Книга 2. Бледное солнце Сиверии. Часть 1

-А ну-у в с-с-стрну! — злобно проорал один из них и выскочил прямо ко мне. — Пьянь!

Лошадь толкнула меня в плечо, и я отлетел в снег, будто мешок с соломой. Тычок хоть и не был сильным, но весьма ощутимым. Свалиться я не свалился: удалось устоять, правда, при этом припал на больную ногу. Колено сильно стукнулось о мёрзлую землю, и из груди непроизвольно вырвался стон.

Я увидел наглые надменные рожи проезжавших. Особенно выделялся один безбородый холёный хлыщ, одетый в соболиную шубу. Он посмотрел на меня, как на конный навоз, и поехал дальше в окружении своих приспешников. Через несколько секунд, они скрылись за углом, явно направившись в эти самые недостроенные палаты.

Грубо выматерившись и сплюнув на снег, я постарался встать.

Из из ближайшей избы донёсся громкий мужской хохот и какая-то музыка. Я прислушался: скорее всего, в этом доме весело гуляли.

Дверь распахнулась и наружу вышли два человека. Они шатающейся пьяной походкой обошли дом и стали у стены с намерением помочиться.

Трактир, — сообразил я.

Нога от резкого движения сильно ныла. Думаю, молодая кожа, затянувшая рану, разошлась.

Вот же гады! В следующий раз встречу, и тогда посмотрим, кто кому дорогу уступит.

-Так! — из-за заваленной снегом избёнки, вышла темная фигура.

По голосу я сразу определил Стержнева.

-И что ты тут делаешь? — спросил он, приближаясь.

-Дышу воздухом.

Я снова попытался встать. Влад подошёл ближе и грубо помог подняться.

-Скучаешь? — сказал он непонятно о чём конкретно. — Можешь сходить со мной на наше вече.

-Куда?

-Здесь рядом.

-И что мне там делать?

Стержнев приподнял брови, словно говоря самому себе: "И действительно! Что?"

Но он тут же нашёл какой-то ответ, а мне бросил:

-На что-нибудь сгодишься. И, кстати, ты пока мой... должник. Во всех смыслах этого слова.

Что именно подразумевал Стержнев, я снова не понял.

Мы пошли по дороге в том же направлении, в каком уехали всадники. Через несколько минут вышли на широкую чищеную улочку, ведущую прямо к высокому крыльцу каменных палат.

У входа стояли несколько вооружённых стражников с факелами в руках. Они с интересом посмотрели на мою ковыляющую позади Стержневу фигуру, и, когда уже было вознамерились преградить вход, услышали приказ пропустить меня внутрь.

-И вот что, Игорь, — сказал Влад широкому круглолицему стражнику, — отведи его к моим ребяткам. Скажи, пусть присмотрят.

Я переглянулся с этим самым Игорем и поплёлся следом.

Прежде, чем рассказать о событиях этого вечера, надо вернуться к истории. Но не к истории вообще, а конкретно к истории существования людской расы.

Помниться, тем осенним вечером, когда через пару деньков мне надо было отъезжать в Орешек, пришел Бернар и в одном из наших разговоров, мы вдруг затронули эту тему. Сейчас даже не помню, почему так вышло.

Эльф вытянул трубку и я понял, что разговор будет долгим.

-Когда-то, — начал он, — на заре существования вашей расы, расы людей... Предрекая твой возможный вопрос о джунах, скажу сразу, что они тоже были людьми, но... но несколько иными.

-Иными?

-Да, иными. Не такими как вы, канийцы, или хадаганцы. Но сейчас не об этом.

Эльф стал набивать трубку. Подкурив, он продолжил:

-Так вот, разрозненные племена людей оказались на развалинах некогда могучей джунской империи. В то же время на эти территории пришли и орочьи полчища. И между ними и вами разразилась кровавая война, которая собрала воедино ваши разрозненные племена. Так и образовалось Кания, или, как любят порой вспоминать ваши летописцы — государство свободных людей.

Но после победы, как обычно бывает, начался делёж земель. И как следствие — междоусобица.

