Где злое солнце и шипящий песок

— Пекло! — Ламорье выпустил по живому потоку все пули, всухую защёлкал бойком. Рядом с ним возникла Итиэль и... слова не сказав, перемахнула ограду, спрыгнула вниз. Комендант успел только охнуть. Он увидел, как рыжая эльфийка приземлилась точно на круп вражеского коня, потеряв в полёте фуражку. Девушка ухватилась за плечо всадника, ткнула того в шею маленьким ножом, вытолкнула из седла, заняла его место. Перехватив поводья, вырвала кривую саблю из руки замахнувшегося на неё пустынника, врезала тому рукоятью по носу, рубанула по шее другого... Всё это тоже было напрасно — эльфийку попросту унесло "течением" людской реки, даже на миг задержать атакующих она не смогла. Конные сурристанцы заполняли двор, паля по солдатам на стенах, рубя и топча оказавшихся во дворе. В них стреляли с галерей, из окон казармы, с обеих башен. Конники шли по трупам своих и чужих, на место каждого убитого вставали двое. Предчувствие скорой победы застило им глаза, пересиливало страх смерти. Дюпон оказался отрезан от большинства подчинённых, ему оставалось только надеяться на решительность людей, оставленных перед боем в Механическом Сарае. И те не подвели.

В вопли, стоны, звон стали, цокот копыт и канонаду вплёлся совершенно новый звук. Урчание бензинового двигателя. Хлипкие створки Механического Сарая рухнули, рассыпаясь щепками. И на свет божий выполз "Железный Дракон". Рыча мотором, роя сухую землю тремя парами колёс, главный обитатель Механического Сарая пополз напрямик сквозь толпу конных врагов. Высокая, похожая на перевёрнутое ведро пулемётная башенка провернулась вокруг своей оси, щедро посылая свинец на триста шестьдесят градусов. Такого пустынники точно не ожидали. Бронеавтомобиль не числился за гарнизоном. Его оставили в Сухой Розе армейские кавалеристы, со слов прошлого коменданта — лет восемь назад. Машина участвовала в рейде против кочевых племён, и от жестоких условий пустыни напрочь пришла в негодность. Её, без двигателя, вооружения и половины нужных деталей, попросту бросили в крепости, пообещав однажды забрать на металлолом. Да так и забыли, видимо. С момента назначения Дюпона комендантом весь гарнизон в поте лица трудился над восстановлением броневика — и он сам, и его "логово" даже получили имена от солдат. Теперь машине пришло время отблагодарить пограничников за заботу.

— Тра-та-та-та-та-та! — кочевники набились в тесный двор форта, как рыбы в бочку, и за одну очередь пулемёт "Дракона" выкосил целую дюжину. Броневик проехал прямо по рухнувшему всаднику, с влажным хрустом смяв коня и человека передними колёсами, медленно двинулся в сторону пролома. Сурристанцы шарахались в стороны, забыв о бое, стремясь уйти с дороги стального чудища.

— Давай! — Дюпон ухватился за пулемёт. Солдаты поняли своего командира с полуслова. До того расчёт пытался отсечь хоть часть врагов от дыры в стене. Но ситуация изменилась. Кряхтя, они втроём перекинули оружие на другой конец площадки, направили ствол во двор. Помощник стрелка вставил новый магазин.

— Огонь! — приказал капитан. — Очистим Розу!

