Хроники из другого мира - 6

Он позволил мне высказаться. Кажется, потому что и сам не оценивал свои подарки с этой стороны.

— Ты не права. Это извинения, признаю. Но совершенно не то, что ты подумала. Хватит нести чушь!

— Мне постоянно кажется, что я тебе должна, — призналась я честно. — Может, дело в этом? Ты хочешь снова навязать эту власть, когда потерял контроль?

— Сандра, я совершенно не ожидал, что ты так это воспримешь. Я лишь хотел подарить то, что тебе понравится. Аск сказал, что тебе нравится пробовать и узнавать новое. Мы действительно всю жизнь учили тебя скромности, — он схватился за голову, эмоционально взмахнув руками. — Когда я узнал, что ты совсем не пользовалась нашими деньгами, и сама пыталась заработать... И я сам вижу, что ты в старой одежде ходишь и не позволяешь себе лишнего. Выглядишь как оборванка. Безумие какое-то! Ты словно бросаешься в крайности.

Действительно безумие.

— Хорошо хоть этот вопрос мы прояснили. Видишь? Поговорить друг с другом все же полезнее, чем молчать в недопонимании и придумывать себе всякое в голове.

— Мне нужен кофе, — тяжело вздохнул он, и направился к выходу.

А я устало опустилась на подушку, провожая его взглядом.

Ни к какому специалисту папа идти не собирался. Это было очевидно. Вмешательство в личные дела он ненавидел очень сильно.

Да и в случае угрозы семейного насилия, тот же специалист вполне был способен дать наводку в разведорганы.

*

*

Глава 203. Свержение идола.

Где-то через час вернулся отец со слегка влажными волосами.

К тому времени я уже успела прокрутить в голове кучу сценариев.

— Взял тебе, — он протянул бумажный стаканчик с черным чаем.

— Спасибо, — тепло улыбнулась я, стараясь удержать стакан дрожащими руками. Мне было все равно что пить. Даже без разницы, есть ли там сахар.

Кажется, отец успел успокоиться и прийти в себя.

— Похоже, мы оба себя только что накрутили, — выразила я мысли вслух. — Скорее я накрутила нас обоих. И себя, пока тебя не было.

Папа поднял брови и поджал губы в неуверенной улыбке.

— И что надумала? — он закинул ногу на ногу, но все еще с кривым оскалом горбился над своим кофе.

— Что меня стоит запереть в палате для психически больных, пока половое созревание не закончится, — уткнулась я взглядом в чашку чая. — Что бы там ни было, как бы ты не поступал со мной: унижал, бросал на полгода одну в глуши, игнорировал звонки и сообщения, мастурбировал на меня спящую. Что угодно. Хоть бы бил и насиловал.

Он молча меня слушал. Выражения лица мне было не видно, но от новой эмоциональной волны уже брала дрожь. Возможно, кто-то сейчас очень разозлится.

Боги, как же все-таки восхитительно выводить его из себя! Сраного неприступного Улима Раша!

— Все равно я буду любить тебя. Потому что ты у меня один, а я — твоя плоть и кровь. И да, я очень на вас сердилась и обижалась. Но все равно давно простила.

Как бы то ни было, игра и мир Изнанки были их способом достичь бессмертия, а я — всего лишь биологический отпрыск. С точки зрения вечности, у меня не было шансов на этих весах. Так что не мне судить родителей. Просто им не стоило заводить детей. Но так уж получилось, что один все же выкуклился. И единственная причина на них обижаться, это то что они все еще цеплялись за меня, а не за свое настоящее детище. Тогда как я прямым текстом сказала им не делать этого, что все в порядке.

— Я тоже люблю тебя, маленькая моя, — отец присел рядом и мягко обнял меня, помогая отставить чай.

Мда. Похоже, приступ ярости отменялся.

— Ты позволишь мне дальше жить с Аском? — мягко спросила я спустя пару минут обнимашек.

— Нет.

— А если я позволю к себе прикасаться?

— Сандра! — он возмущенно на меня глянул, тут же отстраняясь.

