— Смотри мне, больше так не делай! — сказал Корнев, прижимая ее к себе. — Спасибо тебе, если б не ты, эти бараны вряд ли дернулись бы с места.
— Да ладно! Я ничего такого не сделала, — она устало махнула рукой, второй держась за подбородок.
Пули уже мертвого лейтенанта убили двоих, причем одним из убитых оказался сообщник Малюгина, вторым — один из местных пьяниц.
Уцелевшего милиционера повалили на землю, его держали несколько человек и, избавляясь от накопившегося стресса, жестоко избивали. Тот лишь слабо стонал, извиваясь израненым телом. Сверху на пленнике уже сидел Евсеевич, выкручивая руки и немилосердно матерясь.
Остальные теперь суетились возле раненых. Корнев по очереди подошел к каждому, у большинства раны оказались несерьезными.
— Таня, отведи людей в дом и нагрей воды, достань бинты и что там еще нужно, надо всех перевязать! Ты меня слышала? — он не собирался терять такую прекрасную возможность показать свою заботу окружающим. — Мужики, помогите раненным, давайте! — подтолкнул под локоть ближайших мужчин.
— Хорошо, — согласилась жена. — Эй, заносите их во двор. Кто-нибудь сбегайте за фельдшером!
Последствия этой перестрелки уже не волновали Корнева, он вдруг понял, что прежняя жизнь закончилась, и началась совершенно новая, со своими правилами.
— Допросить бы надобно, — Евсеевич поднялся, пнул лейтенанта, уже мертвого. — Узнать, где эти суки прячутся, поточнее.
— Знаешь, как это сделать? — хмуро спросил Корнев.
— Да дело нехитрое. — Евсеевич залез в салон УАЗа и через несколько секунд вернулся, держа в руках плоскогубцы. — Ща мы его.
Он схватил жилистой рукой избитого водителя, несколько раз ударил его кулаком и поволок за фургон.
— Я все скажу, не убивайте меня! — тихо выл он, пока Евсеевич тащил его за машину.
— Скажешь-скажешь, — приговаривал старик. — Еще как скажешь. Слышь, Владимир Вячеславович, попридержи ребяток, не люблю, когда через плечо заглядывают.
Корнев посмотрел на нескольких мужиков, не занятых "спасательными работами" и идущих следом, — те замерли. Пленник, чувствуя суровую молчаливую решимость Евсеевича, попытался заглушить нарастающий внутри ужас собственными криками. В ответ на тихие вопросы Евсеевича он вопил так, что было слышно на две улицы вокруг. Через несколько минут даже Корнев, стоявший в десяти метрах от машины, знал точное расположение лагеря незванных гостей и их численность.
Еще через несколько минут, когда, казалось, все уже успокоились, раздался дикий крик. Затем наступила тишина, лишь были слышны глухие всхлипывания. Из-за машины появился Евсеевич, держа в руках сильно испачканный кровью инструмент.
— Что это было в конце? — приподнял бровь Корнев. — Ребята, а ну, приведите его.
Трое мужиков поспешили за фургон. Жертву Евсеевича привалили к машине, он был бледен и прижимал к груди изувеченную правую руку, на которой не хватало двух пальцев.
— Я вразумил парня, — Евсеевич подошел к боковой дверце УАЗа и стал рыться в салоне.
— Так он же все сказал, разве не так? — Корнев подошел ближе и посмотрел на Евсеевича.
— А это я на всякий случай, чтоб паря просек, где и что он сделал не так. Да чтоб больше в лапенках своих ничего такого держать не смог. Много бед от того, что всякие дураки стволы с собой носят.
Евсеевич вытащил из-под сидений грязную тряпку и принялся деловито вытирать руки:
— Там еще пять человек, они сидят в домике для лесников на берегу и ждут этих с добычей. У них еще три ствола. Говорит, что какие-то бывшие уголовники и будто "в терках" с районными ментами. Но негласно. Думаю, это какие-то отморозки без разрешения старших беспределят. Этот летеха, видно, вообще в "самоходе". Их можно смело. Никто нам за них не предъявит. Их валить надо, иначе они нам еще много крови попортят.
