Виксай-то с Аноксаем, мне большими интриганами и знатоками человеческих душ не показались. Они, вроде как, были больше любителями решительных наездов, и импульсивных поступков. ...Что впрочем вовсе не означает что и среди их родни все такие. Вполне мог уродится какой-то хитрожопый умник.

Да и вообще,— чем больше размышляю об этой ситуации, тем навязчивее у меня на языке почему-то вертится слово "жрецы". Хотя пока никакого жреческого корпуса в Иратуге я вроде бы не видел.

...Правда тут, как и в любом приличном царстве, есть свои шаманы. С которыми, я к своему большому сожалению, практически не знаком.

Правда обычно, — местные шаманы как-то не стремятся захватывать власть. — Немножко другая специфика натуры тех кто идет в шаманы.

Но с другой стороны, — чтобы люди так уверенно поверили слухам о будущем неурожае, они должны исходить из заслуживающего доверия источника. А это, что ни говори, а шаманы.

...Я глянул на шкуру. На ней были изображены несколько оптических эффектов-обманок, вроде двух параллельных линий, благодаря хитрой штриховке кажущихся изогнутыми, лента Мебиуса, и куб с неправильно срощенными гранями. Выглядело это все достаточно загадочно и необычно.

— Вот смотри. — сказал я тыкая свой рисунок в нос Накаю. — Вот эти вот линии говорят что много лжи последнее время нашло себе места в Иратуге. — Так что никому не верь! Мокосаю, мне и Великому Вождю Лга"нхи, можешь верить. А больше никому. И тогда все в твоей жизни будет правильно и хорошо, как бы она не вертелась и не извивалась.

Глава 3

— В общем, друзья бот"аники, надежда у меня только на вас! — Горестно заключил я, обращаясь к своим собеседникам. И было это на последнем, перед приходом в столицу, ночном бивуаке. Вот уж не думал я, что собственными стараниями окажусь в столь нелепом, и почти плачевном положении.

— Мы попытаемся. — Ответили верные друзья, и в их глазах я прочел как падают проценты рейтинга их доверия ко мне и к моим силам.

В общем, — путь в столицу Иратуга был не близок и вроде бы давал время и возможности предпринять кой-какие действия. — В своих мечтах, к Мокосаю я должен был явиться как триумфатор и этакий мудрый учитель, вызнав по дороге сюда о всех его горестях и проблемах, уже найдя способ их решения, а может даже и фактически решив, или начав решать, запустив каток информационной войны во время разговоров со случайными попутчиками, общаясь с народом, или ночуя в придорожных поселениях. Так что когда Мокосай начнет рыдать на моем плече, пачкая полы моих одежд своими соплями и слезами отчаянья, я лишь снисходительно похлопаю его по макушке, и скажу что мол — "Не сцы пацан, дядя Дебил уже решил все твои проблемы".

Обломись наивный Дебил, — как обычно, моим надеждам сбыться было не суждено.

О каких нахрен разговорах у ночных костров я фантазировал? Какие, к едрене фене, политинформации и митинги в поддержку правящей династии собирался устраивать? — Как вообще можно вести информационную борьбу, находясь в полном вакууме?

...Народ тут все-таки дикий. — Даже несмотря на то, что в прошлом году несколько десятков воинов жили у нас в Мос"кве, а еще несколько сотен бились с нами плечом к плечу в Битве, — остальной народ чужаков чурался и сторонился.

Привыкли, понимаешь, вариться в своем тесном мирке, закрытом от всего остального мира кольцом, схожих с ними обычаями и видом, горных царств, и потому при виде чего-то нового, — жители Иратуга обычно шарахаются в сторону, хватаются за амулеты и начинают шептать наговоры от дурного сглаза.

