В общем, и перекармливать нельзя, тут же обленятся, и забывать нельзя, можешь сильно пожалеть потом. Но оно того стоит, честное слово. Бывал я в домах у некоторых сильно религиозных, из тех, что праведностью своей всем в глаза тычут — жуткое дело. Им по понятиям церковным иметь в доме нечисть никак невозможно. Не только домовых, но и овинника, банника и всех прочих прогоняют серебром и молитвами. Кучу сил и денег тратят, а что в итоге? Ни уюта настоящего, ни порядка. Когда-то, говорят, люди без домовых жили, но тогда и мир был другим, без магии.
И только я собрался под эти мысли повнимательнее рассмотреть, чего там у Микешки еще интересного есть, как двери буфета захлопнулись перед самым моим носом. Без хлопанья, но с отчетливым оттягом, на грани вежливости. Сочно щелкнул замок, внутри захрустели и забулькали, не обращая на меня более внимания.
— Приятного аппетита, — пожелал я им, поднимаясь, — только знающие люди говорят, что на ночь наедаться вредно для здоровья.
Хруст и чавканье ненадолго прекратились, потом Микешка недовольно пробурчал: — Ты его не слушай, паря, он тебя плохому научит. Ты меня слушай. Кушай печеньки и молочком запивай — вот тебе мое первое приказанье. Как полопаешь, так и потопаешь, а у нас завтра работы много. Джем вот бери, небось не ел такой никогда.
Кирюшка что-то согласно пискнул счастливым голоском, и я устыдился. Действительно, нашел кому голову морочить. Пожелал им еще раз приятного аппетита, но уже от души, и пошел себе потихоньку. Засунул в холодильник остатки молока, запихнул печенье на первую попавшуюся полку и направился обживаться дальше.
Попав наконец внутрь жилого модуля, я переобулся в домашнее и направился сразу к лестнице на второй этаж. Сил разглядывать обстановку еще и здесь уже не было, да и ни к чему это. Модуль хоть и качественный и богато украшен, но стандартный, значит и расположились ребята в нем стандартно, как всегда.
Первый этаж отведен под разнообразное общее барахло и верхнюю одежду, чтоб личные комнаты не захламлять. На втором собственно жилье, вот и все. Когда поднялся по лестнице, пришлось немного помучиться с выбором, какая из свободных комнат моя, потом плюнул и толкнул дверь дальней по коридору. Ладно, я в душ и спать.
Глава 3, В которой герои понимают, что они в ответе за тех, кого приручили
Проснулся я рано утром, когда солнце еще только вылезло на небо. Поворочался, улегся поудобнее и попытался понять, что же меня разбудило. Настроение вроде хорошее, ничего не болит, никуда бежать не тянет, сопи себе в две дырочки на здоровье. Завернулся поуютнее в одеяло и только начал проваливаться в сон, как на границе слуха что-то жалобно запищало. Попробовал не обращать внимания, но плачущий писк с надрывом повторился, и я понял, что заснуть не получится.
В сердцах треснул ладонью по стене и рывком соскочив с кровати, принялся одеваться. На компаньонов надежды было мало, Далин обычно дома спал как из пушки, и мог подскочить только по сигналу тревоги. Арчи тоже по пустякам не просыпался, доверял своей магической сигнализации и домовым. Так что идти искать причину писка пришлось мне, тем более я один и проснулся.
Быстро накинул на себя рубашку и штаны, влез в тапочки на босу ногу. Поколебался, но прихватил револьвер и, внимательно ко всему прислушиваясь, вышел в коридор. Постоял, затаив дыхание, и уверенно направился вниз — плачущий звук шел именно оттуда. Вышел на середину огромной комнаты и, медленно поворачиваясь по часовой стрелке, принялся осматриваться и прислушиваться. Результата ноль, лишь только понял, что пищит вроде бы Кирюша.
— Микентий, ёрш твою медь, — не на шутку разозлился я, — что за дела? Мы о чем вчера с тобой договаривались?
Красный от злости Микешка на миг проявился под столом и, задыхаясь от негодования, с силой ткнул пальцем в мою сумку.