— За что вы так со мной? — взахлеб провыл несчастный с искалеченной рукой. — Что я вам сделал? Я же все сказал. Я ж... я ж свой, я с вами. Я же все сказал...
— Заткнись! — один из конвоиров, развернувшись, нанес менту сильный удар кулаком в живот. Корнев поморщился от такой картины. Казалось, даже в воздухе засвистело, пока летел кулак этого бугая. Ударивший был явно бывшим боксером, да к тому же весил килограммов на двадцать больше щуплого милиционера. Мент, согнувшись пополам, судорожно хватая ртом воздух, упал на землю.
— Этого тоже, кстати, надо кончать, — Евсеевич кивнул на валяющегося на земле.
— Да ты че, Евсеевич?! — Корнев посмотрел на бывшего шахтера, в глазах которого уже горели хищные огоньки. — А если власти явятся? Ладно, этих мы как самозащиту представим. — Корнев кивнул на три трупа. — Но этого, я думаю, надо отпустить, он уже инвалид — не боец.
— Какие власти? Нет больше никакой власти, окромя нашей, Владимир Вячеславович. Согласен, что он инвалид, но ты не видел, что эти инвалиды час назад с моими братанами на пруду сделали. Это уже не люди — это звери, и их надо мочить. И его, и всю шайку, — Евсеевич расправил сутулые плечи. — Нас они тоже не пощадят. Или мы — или они.
Краем глаза Корнев заметил, как его полукругом обступили мужчины, и в его голове стали всплывать картины из недавнего прошлого, он вспомнил, что почти со всеми из них Евсеевич был знаком. То есть Корнева окружили "друзья" Евсеевича, а патронов в "Сайге" осталось немного.
— Ладно, Евсеевич, согласен, — Корнев задумчиво кивнул. — Сможешь быстро найти охотных до этого людей? А этого надо кончить за селом, чтобы внимание не привлекать.
— Согласен, все сам сделаю. Людей тоже найду, — Евсеевич хитро прищурился. Многолетний тяжелый труд на шахте не смог перековать глубинную сущность человека, способного преступить закон, и сейчас Евсеевич явно чувствовал себя в своей среде. — Щас соберем, действовать только надо быстро.
— Хорошо, обойдемся тем арсеналом, какой у нас имеется, — Корнев передал Евсеевичу трофейное оружие. — Пойдем, присядем.
Они расположились на площадке. Корнев передал Евсеевичу лист бумаги и попросил нарисовать карту той местности. После этого пошел домой и, приехав обратно на "ленд крузере", посадил к себе в салон еще троих. Он поехал на северо-восток, огибая "базу" преступников с севера. Евсеевич и еще четверо на УАЗе стали продвигаться по дороге с юга. По задумке Корнева и Евсеевича, они возьмут супостатов в кольцо и вынудят сдаться. УАЗ и пленный должны были бы усыпить внимание противника.
Для того, чтобы заехать с севера, Корневу на его машине с помощью специально оборудованной выхлопной системы пришлось пересечь довольно глубокий ручей, впадавший в водохранилище.
Когда машина Корнева была в одной минуте от предполагаемой точки встречи, послышались выстрелы.
— Евсеич работает! — ухмыльнулся пассажир на переднем сиденье, тот самый бугай-боксер.
Остановившись в густых кустах, Корнев отправил разговорчивого пассажира в обход к Евсеевичу. Вернувшись, тот доложил:
— Одного отморозка наши сразу вальнули. Остальные спрятались в домике и за машиной. Там еще баба вроде с ними. В общем, просит Евсеевич подмоги.
— Да уж, — Корнев задумался. — Так, все, валите из салона! Ты возьми ствол, будешь бежать за мной и, ради бога, попади хоть в кого-нибудь. — Корнев протянул лазутчику свою "Сайгу".
