знаю, что он твою башку на мушке держит! Моё дело — сказать, что за тобой следят, а остальное — твоя работа.
Пауза.
— Ладно, Маки, так и быть, я спишу проценты. Ты по-прежнему должен мне всего лишь десять штук! — интонация громилы говорила о том, что он в этот момент чувствовал себя великим хитрецом.
— Что?! — притворно возмутился я. — Но ведь!.. — но было поздно, здоровяк отключился.
Начиналось самое интересное.
Очень скоро ворота распахнулись, и оттуда высыпали люди Нгуту.
— Маки! Маки! — беззвучно заголосил Эрвин. — Тут люди! Тут… Они! Эй!
В два счёта моего друга скрутили, надавали по голове и утащили внутрь. Всё это время бедняга вопил, что его захватили и просил о помощи, но я на текущий момент, к сожалению, ничего не мог сделать.
Картинка повернулась. Вот его затолкали внутрь сервиса. Чёрные ребята с разводными ключами, битами и цепями окружили бедолагу, тыкают его, издеваются, смеются. Из каморки выбрался огромный, как горилла, Нгуту в грязном камуфляже и с гигантским хромированным револьвером в руках: увидев Эрвина, громила оскалился и поспешил к нему. Этот кровожадный урод просто обожал пытать людей.
— Дружище, ты как там? — спросил я Эрвина и получил в ответ невразумительный вопль.
— Меня взяли! Взяли! Вытащи меня!
— Сейчас, приятель. Сейчас вытащу, — пообещал я и медленно по слогам произнёс Слово.
Было видно, как после этого Эрвин обмяк на руках громил Нгуту: расслабился, перестал стучать зубами и с интересом осмотрелся.
— Маки? — позвал он меня по защищённому каналу.
— Да? — настороженно откликнулся я.
— Пошёл нахер.
В следующий миг в толпе негров словно раздался взрыв, а в аудиоканале оглушительно заорала песня Surfin Bird:
«A well a everybody's heard about the bird!
A well a bird, bird, bird, the bird is the word!..»
Громилы разлетелись в стороны, ошарашенный Нгуту плюхнулся на задницу и выстрелил в Эрвина, но пуля, к счастью, прошла по касательной — всего лишь выбила искры из головы бывшего скаута и опрокинула его на землю. После такого обычно не выживали, однако, мой приятель в ту же секунду опомнился, вскочил на ноги и бросился в новую атаку. Увидевший это здоровяк страшно завопил и засучил ногами, стараясь оказаться как можно дальше от разъярённого Эрвина. Тут очень кстати подоспели работники «разборки», под прикрытием которых Нгуту ускакал в офис на четвереньках.
Негры набросились на моего приятеля все разом. В воздухе замелькали биты, цепи и разводные ключи, но щуплый человечек каждый раз уклонялся с невероятной и математически выверенной точностью. Его талант собирать все неприятности обернулся другой стороной: он видел любую возможность нанести ущерб при помощи окружения и использовал это на полную катушку. Теперь противники Эрвина спотыкались о незамеченные железки, толкались, мешали и били друг друга. Один громила отлетел в работающий станок — и его зажевало до пояса, прежде чем валы остановились, другой откатился к яме, свалился вниз и сломал себе шею, на третьего рухнула подвешенная на цепях машина…
А мой друг безумно хохотал и контратаковал, вальсируя от одной смерти к другой. Его удары ломали кости, вминали лица, пробивали плоть, отрывали конечности, — в ангаре воцарился настоящий кровавый ад. В этой своей ипостаси Эрвин был чудовищен и прекрасен. Идеальная машина смерти.
Не прошло и половины минуты, как все в ангаре были мертвы, а Эрвин, по уши перепачканный в крови, вежливо стучался в офис Нгуту:
— Сэр, я работаю у вас больше года и хотел поговорить о повышении!..