А знакомые нам воины, по большей части обитали либо где-то в столице, в дружине Царя Царей, либо, вроде Накая, торчали по каким-то дальним гарнизонам, совмещая службу с хозяйственной деятельностью. Так что их мнение и опыт бесследно растворялись в огромном океане дремучего невежества и предрассудков. Когда человек рождается, живет и общается в одном и том же тесном мирке, — кругозор его становится очень крохотным, а все "инаковое" от шевелюры другого цвета, до "по-другому" пошитой одежды, начинает казаться дьявольскими происками и жутким извращением. *

(* Ученые исследовавшие осанки Этци, — первобытного человека найденного в леднике в Альпах, пришли к выводу что за всю свою жизнь он не отходил от места своего рождения дальше чем на 50-60 км. )

...Еще хуже становится, когда публика узнает кто именно пожаловал к ним в гости. — "Что??? Тот самый Шаман Дебил? ...И демонов своих с собой привел????".

В общем, как и в прошлый раз, — матери прятали от меня своих детей, да и сами вместе с мужьями старались не показываться на глаза, только теперь делали это раз в пять-десять интенсивнее. Из разряда "неизвестная опасность", я попал в разряд "знакомый ужас" . ...А это знаете ли, — обидно.

Нет, одно дело конечно рассуждать и бахвалиться чем-то подобным, находясь за тысячи километров от Иратуга, дескать — "Меня там боятся до усера". И совсем другое дело, чувствовать этот страх...., так сказать, — на собственной шкуре.

Когда от тебя реально в ужасе прячут детей, и даже взрослые матерые мужики предпочитают смотреть куда-то себе под ноги, лишь бы не встретиться взглядом с "...ужасным и могущественным", это как-то быстро начинает напрягать.

А уж о том чтобы в таких условиях выведывать информацию из случайных спутников или хозяев постоялых дворов, (будто они тут есть), не могло быть и речи. Обычно при нашем приближении жители запирались от греха подальше в своих домах, и сидели там пока мы не уберемся. Даже старейшины деревень (цари по местному), которым вроде как по обязанности приходилось оказывать гостеприимство "гостям Царя Царей", — услышав кто к ним заявился, впадали в ступор и общались, едва ли не заикаться от страха.

И как я не старался, — растопить этот лед мне не удавалось ни дорогими подарками, ни самыми задушевными беседами о видах на урожай, международное положение, развитие животноводства и даже баб.

Я испробовал практически все что когда-то успел вычитать у Карнеги. — И говорил о самом собеседнике и вопросах его интересующих. Спрашивал советов, или просил о мелких, легко выполнимых услугах, дабы мой собеседник мог почувствовать себя важным, умным, покровителем и благодетелем. — Бесполезно. Везде меня встречал только испуганно опущенный взгляд и короткие рубленные односложные ответы.

Я даже попробовал подключить к сбору информации своих собеседников, особые надежды возлагая на Гок"рата, но и тут нас ждало разочарование. И на моих спутников смотрели словно на каких-то злобных драконов, да еще и больных одновременно чумой, проказой и холерой. И кажется даже не особо замечали различий между верблюдами и Эуотоосиком с Гок"ратом. В глазах местных все они были демонами, — прислужниками злобного Шамана Дебила.

В общем, — полный информационный вакуум. Я даже слегка впал в паранойю и начал подозревать что все это не естественная реакция на мое "колдовство" в прошлом. А чьи-то злобные происки. — Кто-то очень хитрый, постарался усугубить полученный ранее эффект, доведя его до такой стадии, когда он начанает работать против меня. — Одно дело договариваться с человеком который тебя слегка побаивается, и совсем другое, — с впавшим в кому от ужаса.

Увы, но даже единственный раз когда, уже почти перед самой столицей, нам удалось наткнуться на знакомого вояку, прожившего почти полгода в нашем селении и потому не испытывавшего перед нами столь жуткого трепета, — хоть и позволил малость отогреться душой, но в информационном плане тоже стал полным нулем. — Фокстак, (так звали того мужика), — оказался редкостным дураком, и мог говорить только о былых битвах и охотах. ...А остальные, окружающие меня дураки, активно включились в эти беседы, зарубая на корню любые мои попытки перевести разговор на что-то другое. ...Им видите ли тоже, — было не интересно говорить о видах на урожай и болезни скота. — Мрак.

