— Без, без. У дверей в рай скопилась очередь мужских душ. Апостол Петр задавал каждой один вопрос: "Был ли женат?" и при положительном ответе пропускал в рай. Очередной кандидат на вечное блаженство самоуверенно приблизился и ответил: "Даже дважды". "Ступай в ад, — ответил Петр. — Рай для страдальцев, а не для дураков".

— В дураках-то ты окажешься, Сергей Андреич, — с сердцем сказала Лидия Николаевна. — Ты к чаю что-нибудь принес?

Шеф действительно после вчерашнего выглядел неважно, но бодрился.

— С тебя как с гуся вода, я смотрю, — удивился он. — Давай обсудим, кто что будет делать по заказу Бирмана.

— Ну, я по традиции возьму на себя подготовку основной графики, а ты подключишься на этапе составления текста к ней. Других, я думаю, задействуем лишь в компъютерном оформлении. Соответственно, дадим всем тысячи по две — и хорош.

— А как быть с Алексеем Дмитриевичем? Без его петрологических исследований мы с тобой имели бы бледный вид...

— Согласен. Тогда поделим основную сумму на троих. Но и его к составлению "Записки" подключим.

— Хорошо. Я тебя пока ни на что другое отвлекать не буду. Но не зарывайся, чем раньше все оформим, тем лучше. А то знаю я тебя...

— Ладно, ладно. Только я думаю, что стоило бы дополнительно составить модели основных золоторудных месторождений региона — в нашем ключе, конечно. Это будет наглядно и придаст вес "Записке".

— Пока согласен. Но сначала оформи основную графику. Останется время — сделаешь и модели. А нет, так извини.

— Кстати, звякни-ка Бирману: вдруг у него бывает алкогольная амнезия?

— Это мысль. Береженого бог бережет.

Беспокоились они напрасно. Бирман уже явился в офис и вчерашние договоренности любезно подтвердил, благословив их на немедленный труд во благо США, Канады и России, поскольку последняя с доходов фирмы "Barrek & K" уже получает налоги.

После чего в их кабинетике воцарилась рабочая тишина.

Так как господин Н. не был курильщиком и не маялся избытком свободного времени, он редко бывал в излюбленных местах институтского бо-монда, то бишь в умывальных комнатах при туалетах. Но иногда по зову натуры заходил. Случалось и притормаживал, если треп казался ему интересным.

Нынче разговор шел о матриархате.

— У Энгельса подробно описано, как возник матриархат, — с нажимом вещал Матвиенко. — Появилось какое-то личное имущество и, соответственно, возникла необходимость передавать его детям, по наследству. Из родителей при тех свободных нравах надежно установить можно было только мать. Отсюда и сформировался приоритет женщин над мужчинами при наследовании имущества, а с ним и прочие привилегии. Уж не знаю, были ли тогда мужские гаремы у знатных женщин...

— Все равно непонятно, как это мужики позволяли собой помыкать, — переживал за предков Шмелев. — Они же были физически сильнее, да и умнее, наверно...

— А знаешь, Валера, — вдруг вмешался Н., — как-то я видел по телевизору передачу из цикла "Загадочная планета", которая как раз была посвящена обществу, живущему по законам матриархата. И не когда-то в прошлом, а в наши дни, на одном из островов у западного побережья Африки.

— Дикари, что ли?

— Именно что нет. Внешний антураж как у обычных современных африканцев: цивильные бунгало, одежда из фабричных тканей, транзисторы... Но всем заправляют женщины. И ты видел бы их: осанистые, немногословные, в глазах светится ум и чувство собственного достоинства... Мужчины, напротив, явно в себе не уверены, ловят женские взгляды, улыбаются как-то заискивающе... Да и выглядят они несколько женственно, очень следят за своей внешностью и, похоже, пользуются косметикой. При этом голос за кадром пояснял, что именно женщины выбирают себе мужей, а если, по мнению какой-либо, выбор оказался неудачным, то она такого мужа прогоняет и берет себе другого. Статусом мужа самцы очень дорожат, так как ему сопутствует расширение прав. А невостребованные холостяки и забракованные мужья оказываются париями... Вот такие милые нравы в начале 21 века.

— Ну, заразы! Да я б на их месте бежал с этого острова без оглядки, — возмутился Валерий Николаевич.