Одно из многочисленных людских племен, прозываемое аро, выступило с предложением о создании такого союза, в котором все имели бы равные права, а также и обязанности по отношению друг к другу. Это был тот прообраз, который впоследствии и стал нынешней Лигой. Земли закрепили за самостоятельными вольными городами, ставшими сосредоточием этого самого союза. Во главе их стали Наместники, образовавшие Великий Совет Кании.

Время шло. Среди Наместников стала выделяться одна семья, страстно желавшая прибрать власть к своим рукам...

-Валиры? — спросил я.

-Они самые. Но, придя к власти, они не стали разрушать традиции складывавшиеся сотнями лет. Люди оставались свободными даже после того, как Валиры провозгласили себя императорами. Создав свод законов, позволивший регулировать отношения между возросшим числом свободных городов, они ещё более сплотили людей, а позднее, после Катаклизма, и присоединившихся к Лиге эльфов и гибберлингов.

Сарнаут развалился на острова, парящие в Астрале. Наместники видоизменились... теперь их место занимали Великие маги. Уцелевшие земли стали прозывать аллодами.

-Почему? — спросил я.

-Давным-давно, согласно старым законам, на каком-то из древних людских наречий, аллодом прозывали земельное владение большой семьи. Племя, состоявшее из подобных семей, выступало для них в роли господина. На этих землях семья имела безграничную власть, однако она не могла покинуть пределы своего аллода. Понимаешь?

-В общих чертах.

-Вот и для Великого Мага остров в астрале является его аллодом, покинуть который он не может в силу обстоятельств... Ладно. Мы чуть отвлеклись. Помнишь, мы уже когда-то с тобой говорили о Лиге, об отношениях внутри неё?

-Возможно, такое было.

-Было, было. Ты просто подзабыл. Все жители Лиги свободны. Все вправе жить вольно, так как им велит их совесть, обычаи и...

-Я это понял. Что именно ты хочешь мне доказать?

-Что внутри Лиги не должно быть деления на лучших и худших. Будь ты эльфом, гибберлингом, человеком или водяником. Да кем угодно!

-Водяники официально не входят в Лигу.

-Не входят, но живут на этих землях. И всегда жили. Мы заключили с ними союз, а это главное. Это значит, что мы приняли их как равных. Ведь по законам, принятых в эпоху правления Валиров, всякий "пришлый, или испокон живущий" на земле племени, прозывается "свободным мужем", и потому "обладает всеми к тому нужными правдами". Поступать же с ними, "аки с варварами", возбраняется под страхом сурового наказания. "И мерится друг с другом токмо чрез "Судебную Правду". Понимаешь?

-Что именно?

Бернар прищурился, пытаясь найти в моих словах какой-то подвох.

-Я к тому, — начал эльф, — что грызня внутри нашей Лиги, приводит к возвышению Империи. А она еще и сама вмешивается, подогревает конфликт между расами... Да ты и сам это видишь.

-Угу, — кивнул я.

В дальнейшем же разговор стал безынтересен и напоминал переливание из пустого в порожнее.

Вот, в принципе, и сама предыстория. А чтобы было совсем понятно, то по указанию Высшего Совета Кании, всем воеводам, управляющим и мелким наместникам, воспрещалось вступать в военные конфликты с местными народностями и племенами. Прежде надо было получить соизволение на подобное. Потом высылались войска и...

В противном случае, если всё решалось на местном уровне, и при этом приводило к бунту, то за подобное своеволие могли весьма жестоко наказать.

Я сидел на краю длиной дубовой скамьи. Рядом расположились какие-то ратники. Они о чём-то негромко переговаривались.

Напротив восседали купцы, кое-кто из управляющих и служек фактории (новомодное слово, перенятое то ли из Империи, то ли из каких иных мест, благодаря Свободным Торговцам), головы местных ватаг и просто зажиточные люди. В центре на возвышении стояло несколько человек, из которых я знал только Стержнева. А рядом с ним тот самый холёный безбородый человек, люди которого обозвали меня "пьянью" и толкнули в снег.