— Лады, — ответил тот, принимая ружье.
Корнев, захлопнув дверцу, на секунду замер. Из-за кустов доносились угрозы, крики, ругательства, редкие выстрелы.
Он нажал на педаль газа и вылетел на поляну, расположенную на берегу пруда, быстро сориентировавшись, направил свой "ленд крузер" на небольшой деревянный домик. Люди в домике сумели заметить новую угрозу и даже несколько раз выстрелить в лобовое стекло машины, но это не помогло. Огромный тяжелый автомобиль влетел в дом, разбивая его в щепки, давя всех, кто был внутри. Двоих прятавшихся за старым милицейским ВАЗ-2105 застрелил в спину бугай из "Сайги".
Мокрый от пота Корнев вывалился из салона машины. Тяжело дыша, он направился в сторону груды досок, бывшей до этого домиком лесников. Его соратники рассыпались по поляне.
— Евсеевич, надо эти доски разобрать, посмотреть, что там к чему, да похоронить. Сделаешь? — Корнев вернулся к машине. — Что тут у нас еще? — сказал он, увидев как большинство его "бригады" скучились на берегу.
— Тут у нас еще три жмура, — коротко бросил Евсеевич. — Две бабы и какой-то крендель.
Корнев присел возле трупов, на вид они были свежими. Он смог рассмотреть следы от веревок на запястьях и шее у обеих женщин.
— Я их знаю. Это две шалавы из соседнего села. Что за хрен с ними, я не знаю, не местный, — тихо сказал Евсеевич.
— Здесь пятеро, плюс этих трое, в селе три и трое наших, да еще этот пленный... Твою мать, в селе только полтора месяца электричества нет, а уже пятнадцать трупов! — Корнев посмотрел на Евсеевича. — Народ скучать начинает без "Кривого зеркала" и "Песни года". Похорони здесь всех, стволы возьми и возвращайтесь обратно.
Корнев на правах главного триумфатора в этой битве раздал указания и уехал домой, ему никто не перечил из числа подручных Евсеевича, еще одного нового лидера в поселке. Пока авторитет Корнева был неоспорим. Садясь в машину, он следил глазами за единственным выжившим из этой банды. Правда, его выигрыш был минимальным — очень скоро с помощью Евсеевича он разделит судьбу своих подельников.
Через минуту Корнев уже забыл о несчастном, ибо его снова захватил вихрь забот новой жизни. Спустя еще несколько дней, уже поздней ночью к его дому подлетели два автомобиля. В одном — насмерть перепуганная дочь с зятем, раненый свекор, бледная, как мел, свекровь и визжащие дети; в другой был сын со своей подругой. Корнев не ложился спать до самого рассвета, он бегал по дому, устраивал родню на ночлег, загонял машины во двор. Это семейное бегство окончательно убедило его в том, что нужно утверждать новый порядок. Глава 02
Вслед за напряженным летом пришла осень. Поселок приспосабливался к совершенно новой для него жизни. Хотя не такой уж и новой. Хаотические отключения света в девяностые годы оставляли населенные пункты юга области без света на долгие недели, проблемы с водой или транспортом здесь тоже были не новью. И, конечно же, крутые нравы здешних жителей, царившие здесь последние пятьсот лет, когда на эти земли, спасаясь от разных царей и королей, бежали крестьяне, разные разбойники, каторжники, казаки да много еще кто.
Управление поселком перешло к сходу, в котором участвовали все жители поселка. Разрабатывал и выносил вопросы на обсуждение схода поселковый совет, но уже не тот, что прежде, а значительно изменивший свою структуру и полномочия. В него входили: Борисович как представитель легальной власти, Корнев как финансовый "магнат и авторитет" и Евсеевич — "представитель профсоюзов", как он сам говорил. Он, конечно, шутил, но за ним стояло несколько десятков местных мужчин, задействованных в его темных делах, и имелись широкие связи далеко за пределами поселка.