— Видимо, они такую жизнь считают в порядке вещей, при ней родились и выросли. Хотя забракованным, действительно, лучше оттуда линять, — подытожил Вася Матвиенко. Тут они переключились на амазонок и господин Н. их покинул.

После удачной бильярдной партии, в благодушном настроении господин Н. вошел в институтскую столовую, заставил поднос тарелками и двинулся в обеденный зал, ища глазами свободное место. Тут его ухватила за полу пиджака чья-то рука. Обернувшись, он увидел за угловым столиком радушно улыбающегося ученого секретаря института, Юрия Борисовича Писецкого, обедавшего, как ни странно, в одиночестве.

Ему, как многим в НИИ, было около шестидесяти и, как многие, он выглядел моложе. Улыбка почти не сходила с его лица — за исключением заседаний Ученого Совета и прочих официальных посиделок. Проведя детство и юность в одном из санаториев Крыма (где его мать была главврачом), он на всю жизнь избрал себе имидж фатоватого мужчины, одеваясь с элегантной небрежностью, двигаясь, изгибая талию, оснащая речь двусмысленностями и эротическими анекдотами. Для Н., появившегося в НИИ значительно позже Писецкого, оставалось загадкой, как это он при своих ухватках сумел занять должность ученого секретаря. Правда, его рвение перед начальством было заметно всякому, да и щеки на Ученом Совете Юрий Борисыч надувал на славу. И все же человеком он был, по общему мнению, безобидным и довольно занимательным.

— Господин Н., я Вас категорически приветствую, — энергично произнес Писецкий. — Как продвигается дрейф континентов? Не появилась ли в опасной близости от нашего городка все поглощающая зона Беньофа? А кстати о поглощении: Вы еще не слышали новый анекдот о сперматозоидах?

— Да уж рассказывайте, только не так громко.

— Сперматозоиды продвигаются в теле женщины. Один другого спрашивает:— Не знаешь, далеко еще до матки? — Что ты, мы только гланды прошли...

— Смешного мало, но пикантность я оценил. Вот Вам ответный в том же роде:— Новобрачная француженка говорит мужу: Пьер! У нас никогда не будет детей. Я не могу проглотить эту гадость!

— Ответ принят. Перепасовываю:— Француженка укоряет любовника: Жан! Вы опять были на нудистком пляже? У меня на зубах песок скрипит!

— Тогда самый забойный:— Суперкомпъютеру задали вопрос: какой будет женщина 21 века с учетом существующих тенденций? Тот поскрипел и ответил:— Метрового роста и с квадратной головой. Чтобы могла брать стоя и кружка пива с головы не падала.

— Да-а, это круто, я его не слышал. Если Вы не против, понесу к людям.

— А между тем, он с длинной бородой. Мне его в студенчестве рассказывали.

С таким вот пикантным гарниром поглощали свой обед ученые зубоскалы: так у них повелось, что поделаешь. Зато расставались они всегда довольные друг другом. Вряд ли в тот час господин Н. мог предположить, что ситуация из анекдота аукнется ему этим же вечером.

Примерно за час до конца рабочего дня дверь в начальственный кабинет сектора 2 приотворилась и из щели господину Н. махнули рукой. Он вышел в общую комнату и увидел заметно поддатого сотрудника их же сектора, Александра Романова, в просторечье Шурика, который заговорщицки ему подмигивал.

— По какому случаю, Шурик?

— Серега, ты что, забыл, у Баева сегодня день рожденья! Он послал меня за тобой и велел одному не возвращаться.

-Вот, черт, в самом деле, забыл... — (Баев и Н. одно время работали вместе и расстались, уважая друг друга). — У меня ни подарка, ни времени на его приобретение...

— Да брось, ничего не надо. Требуется лишь твое присутствие.

— Ну ладно, может потом куплю. Пойдем что ли...

Константин Владимирович Баев, худощавый, бородатый, седой, пьяный сидел в своей комнате в обычной компании, с Болтиным и Веселовским, не хватало только бедняги Бурмина.

— Наконец-то и Сергей Андреич ко мне на именины пожаловал, — шутовски кланяясь, разулыбался Баев. — Проходи, садись, вот тебе штрафная, чтобы больше не опаздывал.

— Костя, ты извини, из головы вылетело. Сколько тебе стукнуло, пятьдесят два?