— Какого черта, — вслух удивился я, — вчера же открытую оставлял, точно помню.
Сумка у меня была знаменитая, сделал мне ее как подарок большой мастер из сидельцев еще в Новониколаевске, сам бы я ни за что такую себе не купил, тупо по деньгам бы не вывез. Скорее это был объемный футляр для навигаторского инструмента из толстой черной жесткой кожи, весь прошитый серебром. Непромокаемая, с удобным широким ремнем для ношения через плечо и несколькими отделениями внутри, и с классным рисунком серебряной ласточки на верхней крышке. Блин, да за один только прошлый год у меня ее пытались четыре раз купить и два раза украсть!
— Интересно девки пляшут, — я положил на стол револьвер и, ухватившись за ремень, подтянул сумку к себе, — ну-ка, кто это у нас там?
Кто это у нас там ожидаемо оказался зареванный Кирюшка.
— Здравствуйте, Кирентий, — вежливо поздоровался я с ним, — а что это вы тут делаете, позвольте спросить? От Микеши прячетесь?
Молоденький домовой лишь всхлипнул в ответ и даже не попытался убежать. Тогда я, закатав рукава, аккуратнейшим образом достал его из сумки и усадил на стол. Потом вытащил из пакета вчерашнюю печеньку и всунул ему в лапки.
— А теперь рассказывай, что случилось, — пристал к нему я, — и не вздумай косить под немого, теперь не поверю. Как ты в моей сумке оказался, Микешка тебя туда загнал, что ли?
— Нет, — чуть слышно прошептал домовенок, — я сам. Она открытая стояла, внутри влажная. Я хотел все вытащить и просушить, я умею. Залез, а крышка захлопнулась. Я стал открывать, а там серебро везде. Знаешь, как больно! — вновь зарыдал он.
— Ну ка, не реви, — потормошил его немного я, — все уже, пришел дядя Артем и тебя спас. На будущее смотри, куда лезешь, вот и все.
Но домовенок не унимался, и тогда я перешел к угрозам: — не реви, а не то возьму твою печеньку и в мед обмакну, будешь знать.
Кирюшка затих, осмысливая мои слова, потом наконец-то заулыбался и мелко затряс головой, мол давай, макай скорее. Пришлось пойти выполнить свою угрозу и по пути получить откровенно осуждающе-недовольный взгляд Микешки.
— Вообще-то, друг, это твой косяк, — заявил ему в ответ я, — присматривать и учить ты должен, не кто-нибудь. Мы с тобой вчера оба на это подписались, и случись чего оба попадем, но ты, дружок, в первую очередь. Дело-то серьезное. Если на нас взъедятся все окрестные домовые, плохо нам придется.
Микешка в ответ лишь вздохнул и почесал в затылке. Я повернулся к Кирюшке и торжественно вручил ему печеньку со словами: — В следующий раз не плачь попусту, а зови на помощь сразу. И не лезь никуда без спроса.
— Что за шум тут у вас? — в этот момент на лестнице появился заспанный Арчи, — опять Микешка воду мутит?
— Не, все нормально уже, — улыбаясь ответил я, поглядывая на возмущенного домового, — это мы тут с нечистью общаемся.
— В смысле? — мгновенно проснулся Арчи, — как это общаетесь?
— Вот так, — недоуменно ответил я, — словами. Как вчера, так и сегодня. А что не так?
— Все не так, — вздохнул Арчи, — дайте-ка, друзья, я на вас посмотрю.
Домовые попытались было улизнуть, но маг каким-то непонятным движением пригвоздил их столу. Потом, не торопясь, достал себе стул, уселся на него и уставился на подельников неподвижным взглядом. Микешка хмуро смотрел в сторону, а Кирюшка был очень занят тем, что вертел в руках печеньку, стараясь не упустить ни капли меда, но и не решаясь начинать есть при Арчи. Маг поводил туда-сюда руками, что-то пошептал, потом плюнул и откинулся на спинку стула.
— Мда, дела... — произнес он в недоумении, — и что теперь с вами делать?
— С кем это, — уточнил я, усаживаясь рядышком на стул и подмигивая Кирюшке, чтоб не стеснялся и начинал есть, — и зачем с нами что-то делать?