Так что пришлось смириться с тем, что когда Мокосай начнет рыдать на моем плече, я лишь смогу туповато и сочувственно спросить "Что случилось?". А потом пытаться, на основе мнения всего лишь одного человека, (причем не столько крутого политика, сколько воина), распутывать все хитросплетения интриг вокруг трона Иратугского Царства.

Оставалось надеяться на своих бот"аников и удачу.

— В общем так Эуотоосик, — начал я раздавать инструкции, когда мы втроем уединились у уже остывающего костерка, дабы изобразить караул и посоветоваться. — Ты у нас тут жуткая экзотика, чисто говорящий дракон. ....Говорю, — таких как ты тут не видели и народ будет сбегаться только чтобы на тебя посмотреть. Понимаю, это может быть неприятно, но ты уж постарайся. — Твоя задача, — отвлекать на себя как можно больше внимания, ослепляя слишком любопытные глазки, которые будут подглядывать за нами.

Иногда на пирах или приемах, — я буду вот-так вот поглаживать свою голову, — тогда постарайся сделать что-то странное и буйное, чтобы в этот момент все смотрели только на тебя. ...Может быть в это время мне надо будет что-то сделать или с кем-то переговорить. Это понятно?

...Но также, если удастся, — тебе стоит попытаться завести приятелей. Все новое и странное привлекает людей, а особенно смельчаков, такие люди будут тянуться к тебе. — Ты кстати как, с пивом дружишь? — Вот на пирах и вечеринках, когда народ напьется и осмелеет, ты и начинай заводить связи.

Сам же старайся не пить помногу, но притворяйся пьяным. Таких как ты...., да и я, тут всерьез не очень принимают, уж очень далеко мы отходим от их представлений о человеке. Да и больного-увечного тут всерьез не принимают, — думают что если телом слаб, так и на голову не силен. — Этим то мы и воспользуемся, — попытайся притвориться еще более слабым чем ты есть. Но соблюдай меру, иначе тебе не поверят, — ты ведь как-то смог дойти до Иратуга, а значит не можешь еле-еле волочить ноги.

...Да, я понимаю. — Остановил я, попытавшегося что-то сказать мне рыцаря-оуоо, итак все прочитав по его лицу. — Это не слишком соотносится с твоей честью и достоинством. — Просто представь что это такая игра. Играй самого себя, — заносчивого и смелого оуоо, только глупого и через чур любящего выпить....

Поверь, — со временем это тебе даже понравиться. Главное помни, кто в это время кого дурачит. — Они будут считать умными себя, а тебе дураком. — Но в конечном итоге, — умным окажешься именно ты, а они попадут в расставленные тобою ловушки. — А это ведь и есть предмет гордости для настоящего бот"аника — победить не силой своих рук, а силой своего ума!

...Помнишь как я притворялся когда был в плену у тебя? И помнишь результаты моего притворства? Повтори это, и ты почувствуешь себя победителем.

Ты и будешь победителем. Ведь я исполню все свои обещания, и ты станешь свободным, и сможешь либо уйти куда захочешь, либо остаться с нами. ....Не обещаю что ты станешь ирокезом..., да ты пока и сам этого не очень хочешь, но достойную жизнь я тебе обеспечу.

Ах да, — забыл сказать самое главное, — через тебя мы будем "выбалтывать" свои секреты. ...Какие именно? — Придумаем по обстановке.

— Теперь ты Гок"рат. — Обратился я к своему наиболее ценному, но и опасному помощнику. — Ты попытайся изображать оппозицию.... В смысле, — притворись что ты мне не друг, и постарайся привлечь внимание тех кто попытается работать против нас. В идеале, — они должны постараться уговорить тебя на предательство.