Выстрел прошил хлипкую фанеру в считанных сантиметрах от головы моего приятеля. Тот пожал плечами и вырвал дверь к чёртовой матери:
— Мог бы просто сказать «нет»!
— Не надо! — заверещал Нгуту. — Нет! — он упал с кресла и отполз в угол, я видел только ноги в армейских ботинках и вытянутую руку с револьвером. Здоровяк успел выстрелить два раза, прежде чем Эрвин запустил в него дверью, которая загородила мне почти весь обзор: в поле зрения попадала лишь одна подёргивающаяся нога. О том, что стало с Нгуту, я не хотел даже догадываться.
Музыка стихла. Я увидел, как Эрвин уверенно пересёк разгромленную автомастерскую, попутно прихватив и взвесив в руке увесистый ключ — похоже, пришло время деактивировать его. Кратко откашлявшись, я произнёс несколько слогов Слова, но в канале раздался смех.
— Не так быстро, дорогуша. Я отключил звук. Ах да, ещё я отследил сигнал, так что жди в гости. Пока-пока.
В мгновение ока я покрылся холодным потом. Оказаться на огромной высоте лицом к лицу с разъярённым Эрвином — так себе перспективка. Однако оставалось ещё одно решение: открыв приложение, я набрал Слово, несколько раз тщательно перепроверил и отправил.
Эрвин вышел из ворот. Засранец зажал уши ладонями и кричал что-то вроде: «Ла-ла-ла, я тебя не слышу!»
Я перевёл взгляд на сообщение. «Давай же! Чёртова связь». Спустя две бесконечно долгие секунды одинокий серый шарик, подтверждающий отправку, загорелся зелёным. Я шумно выдохнул. Прочитано.
В эту же секунду Эрвин остановился, выронил ключ, громко лязгнувший в гулкой тишине, и упал на колени.
— Маки, — защищённый канал донёс до меня его всхлип. — Ну я же просил…
5.
— Кусок говна!.. — стол Нгуту разлетелся в щепки, ударившись о стену. Картотечные шкафы, в которых не хранилось ничего, кроме пустых пивных банок, покачнулись и чуть не упали. — Долбаный древний кусок говна!..
Я рассматривал найденную винтовку и хватался за голову.
Покойный Нгуту занимался всем понемногу: помимо угона и разбора машин он содержал ломбард, где скупали краденое, толкал наркотики на ближайших улицах и, что особенно меня интересовало, периодически приторговывал оружием. Простым и незатейливым: нелетальные электрические штуки, засвеченные пистолеты, дробовики, эфиопские автоматы Калашникова, которые разваливались после трёх выстрелов, — словом, стандартный уличный ассортимент.
Когда я искал винтовку, то кинул клич в Пещере — законспирированной площадке в Сети — и Нгуту отозвался, сказав, что у него есть подходящий ствол. Сначала я воспринял это, как попытку выманить меня и выбить долг, но когда я проигнорировал предложение, здоровяк принялся впаривать её ещё кому-то — и это говорило о том, что пушка у него действительно есть.
Позади меня Эрвин, узревший дело рук своих, уже заблевал весь автосервис по щиколотку и не собирался останавливаться, а я крушил офис и очень громко и грязно ругался.
Винтовка у Нгуту и правда была, он не обманул. В остальном же…
Приклад находился в таком состоянии, будто им очень долго пытались сломать бетонную сваю. Ствол погнут. Целик потерян. Планка для крепления оптики оторвана с мясом, и на её месте зияют два отверстия. Затвор не отодвигался даже с усилием, и позже я понял почему: он просто заржавел с другой стороны, а из песка внутри оружия можно было насыпать небольшую дюну. Про нагар в убитом стволе и говорить не стоило. Ну и моё любимое: пластиковая ложа треснула в районе цевья — и её стянули. Грёбаными. Нейлоновыми. Хомутами.
Помимо винтовки в сейфе нашёлся десяток патронов к ней и микроскопический розовый пистолет, который так и тянуло назвать детским.