— Да с тобой-то все нормально, — утешил меня Арчи, — а вот эти два охламона попали конкретно. Ты вот скажи мне, Артем, ты раньше с домовыми общался? Или там со стрыгой какой-нибудь?
— От стрыги бог миловал, а вот с этими при тебе же вчера разговоры были, — сделал я охраняющий жест рукой, — да, и с Микешкой еще поговорил разок ближе к ночи, а потом с Кирюшкой вот сейчас. А что не так-то? Ты же сам вчера наколдовал на них что-то такое, что они говорить начали. И не они одни, там же еще и Фрол не затыкался, ты что, не помнишь?
— Ох, мать, еще и Нилыч, — Арчи взялся за голову руками и аж замычал от предчувствия какой-то непонятной мне беды.
— Да что случилось-то, говори толком, — все еще не понимал я, — ну, поколдовал ты вчера, что такого? От вас, магов, всего можно ожидать. А уж это вообще за большое чудо не считается. Подумаешь, говорящий домовой, эка невидаль, никто и не удивился даже.
— Ну это ты, положим, загнул, — усмехнулся Арчи, — рожи у вас вчера были любо-дорого посмотреть. Особенно у охраны. Ну да ладно, в принципе еще ничего плохого не случилось.
Маг помолчал, рассматривая Кирюшку с его печенькой и подбодрил домовенка: — Ты ешь, парень, ешь, а то все медом укапаешь и сам уделаешься.
Потом Арчи жестом попросил Микешку поставить чайник, проворчав: — Хоть чаю попьем, а то сорвали ни свет ни заря, — и опять умолк, задумавшись о чем-то своем.
Я поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, попереглядывался с домовыми, и решил Арчи не беспокоить, пока сам не очнется или пока чайник не закипит. То, что маг начал сравнивать домовых со стрыгой, меня немного смутило. Нет, все у нас умом понимали, что люди отдельно, нечисть отдельно, а нежить это уже совсем даже третье. Но все как-то привыкли, что есть нечисть полезная, вроде домовых и их прочих соплеменников, есть бесполезная, а есть по-настоящему вредная и страшная. Но предъявлять какому-нибудь домовому претензии за то, что медвежуть в лесу коней ворует и ест, мне бы голову не пришло. Много нечистиков жило и кормилось рядом с людьми, всегда так было и никто из этого трагедии не делал. Ну, кроме церковников разве что — тем по чину положено. Так что никакой проблемы я не видел.
Арчи дождался горячего чая от Микешки и начал потихоньку прихлебывать, жмурясь от удовольствия и поглядывая на нас. Я не стал выдерживать паузу и спросил в лоб: — Может, объяснишь уже, в чем дело? А чай молча пить мы и сами можем.
Арчи отставил кружку в сторону и начал: — Видишь, какое дело, Артем. Проблемы могут появиться у меня и у этих двоих. Я вчера перестарался малость, сначала "Синим холодом" их приголубил, потом колданул, чтоб из стелс-режима всех вывести. Говорить их заставил, опять же, сил не пожалел. Ну и под занавес не удержался, уборку ускорил, ты же помнишь. Вот...четыре раза подряд получается. Это много.
— Много для чего? — не понял я. — На них что, счетчик стоит, что ли? Или они от этого портятся?
— Пожалуй, именно что портятся, — Арчи вновь обхватил кружку ладонями из ненадолго задумался. — Этот ы правильно сказал, да. С точки зрения остальных магов и церковников я их испортил. Причем безвозвратно. Вчера под заклинаниями у меня их восемь штук было, но испортились только эти двое и, скорее всего, Нилыч.
Микешка обеспокоенно поерзал и перебрался поближе к Кирюшке, пытаясь его заслонить. Тому же все было по барабану, печенька отнимала на себя все его внимание.
Маг посмотрел на них, улыбнулся и продолжил: — Я вчера, чтобы время сэкономить, заставил этих троих под магией очеловечиться на время, а это запрещено. Разговоры с ними разговаривали, как с равными, вот они и запомнили, что так можно. Теперь не заткнешь. С остальных пятерых как с гуся вода, они участия не принимали. На них заклинание где село, там и слезло. Ну, ты понимаешь.