....Думаю, объяснять тебе не надо, — ходи с хмурой рожей, на все мои приказы отвечай так будто слова выплевываешь. Несколько раз я прилюдно дам тебе какие-нибудь поручения. А ты отойдешь их выполнять, но как только скроешься с моих глаз, сядешь в уголочке и будешь бездельничать.

Многие из тех кто был на Битве, помнят как я тебя тогда шпынял, и поверят. — Для всех окружающих, вы должны стать не моими друзьями и соратниками, как это происходит на самом деле, а слугами и добычей, которых я таскаю за собой, чтобы подчеркивать свою власть и величие.

...Но и если вас попытаются перетащить на противоположную сторону, — сразу не соглашайтесь, — заставьте себя поуговаривать.

...О том что будет с тем кто решиться предать меня по настоящему, — я говорить даже не буду. — Я верю что этого не случиться!

Собственно я и правда верил, что мои бот"аники меня не предадут. — Эуотоосик просто был слишком чужеродным объектом для этого мира, и думаю прекрасно понимал, что нормально устроиться он может только где-то возле меня, который не только принимает его, но и искренне уважает. Предать меня он мог только из чистой злобы и мести, одновременно отрезая себе все возможности для дальнейшей жизни. ...Рыцарь-оуоо это мог сделать, но мне кажется, Эуотоосик и впрямь уже распрощался с прежним миром, и готов был влиться в новый, — в мир бот"аников.

В конце концов, — после разгрома Орды, единственный выбор который стоял перед ним, — проходить с колодкой на ноге до конца жизни, либо найти свое место в том новом "приютившем" его сообществе. А Эуотоосик, при всей его приверженности "моральному кодексу оуоо", — фанатиком-самоубийцей явно не был. ...Тем более, что возможностей проявить свой фанатизм и отомстить мне, у него уже и так было предостаточно. (Я сам об этом позаботился).

С Гок"ратом все было чуточку сложнее, но и проще одновременно. — Конечно, — у старого прохиндея было куда больше пространства для маневра. В принципе он мог бы слинять в Улот и предложить свои услуги Леокаю. Или остаться здесь, и служить новому Царю Царей, в качестве инструктора и советника. Да мог просто слинять на побережье, вернувшись к жизни рыбака-прибрежника. — Куча возможностей.

Но всему этому противостояло огромное "НО", — он был ирокезом, а это, в нашем мире, кое-что да значило. — С тех пор как его имя попало в "Ведомость на Зарплату", а голову украсил наш фирменный гребень, — он стал родней, своим, "люди". А значит работать против своего племени, означало для него не просто предательство, а нечто противоестественное. — Вроде как воевать с собственной рукой, ногой или головой.

Подсидеть или подгадить лично мне, — думаю на это его вполне бы хватило, — что-то мне подсказывает, что особо теплых чувств он к моей особе не испытывает.

Но напакостить своему племени..., — на такое Гок"рат был не способен.

...Вот собственно, — на это я только и мог надеяться, когда к следующему полудню, мы подошли к столице Иратуга.

Глава 4

— ...Я и правда очень рад. — Удивленно повторил я уже наверное двадцатый раз кряду. И правду сказать, — мне было с чего удивляться.

Собственно прием оказанный нам во Дворце Мокосая, был, как и ожидалось весьма теплым и дружественным.

Настолько дружественным, что нам даже удалось обойтись минимум официальных речей, приветствий и расшаркиваний, и почти сразу перейти к развеселой товарищеской пьянке. На которой высокие договаривающиеся стороны радостно заглатывали кувшины пива, хлопали друг друга по плечам, и набивали брюхо мясом, вспоминая былые деньки, совместные выходы в дозор, и конечно же Битву, ставшей уже воистину легендарным событием.

Впрочем пьянка, тут тоже была частью официоза и входила в обязательную программу любой дипломатической миссии. ...Как и раздача подарков.