Люди — ужасные лицемеры.

— Что? — непонимающе хлопнула я глазами. — Что такого? Никто не узнает, и все останутся довольны.

На что он снова сердито соскочил с койки и нервно зашагал по палате.

— Позволю делать со мной, что пожелаешь. Ладно? — я жалобно на него глянула. — Пожалуйста, только не разлучай нас. Мне было очень плохо последнюю луну и те три года, когда вы вынудили его...

— Никто его не вынуждал! — обернулся ко мне отец, просверливая взглядом дыру. — Это всецело был выбор Аска.

— Конечно. Точно такой же выбор, как вы всегда давали мне. Даже сейчас: меня заперли здесь и не выпускают. Хотя я почти здорова и явно не нуждаюсь в постоянном пребывании на стационаре.

— Ты еле двигаешься, — скрестил он на груди руки.

— Это истощение. Нужно чаще питаться. Кушать хочется уже через час после еды, — я скинула раздражающий кислородный катетер с браслетом-датчиком и отключила на пульте сигнал, чтобы не прибежал дежурный медик. Это было полезно в случаях похода в туалет или, как сейчас, когда в носоглотке ужасно пересохло и хотелось отдохнуть от давящего манжета.

— Мы обсудим твою диету с лечащим доктором.

— Вот. Опять все вы решаете. Это сводит меня с ума! Еще на цепь меня посади!

— Ты — глупый подросток, и совершенно не знаешь, что тебе необходимо. Поэтому мы за тебя решаем. Чтобы ты не натворила бед.

— Ты же взрослый, — в ярости процедила я сквозь зубы. — Реши уже трахнуть меня, а не втихую передергивать в своих влажных фантазиях. Все лучше, чем трахать мне мозг. И все будут довольны!

Отец быстро подошел ко мне и оскалился в бессильном гневе. Тем не менее руку не поднял.

Ожидая реакции, я пристально смотрела на него в ответ.

От него сейчас фонила непередаваемая гамма эмоций.

Это было несколько неэтично с моей стороны. Совершенно неэтично и аморально, если быть честной.

Но у меня уже сползала крыша!

Запираться самой — это одно. Но когда умышленно запирают и ограничивают действия без моего выбора и согласия — это огромное давление на и без того нестабильную психику. Ненавижу, когда так делают.

Все тело в трубках. Я чувствовала маленькие, но глубокие шрамы от разрезов для анализов. Мои волосы тоже сбрили, не спрашивая.

И вообще, вся эта ситуация возникла от того, что меня вынудили жить в другом месте. Когда была возможность и средства дать хоть какой-то выбор. Когда была возможность мирно договориться.

— Ты сходишь с ума, — прошептал отец после короткого вздоха.

— Конечно. Аск же меня не трахает. Так, может, хоть ты мне в этом поможешь? — я привстала на коленях и медленно повела подол рубашки пальцами по бедрам. — Или тебя заводит осознание власти надо мной? Я не прошу быть мягким, папуль.

У него на лице читалась непонятная смесь гнева и растерянности. Что уж говорить об эмоциях. Похоже, я все же пошатнула его баланс.

Отлично.

Упади еще ниже в моих глазах, прошу. Давай, разозлись. Наори на меня. Или ударь. Что угодно. Докажи, что ты просто человек. Что у тебя есть недостатки.

— Мне и попросить не сложно, — я откровенно касалась себя, запрокидывая голову. — Пожалуйста. Ах!.. Прошу тебя. Умоляю.

— Ты сумасшедшая, — он шокировано смотрел на меня, но никуда не уходил и не отводил взгляд.

В ответ я смотрела прямо на него, продолжая еле слышно постанывать и жмуриться.

— Будет куда приятнее... нам обоим... — мои слова сбивались вздохами и тихими стонами.

Глаза застилала поволока. Без кислорода снова началась одышка. Кажется, я слишком увлеклась.

Ну уж нет. Этому человеку я больше никогда не проиграю.

— Пожалуйста. Никто не узнает... ох... Прошу, пожалуйста.