Как подсказал кое-кто из ратников, то был Демьян Молотов, богатейший купец Сиверии, по прозвищу Хозяин. Рядом с ним кружилась какая-то беловолосая эльфийка. Её тончайшие стрекозиные крылья нервно трепетали, хотя по внешнему виду она была совершенно спокойна.

-Вон тот, что рядом, — говорил мне ратник, — Тарас Хрипунов. Правая рука Демьяна. Личность пакостная, сволочная.

-А эльфийка?

-Да любовница Молотова.

-Да что ты мелешь! — оборвал ратника его товарищ. — Как баба, прямо! Это Лаура из семьи ди Вевр. Она тут какие-то дела ведёт с Молотовыми.

-Знаю я их дела, — ехидно хмыкнул в ответ ратник.

-Да тихо вы там! — прошипел десятник, сурово взглянув на нас.

Разговор, как я понял, шёл о нападении гоблинов на солеварню.

-Вот что, Владислав Никитович, — спокойным голосом говорил Демьян Молотов. — Мы от столицы далеко. Да и столица мало что понимает в наших делах. Ей бы оброк получить, а там и трава не расти. Ты говоришь о том, что нам запрещают защищать наши жизни, наши земли от постоянных нападок водяников, гоблинов, орков с севера? Пусть, значит, нас тут грабят, убивают...

-Ты, Демьян Савватеич, не передёргивай-то, — отрезал Стержнев.

Его лицо чуть побагровело, отчего седая борода стала казаться ещё белее.

-Нам следует жить в мире с нашими соседями, какими бы они не были...

-В мире? Да кто же против! Только вот, где ж этот мир? Не мы ведь на них напали...

-Конечно! Я сколько раз вам всем говорил, чтобы не дразнили дикого яка! Так нет же! Всеми правдами да неправдами лезете то к водяникам, то к гоблинам! Конечно они в ответ мстятся...

-Это мы к ним лезем? Да Сиверия исконно была нашей землёй! Ещё мои прадеды в Уречье....

-Мы да мы.... Мои... Вы, Молотовы, уж давно себя местными воеводами мыслите! В чужие дела влезаете. Думаешь, я не знаю, чего ты на Солёное озеро рвёшься? Медную жилу ищешь! А, может, и нашёл уже. Втихаря монету чеканишь?

Демьян резко выскочил вперёд, а вместе с ним и его люди.

-Да ты что, Владислав Никитович! Ты нас в чём-то подозреваешь? Да на том Солёном озере, почитай, почти половина всей соли Кватоха делается! Не будет промысла...

-Не о том вы, ребятки, спорите, — встал со скамьи Паньков, ещё один купец по прозвищу Сашка Пушной, промышляющий мехами. — Озеро, медь... Мы говорим о людях, коих погубило гоблинское племя. Мы все знаем, что Уречье — вотчина этих варваров. И знаем, что силы Лиги не бесконечны. Она не в состоянии на всё повлиять. Потому мы здесь должны сами находить общий язык со всеми племенами...

-Ещё бы Лига не могла! — хмыкнул Тарас Хрипунов. — Святая Земля, почитай, побогаче будет, нежели Сиверия под боком.

-Да, на Святую Землю только дураки не лазят, — согласились кое-кто из присутствующих здесь жителей посёлка.

-Может, и побогаче, — кивнул головой Паньков. — Только война-то не выход. Нам из столицы подмогу не вышлют. Так?

-Так, — кивнул Стержнев.

-Выходит, самим надо решать, что делать.

-А что тут решать! — прогорланил с дальнего угла купец Дмитрий Патраков. — На что нам Защитники Лиги? Почто их содержать, коли они не могут эту самую Лигу тут, в Сиверии, защитить, и навести порядок?!

-Да вы что! — Стержнев посмотрел на всех таким страшным взглядом, что народ разом приутих. — Думаете, коль Ермолая нет, так... Вы бунтовать тут вздумали? Кто ослушается приказа, того лично обезглавлю! Ясно?

-Да что ты нас пугаешь, Влад! — Демьян вышел вперёд. — То Ермолаем, то казнью... Мы имеем полное право...

-Здесь сейчас я власть!