— Да, Сережа, переходный возраст: когда пенсию еще не дают, а бабы уже не дают.

— Другому бы поверил, но только не тебе. Это ведь про таких как ты придумано: седина в бороду, бес в ребро. Давай выпьем под твой излюбленный тост:

— Чтобы у нас и хрен стоял и куль червонцев не тощал! — хором грянули собутыльники...

Звонок об окончании работы не показался честной компании существенной помехой и напрасно. Минут через десять веселый кабинет посетили ночные дежурные, к "нашим", увы, не относившиеся, и посоветовали без пререканий идти восвояси. О том, как бывает в случае пререканий, все еще живо помнили: однажды дежурный просто вызвал наряд и пьяненьких ученых забрали в медвытрезвитель...

Господин Н. и Шурик, как относительно трезвые, вызвались проводить Баева домой. Шли, избегая центральных улиц (где на вечернюю охоту уже выехали менты), и через полчаса доставили шатающегося именинника к дверям его квартиры.

— Ребята-а, к себе пригласить не могу, — рассыпался в извинениях Баев. -Вы мою жену знаете...

— Знаем, как же, — дружно отвечали ребята. — Та еще тихушница. Ну, ты-то сегодня, вроде, вправе...

Обратно кореша шли теми же слабо освещенными переулками, пьяненько переговариваясь. Вдруг из окна первого этажа двухэтажного, старой постройки дома, их окликнул женский голос:

— Мужчины! Составьте компанию двум одиноким девушкам...

Они в растерянности остановились, а "девушка", продолжая ковать горячее железо, добавила: — Подождите, я сейчас выйду.

И спустя минуту появилась из-за угла. Господин Н. удивился: лет двадцати пяти, стройная, с привлекательным, даже милым спокойным лицом, одета опрятно — может ли она быть из числа тех, на кого они подумали, то есть путаной? Девушка же продолжила:

— Нам там скучно, а вы, по-моему, люди веселые и не злые, нас не обидите...

— А выпивка у вас есть? — спросил вдруг Шурик.

— Нет, — отвечала она, — но павильон недалеко, можно вместе сходить.

И они пошли ("Зря мы это...", — подумал Н.) и взяли поллитра водки, ветчину и апельсиновый сок. Однако подойдя к дому тот же Шурик, прозрев, выпалил: — Я к блядям не пойду!

Господина Н. это оскорбление жутко покоробило, а их пассия сказала с горечью:

— Как грубо...

Тут началась перепалка между Н. и Шуриком: один призывал другого извиниться и не дурить, а пойти к девушкам и там в самом деле гульнуть, второй уперся рогом, обзывал Н. идиотом и скорым пациентом венерического диспансера. Девушка стояла беззвучно. Кончилось тем, что Романов пошел прочь, а Н., действительно ощущая себя идиотом и еще "господином а ля 19 век", вошел с покупками вслед за девушкой в их комнату.

Войдя, он ужаснулся убожеству обстановки: голым стенам с осыпающейся штукатуркой, окнам, завешанным шалями и газетами, единственной тусклой лампочке без абажура, полуободранному линолеумному полу... Из мебели были допотопный фанерный шкаф, простенький стол и три табуретки, старинная кровать с металлическими шарами и импровизированная тахта непонятно из чего. Угол у двери был занавешен — вероятно, санузел типа "ведро". Воплощенный вертеп.

Тут бы и уйти без всяких объяснений, да куда там, ложный стыд охватил... Как ни в чем не бывало, наш герой открыл бутылку и нарезал ветчину, между делом осуществив процедуру знакомства: Сергей, Лика, Тамара. Тамаре вряд ли еще минуло двадцать лет, она была пониже и пошире Лики, с круглым лицом, почему-то набеленным. "Тоже мне, Чио-чио-сан",— внутренне поморщился господин Н.

Разлили по стопкам водку (девушкам разбавив соком) и выпили за знакомство, потом за хозяек, потом за, естественно, любовь... Господин Н. еще раз извинился за некрасивую выходку своего приятеля и за то, что он "разбил" им компанию. Девушки, похихикивая, уверяли, что это ничего, не страшно... Захмелев, они разговорились и сообщили, что приехали из районного центра, сняли эту комнату недавно и потому не успели привести ее в порядок. Н. снова засомневался, что имеет дело с проститутками.

