Через день Фадеев съездил за результатами анализа крови. Здесь всё обстояло хуже, но тоже непонятно. Врачи мялись, говорили неуверенно. Потом они решили, что следует провести дополнительное обследование. Фадеев раздал врачам деревенские гостинцы и сказал, угу. Обследование, так обследование. Но перед обследованием, он обязательно заявится к Тимофеевне в гости, просто так, на чай, естественно, и Марию возьмёт с собой. Вспомнив, какая у Тимофеевны убогость, Фадеев нахмурился. Нет, не сказать что в доме как в бомжатнике, совсем нет. Тимофеевна с внуком, как свиньи в берлоге, не жили. В главной комнате, где русская печь очень чисто, приятно пахнет. Есть ещё две комнатушки: в одной обитает Василёк, в другой только и поместилась кровать хозяйки. Есть в доме ещё небольшая холодная веранда. Из хозяйственных построек только очень маленький убогий курятник, колодец, да развалины бани. Есть ещё погреб и сортир. Вот вишнёвый сад у Тимофеевны знатный, это да. Фадеев уже прикидывал, чем может негласно помочь знахарке. Всё делать надо максимально негласно. Да, ещё надо её дебильному внуку хоть обувь и одежду добыть, хоть самую простую. А то жутко на него смотреть. Всё это решаемо, кивнул головой Фадеев. Для него решаемо. Фигня это всё — если проблему можно решить за деньги, то это вовсе и не проблема, а так — всего лишь расходы. А если вдруг и с дочкой что сладится, тогда он за Тимофеевну всем горло перегрызёт. Я сказал.

А врачи, к которым приезжал Фадеев в Воронеж, действительно были в недоумении. Мария Фадеева числилась за доктором Нахимовым Андреем Юрьевичем. Сам доктор, как специалист был очень даже опытный товарищ, целый кандидат наук, относительно молод, 37 лет от роду. А рода он был самого, что ни на есть деревенского, происходил из глухой Воронежской деревни, поэтому с Фадеевым он быстро нашёл общий язык, или Фадеев с ним. Как посмотреть. Земляки, так сказать. А земляк земляку всегда поможет. Вот только помочь Марии было затруднительно. Нахимов только и мог, что обречённо наблюдать, как угасает её организм. Конечно, кое-что Нахимов делал и сам, и советовался по данному тяжёлому случаю с коллегами. Например, он советовался со своим лучшим другом, с которым вместе уже много лет они работают в медицине и науке, с Пахомовым Юрием Андреевичем, таким же кандидатом наук, но Пахомов попал в Воронеж из Москвы. Коренной москвич. Однако, Пахомов не жалел, что попал после института в этот замечательный город: в коллектив он вписался, даже влился, в этом городе женился и осел крепко. Хорошо сдружился с Нахимовым. Они даже были чем-то внешне похожи, так что их даже путали коллеги и больные. Вместе они работали, вместе отдыхали со своими семьями, вместе куролесили, вместе попадали в дурацкие истории. Хоть этим докторам и было по 37 лет, но больших раздолбаев надо было ещё поискать. Из-за таких раздолбаев и ходят в народе анекдоты про врачей. Под стать им был и их шеф, заведующий отделением, заодно целый профессор Шингар Яков Андреевич. Этому доктору было 60 лет, но выглядел он гораздо старше, ибо много пережил за свою жизнь. Любимым занятием Шингара было на планёрках чморить своих нерадивых сотрудников, а "радивых" просто гнобить и всячески шпытять, ибо характер у профессора был препротивный:

— Отсутствие замечаний, вот ваша главная похвала от меня, — подняв палец вверх, заявлял профессор своим коллегам, хотя сам был тот ещё раздолбай. Он даже умудрился несколько лет провести по тюрьмам и лагерям. Теперь, граждане, кто зону не топтал, были для него второго сорта. Или третьего.