Не выдержав огневого натиска, воины пустыни обратились в бегство, устроили в проломе давку, сталкиваясь со своими товарищами, ещё спешащими внутрь. "Железный дракон" прошил кучу-малу пулями, всполз на вал обломков, расталкивая трупы острым треугольным носом. Что-то зашипело, из-под капота машины пыхнуло пламя, повалил чёрный дым. Подъём, очевидно, стал последней каплей для полукустарного двигателя. Броневик застыл на вершине вала — но дело было сделано. Серая туша боевой машины наглухо закупорила дыру. Башенный пулемёт лупил длинными очередями наружу, гоня врагов прочь от пролома. Внутри форта ещё шёл бой. Посреди двора Итиэль и её рослая подруга, тоже где-то добывшая коня, рубились на саблях с двумя сурристанцами, тесня тех к Сараю. Пограничники свешивались с галерей, выцеливая пустынников. Пулемёт, который помогал держать Ламорье, бил короткими очередями, прицельно. Всё закончилось лишь минут через десять, когда рыжая эльфийка растоптала конём последнего спешенного врага, пытавшегося укрыться за трупом лошади. По ту сторону стен армия кочевников беспорядочно катилась к своим лагерям. Ещё звучали одиночные выстрелы, но пулемёты умолкли, и стрелы на форт сыпаться перестали. Из башенки "Железного Дракона" высунулся мокрый от пота, взлохмаченный и багровый, что твой помидор, лейтенанта Сенмарт. Дверца водителя также распахнулась, Герцогиня спрыгнула с жёсткого сиденья на битые камни. Откинув голову, посмотрела снизу-вверх на Дюпона. Встретив взгляд командира, медленно качнула подбородком. Седая связистка не выглядела взволнованной, но Ламорье прекрасно понял её мысли. "Чистым чудом". И это действительно было так...

* * *

По ночной пустыне двигались огоньки. Это патрули пустынников подсвечивали себе дорогу масляными лампами, кружа между фортом и своими лагерями. В самих становищах горели яркие костры. Вероятно, таким образом осаждающие хотели напомнить, что даже после дневного разгрома их всё ещё очень и очень много. Капитан Ламорье, впрочем, и так этого не забывал. Соотношение сил сделалось вовсе уж безнадёжным. Из всего гарнизона в строю осталось двадцать человек, считая легкораненых, повара, механика и Герцогиню. Едва достаточно, чтобы держать караул на всех постах. К ним примкнули "серые мундиры", лишившиеся одного из своих при обороне казарм, да семеро гражданских во главе с господином послом. Беженцам-добровольцам Дюпон распорядился выдать винтовки, однако поместил их в резерве, на самый крайний случай. Что же до троицы эльфов... прямо сейчас комендант размышлял, увидит ли их утром.

— Вы правда видите в темноте? — тихо спросил он у Итиэль. Вместе они стояли у кормы броневика, ожидая, пока солдаты разгребут наваленную в проломе баррикаду. Пограничники также старались работать без лишнего шума. Единственным источником света оставалась поставленная на землю тусклая керосиновая лампа.

— Как днём, — со свойственной ей серьёзностью кивнула рыжая девушка. — Лично я, конечно, похуже других, но не волнуйтесь. Со мной будут товарищи.

— Да, вы первая эльфийка в очках на моей памяти. — Дюпон не стал уточнять, что другие виденные им эльфы и эльфийки были в основном нарисованными. В учебниках и детских книжках.

— Такой родилась. — Девушка глубоко вздохнула, словно действительно сожалея о своём недостатке. — Может, это наследственное. У моей матери зрение достаточно рано ухудшилось, она очки носит больше сотни лет уже.

Солдаты наконец оттащили в сторону деревянный буфет, закрывавший проём между стеной и левым бортом "Железного дракона". Итиэль двумя пальцами поправила сломанный козырёк своей истоптанной конскими копытами фуражки:

— Готово. Нам пора.

— Не передумали? — шутливо спросил Дюпон. Устроить ночью "ответный визит" кочевникам на самом деле было идеей рыжей эльфийки, которую офицер только утвердил. Комендант не сомневался — Итиэль планов не поменяет.

— Нет, конечно. — Кажется, девушка не поняла шутку. Или поняла... Ламорье до сих пор гадал — есть ли у эльфийки чувство юмора. Если есть — то очень странное, или она его ловко скрывает. — Дэттир, Симэль...

Закутанные в маскировочные плащи эльфы возникли позади девушки. Та сунула руку за пазуху, вытащила оттуда... письмо. Да не солдатский треугольничек, свёрнутый из одного листа, а хороший белый конверт, запечатанный сургучом. Купить такой в приграничье было невозможно, стало быть Итиэль возила его с собой уже давно.

— Возьмите, капитан. — Рыжая эльфийка вложила письмо в ладонь коменданта. — Если что-то случится, и завтра вы будете живы, а я — нет, перешлёте его срочной почтой. Адрес на конверте. Так отплатите за мои услуги.

— Разумеется. — Дюпон присел перед лампой, чтобы прочесть адрес.

