Тени Красной Горы. Удар в тишине (full)

В святилище Азуры он появился за два часа до начала песнопений, но уже сейчас здесь было столько народу, что можно было спокойно пройтись у всех по головам, и никто бы ничего не заметил. Встав в сторонке, около колонны, отделанной лазуритом и серебром, аргонианин стал ждать. Он бы вздремнул, если бы не хотел пить. "И почему я не взял с собой в город воды?" — подумал он. От скуки он стал разглядывать помещение.

Колонны все были одинаковыми: тёмно-синие, украшенные серебряными звёздами. Поднимаясь к потолку, находящемуся на какой-то невероятной высоте, синий оттенок постепенно менялся на фиолетовый. Сам потолок был украшен изображением двух лун Нирна, звёзд и множества даэдр, обитающих в Лунной Тени: Крылатые Сумраки, Звёздные Атронахи, Лунные Души и другие. Саара хорошо знал названия всех их — когда-то ему довелось прогуляться по царству сумерек. Именно оттуда он вынес столь полезный дар — Глаза Теней. Поговаривали, что некоторые достойный данмеры, побывавшие там, также не остались без этого подарка Азуры...

В высокие стрельчатые окна светило солнце, превращавшее всё серебро в храме в золото. Ещё через некоторое время свет из жёлтого превратился в красный. И в этот момент по залу растёкся красивый женский голос, запевший что-то на даэдрике. Песня была очень красива... Настолько, что Саара даже забыл, зачем пришёл сюда. Даэдрику он знал плохо, но и того, что успел когда-то выучить, ему хватило, чтобы понять, что поют хвалебную песнь Владычице Теней. Голос певшей завораживал... Казалось, что ещё чуть-чуть — и весь зал раствориться.

— Вы не знаете, кто это поёт? — спросил он какого-то босмера, оказавшегося рядом.

— Как, Вы не знаете?! Это же жрица Асани! Весь Морроувинд приезжает в Некром только для того, чтобы послушать её пение! С тех пор, как она стала вести службы в святилище Азуры, этот храм стал лидировать по посещаемости.

— А кто лидировал раньше?

— Раньше это всегда было святилище Мефалы... Знаете ли, данмеры верят, что Паучиха основала Великие Дома, Мораг Тонг и вообще много чем помогла их народу.

— Да, я знаю... А Вы не знаете, сколько продлиться служба?

— Час, как обычно. Вы же монах! Как Вы можете не знать столь очевидных вещей?!

— Я поклоняюсь Гирцину, — спокойно ответил ему Саара и оскалился в жуткой ухмылке. Босмер в ужасе отшатнулся и постарался скрыться в толпе. "Сегодня ты не заснёшь. А завтра всем будешь рассказывать, что в Некром проник оборотень. Это я вижу в тебе и без Глаз..."

Пение закончилось также неожиданно, как и началось. После этого какой-то старый жрец начал читать проповеди о великих деяниях Трибунала, страшных карах тех, кто перестанет в него верить и трёх Хороших Даэдра, всегда поддерживающих "Великих Богов". Потом он призывал всем помогать Храму Трибунала в трудное для него время, напомнил о загадочном исчезновении двух из трёх Трибунов и отпустил всех с миром, пожелав "жить так, чтобы после достойной смерти во имя Трибунала вас всех не пришлось наказывать". Пока шёл процесс "отпускания", к Сааре подошла аргонианка, одетая в самую простую мантию синего цвета. Она заговорила так тихо, что её услышал только ящер:

— Мастер Саара?

— Да.

— Я назначила Вам встречу... Простите, что задержалась.

— Вы — жрица Асани?!

— Прошу Вас, тише... Да, я — Вина Асани.

— Но Вы же аргонианка! Почему у Вас данмерское имя?

— Судьба так распорядилась, что я воспитывалась у тёмных эльфов... Но это сейчас неважно. Важно то, что Эно должен получить информацию, которую я для него добыла.

— Что за информация?

— Понимаете, я давно уже кое-чем "помогаю" ему, и ещё ни разу он не присылал посыльного...

— Вообще-то я — Высокий Мастер Мораг Тонг. Мне понятны Ваши сомнения — Вы мне не доверяете. Но тогда как Вы намереваетесь передать информацию?