Шингар сам был из Воронежа. Родился в 1910 году, выучился на врача в 1933 году, много работал, получил первую учёную степень. Потом война: всё время по госпиталям. Опыт получил колоссальный. Даже получил пару медалей. Впрочем, одну медаль ему лично вручал генерал Ватутин, впечатлённый действиями доктора. А получил он медаль "За храбрость" за курьёзно-трагический случай на фронте. Шингар тогда увлечённо резал бойцов в полевом госпитале, часто под обстрелами и бомбёжками. В один "прекрасный" момент, работая над раненным бойцом, он услышал вопль: "Танки! Чёрту душу! Япону мать перемать!". Вместе с пятью бойцами он бросился отражать атаку. Из оружия у него был только скальпель. Танками оказалась вшивая немецкая танкетка с экипажем из двух фрицев. Бойцы закидали эту жестянку гранатами, а доктор своим скальпелем умело зарезал ошалевшего командира танкетки, который пытался вылезти из машины. Другого фашиста бойцы взяли в плен, не дав свирепому доктору зарезать и того. В 1950 году Шингар стал доктором наук и профессором. А в январе 1953 года его повязали сотрудники МГБ в Москве, когда он туда прибыл в командировку. Замели его по "делу врачей", хоть сам Шингар был в этой теме ни ухом ни рылом. Ох, и намучались с ним следователи. Этот докторишка совсем не хотел понимать, что от него хочет следствие. Ему слово, а он в ответ два слова, и всё не по теме. Пришлось следователям тумаками подсказывать подследственному, в каком разрезе он должен давать признательные показания. Например, признаться, что хотел залечить маршала Конева. Как это ни разу его не видел? А кого видел? Всё время работал в обычных госпиталях, а там маршалов как-то не наблюдалось. Только изредка генералы попадались. Вооот, удовлетворённо говорили следователи, давно бы так. Раскололся, голубчик, а то запирался зачем-то. Вот и расскажите о вашей вредительской деятельности по отношению к боевым генералам. Это можно. И Шингар подробно рассказывал, в деталях, как резал генералов, полковников, всяких майоров, а лейтенантов, то тех было, как собак нерезаных. Про рядовых и сержантов говорить? Шингар признался, что имеет практику на половину кладбища, потом подумал и сказал, нет на целое кладбище. Тридцать процентов его пациентов умирало. В основном плохо умирали, в дерме и гное. Да и раны у многих были такие, что до сих пор снятся. Вот, например, случай с одним полковником... И Шингар в подробностях рассказывал следователю, который на фронте никогда не был, о ранах полученных воинами на фронте, о запахе крови и гноя, смешанного с дерьмом. Мастерски описывал раны и свои "вредительские" действия. Следователи зеленели и даже рыгали. Впечатлительные товарищи попались. Однако дело своё знали, и не оставляли попыток уличить докторишку во вредительстве. Или в шпионаже в пользу Турции. На выбор. Шингар выбрал вредительство, ибо был согласен, что во многих случаях он только и делал, что наблюдал, как человек умирает. И таких случаев было море. Уже он отдельных лиц покойников не помнит, и имён не помнит, но периодически просыпается в ужасе. Снится война, грязь, кровь, дерьмо, страшные раны, которые пытаешься вычистить и зашить, зачастую без наркоза. На этом следователи успокоились, припомнив только Шингару то, что он сократил когда-то свою фамилию. А что делать, пришлось, ибо предок был, как враг народа убит в Петропавловской крепости матросами-анархистами. Потом был скорый, но справедливый суд и приговор: 15 лет подальше от честных людей. На зоне Шингар был "лепилой", ну, это естественно. В 1956 году Шингара отправили на волю, таким образом, он не досидел 13 лет. Вышел, так сказать, с чистой совестью, но с гнусным характером. В Воронеже его восстановили на работе: работай вражина недорезанная. Но больших должностей не предложили, ибо, бес его знает, может этот недобиток всё-таки туркам поддувает, вон у него и фамилия какая-то подозрительная. Так и работал профессор в больнице, ничего для него не изменилось. Всегда резал людей и теперь режет; всех подряд, и коммунистов, и беспартийных. И ни у кого не видел, чтобы кровь была другого цвета: у всех она красная. Кстати о крови. Интересно девки пляшут у этого Нахимова. Что-то он совсем нюх потерял. Взбодрить бы надо доктора. Да и кореш его, этот Пахомов, тоже фраер мутный. Надо их на планёрке как следует нахлобучить, потом вдумчиво отшатать, можно с извращениями, ага.