— Главное — не спешите, — попросила Итиэль. — Мы можем отступить после диверсии не в форт, а в дюны, или ещё куда. Отсылайте письмо, только если найдёте мой труп.

— Это вашей матери? — уточнил Ламорье, вставая. Имя получателя было женским.

— Да, — подтвердила эльфийка. — У нас с ней уговор — я должна сразу известить её, если умру. Такое было условие, когда она отпустила меня путешествовать.

— Кхм. — Комендант кашлянул в кулак.

— Кстати, если она вам ответит, постарайтесь завязать переписку. — Итиэль наставительно подняла палец. — Мама очень красивая женщина, и по вашим, людским меркам, не выглядит старой. Ей нравятся люди, особенно — военные.

— Гхм. Учту, — сдавленно ответил Дюпон, пряча конверт в нагрудный карман. Так есть у этой рыжей чувство юмора или нет?

Вчетвером они поднялись на вал из обломков, постояли немного, пока эльфы бдительно осматривали равнину впереди. В конце концов Дэттир оглянулся через плечо, кивнул:

— Чисто.

— Итиэль... — понимая, что разговор может быть для них последним, комендант окликнул уже шагнувшую вперёд девушку. — Просто хочу, сказать... Хоть вы давно и не военная, я считаю вас отличным солдатом.

— Это тоже наследственное, как близорукость. — Рыжая эльфийка улыбнулась — той самой, спокойной, но тёплой и искренней улыбкой. — По женской линии. Мама всю жизнь где-то служит, даже сейчас детективом в полиции. А бабушка погибла в бою ещё когда фитильное ружьё считалось чем-то новым. Но спасибо, капитан.

Коснувшись козырька пальцами, девушка спрыгнула наземь и вместе с друзьями исчезла в ночи. Дюпон вернулся в форт. Солдаты тут же принялись устанавливать на место буфет. Капитан зашёл в побитое пулями здание кухни, отыскал у печи термос с кофе — повар заполнял его каждый вечер специально для Дюпона, и сегодня тоже не забыл, вопреки всему. С термосом, краюхой чёрного хлеба и солонкой в руках Ламорье перебрался на свой привычный командный пункт, где поделился снедью с часовыми. Потягивая тёплый напиток, офицер вспоминал состоявшийся на закате военный совет.

— Воин может победить солдата, но толпа воинов не может победить армию, — говорил он тогда собравшимся за столом соратникам. — Вождь, объединивший четыре клана против шаха, смог превратить их в подобие армии. Потому нам так тяжело приходится. Но он не может превратить пустынников в солдат. Тысячелетняя культура об колено не ломается. Пустынники — воины. Они идут грабить, проливать кровь, зарабатывать трофеи и славу. Для себя и своих семей, это важно. Не для какого-то народа или страны, не ради безопасности родины. Осада нашего форта с такими потерями очень им не по вкусу. Пусть даже взять форт нужно ради дальнейшего похода. Я ставлю на то, что следующий штурм будет последним. Не потому, что у осаждающих подходит к концу запас воды. А потому, что в случае его провала на новый приступ кочевников будет уже не поднять.

— Их вождь тоже это понимает, — заметила из угла комнаты Герцогиня. Седовласая связистка сидела там, а не за столом — то ли потому, что не считала себя членом штаба, то ли потому, что в тёмном углу можно было дремать, привалившись спиной к стенке. Как бы ни бодрилась пожилая женщина, стараясь давать пример молодым, работа с механиком и участие в бою её истощили до крайности.

— Да, понимает, — согласился Дюпон. — Значит — устроит штурм как можно скорее, и будет жать до последнего, пока или мы не ляжем все, или его кочевники не взбунтуются.

— Если я верно всё поняла, исход осады решит мораль войск. — Итиэль сложила пальцы домиком, уткнулась в них носом. Круглые очки эльфийки сверкнули в свете настольной лампы. — Нам нужно, чтобы пустынники устали от битвы, сочли её невыгодной.

— По сути — да.

— Тогда их стоит подтолкнуть. — Девушка встала. — Я займусь. У вас есть взрывчатка?