— Лично.

Саара удивлённо посмотрел на жрицу. Вина потупила взор и как-то даже уменьшилась в росте.

— Понимаете... Я боюсь.

— Чего же?

— Кто-то узнал, чем я занимаюсь, и решил, что это для него вредно...

— Вам угрожали?

— Нет. На меня покушались. Уже три раза.

— Вы везучая, раз до сих пор живы. Почему Вы так уверены, что Вас хотят убить именно из-за работы на Хлаалу?

— Но не из-за того же, что я порю на службе Азуре!

— Действительно... Что же Вы хотите от меня?

— Доставьте меня к Эно. Обеспечьте мне безопасный переезд в Вивек.

— Охранять Вас?! Так вот почему Эно послал меня к информатору... Обычно этим занимался Ворин, но этот парнишка не в состоянии по-тихому убить кого-нибудь, не то, что охранять.

— Это разные вещи! — Вина вспыхнула. "И чего она так обиделась?" — удивился аргонианин.

— Ломать — не строить. Убивать проще, чем защищать. Тем более, когда неизвестно, от кого Вас надо защищать.

— Я думала, что это кто-нибудь из Хлаалу...

— Почему Вы так думали?

— Они все такие жуткие политики... Великие Дома грызутся не только между собой, но внутри... себя. Вот я и подумала... Тем более, что у меня для Эно весьма ценная информация.

— Вот как... Но это могут быть и другие Дома. Например, Дрес — они сейчас начинают борьбу за власть. Да и Телвани не остаются в стороне. А уж о Редоран я вообще молчу — этот Дом вообще давно ругается с Хлаалу.

— Из-за чего?

— Официальный повод — Кальдера. Точнее, её эбонитовые шахты. Но вообще-то они между собой всё время ругаются, причём про Кальдеру вспоминают, чуть ли не в последнюю очередь. А началось всё с того, что четыреста лет назад Хлаалу поддержали экспансию империи в Морроувинд. Редоран и Индорил тогда одни выступали против.

— Это я знаю. Но тогда кто же хочет меня...

— А вот это уже неважно. Мне надо доставить Вас живой и невредимой к Эно — этим я и займусь. Если он попросит меня заняться расследованием — тогда я займусь.

Улицы Некрома опустели очень быстро — почти сразу после захода солнца. Небо было ясным, и звёзды были видны очень хорошо. Из двух лун на небе была только Секунда, да и та светила так тускло, что на земле было почти ничего не видно. Ворота в город закрылись, и все, кто стоял в очереди расставили палатки. На колокольне, возвышающейся посреди Города Мёртвых, десять раз пробил колокол. По одному из окраинных переулков медленно двигались две тени. Они осторожно пробирались в ночи, боясь столкнуться с Фонарщиками, бродящими по улицам с бумажными фонарями и освещавшие улицы. Когда тени оказались у северных ворот, одна из них тихо заговорила со второй:

— Госпожа Вина, Вы хорошо лазаете по стенам?

— Вы смеётесь надо мной?!

— Понятно. Тогда нам придётся искать другой путь из города. Жаль, что я плохо знаком с его устройством. Может, Катакомбы?..

— Даже не думайте — там бродит столько нежити!..

— А Вы боитесь неупокоенных?

— Ещё бы!

— Тогда лезем через стену.

Мимо прошёл ординатор с факелом, но он ничего не заметил. Даже того, то из его кармана только что исчез ключ от входа в сторожевую башню. Жрица начала было ворчать по поводу "страшного греха", но одного взгляда Саары хватило, чтобы она замолкла. И уже через десять минут они оказались на крыше. Аргонианин привязал верёвку, и Вина быстро спустилась по ней на другую сторону — снаружи города. После этого ящер развязал узел, оставил ключ на полу и быстро спустился по стене.

Тихий свист заставил приблизиться к ним какое-то животное. Это был тот самый гуар, которого с таким трудом выкупил Саара. Верхом в Некром не пускали, и его пришлось оставить гулять вне стен города.

— Кто это?

— Это моя лошадь. Я назвал его Бурзиком.