Борисович быстро обзавелся охраной, состоящей из шести хмурых парней разного возраста — местных и неместных. В райцентр Борисович ездил на своей "ниве-шевроле" в сопровождении "десятки", набитой охраной. Сельский голова вел активную идеологическую работу среди населения, призывая его быть верным законной власти и не поддаваться на провокации. На стороне Борисовича была официальная власть и большинство населения поселка. А сколько пойдет за Корневым, кроме его родственников, никто не знал.
Крошечный поселок, состоящий из нескольких десятков дворов с населением в три сотни человек, раскололся на несколько фракций, верных разным "вождям". Правда, пока этот раскол носил, скорее, характер развлечения и отдушины для перегруженных стрессом селян, на совместную работу это не влияло. Поссовет даже выступил с заявлением о недопустимости саботажа работ, имеющих общественное значение, на основе причастности к противоположной политической группировке, но все же напряжение заметно нарастало. И провоцировали его в первую очередь Корнев, Борисович и Евсеевич. Макиавелли был бы в восторге от смекалки местных руководителей, проявленной в борьбе за власть.
Сейчас все трое сидели в маленьком кабинете Борисовича в здании поселкового совета и вели очень напряженный разговор. Кроме них здесь еще был секретарь совета — бойкая баба предпенсионного возраста с золотыми зубами. Борисович включил ее для ведения дел и регистрации решений, но у нее была и еще одна важная функция: быть всегда солидарной во мнениях с поселковым головой и обеспечивать ему численный паритет при голосованиях во время заседаний совета.
— Ну что вы меня все терзаете этим ополчением? — Борисович сделал страдальческое выражение лица. — Вы что, не понимаете, о чем вы меня просите?
— Понимаем. Мы просим тебя обеспечить безопасность поселка, — Корнев подался вперед. — Ты сам не видишь, что творится? Ты ж в центре чаще бываешь, все видишь.
Со времени объявления независимости Донецкой Республики поселковый голова проводил в Луганске и ближайших крупных городах областного подчинения времени больше, чем в поселке. Из-за этого он пропустил первый "наезд" милицейских дезертиров летом и ряд стычек с пришлыми помельче. Обо всех этих происшествиях он узнавал уже из рассказов Корнева или Евсеевича.
— Хорошо. Как это будет выглядеть: по улице бродят толпы мужиков с ружьями? Это что за самоуправство? — Борисович привстал в кресле. — А если проверка? Как я объясню все это? Пока законов таких не принято, которые разрешали бы свободно оружие носить. Даже напротив, Донецк всячески намерен сокращать этот оборот для улучшения криминогенной ситуации. А вы хотите тут себе чертов Техас устроить? Ковбои, блин!
— Борисович, ты же видишь, что вокруг неспокойно. Надо меры принимать, — вмешался Евсеевич.
До этой встречи Корнев и Евсеевич провели "предварительные консультации", добиваясь взаимного согласия в вопросе организации будущего ополчения. Корнев брал на себя снабжение, а Евсеевич — обеспечение кадрами. Оба решили, что ополчение необходимо, причем подчиняться оно будет только им двоим, поселковый голова слишком осторожен и не готов рисковать, да и лучше ему про многие дела не знать, так решили заговорщики. Требовалось лишь формальное согласие Борисовича, но тот упирался.
— Тебе даже делать ничего не надо, мы все берем на себя. Тебе только остается благодарность от людей принимать за защиту, а она ой как нужна.
— Конечно, ничего не надо делать, надо только отвечать за все, что здесь происходит, а у нас тут незаконное бандформирование и подпольный арсенал, — Борисович потер лысину. — Опасно это. И для меня, и для вас. В Луганске нынче неспокойно, все "на стреме", готовы друг друга сливать пачками. И на мое место куча претендентов. Вы чего думаете, я туда езжу каждый день? Потому что хочется? Потому что нельзя иначе, сомнут. Власть поменялась, а принципы те же — надо свою преданность доказывать и зад начальству лизать. В итоге — здесь не работаю, все езжу, лояльность доказываю.