— Пара гранат найдётся, — после неловкой паузы ответил лейтенант Сенмарт. Гранаты в форт подвозили редко и мало — почему-то штаб считал, что пограничникам достаточно пулемётов и винтовок.

— Я их одолжу. — Итиэль поправила очки. — Вернуть не обещаю.

Так и родилась идея вылазки. Своих бойцов на столь самоубийственную миссию Дюпон не пустил бы. Но эльфы... у них могло получиться. Комендант сам видел, что умеют эти... мирные путешественники с вековым стажем.

Вспышку, сверкнувшую за главным лагерем врага, Ламорье заметил краем глаза. Он успел вскинуть голову — и тут до форта донёсся приглушённый расстоянием рокот взрыва. Позади белых шатров к небу вздымался столб дыма, заслоняющий звёзды. Огоньки патрулей на равнине сперва замерли, потом часть из них панически заметалась туда-сюда, а часть потянулась к лагерю.

— Зажечь огни! — комендант поставил кружку с остатками кофе на патронный ящик, без лишней спешки встал на ноги. — Приготовить тросы, баррикаду и ворота.

Итиэль не могла сказать, каким путём её группа вернётся с вылазки, так что Дюпон подготовил несколько вариантов. Во дворе форта сейчас поднимались в сёдла трое пограничников, готовых вылететь из ворот с запасными конями в поводу, на стенах вспыхивали фонари. В Механическом Сарае урчал генератор, подавая ток на выключенный до поры прожектор. Из башенного люка "Железного дракона" выглянула спавшая внутри Герцогиня.

— Как думаете, господин капитан — вернутся? — поинтересовался часовой, неумело пытаясь скрыть беспокойство в голосе. Бойцы гарнизона успели привязаться к эльфам. Мало того, что те сражались с пограничниками плечом к плечу, так ещё и большинство солдат были молодыми парнями, а Итиэль и Симэль — красивыми девушками.

— Ушастые-то? Вернутся, — усмехнулся Дюпон, не испытывая на деле и толики той уверенности. — Станут они ради нас с тобой помирать. Им ещё по полтысячи лет жить каждому.

Но напряжение продолжало расти с каждой минутой. Дюпон сперва мерил шагами площадку над воротами, вглядываясь во тьму, пытаясь что-то понять по движению конных патрулей. Потом сел на ящик и принялся яростно жевать посыпанный солью хлеб, запивая кофе прямо из термоса. Пара караульных о чём-то шепталась. Присоединившийся к часовым пулемётный расчёт возился со своей смертоносной машинкой, тихонько лязгая железом. Миновала четверть часа. Полчаса. Три четверти...

— Господин капитан. — Старший караула обернулся к Дюпону. — Посмотрите.

Дюпон завинтил пустой термос, использовав заминку чтобы придать лицу бесстрастное выражение, подошёл к солдату. Тот показал пальцем:

— Вон, патрули как движутся.

Три или четыре огонька впереди нарезали странные петли во тьме. Словно... искали кого-то. Прочёсывали кусок местности, постепенно смещаясь к форту.

— Молодец, Ситтрэ, — похвалил часового Дюпон. — Ждём, пока приблизятся, потом гасим огни.

Восточный край горизонта стремительно бледнел. Эльфы ушли на вылазку перед рассветом, когда сон особенно крепок, но полагали вернуться затемно. На это у них оставалось около часа, по прикидкам Дюпона.

— Пора, господин капитан? — спросил изнывающий от нетерпения Ситтрэ сорок минут спустя. Огоньки фонарей на равнине приблизилась практически на дистанцию выстрела, продолжая выписывать зигзаги. Их стало больше.

— Пора.

Керосиновые лампы на стенах Сухой Розы погасли одна за другой. Остался единственный тусклый огонёк — у юго-восточного угла. Это был сигнал для лазутчиков. Именно там к земле были спущены тросы с петлями на концах. На квадратной башне тем временем вспыхнул электрический прожектор. Его луч выхватил из предрассветных сумерек всадников, рысящих к форту. Тут же ударил пулемёт — короткими, экономными очередями. Если у пустынников оставались сомнения в том, куда направятся отступающие диверсанты, то теперь они развеялись. Сквозь жиденький огонь кочевники устремились к воротам крепости, разворачиваясь в цепь.