Надеюсь, здесь нигде нет записи звука. Иначе, потом будут очень неприятные последствия.

Да и хер с ними.

— Ты что?.. — краем глаза я заметила, что он направился на выход, и тут же поспешила следом. — Куда!?

Так не пойдет! Это совершенно непродуктивно и бессмысленно. И не по моему плану.

Дойти до двери я все же успела. И даже почти вовремя. Но на этом силы закончились, а я упала на колени, все еще удерживая дверную ручку в руках.

Дыхание сбилось.

Папа тут же спохватился и осторожно вернулся обратно в палату.

— Что ты делаешь!? — возмутился он, подхватывая меня под руки и помогая встать.

— Не даю тебе запереться от меня, — я подняла глаза, глядя прямо на него.

— Нет, ты... — отец осекся и помог мне добраться до койки, усаживая на место. С легким ужасом заметил: — Ты такая легкая.

Я удержала его руку в ладонях и, подкрепляя слова небольшим внушением, прошептала:

— Пожалуйста. Никто не узнает.

Подействовало? Нет?

Он приоткрыл рот и жалобно свел брови. Наверное, подбирал слова.

Судя по эмоциям, грань срыва была близка.

— Нам обоим будет хорошо, и мы никому не расскажем, — я придвинулась ближе, не отводя взгляда от ярких темных глаз и продолжая выдыхать в слова чары. — Ладно? Ты же видишь: я не против.

В кои то веки у меня все же получилось внушение. О чем я ужасно пожалела.

И не только я.

Зато кое-что выяснила наверняка. Ему нужна была не я, а мама. Та, которой она была раньше. Та, в кого он влюбился.

Это было очевидно. Просто я — дура. Сумасшедшая дура, которая посчитала, что способна манипулировать Улимом Рашем. Я ему и в подметки не годилась.

*

Отец вернулся из санузла с влажными волосами. Видимо, умывался. У него все еще был ошарашенный и отрешенный вид.

— Ты не голоден? — растерянно поинтересовалась я.

— Что, прости?..

— Кушать хочешь?

Он моргнул, пытаясь осознать смысл слов, и мотнул головой:

— Нет... Наверное, нет. У тебя точно все в порядке?

— Вроде, да.

Не скажу же ему, что ужасно хочу есть? Тем более, после такого.

Впереди была долгая ночь, а из еды только стаканчик остывшего чая да простая вода в пакетах.

Подавив вздох, я допила залпом чуть сладкий чай.

Это какие-то мучители, а не доктора. Они полагали что истощенный организм с атрофированными мышцами быстрее придет в норму на голодной диете?

Как же хочется есть. А еще сдохнуть.

Папа присел рядом, задумчиво хмурясь.

Вообще-то я сделала это в основном для того, чтобы проще было им манипулировать. Но, похоже, он пока был в шоке от содеянного.

Еще бы. Он же не знал, каково это — предлагать свое тело в качестве оплаты вонючему мужику с гнилыми зубами. Наверное, это казалось мне нормальным, ввиду относительно малой давности событий из прошлой жизни. Поэтому-то произошедшее только что виделось мне в искаженной перспективе.

Тактично жрать мне так и не предложили, поэтому я нацепила датчики с кислородным катетером и завалилась спать, усыпляя себя медитацией.

*

*

Глава 204. Практика присутствия.

К середине ночи я все же решилась выползти из своего духовного пространства.

— Да будет праздник! — воскликнула я в довольно вялом сновидении брата и устроила световое шоу в стиле Ущербной Декады.

На это действо Аск радостно рассмеялся.

Сейчас он выглядел несколько комично.

— Не сразу понял, что это сон.

— Ага. Как я погляжу, у тебя тут самые будничные мандариновые пироги пекут фланелевые рубашки. Рутина. Не хочешь заняться чем-то поинтереснее?

— Шутишь? — его образ даже поплыл от эмоций и тут же подхватил меня. — Прибавь-ка несколько годков.