— Нет, — честно ответил я, — не понимаю. Кому какое дело? Наши домовые, что хотим, то и делаем. Мы ведь можем их хоть с кашей съесть, всем будет все равно. Кто ее считает, нечисть эту? Выйди за стены в поле, там под каждым кустом что-либо подобное сидит, только дикое и бестолковое.
— Ладно, — вздохнул Арчи, — зайдем с другой стороны. Представь, что я стрыгу поймал и говорить ее научил. Это трудно и долго, но возможно. Как тебе такое? И с какой целью, как ты думаешь?
— Ну, — обалдел немного я, — уж точно не по хозяйству помогать. Огород она тебе копать не будет. Да и не слышал я о таком никогда.
— Вот потому и не слышал, что пресекается это очень строго и держится в секрете, — устало объяснил Арчи. — Не поверишь, но каждый год находится несколько таких дебилов, что считают себя умнее других. То стрыгу пытаются приручить, то медвежуть, то еще какую-нибудь пакость, от которой волосы дыбом встают. И хоть бы один для доброго дела. Потом, когда поймают, все мамой клянутся, что исключительно для охраны и защиты животину держали, да только не верит им никто. Это домовые молочком и печеньками пробавляются, а таким страхолюдинам живая кровь нужна.
— Ну да, — понятливо кивнул головой я, — посади такое на торговую тропу, и собирай потом что от путников осталось, только мешки оттаскивай.
— Вот, — наставительно сказал Арчи, — соображаешь, молодец. А теперь пойми и то, что по большому счету вся нечисть одинакова. И, если ты стрыгу решил приручить, то сначала обязательно на домовых тренироваться будешь, иначе съедят. Кстати, вот так этих дебилов обычно и вычисляют. На меня, конечно, никто не подумает, но если увидят, то без внимания не оставят. Церковники, опять же, крови могут попить, да и оскорбительно это, когда тебя за дебила принимают.
-А попам-то чего неймется? — не совсем понял я. — То, что сами без домовых живут, так это их личное дело. Попадьи с поповнами на хозяйстве пластаются, так и хрен с ними.
— О-о-о, — протянул Арчи, — ты не понял, тут вопрос принципиальный. Вот смотри, кем бы они были, если бы не люди? Или, если с другой стороны зайти, если бы не мы, то и никаких домовых бы не было. Потому что изначально они всего лишь нечисть глупая, слабая и бесполезная. Духи кустов, ям да канав придорожных.
— Ух ты, — я даже почесал в затылке, — прямо история с волком и собакой.
— Точно, — даже пристукнул кружкой по столу Арчи, -молодец. Только тут все быстрее произошло, потому что не в наследственности дело, а в магии и в нашей ментальности. Людям понадобились помощники, духам неприкаянными потребовался хозяин и защита, а в результате имеем то, что имеем. Но непонятно, куда это может завести в будущем. Пока процесс стабилизирован, по крайней мере церковь на это надеется, но помогать ему продвигаться вперед — это для попов как нож острый. В покое не оставят. Другое дело, что такое только очень хороший маг может сделать. Ну, или дурной, вот как я вчера.
— Понятно, — уяснил я для себя все, — неприятно, конечно, но ничего страшного. И для домовых, мне кажется, это потолок. А мы прикинемся вениками, вот и все. Тайно содеянное тайно судимо будет, как говорится.
— Именно, — перевел взгляд на домовых Арчи. — Все поняли, друзья? С этого дня никаких появлений при посторонних, никаких разговоров, боже упаси. А теперь ноги в руки и бегом оба к Нилычу, да так, чтобы не видел никто. Ты, Кирюша, проводишь по самым дальним закоулкам от греха подальше, а ты, Микеша, объясняешь. И таким образом, чтобы Нилыч проникся, смотри мне. Если ему когда поболтать в будущем захочется, а так обязательно и будет, пусть в гости приходит, здесь душу отведет, а у себя чтобы ни-ни, даже чтоб никто из его банды не знал. Иначе всех под монастырь подведете. Причем в прямом смысле.