На планёрке Шингар, нарочно нудным голосом, уже 20 минут воспитывал коллектив, который сидел весь зашуганный и оптекал. Сегодня досталось всем, ибо на всех коллег накопилось куча компромата, как блох на Тузике. Потом он перешёл к персоналиям. Особо остановился на грешниках и залётчиках Нахимове и Пахомове.

— И как это понять, — самым гнусным голосом начал чморить коллег профессор. — Гражданин Пахомов и гражданин Нахимов? Вы зачем у больного Яндайкина отняли фрукт под названием банан, который потом разделили и употребили в обе свои хари? Поделитесь с коллегами, что вас на это подвигло?

— Так, это, Яков Андреевич, — начал отбрёхиваться Пахомов. — Этот банан привезли из Африки. А там его негры собирали. А у негров, у всех, триппер нелеченный, поголовно. Вот зачем нам такое счастье, этого Яндайкина ещё и от триппера лечить?

— Так вы же этот банан сами и сожрали, — припечатал непутёвых коллег Шингар.

— Не, мы его сначала спиртом протёрли, мы же с понятием. Как можно просто так....

— То есть скрысятничали, значит, лошары педальные. На зоне вас бы за это под шконку загнали...Теперь объясните следующее...

Профессор нацепил очки и прочитал выдержку из истории болезни.

— Тааак... Больная Татьяна Ипатьева, тридцати трёх лет, образование 7 классов, находится под наблюдением психиатров. Вы зачем, лишенцы, девушку к проктолагам отправили. Она их там чуть не покусала. Скандал вышел. Что же вы молчите за такую новость?

— Так, что же было делать-то, Яков Андреевич, — это уже Нахимов стал отбиваться от заведующего. — Строго на основании её жалоб. Она сама при опросе заявила, что у неё внизу две дырки, причём задняя болит... Вот мы её и отправили. Кто мог знать, что она имела ввиду выпавшие пломбы из нижних зубов...К тому же больная заявила, что сама медик со стажем и требовала анатомический атлас с голыми мужиками.

Коллеги начали издавать смешки, несмотря на грозный вид шефа. Но это оказались не все прегрешения Нахимова и Пахомова.

— Угу...угу....вот не пойму, почему только с вами происходят всякие премудрые вещи, — задал вопрос Шингар, и сам же на него ответил. — Это потому, что вы зону не топтали, баланду не хлебали, лес не пилили пилой дружба. Но, я вот думаю, что у вас ещё всё впереди, подельнички. Как сказал небезызвестный Лаврентий Палыч нашему воронежцу Железному Шурику: "Пилите, Шура, пилите".

Пора вам уже начинать изучать тюремный репертуар и зоновские законы...думаю, вам скоро это дело пригодится.

— Тюрьма не спиииит, тюрьма ужееее проснулась, — гнусным голосом пропел Шингар.

— А признайтесь коллегам, подельнички, зачем вы сына председателя райисполкома пристегнули ремнями к каталке и возили его в морг? Вы каким местом думали, кого можно пристёгивать, а кого нет? А я знаю, каким местом вы думали, предполагаю своим самым элегантным местом, жопой, кто не понял. Вот что вы скажете в своё оправдание? Думайте, только что говорите, может, народный суд и учтёт смягчающие обстоятельства. А мы с коллегами ещё подумаем: брать ли вас на поруки или нет.

— Тут, это, такое дело, — опять взял на себя ответственность Пахомов. — Этого девятнадцатилетнего сыночка почему-то привезли к нам, а не в психушку. Видите ли, немного он вены себе повредил от неразделённой любви, там хватило и перевязки. А вот успокаиваться он не хотел. Упёрся рогом. Говорит, что теперь жить не будет, и всё такое. Начал сдирать повязки, биться головой о стенку, ударил медсестру, кусаться норовил. Буйный товарищ попался, хоть и сын председателя райисполкома. Вот и пришлось пристегнуть его ремнями к каталке. Что было делать?

— А в морг зачем повезли?