— Хех. Сделано, — взмахнула я рукой, добавляя своему облику не только возраста, но и мягких выпуклостей.

— Замечательно.

— Ты совсем расклеился, — оценила я сползший нос на нестабильном лице.

Что-либо поправлять в его облике я все еще опасалась. Не с моим уровнем контроля точно. Поэтому плюнула на это дело с сомнительным и временным результатом.

Тем более, что тут нашлось кое-что интереснее и приятнее. Главное, словить рот и удержать на месте. Остальные части тела не особо разбегались, а рук иногда и вовсе было больше положенного. Что совсем не портило обоюдного удовольствия.

Но, что самое приятное, в сновидении всегда было хорошо, и ничто не мешало.

Хочу все забыть. Пожалуйста, хочу забыть.

*

Мы сидели в сияющей пустоте сновидения и как можно теснее прижимались друг к другу.

— Научишь меня той телепатической штуке? — наконец-то решился попросить брат. — Или, как всегда, рано?

— Почему же? — моя улыбка была шире лица. — Я изначально планировала тебя научить. Только моя забывчивость и все эти события... Конечно научу. Это легко, но лучше пробовать в реальности и желательно рядом.

— Аль.

— М?.. — я прикрыла глаза, наслаждаясь моментом.

— Это же сон?

— Конечно, — вырвался у меня растерянный смешок.

На Аска все еще находили моменты забывчивости или секундные потери сознания в сновидениях, но с каждым разом все реже. Его прогресс был медленным, но уверенным.

— Можно, я кое-что попробую? Если будет больно или неприятно, скажешь? — попросил он на удивление робко.

— Конечно...

Во сне я вполне контролировала свои ощущения, так что больно он точно не мог мне сделать.

Аск чуть отстранился от меня и внимательно посмотрел, прежде, чем прикоснуться к груди. Его кисть и пальцы были куда меньше реальных. Но так уж сознание исказило его собственное восприятие во сне. С сосредоточенным лицом брат придержал мою спину другой рукой и вдавил ладонь в грудь.

Что он делает?

У меня сперло дыхание так, словно грудину продавило и та вот-вот сломается. Но я отбросила эти ощущения и никак не сопротивлялась.

Похоже, Аск сам понял, что делает что-то не так. Он убрал руки и внимательно взглянул мне в лицо.

— Сон. Это сон. Ты говорила, что я могу менять свою форму и состояние, как сам того пожелаю?

— Да.

— У меня не выходит.

— Это поправимо. У меня есть идея, как можно научиться этому трюку. Для этого нужно быть в сознании. Напомнишь, как встретимся? Хорошо?

— Да. Но я хочу попробовать свою идею сейчас. Ты можешь стать облаком? — попросил он. — Кое-что заметил. Хочу проверить свою теорию.

Я рассмеялась, осыпаясь мелкой серой дымкой. На этот раз сознание было при мне.

Некоторое время Аск смотрел на меня, частями теряя свою форму. А я терпеливо ожидала. Похоже, он также пытался стать облаком, но у него это не особо получалось.

— Ладненько, — я превратила часть облака в крошечную фею. — Дай угадаю. Ясень пытается слиться?

— Ты уже пробовала? — покосился он на фею.

— Нет. Не видела смысла.

На самом деле несколько приврала. Всякий раз для контроля чужого сновидения я частично сливалась с этим сновидением. Но полностью слиться с чужим сознанием еще не пробовала. Тем более на взаимной и осознанной основе.

Самой было любопытно, что из этого выйдет.

— Думаю, с человеческим восприятием сделать это непросто, — моя фея вспорхнула с облака, делая кульбит и мерцая крылышками. — Но могу помочь.

Я осыпалась, превращаясь из облака в поток энергетических нитей, что гуляли на изнанке мира. И свободно проникла в Аска, заполняя его.

Мы тут же растворились во сне, превращаясь уже не в облака, а в чистый сияющий свет.

Не знаю сколько это продолжалось. Но такого блаженства я не испытывала за все свое существование. Хотелось остаться в этом состоянии навеки.