— Странное имя для гуара. Обычно их называют Везунчиками или Пастушками.

— А я своего назвал в честь одного моего хорошего друга.

— Вам нравится ездить на шее у друзей?

— С чего Вы взяли?

— Да так, ни с чего...

— Тогда садитесь и поехали.

31 день месяца Высокого Солнца, 3Э432.

Через два дня они добрались до некоей рыбацкой деревушки. Этот день не сильно отличался бы от предыдущих, если именно сегодня на них не напали. Саара покупал немного рыбы, когда к Вине пристали три данмера подозрительного вида. Сначала они что-то у неё спросили, а потом похватались за ножи. И уже через секунду ассасин раскидал их своим копьём, даже не разворачивая его из ткани. Одного эльфа он отбросил к чьему-то дому, и он потерял сознание от удара об стену. Ещё двоих ящер сбил с ног и здорово прихватил по пяткам. Парни заорали так, будто им оторвало ноги.

— Кто такие? — спокойно спросил Саара. Данмеры продолжали орать и явно не услышали вопроса.

— Хорошо, — аргонианин нажал им на шеи, и они резко заснули.

— Что Вы сделали с их ногами?

— Да ничего. Видимо, я задел у них какой-то нерв.

— У обоих сразу?!

— Наверное. Ладно, посмотрим, что у них есть...

— Что Вы делаете?

— Добываю информацию. Или Вы не привыкли делать это таким образом? — ассасин полез в карманы эльфов, а потом осмотрел их руки.

— Хм... А ведь они аристократы.

— С чего Вы взяли?

— Посмотрите на их руки. Кожа нежная, без мозолей. И чистая. Это из какого-то Дома. И судя по тому, как они владели оружием, я могу заключить, что это или Телвани, или Хлаалу.

— А это Вы как узнали?

— Редоран и Индорил обязательно учат своих людей обращению с оружием. А Дрес просто не послал бы на убийство таких олухов. Телвани же привыкли полагаться на магию, и оружие для них — низость. Но ради такого дела даже Телвани могли взяться за ножи. Хлаалу же просто высокого о себе мнения — они уверены, что и так умеют пользоваться кинжалом.

— Я бы не сказала, что Ваши аргументы бесспорны, но и они не лишены логики, — и уже в пути она заметила — У Вас довольно интересный стиль сражения с посохом.

— Я не владею посохом. Слишком тяжёлое оружие.

— Но Вы же только что...

— Это не посох — это копьё. Просто я завернул его в ткань, чтобы не привлекать внимания.

— Чем же копьё так заметно?

— Хотя бы тем, что это даэдрический артефакт.

— Даэдрический? Ой, как интересно!.. А какой?

— Копьё Охотника.

— А откуда оно у Вас?

— Пришлось поработать на Гирцина...

— Пришлось?..

— Да. Это давняя история... Мне тогда было двадцать пять. Я только что вернулся в родную деревню, и тут же узнаю, что вся моя семья была загрызена крокодилом — оборотнем. Почти вся... Отец выжил, но только потому, что он и был этим... монстром. Я схватил своё серебряное копьё и отправился в леса искать его. И нашёл. Был день, и он был в своём обличье. Поэтому-то я и узнал его. Он тоже меня узнал, хотя мы не виделись уже одиннадцать лет. Представляете, он стал главой своей стаи! Он был доволен своим положением! Нет, он, конечно, горевал из-за смерти семьи, и сильно... Но он предложил и мне стать оборотнем! — Саара замолчал на какое-то время, а потом продолжил. — Как только я начал убивать, вся стая превратилась. Солнце как раз зашло. Я убил их всех. Но кто-то из них всё-таки укусил меня. Я не придал этому значения, но как только вернулся в деревню, шаман заметил укус и сказал, что теперь и я оборотень. Он сказал, что у меня было три дня после укуса, чтобы вылечиться, но... Я пять дней добирался до деревни. Нет, я ещё не превращался. Первое превращение наступает в полнолуние. А у меня было ещё три недели.

— Что же Вы сделали?

— Шаман отправил меня искать алтарь Гирцина, Повелителя Оборотней. Сказал, что Охотник сможет помочь. И я бросился на север. Обратно в Морроувинд. Но не тут-то было — в этой провинции нет святилищ Гирцина!