Вдруг в дверь внятно постучали, и Лика, шепнув гостю "Хозяин!", отперла ее. Вошел невзрачный, мелкий парень и молча сел за стол (Тамара резво пересела на тахту). Н. выдержал паузу, колеблясь между линиями поведения, но все же предложил вошедшему присоединиться к веселью. Бутылка быстро опустела. Хмельной и злой господин Н., продолжая тупить, предложил Лике повторить поход в павильон. Сходили, купив тот же набор. "Веселье" продолжилось, но слитная картина бытия с какого-то момента стала для опьяневшего Н. дискретной: вот они еще сидят за столом и раскрасневшаяся Лика козыряет знакомством с известным в области уголовно-финансовым авторитетом, ее земляком...; вот она ушла за шкаф с "хозяином", а Тамара пересела на табурет рядом с "гостем"...; вот тем, за шкафом, понадобилась простыня ("что, на голом полу?",— вяло удивился Н.)...; вот он втолковывает Тамаре (встряхивая ее за коленку) о ее сходстве с гейшей...; вот она объявляет ему расценки: 150 рублей обычный секс, 50 рублей минет.

— Дешево, — говорит он, шарит у себя в карманах и удивляется: — Всего шестьдесят, больше нет. Может, скинешь, по дружбе?

— Не положено, — говорит Тамара. — Давайте сделаю минет.

Он жмет плечами, она просит прилечь на тахту ("Как в медпункте",— мелькает мысль), тянет с него брюки вместе с трусами и сбрасывает с себя свитер. Под ним — ничего, лишь белое юное тело с миниатюрными грудками. Она улыбается ему, отслеживая произведенное впечатление, и, склонившись, берет в рот головку вялого члена. Тот, реагируя, растет, Тамара обхватывает его ладошкой и дрочит, одновременно всасываясь губами и небом. Долго такой натиск Н. сдержать не сумел и впрыснул порцию семени в теплый рот. Она профессионально сплюнула на пол и продолжила ласки. Но член уже увядал и скоро вновь превратился в скромный писун. Финита ла комедия.

Они поднялись с тахты, полуотвернулись друг от друга и стали одеваться. Затем господин Н. надел пальто и замешкался.

— Не забывайте нас, заходите еще. И не нужно столько тратить на водку, — напутствовала его Тамара.

— Да, да, конечно, — сказал он почти искренне. — Обязательно зайдем.

И вышел в ночь.

Четверг

Проснувшись, Н. тотчас вспомнил продажных бедолаг, их ужасную комнату и свое дурацкое поведение. Сморщившись, как от зубной боли, он прошлепал в ванную, встал под душ и долго, с ожесточением терся массажной рукавицей. Бреясь, он вглядывался в свое порочное лицо, специально строя безобразные гримасы... Впрочем, позавтракал с аппетитом и выбросил ненужные мысли из головы.

На остановке его ожидал сюрприз: элегантная молодая женщина с прямо-таки роскошной попеттой, при виде которой у господина Н. затрепетали ноздри и стал наливаться силой член. Совершенные обводы ягодиц и бедер сочетались со значительным их объемом, причем каждая ягодица жила как бы сама по себе, чуть колыхаясь при переступании дамы с ноги на ногу. А уж когда она двинулась к подходившему автобусу, эти бедра начали выписывать что-то вроде восьмерки, а ягодицы, чуть запаздывая в движении, стали мотаться под свободным пальто: влево-вправо, влево-вправо... Презрев доводы разума, господин Н. почти бросился вслед за феерической дамой, на подножку автобуса. На краткий миг она задержалась на площадке в суете входящих, и Н., страстно вожделея, обнял податливые бедра... Змеиным движением женщина выскользнула из его рук и в три-четыре шага передвинулась в переднюю часть салона. Господин Н. устремился за ней — и оказался в "мертвой зоне". Так на сложившемся у него жаргоне он называл часть автобуса посередине между входами, где пассажиры стоят наиболее свободно, не соприкасаясь друг с другом — тогда как у всех входов обычна сильная давка. В "мертвой зоне" невозможно потискать женщину без риска засветиться, остается стоять смирно да облизываться. К тому же через остановку одна из пассажирок поднялась и вышла, а ее место заняла та самая богиня, оказавшись для Н. в офсайде.