-Нет уж! Здесь мы власть! Тут на наши кровные вы, защитнички хреновы, содержитесь. А то, что предписывает тебе столица, что надо с варварскими племенами договариваться, так на вот — выкуси! Сколько можно! Терпежу уж нет!

-А ну тихо вам! — снова подал голос Паньков.

Он в свои годы выглядел довольно крепким мужиком. Стриженые седые волосы, строгий взгляд чёрных пронзительных глаз, зычный спокойный голос.

-Давайте-ка спросим у Митрофана, — продолжил Паньков, — что пишут старые летописи про Солёное озеро. Чьё оно? Наше? Али гоблинское?

Все повернулись к стоящему чуть в стороне от Стержнева Митрофану Гомонову, старому летописцу этого края, хранителю обычаев, законов и традиций. Тот долго шамкал своими бледными губами, поглаживая бороду. Его бледные глаза, некогда соревновавшиеся цветом с небом, уставились в узорчатую мозаику пола.

-В "Голубой книге", — важно начал Гомонов, — сказано, что когда в Уречье пришёл Волот со своей ватагой... А Волот, если кто не знает...

-Да знаем, кто он, — заворчали недовольные купцы и их приспешники.

-Ну, так вот, — Гомонов даже не обратил внимания на выкрики, — когда Волот пришёл в Уречье, то в южных предгорьях он натолкнулся на малочисленное местное племя гоблинов, живущих по варварским законам и обычаям.

Повисла тишина. Все задумались, но судя по лицам, каждый размышлял о своём.

-Что делать-то будем, старшой? — в нависшей тишине этот вопрос прозвучал, словно гром.

Спрашивал какой-то сотник в потемневшей от времени кольчуге. Среди воинов он выделялся характерной статью, присущей опытным ратникам.

Лицо Стержнева на какие-то мгновения стало растерянным, но он тут же собрался и невнятно промычал. Поняв, что его не расслышали, Влад откашлялся и повторил:

-Решение слишком трудное. Пораздумать надо...

-Доколе? — спросил Молотов.

Своим вопросом Демьян лишь раззадорил Стержнева.

-Завтра отправлю в столицу письмо. Когда придёт ответ...

-Не думал, Владислав Никитович, что ты трусишь...

Лицо Стержнева вспыхнуло, словно смолистая лучина.

-Спокойнее, ребятки! — примирительно сказал Паньков. — Вече окончено. Расходимся...

5

Уже светало. Небо окрасилось в нежно-розовые тона. Откуда-то потянуло хлевом и ещё парным молоком.

Лицо Стержнева было каким-то острым. Мне даже показалось, что оно чуть вытянулось.

-Не люблю делать не свойственную мне работу, — недовольно говорил он, грея руки у огня. — Эх, нет на них Ермолая...

-Да уж, — кивнул стоявший рядом седой ратник с нашейником сотника.

Это был тот солдат, который задал вопрос о том, что дальше делать. Выглядел он постарше Влада и, причём, прилично.

-Да уж, — повторил он, хмурясь. — Он бы их всех быстро к ногтю...

Стержнев поднял взгляд и отчего-то вперился в меня. Смотрел долго, покусывая уголки рта, а потом вдруг сказал:

-А ты, Сверр, что скажешь?

-Я? — вот уж действительно есть чему удивиться.

Мне до сих пор было непонятно, отчего Стержнев потянул меня за собой на Ратный двор, где располагались местные Защитники Лиги.

-Почему вдруг решили поинтересоваться именно у меня?

-Почему? Свежий взгляд-то всегда лучше. Верно, Тур?

Сотник кивнул и мягко улыбнулся. Парнишка, стоявший рядом с ним, с интересом посмотрел на меня.

-А кто такой Ермолай? — спросил я, затягивая с прямым ответом.

-О! Это такой человек.., — ответил вместо Влада сотник.

-Ну, так что скажешь? — снова спросил Стержнев, отходя от огня.

-Ваш Молотов мне не понравился... У него даже на лице написано лишь одно — нажива!

-У тебя тоже кое-что написано, — вдруг улыбнулся Стержнев. — Верно, Тур?

Сотник крякнул и тоже улыбнулся.