— Как же Вы спаслись?

— А никак. В полнолуние я превратился. Тёмные эльфы не поняли, что монстр, появившийся перед ними — оборотень. Они не знали, что кроме волков, есть ещё несколько видов ликантропов. И потому погибли. Когда я уничтожил тот лагерь разбойников, я заснул. И Гирцин сам пришёл ко мне! Во сне! Он сказал, куда мне надлежит явиться, чтобы принять подданство Охотнику, или отвергнуть его. И я отправился на холодный и заснеженный Солстхейм. Там я и нашёл святилище.

— Вы же сказали, что в Морровинде нет алтаря Гирцина...

— Да. Нет. Но ведь и Солстхейм — это не Морроувинд. Это Скайрим.

— Тогда понятно... Продолжайте, пожалуйста.

— Я сказал Гирцину, что не желаю быть чудовищем. На это он только рассмеялся, и сказал, что видит мою судьбу. Сказал, что я буду чудовищем всегда, даже если не буду оборотнем. Тогда я разозлился, но теперь я понимаю, что он был прав...

— Вы — чудовище?!

— А кто же? Я — убийца. Бездушный, бессердечный убийца. Я убиваю за деньги. Кто же я, если не чудовище? Гирцин тогда долго смеялся над тем, что я не понимаю, что такое чудовище... А после этого исцелил меня.

— Просто взял и исцелил?! Не потребовав ничего взамен?!

— Нет, он попросил выполнить для него небольшую работёнку... Какой-то ведьминский ковен мешал ему и его слугам спокойно жить на Солстхейме, и мне пришлось вырезать его. А когда я вернулся в святилище с докладом, он просто исцелил меня... и подарил своё копьё.

— Ещё и подарок сделал?! Но за что?

— За то, что я его рассмешил, — Саара улыбнулся. — Он сказал, что уже очень давно так не смеялся. А через три года я вернулся в его святилище, поговорил со служителями и стал ещё одним даэдропоклонником.

— Но... Но Вы же его ненавидели!

— Я и сейчас его ненавижу. Но я его уважаю. А этого достаточно.

— Уважаете?! За что?!

— За то, что исцелил, а не отказал или стал отговаривать. Оборотней, несмотря ни на что, становится всё меньше. А он до сих пор исцеляет тех, кто этого хочет. Он уважает желания других. За это я его и уважаю.

— Вы странный, Мастер Саара.

— Это для Вас я странный. А для себя — нет.

До вечера они ехали молча. И только на закате, во время привала, после того, как Вина спела свою молитву Азуре, она попросила:

— Саара. Расскажите мне ещё что-нибудь о себе.

— Зачем? — ящер насторожился. Он не очень любил разговаривать о своём прошлом.

— Мне интересно. Почему после исцеления от ликантропии Вы не вернулись на родину, в Аргонию, а остались в Морровинде?

— А Вы бы вернулись? У меня там никого нет. Ни матери, ни братьев, ни сестёр... ни отца. К кому мне возвращаться? Там у меня остались лишь очень не приятные воспоминания.

— А как Вы вообще попали в Морроувинд? Почему Вы одиннадцать лет не виделись с семьёй?

— С какой стати я должен всё это рассказывать? Может, сначала Вы что-нибудь расскажите о себе?

— Что?

— Например, как так получилось, что Вас воспитывали данмеры?

Вина на несколько мгновений замолчала, а потом начала рассказ:

— Моя мачеха, Мира Асани, была жрицей Азуры в Некроме. Она не то что была бедная, но небогатая. Как-то раз она прогуливалась за стенами города и наткнулась на клетки с рабами, предназначенными для продажи. И увидела там молодую девушку, аргонианку. Та была с младенцем на руках. Этим младенцем была я. Как мне рассказывала мачеха, в глазах моей матери было что-то такое, что заставило Миру пойти и выкупить ребёнка. Грудных детей почти не покупают, поэтому стоил он очень дёшево. Она бы выкупила и мою маму, но денег у неё не было. Мира была очень добрая женщина, и умная. Ей стало меня жалко, ведь рабы-младенцы долго не живут...