— А это чисто психологический приём в таких случаях, всегда так делают. Раз он на уговоры не реагирует, то я сообщил ему, что ладно, как хочет, тогда он станет почётным донором органов.

— И что дальше?

— Уже в коридоре морга он начал орать, что осознал и хочет жить, передумал, наверное, быть донором органов.

— Угу...угу...Вас, лишенцев, спасло только то, что этого мальчика отвезли всё-таки в психушку, а его папаша не хочет огласки....ибо там с его любовью всё не так просто. Его объект любви оказался, как бы вам сказать, того же пола, что и этот мальчик...Короче говоря, пидарасы они были. Но вас это не оправдывает.

Профессор пожевал губами, потом вспомнил ещё один косяк доктора Нахимова. А это уже из рук вон плохо и непрофессионально. Такого профессор не прощал.

(Примечание: все медицинские курьёзы взяты исключительно из реальных историй. Ничего нет в этом мире нового. Всё повторяется, только в различных вариациях.)

— Объясните нам, любезный Андрей Юрьевич, если сможете такой факт. Вот у вас есть больная, которую вы наблюдаете уже несколько лет. Это Мария Фадеева, двадцати трёх лет. Мы все знаем эту больную. И вдруг вы пишете в её истории болезни всякую ересь, что состояние её сердца вдруг стало удовлетворительным, хоть на олимпиаду её посылай. И это притом, что на эту больную без слёз не взглянешь. Там непонятно как жизнь теплится. Эту больную можно студентам, как учебное пособие показывать или как ходячую рекламу к книге "Эффективная диета". Знаете что, уважаемый. Дайте все её обследования мне лично, почитаю на досуге о динамике процессов. Стыдно доктор так халатно себя вести по отношению к больным. Вот же помощники, всё самому и самому приходится делать. Вы, что не понимаете, что говорят её анализы крови? Да последний её анализ, как приговор народного суда. Я его стоя читал. А вы, с какого-то бодуна, её в здоровые записали. Может вам, доктор, профессию поменять? Например, дворником. А что, у нас все профессии почётны. Будете дворы подметать, вы же, всё равно, о больных не думаете. А думаете, как бы фрукт банан больного съесть. Как же мне стыдно за вас. У меня от вас даже нервы поседели. Вот вспоминаю, что даже по тюрьмам и лагерям таких докторов не чалилось. Да вас даже в тюрьму нельзя определить, ибо много чести будет.

Да — с горечью подумал профессор — измельчал доктор. Эти со скальпелем в руке на танк не бросятся. Зассут. Фраера, в натуре, беспонтовые, а не честные "лепилы".

И потекла вода в ручье, как сказал классик, стремительным домкратом....В том смысле, что к Тимофеевне резко зачастили сообразительные односельчане. Приходили по одному или скооперировавшись в группу. Пили чай с сахаром и вареньем. Потом шептались: "Видела соседка? Кучеряво живёт наша Тимофеевна. Чай у неё индийский. Вкусный, аж жуть". За неделю в доме у гостеприимной Тимофеевны перебывала вся деревня, некоторые по нескольку раз.

18 января, во вторник на Крещенский сочельник к Тимофеевне заявился Фадеев с Марией. Тимофеевна весь этот день должна была соблюдать строгий пост, но гостей приняла, как могла. Фадеев сообщил, что завтра Марию будет обследовать лично воронежское медицинское светило, а сегодня они приехали для проведения дополнительного ритуала. Насчёт ритуалов Тимофеевну осенило, что надо расширить список, а то только молитва и вода. Народу нравится разнообразие. Вот поэтому, Тимофеевна придумала новшества, например, опускать в колодезную воду нательный крестик. Самое главное, что некоторые односельчане уверяли, что после такого ритуала их крестик как бы стал делиться своей волшебной энергией, самочувствие улучшалось. А некоторые говорили, что ничего не чувствуют, фигня это всё. Конечно, Василёк не мог превращать все крестики в амулеты, только один в день, так что не всем везло. Но, учитывая, что народ приходит постоянно, то он считал, что скоро всех односельчан осчастливит слабенькими лечебными амулетами.